Глава IV (1/1)

Роза жила с овдовевшей бездетной пожилой тёткой. Родители девушки умерли, когда она ещё была совсем ребёнком, оставив ей значительное наследство. В детстве тётка старалась держать племянницу в строгости, хоть и любила её, как родную дочь, считая, что излишнее баловство совсем испортит капризную девочку, с ранних лет проявлявшую своеволие и упрямый нрав. Но такое воспитание не принесло желаемых ею результатов: наоборот?— лишь развило и укрепило независимый характер её подопечной. Ещё будучи подростком, Роза умела настоять на своём, и тётка почти всегда уступала желаниям племянницы. Когда же девочка выросла, то фактически стала полновластной хозяйкой в доме, хоть и продолжала считаться находящейся под опекой и властью тётки.Но обладающая непокорным нравом, не отличающаяся смирением девушка всегда вела себя благоразумно в отношении того, что представляло опасности для её пола, так что тётка не беспокоилась, что любимая племянница может поступить легкомысленно, и поэтому не держала её под неусыпным надзором и почти не контролировала, зная, что умная и гордая девушка никогда не навлечёт на себя и свою благородную семью неприятностей и позора. Юная красавица имела почти полную свободу поступать так, как ей заблагорассудится. Вот и в этот раз ей достаточно было всего лишь поставить тётку в известность, что она поедет к подруге, чтобы самой выйти вечером из дому, нанять экипаж и отправиться на свидание с графом.Престарелая тётка была бы не прочь поскорее выдать племянницу замуж, чтобы передать попечение над ней мужу и спокойно дремать у камелька, но это было не так-то легко: хоть у такой редкостной красавицы, какой была Роза, естественно не было отбоя от искателей счастья называться её супругом и к ней сватались богачи и знатные вельможи, никто не смог покорить её пылкое, романтичное сердце, мечтавшее о любви и прекрасном возлюбленном.И вскоре её страстное желание встретить свою любовь исполнилось, когда на одном из балов местной знати она встретила ненадолго прибывшего в их город трансильванского графа с королевскими манерами и величием истинного властителя и аристократа. Его появление, обратившее на себя внимание всего общества, произвело фурор. Окружённый флёром таинственности, одетый во всё чёрное благородный гость города с выразительным профилем хищной птицы, обладающим утончёнными линиями, был неотразим и затмил своей необыкновенной красотой, тёмных шармом, удивительной грацией и элегантностью всех.Не только видные мужчины, считавшиеся красавцами, равно как и привлекательные юноши в два раза моложе его, рядом с ним превратились в ничто?— даже самые красивые и яркие молодые женщины и юные девушки тут же поблекли, как увядшие цветы. Он походил на сияющую мрачным светом звезду, озарившую зал. И только прекрасная Роза со своей замечательной прелестью и светящейся нежными красками свежестью могла с честью выдержать сравнение с поразительным красавцем, имеющим экзотический вид в своём милитари-туалете, изумительными длинными волосами цвета воронова крыла, убранными в затейливую причёску, и аксессуарами в виде серёг и элегантной заколки с тремя острыми шипами, дополняющими его незабываемый, блистательный образ.Едва он появился в дверном проёме, все взоры устремились на него. Никто не знал, кто он и откуда явился, но все видели, что это вельможа королевских кровей, и подсознательно чувствовали, что он обладает властью, превышающей человеческий предел.Когда он вошёл в зал, Роза танцевала, но при его появлении её глаза, как магнитом, были притянуты ко входу, и она заметила его сквозь кружащиеся пары, как только таинственный аристократ переступил порог. Увидев нового гостя, Роза знала: это Он. Тот, о ком она мечтала, кого ждало её сердце… Вся душа в ней всколыхнулась…Окинув взглядом зал, Дракула безошибочно определил ту, что была более всего достойна его внимания, и, как только танец окончился, представившись, пригласил Розу на следующий. При этом толпа других претендентов на танец с первой красавицей сразу исчезла, и не подумав оспаривать у него это право. Они были дивной парой, приковавшей к себе все взгляды.