1. (1/1)

Она была не просто красива, она была прекрасна. Дэвид никогда не забывал, какой вихрь эмоций она вызвала в нем впервые, когда судьба их столкнула. Глядя на нее ошеломленным взглядом, молодой человек не сразу опомнился, отчего пыхтящие под крышкой сковороды овощи подгорели. Осознав причину замешательства, она смущенно отвела взгляд, белоснежная кожа ее щек покрылась румянцем. С того дня Дэвид не переставал думать о ней, и, будто чувствуя это, она появлялась у окошка неизменной ?Харчевни на колесах? все чаще.Ослепленный своей любовью, Дэвид не особенно раздумывал над тем, как деликатнее донести до Томаса известие о том, что принял решение вернуться в Гонконг, прикрыв тем самым совместный бизнес. Он искренне считал, что идея с закусочной уже изжила себя, и пора переменить ее на нечто более серьезное, например – открытие ресторана. Средств скопилось немало, да и, в случае надобности, денег мог занять отец невесты Дэвида. Молодой человек милостиво предложил оставить несколько лет назад купленный совместно новенький микроавтобус Томасу и, посчитав молчание приятеля согласием, собрал свои вещи, кротко поцеловал его, отчего-то притихшего, в щеку и ушел.В последнем разговоре, странно немногословном, Дэвиду было неловко упоминать и благодарить за пять счастливых лет, прожитых душа в душу, и он, чувствуя тяжелую и давящую недосказанность, не раз звонил Томасу, но трубку никто не брал. Отправляя почтой в Барселону приглашение на свадьбу, Дэвид предугадывал, что друг не явится, и оказался прав.Задумка открыть ресторан оказалась отличной и очень прибыльной, одолженные у тестя деньги вскоре вернулись с лихвой. Первые несколько лет Дэвид работал как проклятый, вспоминая о давнем приятеле в перерывах, так сказать, между вздохами. От кого-то из общих знакомых он слышал, что Томас вернулся в Китай, но никто толком не мог сообщить, чем он занимается и где его можно разыскать.По прошествии десяти лет ресторан Дэвида был уже широко известен и пользовался популярностью. Дела господина Чена шли в гору, увеличивая счет в банке и уважение, а порой и зависть окружающих.Стоя в спальне перед широким зеркалом, Дэвид Чен надел очки, указательным пальцем поправил их на переносице, оглядел себя. Дорогой костюм, который не так давно сидел на нем отлично, казался мешковатым. Даже помощник вчера заметил, что главный повар - господин Чен - похудел и выглядит нездоровым. Дэвид приблизил лицо к зеркальной поверхности, присмотрелся и разглядел редкие седые волоски в некогда пышной, а теперь коротко остриженной шевелюре. Может, причиной тому был напряженный график работы, а может быть нервное истощение последнего времени, Дэвид не знал. С тонкими морщинами у губ и глаз его взгляд уже свыкся, хотя сейчас, в купе с новым открытием, они опять всколыхнули в душе привычную волну уныния. Дэвид раздраженно отвернулся от зеркала. Раньше он никогда не печалился о внешности, считая себя достаточно привлекательным. Отнестись к себе по-новому заставила пару месяцев назад красавица-жена. Парализующей неожиданностью для Дэвида оказалось - случайно застать ее за поцелуем с двадцатипятилетним официантом. Когда вечером Дэвид потребовал объяснений такому поведению, жена спокойно заметила, что эти действия вполне оправданы: интерес к мужу, который только и занят, что кастрюлями да сковородами, давно испарился. И если Дэвиду угодно, он может хоть сию минуту подавать на развод. Этот разговор стал для господина Чена настоящим потрясением, побудившим оглядеть свое супружество под иным углом. Выяснилось, что любимая жена почти открыто предпочитала ему других, выставляя его перед любовниками доверчивым идиотом. Всплывшие старые и незначительные обиды вместе с новым чудовищным оскорблением захлестнули Дэвида, не оставляя места никаким другим эмоциям, кроме неприязни. Развод стал бы единственным верным выходом, если бы не двое детей, которых Дэвид обожал и которыми ни за что не хотел поступаться.