Глава I (1/1)

Похоронив Анну на берегу Чёрного моря, увидеть которое всегда мечтала цыганская принцесса, блестяще справившиеся с заданием по уничтожению вампиров и препровождению королевского рода Валериус в Рай Карл и святой убийца, великий Ван Хельсинг, отправились назад в Рим. Они прибыли в тот же портовый город, из которого месяц назад выехали в проклятый и забытый Богом край?— Трансильванию, и расположились в трактире, ожидая корабля, который должен был прибыть со дня на день.Потеряв красавицу Анну, охотник был в подавленном настроении. Учёный-послушник как мог старался ободрить друга и отвлечь его от мрачных дум, но это ему не очень удавалось. Ван Хельсинг предпочитал беседам с Карлом общество Зелёной феи, в которой он мог топить своё горе.Оставив вечером удручённого послушника в номере, вигилант спустился вниз с целью пополнить свои исчерпавшиеся запасы. У трактирщика абсента не оказалось, и мужчина предупредил друга, что ненадолго уйдёт.—?Куда? На охоту за Зелёной ведьмой? —?поинтересовался товарищ, неодобрительно хмыкнув.—?Разве ведьмы не входят в категорию опасных для человечества существ, с коими я должен бороться, неся своё служение, и уничтожать их? —?горько усмехнулся охотник.—?Не забывай, что тебя разыскивают,?— недовольно нахмурился Карл.—?Меня не смогли задержать ни в Лондоне, ни в Париже, ни в Берлине, не думаю, что местные стражи отличатся,?— ухмыльнулся мужчина, экипируясь для выхода. —?Знаешь, я думаю, может, мне самому сдаться? Всё-таки какое-то разнообразие. Интересно, как на это отреагирует ?несуществующий? Святой Орден в целом и кардинал Джинетт в частности?—?Ван Хельсинг!—?Ладно, шучу, Карл. Его преосвященство ведь велел тебе приглядывать за мной, и я не могу так подставить друга, столько раз с риском для жизни помогавшего мне! Отложим этот эксперимент на потом. —?И, не дав ничего ответить своему спутнику, вигилант резко открыл дверь номера и захлопнул её за собой.Карл вздохнул и принялся за чертежи оружия и формулы взрывчатых веществ.Ван Хельсинг вышел на улицу. Уже давно было темно. Только что прошёл дождь, и свет отражающихся в лужах фонарей призрачно серебрил мокрые мостовые. Мужчина с наслаждением вдохнул свежий воздух, пропитанный запахом моря. Улица была безлюдна, только изредка проезжал экипаж. Охотник быстро зашагал по тротуару в поисках ближайшего места, где он мог отовариться своим зелёным другом, пусть ненадолго, но дарившим ему забвение.Быстрым шагом пройдя вниз по улице к перекрёстку, он увидел вывеску питейного заведения, находящегося неподалёку. Через пару минут вигилант открыл дверь в прокуренный зал. Глаза всех посетителей устремились на него. Не обращая внимания на любопытные взгляды, Ван Хельсинг подошёл к стойке, у которой сидели две подозрительно размалёванные девицы, и попросил несколько бутылок абсента. Жрицы любви так и прикипели к нему глазами.—?Угости девушек, красавчик! —?рука одной из девушек, бледной измождённой блондинки, очевидно страдающей чахоткой, ласково прошлась по руке мужчины. Охотник дал ей несколько монет. Положив абсент в рюкзак, он повернулся собираясь уходить.Девицы повисли у него на руках:—?Не уходи! Куда ты спешишь?! Останься с нами!—?Извините, барышни,?— вигилант мягко освободился от рук проституток, обвивших его руки, словно тонкие лианы. —?Найдите себе более подходящую компанию, чем святого убийцу!Ночные бабочки отпрянули. Бросив им ещё несколько монет, охотник покинул бар.—?Кто он такой? —?воскликнула блондинка.—?Какая-то тёмная личность, Малена,?— ответила её товарка-брюнетка. —?Ах! Как жаль! Ты видела, какие у него глаза?!—?Да. Просто обворожительны! Ни у кого таких не встречала. Удивительный красавец!Когда Ван Хельсинг положил руку на ручку входной двери, он внезапно ощутил присутствие Зла. Охотник на мгновение замер. Оно ожидало его по ту сторону двери. Приготовив свои циркулярные тохо-ножи, ватиканский эмиссар нажал на дверную ручку.