Оказавшись в объятиях графа, Роза вся затрепетала, чувствуя его опытные руки на своей ладони и талии. Он закружил её по залу в великолепном танце. Никогда ещё она не встречала такого потрясающего танцора. И никогда ещё этот зал не видел такого танца. Они просто летели по залу, вызвав восхищение всех присутствующих и восторженные ахи дам, которые не смогли сдержать их несмотря на зависть. Ведомая своим прекрасным партнёром, уносимая им, как порывом ветра, Роза чувствовала, что её туфельки едва касаются паркета.После танца граф отвёл её к тётке и весь вечер не отходил от них, предупреждая все их желания. Больше ни с кем Роза в тот вечер не танцевала?— только с ним.Вернувшись домой, девушка от волнения всю ночь не могла уснуть: всё её естество было охвачено сладостной дрожью, а сердце пело в предвкушении счастья. И только под утро забылась блаженным сном, с мечтательной улыбкой на губах.После судьбоносного для юной красавицы бала они ещё несколько раз встречались с иностранным вельможей в салонах и на светских раутах, которые Роза посещала в сопровождении тётки. Граф, едва поприветствовав хозяев, сразу подходил к ним. Кандидаты на благосклонность первой красавицы края, естественно, были в бешенстве и отчаянии от такого соперника, но при его появлении лишь любезно кланялись и оставляли графа с ней наедине.Комплименты, которые румынский аристократ делал её красоте, в отличие от банальных и избитых восхвалений поклонников Розы, были оригинальны, тонки и незабываемы, заставляя часто биться её сердце. Беседуя с красавицей, Дракула поразил её тем, что не болтал с ней о пустяках и пошлых глупостях, как делали все другие мужчины. Он говорил с ней, как с равной?— как с юношей, а не с девушкой?— внимательно слушая её, обмениваясь с нею мыслями на различные темы. И Роза была вполне достойна такого отношения. Она была умна и хорошо образованна, но прежде это не было кому оценить. В отличие от большинства её подруг, её интересовали не только наряды, украшения, балы и кавалеры. Она любила учиться, любила читать и думать. И то, что она не могла получить из ограниченного образования, что предписывалось девушкам, и почерпнуть из скудного круга серьёзных книг, к которым они могли получить доступ, компенсировал её природный, развитый чтением и размышлением ум, умевший наблюдать и делать выводы. Поэтому ею можно было не только любоваться. С ней было приятно не только гулять и танцевать?— с ней было интересно разговаривать. Однако до встречи с графом у неё не было настоящего собеседника. Беседы с ним были так занимательны, что девушка забывала о течении времени. Казалось, он знал всё на свете. В разговорах граф тонко высмеивал религию, христианскую набожность и благочестие, намекая на ханжество их проповедников, и глупость тех, кто проводит жизнь, следуя им. Он предложил ей отбросить сковывающие рамки светских условностей и, когда их никто не слышит, называть друга просто по именам. Роза с радостью согласилась. Ей так нравилось его красивое, звучное имя, которое так шло ему. Казалось, что оно принадлежало единственно ему и больше никто не должен был его носить.Девушка была совершенно очарована демоном и по уши влюблена в него. И с каждой встречей влюблялась всё сильнее. Но граф, по всей видимости покорённый ею, восхищавшийся её красотой и умом, не признавался ей в любви и этим лишь разжигал её чувство к нему… У них установились лёгкие, ни к чему не обязывающие, дружеские отношения. Роза и не подозревала, что такие могут быть между девушкой и мужчиной. При этом временами в обществе галантного, внимательного и обходительного трансильванского вельможи её вдруг охватывал какой-то безотчётный, необъяснимый страх и опасения, от которого всё холодело внутри, а душа томительно сжималась в мрачных предчувствиях. В эти моменты внутренний голос советовал ей остерегаться прекрасного аристократа и не водить с ним знакомства, подсказывая ей, что он принадлежит Тьме, но её страстное чувство к Дракуле заглушало его, а пылающее любовью сердце не думало внимать ему, хоть подсознательное беспокойство не покидало её.На последней их встрече граф сказал Розе, что через день он уезжает из их города. Сердце девушки мучительно дрогнуло и упало от отчаяния.—?Как жаль… —?вырвалось у неё прежде чем она успела спохватиться и удержать эти слова. Её звенящий колокольчиком голос был полон печали, прозвучав надтреснутым хрусталём.