После разлада с женой, Дэвид с каждым днем все острее ощущал свое одиночество и все чаще предавался тем воспоминаниям, где видел себя счастливым. Конечно, он и раньше думал о Томасе, возобновлял в памяти приятные минуты и неприятности, что пережил, будучи рядом с ним; смешные моменты, которые и теперь заставляли улыбаться, и горести, когда позарез нужна была дружеская поддержка. Дэвид вспоминал заполненные страстью ночи, вспоминал волнение и восторг от осознания, что любим и нужен. И чем больше он раздумывал об этом, тем сильнее убеждался в том, что Томасу очень тяжко далось, должно быть, расставание. Только теперь Дэвид осознал, насколько он, занятый мыслями о предстоящей свадьбе, был невнимателен и черств по отношению к чувствам человека, центром жизни которого стал.С большим трудом Дэвид отыскал адрес Томаса, находившийся, к его удивлению, в одном из наиболее неблагополучных районов. Плутая неприглядными, грязными переулками, Дэвид с тревогой думал о том, что скажет старому приятелю, судьба которого, судя по месту жительства, сложилась не так удачно в плане благосостояния, как у него самого. Страшную мысль, что в этом есть и его вина, Дэвид с трепетом постарался отбросить.Пройдя один лестничный пролет, он оказался перед замызганной, местами землистого цвета от грязи дверью. Дэвид с недоверием еще раз прочел записанный в блокноте адрес, исходя из которого, дом Томаса должен был находиться именно здесь, и слабо постучал. За недолгий промежуток времени, пока звуки от неясных шумов и шорохов переросли в ленивый скрежет замка, Дэвид успел растерять все приветственные фразы, которые старательно придумывал по дороге, и запаниковать. Он даже готов был отступить и скрыться в заплеванном подъезде, с намерением отложить визит до лучших времен, но тут дверь открылась, и господин Чен замер, перестав от волнения чувствовать пол под ногами. Кто-то, плохо видимый из-за окружающей полутьмы, долго всматривался в незваного гостя, и Дэвид, одновременно с облегчением и досадой, уже открыл рот, чтобы извиниться и пояснить, что ошибся адресом, но тут некое кроткое и очень знакомое движение хозяина заставило его проглотить несказанные слова.- Томас? – еле слышно спросил он, поправляя очки привычным жестом.Показалось, что хозяин квартиры на миг зажмурился, то ли поморщился, как будто от приступа внезапно пронзившей боли. Он отступил, приоткрыв дверь шире и приглашая войти, и сам, не сказав ни слова, нетвердым шагом направился вдоль по коридору туда, где Дэвид увидел луч света. Настороженно идя за хозяином, господин Чен, привыкший уже к темноте, огляделся. Прихожая была мрачной и пустой. На вбитом в стену гвозде висела какая-то верхняя одежда. Комната, где гостеприимный и молчаливый хозяин, зайдя, уселся на матрац, лежащий прямо на полу, была не на много более отрадной. Из мебели здесь имелся только старый и явно отживший свой век двухдверный шкаф, стул и, собственно, матрац, на котором, не глядя на гостя, сидел сейчас Томас. Впрочем, убранство помещения Дэвида нисколько не занимало теперь, когда он получил возможность рассмотреть старого друга. Томас выглядел неестественно. Не таким, каким Дэвид его запомнил. От неунывающего молодого человека не осталось и следа. Конечно, узнать приятеля Дэвид сумел бы, не смотря ни на какие изменения, но… Однажды в юношестве он видел, как покидает свое первоначальное тельце цикада, выбираясь на свет из омертвевшей бескрылой оболочки, чтобы расправить крылья и начать новую полноценную жизнь. На мгновение подумалось, что сейчас здесь перед ним находится не старинный друг и родной человек, а оставленная упорхнувшей душей мертвая оболочка.Томас был не ухожен и не брит. Отросшие волосы, неопрятно собранные в хвост на затылке, перетягивала резинка, отрезанная от напальчника. Судя по виду, одежда, порядком изношенная, уже какое-то время нуждалась в стирке. Просидев неподвижно с минуту и тщетно ожидая от приятеля пояснений по поводу внезапного визита, Томас нервно задвигался, покосился в сторону Дэвида, заставив того заметить темные мешки на припухшем лице и красные от усталости глаза:- Ну, как поживаешь?Господин Чен, словно пришедший в себя от этих слов, засуетился и быстро проговорил:- Тебя так сложно было разыскать. Мы не виделись уже целую вечность, и я подумал, ты не будешь против, если я зайду.Вдруг Дэвид заметил у стены череду пустых бутылок и запнулся. Неуместную мысль о том, что такого дешевого спиртного в его ресторане не найдешь, перекрыло жуткое осознание происходящего: Томас пьет и, судя по всему, уже давно. Уставившись на друга со смесью ужаса и жалости во взгляде, Дэвид открыл рот и не смог произвести ни звука, а только сипло вздохнул. Однако, вскоре вспомнив, что его неожиданное появление еще не было объяснено, он заставил себя заговорить и не нашел ничего более подходящего, чем начать сбивчиво рассказывать о том, как прошли для него эти долгие десять лет: возня с рестораном, обессиливающие будни и еще более трудные выходные, когда посетители особенно жаждут расслабиться и получить хорошее обслуживание взамен на умеренную плату.- Совсем не оставалось времени на семью, - пожаловался Дэвид, - пока я не решил нанимать работников себе в помощь. Только в последние годы у меня появилась капелька свободного времени, и я стараюсь проводить его с детьми. У меня их двое: старшая – Мей. Ей уже почти восемь. А сыну - Лян-Тзы - недавно исполнилось три года, – он смущенно улыбнулся и смолк, не решаясь еще что-нибудь добавить. Томас все так же безмолвно изучал взглядом пол перед собой, и Дэвид усомнился, слышал ли он вообще всю эту неуклюжую тираду.- А ты? – выдавил он, наконец. – Как ты провел это время? – сказал и прикусил язык: ничего более нелепого нельзя было придумать.Томас вскинул на него взгляд и не выдержал, усмехнулся:- Я отлично развлекался: попробовал себя в куче профессий. Был и разносчиком в продуктовой лавке, и билетером в театре, и сторожем на заводе консервов. Даже посчастливилось служить вышибалой в элитном клубе. Да только я там не задержался – начальник не любит, когда от охранников разит перегаром. Вот и сидел большую часть времени в квартире в компании телевизора. Потом, правда, его пришлось продать – мне не хватало денег на билет до Гонконга, - с самым беззаботным выражением лица Томас развел руками. – Вот, собственно, и все мои приключения.- Почему же ты не дал мне знать об этом? – ошеломленно спросил Дэвид. – Я бы помог тебе, нашел бы для тебя работу… - он осекся на полуслове, увидев, каким ненавидящим стал внезапно взгляд друга.- Ты не должен интересоваться моими проблемами, – скупо процедил Томас, резко отвернувшись. – Они тебя нисколько не касаются.Чувствуя, как в горле пересохло, Дэвид с усилием сглотнул. От жестоких слов, а еще больше от ледяного тона приятеля ему стало трудно дышать; сердце, казалось, замерло и билось так медленно, будто после каждого нового удара грозилось навсегда остановиться.- Я пойду, наверное, – пробормотал он. Устало развернулся и вышел в коридор.Услышав, как в прихожей тихо закрылась дверь, Томас судорожно выдохнул. Выяснилось, что он, сам того не замечая, сдерживал дыхание, пока не остался в квартире один. Снова один.Дэвид не помнил, как спустился во двор, как шел вдоль улицы, не разбирая дороги и не видя ничего перед собой. Он остановился только когда почувствовал, что сил на новый шаг не осталось. Да что там шаг! Не было сил по-человечески вздохнуть: воздух вырывался обратно, не успевая достигнуть легких. Дэвид оперся обеими руками о ближайшую стену, прижался к ней всем телом, почувствовал лбом прохладную поверхность. Впервые его личные неурядицы перестали досаждать, отнимая у сердца спокойствие. Они отступили, давая место куда более тяжелым переживаниям – осознанию собственной вины. Только теперь до Дэвида дошло, каким был истинный итог этих лет. Как завершительный штрих, воображение господина Чена нарисовало красочный портрет его самого, стоящего на развалинах чужой доли, и наблюдающего, как рушится хрупкий остов его собственной жизни.Он вздрогнул, почувствовав на плече чью-то ладонь. Узнал крепкое прикосновение - подумать только, спустя столько лет! Обернулся, ища опоры, вцепился заметно дрожащими пальцами в рубашку на плечах друга. Сжал так крепко, как только мог, чтобы не упустить. Уткнулся лицом в шею, чувствуя, как его обняли в ответ.