Глава 2. (1/1)
Наутро моя несчастная голова просто раскалывалась от выпитого алкоголя и сумбурных событий прошлого вечера. Поморщившись, я закинула в рот сразу две таблетки аспирина и буквально упала на диван. Что это было со мной вчера? И что значили слова того парня о том, что ?они? уже близко? Почему он велел мне бежать и, господи ты боже мой, почему мне так хотелось это сделать? Вопросы, вопросы, вопросы!Снова поморщившись, я встала и посмотрела в окно. Там уже смеркалось – я заснула под утро, не в силах расслабиться и освободиться от сковывающего меня ужаса, и проснулась уже под вечер. На пустом столе сиротливо ютилась пустая коробка из-под пиццы. При виде нее живот жалобно заурчал. Ворчливо вздохнув, я поняла, что мечты наконец привести питание в порядок так и останутся мечтами – по крайней мере, сегодня. А сейчас нужно раздобыть что-то поесть, что-то жирненькое, вкусненькое, что поможет мне отвлечься. А если еще и бутылочку пива прихватить, то вечер наверняка будет не таким уж и плохим. Усмехнувшись своему помятому отражению в зеркале, я достала кусок курицы из холодильника и вышла на задний двор.-Кис-кис! – хрипло позвала я. Кошка ответила нетерпеливым мявом и спрыгнула с крышки мусорного бака. Видимо, она меня ждала.- Я сегодня немного опоздала. Ну прости! – кошка уткнулась круглой головой в мои коленки и потянула носом. Я положила курицу, потрепала её по загривку. - Ну и голова у тебя. Круглая, как тыква, и такая же твердая.Полосатая, не обращая внимания на мой комментарий, уплетала куриную грудку. Вздохнув, я оглядела задний двор. Пустовато, но уютно и безопасно. Пошла к реке. Берег был твердый, пологий, в паре метров от воды начинался песчаный пляж – в свете взошедшей луны песок касался серебристо-серым, удивительно красивым. Подтащив к воде лежащее неподалеку бревно, я уселась на него, скинула обувь и блаженно погрузила ноги в воду.Всегда любила воду. Нет для меня большей радости, чем поплескаться, забыв обо всем на свете. Мама в шутку называла меня русалочкой в детстве. Как всегда, вспомнив о маме, я помрачнела.Мне было 5, когда маму убили, но я отлично помню её. Высокая, улыбчивая, с такими добрыми глазами, русыми длинными волосами, мама всегда носила длинные платья, которые делали её похожей не то на лесную волшебницу, не то на фею. Мама и была моей феей, оберегавшей меня от всего плохого и создававшей для меня чудеса. Единственный в мире человек, который меня любил и никогда не предавал. Почти единственный.Черная речная вода щекотала ноги, пахла водорослями и чем-то незнакомым. Волны плескались с умиротворяющим, ласковым шумом. Захотелось полностью залезть в воду. Воровато оглянувшись, я встала, скинула кардиган и начала погружаться в реку. Как была, в домашних шортах и майке. Вода была теплая, но пахла странно, и с каждой секундой запах становился все резче – какой-то тяжелый, металлический, очень неестественный…Отпрянув назад, я выпрыгнула на берег и ошалело уставилась на красные разводы, оставшиеся на моих белых шортах. Я что, поранилась обо что-то в воде? Но боли не было, а крови было много…Посмотрев на реку, я пошатнулась и едва не вскрикнула. На темной, серебрящейся от лунного света воде отчетливо виднелись густые, багровые потоки. Да что же это! Мои глаза скользнули выше, и у следующего дома, стоящего выше по течению, я увидела две фигуры. Одна была гораздо выше и шире в плечах, вторая же рядом с ней казалась совсем маленькой и беззащитной. Не то ребенок, не то миниатюрная девушка. Может, поранился кто-то из них?-Эй, там! –робко крикнула я. – У вас все в порядке? Я видела кровь в воде! Высокая фигура резко вскинула голову. В полумраке блеснули…клыки? Темноту разрезал истошный крик:-Помогите! Пожалуйста, помогите мне! – девушка яростно вырывалась и продолжала кричать. – Он убьет меня, спасите, умоляю! - в неверном свете луны я видела её силуэт, длинные светлые волосы (как у мамы) и огромную рваную рану на шее (как у мамы), из которой пульсирующими толчками текла кровь, казавшаяся черной в тяжелых сумерках. На её лице застыла гримаса ужаса, глаза закатились, послышался сухой щелчок, и девушка резко обмякло в руках державшего её мужчины. Я онемело смотрела на её неестественно вывернутую шею, окровавленную блузку, на жадно держащие белые руки с длинными, сильными пальцами. Образ моей умирающей мамы словно наложился на эту девушку - те же волосы, такая же ужасная рана, крики боли, ночь, вода... А потом я заорала.Милосердные боги, я никогда в жизни так не бегала. Я уже почти успела схватить ручку двери, выходящей на задний двор, как вдруг на мой затылок обрушился сокрушительный удар, и дверь потемнела, двор странно качнулся и выгнулся, а в мои глаза со всех сторон решительно вползла темнота.