Граф пленительно улыбнулся и, поднеся руку Розы к губам, нежно, долго поцеловал, щекоча её кожу выбившимися из его причёски длинными прядями потрясающих волос. Словно ток пошёл по телу девушки. Она вся задрожала, дыхание её едва не прервалось…—?Мне тоже очень жаль, что приходится расставаться, милая Роза,?— сказал вампир. —?Мы больше не сможем увидеться в обществе, но, если пожелаешь, мы можем сделать это у меня… —?Роза с удивлением посмотрела на него: сделать такое предложение девушке из благородной семьи значило нанести ей оскорбление. Но Дракула невозмутимо продолжал:?— Я уверен, что не обижу тебя этим и ты поймёшь меня правильно. Ведь ты умная девушка, и у нас с тобой за то короткое время, что мы знакомы, сложились особые отношения, свободные от тирании так называемых приличий и условностей, принятых в свете, основанных на ложной морали, мешающих свободному общению мужчин и женщин, препятствующих женщинам в их законном праве наслаждаться жизнью. Ты умница, Роза, и понимаешь, что, если человек желает чего-то, что никак не касается других, он имеет полное право поступить так, как ему угодно. И это ничем ему не грозит, при условии что его поступок останется тайной. Какой смысл отказываться от удовольствия, которое ты можешь себе доставить? —?Свет тёмных, многозначительно горящих глаз обволакивал девушку. Красота демона, проникая ей под кожу, в её кровь, пьянила её. Звучный баритон чаровал. Она была словно птица, находящаяся во власти чар змея-искусителя. —?Если захочешь провести со мной вечер на прощание, встретимся завтра ровно в шесть часов пополудни в аллее перед особняком, который я снял. Вот его адрес,?— Владислав вложил в её дрожащую руку сложенный листок. —?Я уверен, что ты знаешь, что можешь полностью мне доверять. Приходи, я буду счастлив побыть с тобой наедине, когда никто нам не помешает и мы будем только вдвоём?— ты и я, моя прелесть… —?Дракула впервые обратился к ней так, заставив сладостно завибрировать все струнки её души. Ещё раз нежно поцеловав руку поражённой и взволнованной девушки, не успевшей даже ничего ему ответить, словно клеймом обжёгши её трепещущую кожу, граф попрощался и вышел из комнаты.Весь день после этого, всю ночь и следующий день Роза провела в лихорадочном возбуждении, словно напилась отравы. Голова её кружилась от волнения, в душе бушевала буря. Она вполне осознавала, что значило это приглашение и что согласиться на него и пойти на предложенное графом прощальное свидание к нему домой, невзирая на то, что он ей говорил и в чём убеждал,?— непростительное легкомыслие и ни одна порядочная девушка не сделала бы этого. Благоразумие говорило?— нет, ни в коем случае! Этого делать нельзя! Но сердце, охваченное пламенем страстной любви, не желало слушать его голоса и туманило разум… Особенно после того, как во время одной из бесед с нею граф прочитал ей эгоистическую, гедонистическую лекцию о том, что главное в быстротечной жизни?— наслаждения и удовольствия. Его слова упали на благодатную почву. Роза понимала, что молодость?— лишь краткий миг. И упущенная возможность исполнить своё желание и получить то, что жаждешь, может никогда не повториться. То, что Владислав сказал ей во время их последней встречи, также оказало на девушку нужное вампиру воздействие, подкрепив предыдущее. То, как он назвал её на прощание, звучало музыкой в её ушах, пуская мурашки по телу…—?Я вижу, тебе понравился этот красавец, трансильванский граф с такой необыкновенной внешностью, милая,?— с материнской улыбкой сказала тётка Розы, когда она спустилась к обеду. —?Думаю, уж его-то ты не отвергнешь и примешь предложение руки и сердца. Вы с ним такая красивая пара.—?С чего вы взяли, тётушка, что граф собирается сделать мне предложение? —?опуская глаза и вспыхнув маковым цветом, сказала Роза.—?Да кто же может не влюбиться в такую красавицу, как ты! —?всплеснула руками старушка, с любовью глядя на племянницу. —?Кавалеры оспаривают друг у друга твоё внимание. Иногда чуть ли не до смертоубийства доходит. Помнишь, как из-за тебя поссорились барон Конрад и тот гусар… ах… как же его? Запамятовала имя, старая голова… Ведь тогда мэру с большим трудом удалось предотвратить их дуэль,?— засмеялась тётка, словно закудахтала курица. —?Все неженатые мужчины сватаются к тебе. Даже не будь у тебя приданого, ты бы легко сделала самую блестящую партию. У него на руке нет обручального кольца, стало быть, не женат. Ему лет сорок. Наверное, вдовец,?— глубокомысленно вынесла вердикт старушка, закивав седой головой, уверенная в верности своего предположения насчёт намерения иностранного аристократа в отношении её племянницы. —?Хотя, по правде, я желала бы видеть кого-то другого в роли твоего супруга. Кого-то более обычного, не столь яркого, вызывающе оригинального и вольнодумного. Признаться, я боюсь его. Что-то в нём пугает меня. Сама не знаю что. Он очень предупредителен и любезен. У него безупречные манеры, но иногда он говорит такие странные вещи, от которых у меня просто мороз по коже, хоть он и не сказал ничего предосудительного… Как и от выражения его лица и от его взгляда, который, кажется, видит тебя насквозь, пронзая душу, выведывая мысли и чувства… От него как будто веет могильным холодом. А эта его приверженность к чёрному цвету, костюм в военном стиле и при этом такой экстравагантный вид! Никогда не видела, чтобы мужчины носили серьги и заколки и делали такие причёски, хоть у него это смотрится так естественно, что я просто не представляю его себе в другом образе. Наверное, это просто принято у него на родине. Цыганское влияние, я думаю. Трансильвания всегда считалась своеобычным, экзотическим краем. Но ты заметила, что мы никогда не встречали его до захода солнца? —?продолжила перечисление странностей гостя города тётка девушки. —?И знаешь, Роза, я не хотела тебе раньше говорить, видя, как тебе приятно его общество, но однажды, это случилось всего один раз, но при упоминании имени Божьего, он поморщился, как от резкой боли, а в его тёмных глазах полыхнул настоящий огонь, и я невольно осенила себя крестным знамением… Но, возможно, всё это глупости и предрассудки старухи, отставшей от времени,?— с улыбкой поспешила успокоить встревоженную племянницу и саму себя старушка. —?Своеобразие и эксцентризм?— не преступление. А то, о чём я тебе рассказала, наверное, просто показалось моим старым глазам. Ничего больше. Раз никто другой не смог тебе приглянуться и завоевать твоё сердце, что ж, выходи за него. Граф замечательно красив, богат и знатен. О лучшей партии нельзя и мечтать. Она просто идеальна. И я уверена, что он будет тебе превосходным мужем, а мне зятем.—?Как вам не терпится выдать меня замуж, тётушка,?— лишь слабо улыбнулась девушка, выслушав тираду тётки.—?Я уже стара, Роза. Мы нуждаемся в защите и помощи. К тому же тебе уже двадцать два года. Пора подумать о замужестве и создании своей семьи,?— авторитетно заявила она.— Молодость не вечна, милая моя девочка. Надо быть благоразумной.—?Молодость не вечна,?— прошептала про себя девушка, а вслух сказала:?— Вы правы тётушка, но не думаю, что граф ищет себе жену,?— добавила она, чувствуя нервную дрожь. —?Если бы позволите, я поднимусь к себе, я что-то неважно себя чувствую.—?Да, конечно, дорогая. Пойди, приляг. У тебя как-то лихорадочно загорелись щёки. Смотри не расхворайся. А граф обязательно попросит твоей руки, не сомневайся,?— закричала тётка вдогонку племяннице.Вернувшись к себе, Роза заметалась по комнате, ломая руки. Она была словно в горячечном бреду: кровь стучала в висках, дыхание перехватывало. Слова тётки подтверждали её опасения насчёт её загадочного возлюбленного, но она всё равно пойдёт с ним на свидание! Да, пойдёт во что бы то ни стало! Будь что будет и что бы ни случилось! Она любила его. Она хотела быть с тем, кто стал властителем её сердца и дум, едва она увидела его. Даже если он не любил её, даже если это было опасно и причинит ей зло. Граф прав в том, что смысл и цель жизни?— наслаждения. Молодость не вечна. И она не простит себе, если упустит то, чего так страстно жаждала её пылкая душа и по чему томилось молодое, горячее тело, в котором любимый пробудил вулкан,?— насладиться уединением и близостью с ним, сорвав все покровы, что разделяли их, отринув все запреты… Девушка знала, что если она не пойдёт на это свидание, то будет мучиться и жалеть об этом всю жизнь. Лучше получить то, чего ты так яро, до умопомрачения желаешь, и, возможно, после раскаяться в этом, чем потом чахнуть и сохнуть в бесполезных сожалениях из-за упущенной возможности. Воображение рисовало ей искусительные картины воплощения желаний и наслаждения, волнуя кровь… Она кликнула служанку и стала одеваться к выходу. Таким образом Роза не обманула ожиданий вампира и, приняв нужное ему решение, поступила именно так, как и планировал демон, не знавший отказа в своих желаниях.Дракула отнёс подхваченную им на руки красавицу в жарко натопленную спальню с горящим камином и уложил её на приготовленное ложе. Девушка дрожала, как в лихорадке, дрожью, что была смешением желания и волнения. Владислав склонился над ней, и Роза утонула в пламенеющей чёрным светом темноте бездны очей демона, в которых горела не любовь, а самолюбие… Длинные, изящные пальцы нежно провели по её пылающим щекам.—?Получать удовольствие не страшно, девочка моя,?— улыбнулся граф, нежно лаская девушку. —?Тебе нечего бояться… Ты сделала правильный выбор, Роза. Обещаю, тебе будет очень хорошо и ты не пожалеешь…***Ноябрьским вечером в кабинет начальника парижского департамента полиции Жана Леклерка вошёл с докладом один из его подчинённых?— инспектор Дюпре. Это был пожилой опытный следователь. Настоящая ищейка. Он и внешне был похож на неё: сухощавый, поджарый, с длинным носом и продолговатым лицом. Оба, и следователь, и его начальник были преданы своему делу и, если было много работы, порой задерживались на рабочем месте допоздна.—?А каковы результаты расследования по этому громкому убийству учёного, доктора Джекилла, в центре Парижа, во время совершения которого в Нотр-Даме было уничтожено окно-роза, Дюпре? —?выслушав текущую сводку, поинтересовался полковник, раскуривая трубку. —?Что с этим таинственным убийцей Ван Хельсингом? Вы добились какого-то успеха в его поисках?—?Нет, господин полковник,?— отрицательно покачал головой следователь. —?Мы словно преследуем тень. Вы знаете, что весь Париж обклеен плакатами с его изображением с сообщением о награде в 2 000 франков за сведения о нём. Он уже более популярен, чем звёзды Мулен Руж. Но остаётся неуловимым.Полковник недовольно нахмурился:—?Всё это свидетельствует только о том, Дюпре, что наша полиция недостаточно профессиональна.—?У меня есть основания предполагать, что Ван Хельсинг как-то связан с католической Церковью, господин полковник,?— ответил инспектор. —?Она защищает его и помогает скрываться от стражей порядка. И это существенно препятствует нашему успеху. В ночь убийства доктора Джекилла один из наших жандармов заметил преступника стоящим на крыше собора Парижской Богоматери. Мы естественно попытались преследовать его, но служители собора подозрительно долго не отвечали на стук и не отпирали нам дверь, таким образом дав ему время уйти. Вероятно, они даже провели его каким-то потайным ходом за пределы собора, так как здание было тут же оцеплено. Всё это, конечно, только мои подозрения. Никаких доказательств у меня нет. Возможно, заминка с дверью была простой случайностью, которую можно объяснить ночным временем, что они и сделали. Ночью Ван Хельсинг мог улизнуть от нас и без их помощи. Это настоящий дьявол: он может взбираться по стенам, прыжком перемахивать через высокие ограждения, растворяясь во тьме. Вопросы возникают и в связи с тем, как он мог незаметно оказаться со своей жертвой в соборе, где и было совершено преступление. В дополнение к этим обстоятельствам, меня насторожило также то, что я не заметил, чтобы Церковь выказала действительную заинтересованность в его поимке в связи с ущербом, понесённым жемчужиной католической архитектуры во время совершения его очередного преступления. Церковники явно постарались не придавать этому событию большого значения, хоть уничтожение культурного наследия?— старинного, шестисотлетнего окна-розы?— существенный урон. Осколки бесценных разноцветных витражей, словно драгоценные камни, до сих пор валяются на площади, привлекая уличную детвору. Но в этом случае Церковь проявила необыкновенное равнодушие в отношении наказания виновного.—?Да, всё это весьма подозрительно,?— удивлённо приподняв бровь на соображения следователя, согласился полковник. Он откинулся на спинку стула, попыхивая трубкой. —?Так вы полагаете, что он совершает свои преступления по воле и указанию католической Церкви?—?Я в этом не уверен, господин полковник. Но какая-то связь между ним и Церковью, по-видимому, существует. Во всяком случае, мне так кажется. Как я сказал, у меня нет доказательств, что она покрывает его, но она ему явно благоволит. То, что я вам сообщил, не может не натолкнуть на подобные мысли.—?Думаю, вы правы, Дюпре. Судя по тому, что вы изложили, основания для подозрений действительно имеются,?— полковник задумчиво забарабанил по столу пальцами. —?Серийный убийца на службе у Ватикана… Весьма интересная версия. Это что-то новенькое, если ваше предположение окажется верным. Святой Престол ещё не прибегал к таким методам в преследовании своих целей. И чем, в случае его подтверждения, ему мог помешать этот учёный и другие жертвы Ван Хельсинга, что Рим решил устранить его таким грубым способом, при этом пострадав сам? Это не похоже на Церковь. Обычно она действует гораздо более тонко и, безусловно, не будет вредить сама себе. Запутанное и загадочное дело. Ведь этот Ван Хельсинг?— просто мясник в своих методах, при этом пользуется каким-то неизвестным нам оружием: отрезал своей жертве руку?— по характеру среза определили, что она была отпилена?— порезал живот и, пробив чем-то тело, сбросил с крыши собора. Зачем? —?Леклерк вынул изо рта трубку и, выбив, наполнил её новой порцией табака. —?Чтобы попытаться продолжить расследование?— а это будет нелегко, если здесь действительно замешан Ватикан?— нам надо связаться с нашими коллегами в Риме и получить их помощь,?— сказал он. —?Займитесь этим как можно скорее, Дюпре. Раскрытие этого дела может прогреметь на всю Европу.—?Да, господин полковник. —?Инспектор вышел.***В этот раз уснувшего Ван Хельсинга не терзали кошмары. Его посетило, казалось бы, гораздо более приятное видение бала-маскарада накануне Дня всех святых в Летнем дворце Дракулы. Но охотник оказался этому не рад и, если бы мог выбирать,?— предпочёл бы свои привычные ужасы.В своём костюме благородного дворянина, что так шёл ему, подчёркивая его удивительную привлекательность и великолепную, статную фигуру, с накинутым на плечо длинным широким атласным струящимся плащом, спадающим с его широких плеч глубокими, мягкими складками, и шляпой с роскошным плюмажем, ласкающим его ореховые локоны, охотник танцевал с Анной в залитом золотом огромном зале, в ритме вальса кружась с нею под звуки чудесной музыки по блестящему паркету среди других пар. Они оба в масках, закрывающих половину лица. Яркие губы красавицы чарующе-призывно улыбаются ему, соперничая в алом блеске с фантастическим нарядом цыганской принцессы. Ван Хельсинг с наслаждением обнимает стройный стан своей прекрасной партнёрши, чувствуя под рукой его гибкость. Вихрь вальса уносит их, они кружатся всё быстрее, и вдруг все другие гости, проносящиеся мимо них, исчезают, растворяются, и они остаются одни. Выскользнув рукой в белой перчатке из его руки, Анна с очаровательной улыбкой подносит её к своей причёске и выдёргивает из волос роскошную рубиновую диадему, элемент её маскарадного образа волшебной жар-птицы. Тяжёлые локоны падают ей на плечи. Охотник проводит по ним рукой. Упругие тёмно-коричневые спирали под его ладонью становятся гладким полночным шёлком.—?Влад… —?страстно выдохнув, шепчет Ван Хельсинг, обнимая ладонями пьяняще привлекательное, колдовское лицо с незабываемыми чертами. Склонившись к нему, он приникает губами к нежным карминным устам и с головой тонет в поцелуе, чувствуя во рту горячий язык черноволосого красавца, с наслаждением лаская его своим… Резко проснувшись, охотник подскочил на своей койке, словно ошпаренный кипятком, врезавшись головой о перегородку.—?Твою мать!.. —?выругался он по поводу сюжета своего сновидения, растирая ушиб, при этом с ужасом чувствуя горячее, сладостное томление в животе и беспокойство между бёдер… Такой ужас, от которого он даже вспотел, вигилант испытал впервые в жизни. Мужчина в бешенстве со всего размаху хлопнул себя по лбу и замотал головой, отгоняя бесовское наваждение, посетившее его во сне, что был гораздо хуже его обычных кошмаров. Он попытался ухватиться за спасительную мысль, объясняющую волнение его крови реакцией на Анну, а вовсе не на графа. Однако она тут же была омрачена пониманием, что целовался он не с ней, а с Дракулой… Ватиканский агент подумал о том, что, возможно, причина того, что с ним произошло во сне, связана с тем, что за все семь лет его служения и рыцарства в Святом Ордене он ни разу не был с женщиной. У него просто не было времени на них, а проститутки вызывали в нём брезгливость. Но воздержание всё же не могло, даже косвенно, послужить объяснением его пыла в отношении мужчины и явного желания заняться с ним сексом… Оставалось только ?успокоить? себя тем, что это видение и неприродное возбуждение, которое он при этом испытал от недопустимых и противоестественных ласк с представителем собственного пола было всего лишь следствием заклятия, которое проклятое порождение преисподней, чудовище, несомненно, наложило на его тело. А проводником этого заклятия, конечно же, был перстень вампира, горевший на его руке. С остервенением ухватившись за него пальцами, охотник изо всей силы принялся дёргать за серебряный ободок, окольцовывающий его безымянный палец, в ещё одной отчаянной попытке освободиться от своего трофея:—?Дьявол!!! Какой чёрт дёрнул меня одеть его!!!Но его усилия лишь привели к тому, что он чуть не вывихнул сустав фаланги. Ван Хельсинг забористо выругался, вложив в затейливое выражение всё своё бешенство, и бросил это. Избавиться от перстня действительно можно было, только отрубив палец. Плюнув и отложив решение этого вопроса на потом, вконец раздражённый утомлённый мужчина снова опустил голову на подушку, постаравшись успокоиться и выкинуть из головы то, что случилось, и скоро снова уснул. И наконец-то сон его был целителен и спокоен?— без сновидений. Но рыцарю не пришлось долго наслаждаться им: он, как и все остальные пассажиры, был разбужен мощным ударом, сотрясшим весь корпус корабля. Судно остановилось.—?Что это, Ван Хельсинг? —?схватился Карл, встревоженно глядя на друга.—?Не знаю, Карл, но мы больше не плывём. Что-то случилось.Они выскочили из каюты. Ещё в коридоре друзья услышали нёсшиеся с палубы перепуганные крики. Когда они поднялись наверх, то обнаружили на освещённой фонарями палубе полное смятение. Увидев, что его вызвало, они на миг замерли как вкопанные, поражённые зрелищем.Над носом корабля высилась громадная тёмная глыба с горящими жёлтыми глазами под выдутой шарообразной головой. В свете фонарей была хорошо видна мерзкая пупырчатая, с наростами скользкая кожа чудовища. Обхватив гигантскими щупальцами переднюю часть корабля, оно сжимало его, пытаясь раздавить, но, видимо, не обладало достаточной силой, чтобы сразу справиться с крепким корпусом, и пока что только удерживало судно, раскачивая его в попытках разломать. Время от времени раздавался треск и хруст дерева, но пока что корабль выдерживал натиск щупалец монстра, однако было ясно, что его гибель была только вопросом времени.—?Рулевой! Где рулевой???!!! —?кричал капитан.—?Его нет!!! —?раздался крик в ответ. —?Наверное, оно его сожрало!!!Чудовище злобно зашипело. Это шипение перешло в предвкушающий свист.—?А это ещё что такое, гигантский спрут, осьминог? —?проговорил Ван Хельсинг, во все глаза глядя на представшую перед ними картину, словно возникшую в воспалённом мозгу бредящего.Ватиканский учёный смотрел на вынырнувшее из морской пучины чудовище, обхватившее гигантскими щупальцами корабль, глазами, вытаращенными как два блюдца.—?Ван Хельсинг, э-э-это не спрут! Не-не осьминог! —?ответил он в ужасе от увиденного. —?Это кракен!!! Боже, кракен! Я-я читал о них в книгах!—?О чём ты только не читал, Карл,?— бросил охотник, лихорадочно соображая, что делать. Думать надо было быстро, иначе их возвращение из Трансильвании могло окончиться на этом неожиданном эпизоде.—?Ван Хельсинг они… они едят людей! Впиваются в них присосками и сосут!—?Ценные сведения, Карл, но лучше бы ты сообщил, как их уничтожают!—?Не-не не знаю… Это тебе не вампиры или оборотни, которых можно убить с помощью серебра или святой воды, никто никогда не охотился на них!—?А это бесполезная информация… —?Вигилант бросился обратно в каюту.На палубу выбежали другие встревоженные пассажиры. Среди них было не много женщин, но всё потонуло в пронзительных женских воплях, как пилой разрезавших воздух, заставляя дребезжать перепонки, когда они увидели схватившее корабль чудовище. Некоторые мужчины также закричали от страха. Большинство женщин упало в обморок. На палубе началось столпотворение: часть пассажиров кинулась обратно, другие отбежали к корме, подальше от монстра, кое-кто с выпученными в ужасе глазами застыл, где стоял, не веря тому, что видел.Капитан и команда были в полной растерянности, не зная, что предпринять, и пребывали в таком же ужасе, что и пассажиры. Ни у кого не было опыта в том, что делать в подобных ситуациях, и можно ли вообще что-то сделать. В морском фольклоре испокон веков существовали истории о монстрах, поднимающихся из глубин и нападающих на корабли. Но обычно это происходило во время пересечения океанов. Никто не ожидал встретиться с подобным в Средиземном море. У небольшого пассажирского судна, совершающего рейсы в безопасных водах, не было пушек. Но даже если бы они были, опутанный щупальцами монстра корабль не мог повернуться к нему бортом, чтобы задействовать их.Пока послушник в оцепенении ужаса с открытым ртом взирал на разворачивающуюся перед ним кошмарную фантасмагорию, чем-то напоминавшую полотна Босха, и даже не заметивший, как Ван Хельсинг исчез, тот добыл свой ?вампирский? арбалет и остальное оружие и снаряжение и снова появился на палубе.В эту секунду, рассекая ночной воздух свистом хлыста, одно из огромных щупалец чудовища, внезапно поднялось из-за борта. Огромный скользкий лоснящийся отросток, тёмно-серый сверху и белёсый снизу, с двумя рядами мерзких жёлтых присосок, покрытых капающей с них слизью, на миг замер над палубой, выбирая жертву,?— словно живущие собственной жизнью присоски, хлюпали, как жадные рты,?— а затем в мгновение ока метнулся к застывшим в ужасе мужчине и женщине, стоящим на палубе немного в стороне от других. Это была пара, встреченная Ван Хельсингом и Карлом в коридоре, когда охотник экстренно ?эвакуировал? занедужившего друга из каюты на палубу. Мгновенно выхватив один из своих циркуляторных тохо-ножей, охотник запустил его в окончание щупальца, уже коснувшееся ноги истошно завопившей женщины, и перерезал его напополам, как желе. Отрубленный кусок, шевелясь и подскакивая, словно живой, с глухим звуком шмякнулся на палубу.—?Назад! Возвращайтесь в каюту! —?закричал им Ван Хельсинг. Мужчина подхватил находящуюся на грани обморока женщину и побежал в указанное место. —?Пассажиры, вернитесь в каюты!!! —?скомандовал вигилант, обращаясь ко всем остальным. Его распоряжение повторил капитан корабля:—?Пассажиры! Немедленно возвращайтесь обратно в каюты!!! Все немедленно в каюты!!!Это обращение не было излишним: хоть большинство из оставшихся на палубе пассажиров сами устремились назад, неся находящихся в обмороке женщин, но некоторым требовалось услышать команду, чтобы выдернуть себя из состояния ступора. Пока они бежали, щупальца монстра успели выхватить из толпы двух людей. Выстрелами из револьверов охотнику удалось заставить одно из них разжаться и выпустить свою добычу, с криком упавшую на палубу, но другую жертву чудовище уволокло в темноту. Раздался леденящий душу крик.Ван Хельсинг с арбалетом бросился к фок-мачте.—?Ты куда?! —?закричал ему Карл.—?На мачту!Свободными у кракена оставались четыре щупальца, остальные ему нужны были для оплетания корабля. Это давало шанс на победу, будь у него их побольше, все попытки спастись были бы обречены.Пока охотник взбирался по канатам, чудовище попыталось схватить его, но выстрелы и циркуляторные ножи заставили его отказаться от этого намерения. Однако патроны надо было беречь: у вигиланта осталось всего несколько обойм. Раздался треск ломаемого дерева: щупальце обвило рею одной из мачт и обломало её край.Кракену не удавалось схватить быстро взбиравшегося на мачту Ван Хельсинга. Но он удовлетворился одним из матросов. Обвившее тело несчастного щупальце подняло его над палубой, впиваясь в его лицо и тело присосками. Он захрипел. На палубу полилась кровь. Чудовище издало удовлетворённый чавкающий утробный звук.—?Боже, боже! —?Карл, дрожа, забился в дальний угол кормы корабля, превратившегося в Ад, наблюдая оттуда за другом, в этот раз ничем не в силах помочь ему. —?Клянусь тебе, если я вернусь живым, больше никогда не буду грешить, не пропущу ни одной службы и не буду читать книги или работать, вместо того чтобы быть на мессе! —?Снова послышался треск. Послушник перекрестился с ужасом в глазах. Корабль мог не выдержать следующего сдавливания щупалец кракена, пока что безуспешно старавшегося раздавить крепкое судно. —?Господи, спаси нас! Господи, помоги нам!Добравшись до верхней реи, откуда он надеялся попасть болтами в мозг монстра, вигилант прицелился. Кракен сильно качнул корабль, и, чтобы удержаться, Ван Хельсингу пришлось схватиться за мачту руками. Арбалет полетел вниз и, отбитый одним из щупалец, упал в море.—?Дьявол!!! —?выругался мужчина.