Перед баром никого не было, но в полумраке переулка напротив вырисовывался тёмный мужской силуэт в длинном плаще.Сердце мужчины, вопреки своему обыкновению, пропустило удар. Этого не может быть! С прикованным взглядом к фигуре напротив, охотник остолбенел, не желая верить своим глазам.Чёрный силуэт вышел из тени, позволив упасть на себя свету от фонаря, и Ван Хельсинг увидел знакомое лицо уничтоженного им противника, короля вампиров. Рука оцепеневшего, находящегося будто во сне мужчины, сама собой взмахнула, словно пытаясь прогнать представшее ему видение. На противоположной стороне улицы раздался издевательский смех:—?Думаешь, я?— галлюцинация, вызванная чрезмерным употреблением абсента? Не беспокойся, с твоим психическим здоровьем всё в порядке! —?Видя, что вигилант всё ещё не может прийти в себя от потрясения, Дракула с торжествующим блеском в глазах, довольно ухмыляясь, сказал:?— Вижу, мне придётся в очередной раз представиться?— трансильванский граф Владислав Дракула, в прошлом князь Валахии. —?вельможный демон отвесил величавый поклон и продолжил:?— В 1462 году убитый Левой рукой Господа,?— вампир выдержал эффектную паузу,?— архангелом Габриэлем. —?В гипнотических очах демона вспыхнул огонь. —?Тобой, Габриэль… —?Ван Хельсинг не двинулся с места. —?Великий воин Ван Хельсинг, бесстрашный герой в полной экипировке боится подойти к безоружному? —?заблистал насмешливой ухмылкой демонический аристократ.Это замечание заставило охотника очнуться. Он широким шагом перешёл через дорогу, оказавшись рядом с неистребимым графом.—?Ну здравствуй ещё раз, мой старый друг! —?вампир раскрыл свои объятия, вновь сделав попытку обнять вигиланта, как во время их встречи в замке Франкенштейна. Тот снова увернулся, не спуская с Дракулы напряжённого взгляда, держа его под прицелом своих очаровательных каре-зелёных глаз. —?Какой ты упрямый, Габриэль! —?с усмешкой прокомментировал его манёвр Владислав. —?Обняв меня, ты смог бы удостовериться, что я не фантом, во что ты никак не можешь поверить. Как видишь, я снова здесь,?— цвёл обворожительной улыбкой демон. —?Знаешь, я до смешного привязан к этому несовершенному миру,?— граф театрально-обречённо развёл красивые руки. —?К тому же есть ещё одна причина?— выполнить своё обещание, которое я дал тебе, когда ты был в невменяемом состоянии, прискорбно натянув на себя шкуру вервольфа, что совсем не к лицу небесному принцу. Подумать только! Архангел-вервольф! Какой авангардный декаданс! —?граф рассмеялся, блистая идеальным жемчугом зубов. —?Мы не могли тогда нормально поговорить, и я решил, что справедливо дать тебе второй шанс и всё-таки вернуть тебе память. Вернуть твою жизнь. Вернуть тебе самого себя, Габриэль! —?Владислав сказал это серьёзным, взволнованным, проникновенным голосом, глядя прямо в глаза вигиланта пронзительным, огненным взглядом, будто и не было ехидства, бесовских ужимок и издевательского хохота секунду назад.Ван Хельсинг неотрывно, словно заворожённый, смотрел на графа. Не было и намёка на то, что он недавно с хлещущей смолой из разорванной вервольфом глотки кровью рассыпался в прах. Та же самоуверенность и дьявольская харизма. Чертовское обаяние и тёмная элегантность. Королевская осанка, изящество движений, утончённость, грация и величавость. Изумительные волосы так же забраны с помощью той же стильной заколки с шипами в искусную причёску-хвост. Гладкая кожа чеканно, дерзко красивого породистого лица с высокими, чётко очерченными скулами, словно выточенного из слоновой кости, отличающегося поистине магически яркими, просто-таки незабываемыми чертами. Ни у кого ватиканский эмиссар больше не встречал таких. Он вспомнил, как на несколько секунд замер перед старинным портретом Дракулы, который ему в Ватикане показывал кардинал, пораженный этим образом, вызвавшим у него странные, непонятные чувства. Большие, выразительные, красивые глаза, меняющие цвет, превращаясь то в мерцающие таинственные тёмные бриллианты, то в искрящиеся пронзительные сапфиры. Эти очи сияли звёздами сквозь непроницаемую сень ресниц, затеняющих их роскошными опахалами. Тонкие язвительные губы были вызывающе чувственны: в их рисунке и цвете, не скрываясь, горело сладострастие. Царски горделивый, драматический профиль хищной птицы.Сейчас мысли охотника не были заняты успешным выполнением возложенной на него миссии, и он против воли был поражён магнетической привлекательностью вампира, на которую раньше мужчина старался не обращать внимания, его дьявольски неотразимой сексуальностью, которую излучало это не-мёртвое воплощение красоты и элегантности Тьмы. И тут он подумал, что же будет с Валериусами, если Дракула вторично воскрес.Граф прочитал эту громкую тревожную мысль.—?Не беспокойся за свою красотку,?— губы вампира расплылись в ухмылке,?— Валериусов не вытурят из Рая пинком под зад из-за того что я снова удостоил этот мир своим появлением в нём,?— на устах Владислав играла ехидная улыбка. —?В договоре между ними и Богом не значился пункт, что после моего убийства не должно состояться моё очередное триумфальное воскрешение! —?граф издевательски расхохотался. —?Ты убил меня раньше, чем убил мою дальнюю родственницу,?— насмешливо улыбался вампир,?— условие контракта выполнено. И ты правильно сделал, что убил её,?— с тонких губ не сходила пленительная улыбка. —?Так лучше для всех!Ван Хельсинг в бешенстве выхватил тохо-нож.—?Ах, Габриэль! —?воскликнул вампир. —?Неужели ты без зазрения совести сможешь калечить такого привлекательного мужчину? —?чарующе улыбнулся демон. —?Это будет сущим вандализмом. Настоящим кощунством! —?Тонкие тёмно-розовые губы блистали довольно-ехидной улыбкой. —?Помнишь, как ты любовался мной в XV веке? Называл меня самым красивым существом на свете? Я разонравился тебе? Или, может, подурнел с тех пор? —?Красивые чёрные брови, словно наведённые кистью, лукаво изогнулись, а горящий взор бездонных очей графа, блестящих драгоценными камнями в обрамлении расходящихся чёрными стрелами густых и длинных ресниц, прожигал ватиканского эмиссара насквозь. Услышав это, охотник вздрогнул. Его сердце на мгновение сжалось, будто хотело, но не могло и боялось вспомнить о когда-то всецело владевшем им чувстве. Наблюдая за ним, вампир язвительно улыбался.—?Что ты несёшь, больное исчадие преисподней? —?презрительно хмыкнул Ван Хельсинг, смерив собеседника уничижельным взглядом, убирая бесполезный нож. —?Ума решился от счастья после второго пришествия?Откинув голову в своей фирменной манере, Дракула от души расхохотался, не тревожась, что может привлечь громким, заливистым смехом чьё-то внимание:—?Ну разве ты не прелесть, мой мятежный архангел Габриэль? —?сиял лучезарной улыбкой довольный вампир. —?Хочешь верь, хочешь не верь, но в XV веке мы были любовниками. Да какими! Нашей безумной любви мог позавидовать Рай вкупе с Адом! —?Глаза вампира запылали огнём страсти. —?Предлагаю заключить сделку, как мой земной папаша,?— при его упоминании губы графа скривились, словно от отвращения,?— сделал с Богом: ты возвращаешься ко мне, Габриэль, и я буду совершенно ручным и безобидным,?— лукаво улыбался вампир. —?Не буду представлять никакой опасности. Торжественно клянусь тебе.У Ван Хельсинга едва не перехватило дух от такого вопиюще возмутительного, позорного предложения, что посмел ему сделать сын Сатаны. Он презрительно скривил губы, прожигая собеседника возмущённым взглядом:—?Я не слышал более мерзкого предложения, извращённый демон! Меня сейчас стошнит!—?Перестань играть на публику, Габриэль?— здесь только ты и я; и если даже ты больше не любишь меня, я знаю, что во всяком случае не внушаю тебе отвращения,?— многозначительно улыбаясь, ответил вампир. —?Так что даю тебе три щедрых месяца на размышления, в течение которых обещаю не осушать своих жертв?— они будут оставаться живыми. Мне вообще, чтоб ты знал, нужно совсем немного крови, не больше бокала. Нам с невестами на четверых хватало одного человека на месяц. Мы были просто аскетами по сравнению с людьми. Ты бы мог сам превосходно кормить меня не чаще раза в месяц, не чувствуя никакого истощения, наоборот, небольшое кровопускание оказывало бы целительное воздействие,?— улыбались чувственные уста. —?Поэтому на этот счёт можешь быть спокойным. Но если ты не примешь нужного решения, я оставляю за собой право не сдерживать свои дурные наклонности! Я не намерен скучать в одиночестве, но найти достойных кандидаток на роль невест, отвечающих моим высоким требованиям, не так уж просто и, так как именно вы с Анной виноваты в смерти моих верных подруг, ты обязан возместить мне потерю! Это будет только справедливо. Ну и, само собой, в этом случае ты можешь оставить себе мой перстень, которым обручился со мной, после того как убил, —?с бесовским блеском в глазах ухмыльнулся демон, пронзая вигиланта взглядом, — хоть это было довольно жестоко — рубить палец у любимого, чтобы снять его перстень, даже если его рука была мертва… Последние слова графа словно ударили Ван Хельсинга током. Глаза его непроизвольно расширились, и он снова, как во время его победоносной битвы с Дракулой в его зазеркальной Ледяной Крепости, бросил растерянный взгляд на свою руку с перстнем с эмблемой дракона. А затем судорожным рывком попытался сдёрнуть его, будто он вдруг стал жечь его калёным железом, — но перстень словно прирос к его пальцу и даже не пошевелился. Наблюдая его безуспешную попытку, вампир издевательски-торжествующе расхохотался.— Видишь, Габриэль, тебе не удастся разорвать нашу помолвку, если только ты не прибегнешь к тому же способу, посредством которого она была совершена, и не отрубишь себе палец, чтобы снять мой перстень, — тонкие карминные уста не покидала ехидная ухмылка.Охотник побагровел от бешенства, а затем усмехнулся, метнув на Владислава стрелу презрительного взгляда. — Это не обручальное кольцо, извращённое исчадие Ада, а трофей, который я взял у врага в знак победы над ним! — бросил он противнику, гордо подняв голову с гневным трепетом ноздрей.Дракула невозмутимо встретил его заявление, продолжая улыбаться:— Что ж, не буду спорить с твоим утверждением, и запомни — три месяца. — Граф церемонно-издевательски поклонился. —?До встречи, Левая рука Господа, архангел Габриэль!Махнув полой плаща, Дракула грациозным движением повернулся и исчез в темноте.Ван Хельсинг продолжал оторопело стоять, желая, чтобы всё произошедшее действительно оказалось галлюцинацией. Потом смачно выругался и, вздохнув, зашагал обратно в трактир.Когда вигилант зашёл в комнату, на его лице лежал такой кромешный мрак, что Карл сразу определил, что что-то случилось.—?Что?! —?с тревогой вопросил учёный, бросив своё занятие.—?А то, что, оказывается, мы не справились с трансильванским заданием, Карл! —?нахмурившись грозовой тучей, вервольфом рыкнул агент Ватикана. —?Все наши титанические усилия, подвиги и жертвы коту под хвост! Дьявол!!! —?выругался мужчина, швырнув на стол шляпу.—?О чём ты?! —?в крайнем недоумении воззрился на него товарищ.—?Я только что вновь удостоился чести разговаривать с его бывшей светлостью, а теперь тёмностью,?— губы охотника сложились в мрачную ухмылку,?— трансильванским графом и в прошлом князем Валахии, Владиславом Дракулой.Послушник так и вытаращил глаза, явно засомневавшись в здравом рассудке друга, опасаясь последствий злоупотребления абсентом.—?Что… что ты говоришь?! —?учёный нервно сглотнул. —?Я сам видел, как он рассыпался прахом! С тобой… с тобой всё в порядке? —?Карл подошёл к вигиланту, внимательно глядя в его лицо.—?Я не сошёл с ума, Карл. К сожалению,?— с циничной усмешкой убедил товарища Ван Хельсинг. —?Отец нашёл способ воскресить любимого сына. Чего, впрочем, стоило ожидать. —?Сняв плащ, мужчина устало вытянулся на кровати.—?Но… но… как же так?! —?беспомощно забормотал послушник. —?Этого не может быть!—?Я тоже хотел так думать, но то, что нам чего-то не хочется, ещё не отменяет его существования, Карл,?— горько усмехнулся великий воин. —?Это правда. Поверь.—?Но что же нам тогда делать?!—?Не знаю. В любом случае, убить Дракулу мы не сможем. Возвращаемся в Рим. Пусть там решают, что делать. Главное, что Анна с семьёй в Раю, я сам видел их встречу. Всё-таки половину задания мы выполнили. Надеюсь, их не изгонят обратно в Чистилище из-за того что Дракула снова воскрес. — Охотник снова попытался избавиться от перстня. С тем же успехом. — Карл, ты не знаешь, как снять не желающий сниматься перстень? — Гм… Как-то не приходилось заниматься такими вопросами. А почему ты вдруг захотел снять его? Ты, не снимая, носил его всё время, что ты являешься рыцарем Святого Ордена. Стал палец жать?— Скорее жечь, — сердито буркнул мужчина. — Ладно, чёрт с ним. — Ван Хельсинг устало вздохнул, заложил руки за голову и закрыл глаза, давая понять, что разговор окончен. Карл тоже вздохнул и вернулся к своим изобретениям.***Творение доктора Франкенштейна, орудуя веслом, плыло на плоту по Чёрному морю само не зная куда. И люди, и вампиры называли его монстром. Это было обидно. Очень обидно, но, увидев себя в зеркалах Летнего дворца Дракулы, куда его доставили его слуги, он понял, почему, и с горечью признал, что, в сравнении с ними, в их глазах он действительно был чудовищем. В этих печальных мыслях его утешило то, что Игор, верный слуга графа, погибший при исполнении своих обязанностей, был намного уродливее его. Но даже такое уродство не было для него основанием, чтобы не жить, а он и подавно имел на это право. Хоть он также хромал, но в отличие от него не был горбат. Он был высок и силён, даже мощен. Да, как бы непривлекателен он ни был по стандартам этого мира, он был в гораздо более выигрышном положении, чем Игор, и не хотел умирать. И потому всей душой был благодарен Ван Хельсингу, мудро рассудившему, что, хоть в его создании принимало участие Зло, сам он им не являлся, и решившему не выполнять приказ Ватикана и не уничтожать его, не давшему Анне убить его в пещере под мельницей, поклявшемуся спасти его от Дракулы и выполнившему эту клятву, и Карлу, также помогшему ему выжить в страшном Зазеркалье короля вампиров вопреки воле его начальников. ?Дитя? Франкенштейна горько вздохнуло. Настоящим монстром, питающимся кровью людей, был Дракула. Но они, трепеща перед ним, не называли его чудовищем по причине привлекательной наружности в его человеческом облике — и кровососущая нежить и её жертвы — люди находили его неотразимым, считая неимоверно красивым и убийственно соблазнительным* — и поэтому предпочитали почтительно величать ужасного кровожадного демона по имени и титулу. Он же не сделал людям никакого зла, но всё равно был для них монстром! Разве это справедливо? Разве правильно, что красота имеет такое огромное значение? Что все первым делом обращают внимание на внешность, а не на внутреннее содержание, даже не задумываясь, что оно может не соответствовать уродливой или даже устрашающей форме? Что доброе существо может быть пленником отталкивающей оболочки, будучи заключенным в ней, как в тюрьме? Разве он виноват в том, что с ним случилось? Никто не спрашивал его, желает ли он быть таким, каким он был создан… ?Сын? Франкенштейна снова вздохнул и вновь ощутил огромную благодарность к Ван Хельсингу и Карлу, отнёсшимся к нему, как к другу… От них он узнал, что это такое — дружба. И он постарался не остаться у них в долгу и отплатить им тем же, когда помог Анне и оттащил от неё атаковавшую её вампирессу Алиру, чтобы она могла помочь Ван Хельсингу, невзирая на то что девушка хотела убить его и всегда относилась к нему с предубеждением. