2. (1/1)

Раньше Томас полагал, что не постесняется высказать Дэвиду все, что думает о нем и о его предательстве, стоит ему только встретить подлеца. Раньше в ванной перед зеркалом он не раз выкрикивал злые слова, представляя себя стоящим перед Дэвидом. Томас не заметил, когда именно агрессия сменилась хандрой и унынием. Возвращаясь домой, он ходил от стены к стене, время от времени открывал холодильник, каждый раз забывая, зачем это делает, плелся в спальню, ложился на кровать, такую широкую и холодную... снова вставал, шел в гостиную, поправлял подушки – по линеечке, именно так, как любил педантичный Дэвид. Очень быстро Томас осознал, что дом со всеми привычными вещами ему невыносим. Поэтому после работы он все чаще забредал в ближайший ресторанчик с намерением если уж и появиться дома, то только в полумертвом состоянии, чтобы упасть на постель и забыться. Это работало неплохо, но не могло продолжаться вечно. Микроавтобус был быстро продан по сниженной цене. Когда Томаса попросили оставить очередную должность, он понял, что без помощи родственников, к коей прибегать, понятное дело, совсем не хотелось, не обойтись. Так он и оказался в Гонконге. Одновременно и осуждающие и сочувствующие родичи помогли снять квартиру, из разумной предосторожности, подальше от тех мест, где обитали сами. Это должно было задеть Томаса, но ему было наплевать. Жить он перестал уже давным-давно, а просто существовал и не интересовался, что думают по этому поводу другие.Сегодня, когда Томас узнал того, кто постучался в его дверь, он в первую очередь предположил, что Дэвид – плод воспаленного воображения. Ведь приятель был единственным, о ком Томас беспрерывно думал. Думал, даже когда искал денег на новую бутылку. Думал теперь уже без злости, без зависти к людям, с которыми друг сейчас находится. Напиваясь, Томас воображал, что Дэвид все еще с ним, что он по-прежнему только его - личный. Томас разговаривал с приятелем, придумывая, как бы тот ему ответил, представлял, что обнимает его и целует, и чувствовал себя почти счастливым. Если конечно выпивка была хорошего качества. В противном случае воображаемый Дэвид качался и вибрировал перед глазами, и остаток дня Томас проводил в уборной, склонившись над унитазом. Он даже засыпал там, если не было сил добраться до матраца.Странное дело: когда настоящий, живой Дэвид нес какую-то ахинею, стоя перед ним такой чистенький, аккуратный и с тем же сутулый и измотанный, Томас понял, что все длинные обличительные и неприятные речи, которые он знал назубок, перемешались в голове и походили теперь на канаву с застоявшейся мутной водой. Сначала Томаса накрыла волна жалости к самому себе, потом почему-то к Дэвиду, который отыскал его. Для чего? Чтобы рассказать о том, как процветает его бизнес?Теперь же, когда приятель, дрожа, словно от озноба, цеплялся за Томаса – никчемного пьяницу, как тонущий цепляется за жалкий островок сухой земли, чтобы не захлебнуться в трясине, в мозгу осталась всего одна мысль. Зачем?..- Зачем ты все разрушил? – Томасу не нужно было слышать ответ, да и не существовало никакого ответа на этот вопрос.Они вернулись в квартиру, повесили пиджак гостя в коридоре на гвоздь, поверх куртки Томаса. Ввалились вдвоем в пустую комнатенку. Взволнованный трепет Дэвида передался и Томасу тоже. Касаясь пальцами лица, обнимая друга за шею, он не верил, все еще не верил, что это не очередной выбрык фантазии, хотя и помнил, что по редкой случайности сегодня не пил. Томас ловил губами губы, скоро целовал щеки, как будто боялся, что не успеет, и Дэвид снова пропадет куда-нибудь лет на десять.- Как же я люблю тебя, просто с ума схожу… - фраза, которая долгие годы всплывала то и дело откуда-то из уголков памяти, была произнесена словно в бреду, и Томас изумился и опомнился, услышав в ответ болезненный стон, будто эти слова сильно обожгли приятеля.Дорогая рубашка и галстук господина Чена смотрелись немыслимым контрастом на фоне грязного матраца, а сам Дэвид, какой-то уж слишком тощий, выглядел совсем беззащитным, или так Томасу только почудилось, потому что очень хотелось не обмануться, а действительно оказаться нужным и незаменимым этому человеку.Дэвид напрягся, запрокинув голову и слепо глядя в потолок. Его губы вздрагивали в бесшумном порыве дыхания снова и снова, когда Томас с усилием протискивался внутрь. Томас знал, что делает больно, но чувствовал, что Дэвиду это нужно. Когда двигаться стало чуть легче, Дэвид обхватил бедра друга ногами, обнял ладонями за шею и закрыл глаза. Он кончил, сладостно вздохнув и содрогнувшись. Ощутил, как приятель заблаговременно высвободился и разрядился, нечаянно все-таки его испачкав. На миг показалось, что стоит открыть глаза, и увидишь залитую солнцем уютную спальню их с Томасом общей барселонской квартиры, танцующие в солнечных лучах пылинки и перегоревшую неделю тому назад лампочку, которую все время забываешь поменять. Вдруг с улицы раздастся визгливый крик Женевры – толстой итальянки, встречающей у подъезда своего загулявшего муженька. И потом будешь долго смеяться, представляя на пару с Томасом, чего лишнего из гардероба своей любовницы рассеянный Валентино на сей раз на себя напялил, торопясь к жене…Осторожно поднявшись с матраца, Томас вышел из комнаты. Он долго не возвращался, и Дэвид нехотя встал, оделся и отправился за ним. Он нашел приятеля сидящим в кухне на обшарпанном табурете и бездумно изучающим щербатую стену.- Невыносимо думать, что я так испортил тебе жизнь, - проговорил Дэвид, отведя взгляд. Неловкость свинцовым грузом вновь повисла между ними.- Не думай, – отозвался Томас безразлично.- Я сожалею всем сердцем…- Не стоит. Если по-честному, то ты – единственный человек, с которым я когда-либо был счастливым. Если ты решил забрать у меня однажды то счастье, которое сам же и подарил, то тебе совершенно не надо скорбеть об этом. – Томас посмотрел на друга спокойным взглядом. – Вопрос в том, как тебе самому теперь живется?Дэвид неопределенно подернул плечами.- Мне тебя не хватает, - молвил он немного погодя.Томас промолчал.- Я хочу все исправить, - продолжал Дэвид. – Я хочу снова видеть нас вместе.Томас грустно усмехнулся и покачал головой:- Брось, кому нужен беспробудный пьяница? А у тебя и своих забот хватает: ресторан, дети, жена…- Бракоразводный процесс уже почти окончен. Последнее заседание суда на следующей неделе. Ей приписана большая часть имущества, зато дети останутся со мной. Она не особенно возражала против этого.Услышав в тоне друга горькую нотку при последних словах, Томас с интересом на него посмотрел.- Ничего не получится, – заключил он наконец. – В смысле, у нас с тобой. Все уже в прошлом, и этого не исправишь.- Но почему? Ты же сам только недавно сказал, что…- Что я люблю тебя? Это чистая правда. Но возвращать былого я не хочу. Не смогу.Дэвид смотрел потрясенно, не зная, что на это сказать. Томас поднялся с табуретки, подошел ближе:- Тебе нужна женщина, Дэвид. И рано или поздно она отыщется. А я не способен пережить этого опять. Я слабый, я просто не вынесу.- Томас!..- Я думаю, тебе лучше больше не появляться здесь.Томас обошел друга и направился обратно в комнату. Дэвид покачнулся, оперся плечом о стену. Дышать снова сделалось невообразимо трудно, и он точно знал, что на сей раз Томас не придет ему на помощь. Заставив себя передвигаться на ватных ногах, господин Чен побрел вслед за другом, остановился у входа в комнату, наблюдая, как тот, присев на корточки около бутылок, зачем-то поднимал каждую из них и глядел сквозь стекло на свет. Может, хотел удостовериться, что они действительно пусты, все до одной.- Ты помнишь, - услышав тихий голос приятеля, Томас не обернулся, – как наш микроавтобус заглох по дороге из Сан Агапито? Нам пришлось плестись пешком до ближайшего населенного пункта, чтобы искать подмоги. – Дэвид говорил медленно, прерываясь после каждого третьего слова, чтобы сделать вдох. – Мы пытались остановить проезжавшие машины, чтобы спросить хотя бы, в каком направлении нам идти. Хохотали как ненормальные всю дорогу, подозревая, что нас принимают за парочку сбежавших психов: ты снял футболку и заткнул ее за пояс джинсов, изображал кокетливую девчонку в мини-юбке. - Дэвид на мгновение запнулся, судорожно сглотнул, и Томас насторожился. - Мы говорили чепуху, представляли, как переоденем тебя девицей и вправду обвенчаемся в какой-нибудь пригородной церквушке. Что ты будешь носить жуткое золотое кольцо, вроде того, какое было у Женевры на безымянном пальце, помнишь? Грезили, что заведем кучу детишек и назовем их именами всех наших знакомцев из психбольницы. Конечно, все это было не более чем глупые мечты: ничего, кроме пустозвонства. Но, вспомни, мы оба были по-настоящему счастливы тогда. – он перевел дыхание. – Томас, я знаю: то, что произошло, полностью на моей совести. Но я клянусь… - обернувшись, Томас увидел, как Дэвид вдруг часто заморгал и порывисто скрыл лицо в ладонях. - Никого у меня в жизни не осталось. Дети, конечно, но… - губы господина Чена дрожали, и стало окончательно ясно, что с ним происходит. - Ты утверждаешь, что никому не можешь понадобиться. Это неправда. Ты нужен мне. Больше всего на свете.Дэвид прижался к дверному косяку, уже не скрывая свои эмоции. Приятель выглядел таким жалким и разбитым, что Томас не смог на это спокойно смотреть. Он подошел, бережно убрал ладони от раскрасневшегося лица друга и проговорил мягко, силясь улыбнуться:- Не плачь. Ты некрасивый, когда плачешь. Просто ужас, честное слово. Весь красный! - и привлек к себе.Дэвид шмыгнул носом:- Можно подумать, ты часто видел меня таким.- Не часто. Всего однажды. Когда не стало твоего отца.- Тогда ты не говорил мне ничего подобного.- Не хотел обижать.- А сейчас непременно хочешь обидеть?- Если честно, хочу, чтобы хоть один из нас перестал раскисать.- Ты не раскисаешь. – Дэвид уткнулся лбом Томасу в плечо.- Думаешь?- Разве это не так?- Если бы ты меня послушался и ушел, вот бы я вволю нарыдался!- Получается, я правильно сделал, что не ушел?- Даже больше тебе скажу: я бы нарыдался, а затем помер бы от неудовлетворенного любопытства!- Это еще почему?- Как? Ведь я никогда не встретился бы тогда со своими названными детишками.Дэвид поднял на Томаса не верящий взгляд:- А ты хотел бы их увидеть?- Еще бы!- Ты назвал их своими названными детьми. Ты серьезно?.. – он замялся, и в этот момент Томас узнал, наконец, его взгляд – взгляд беспечного мальчишки, которым он запомнил своего Дэвида.- Это твоя идея, между прочим. Только, как я понял, у малышни уже есть имена, и наши знакомцы из Сан Агапито останутся без внимания.С этими словами Томас склонился к соленым губам Дэвида и мысленно пожелал себе, чтобы впредь, если такое еще раз произойдет, причиной соли на губах оказались бы слезы счастья.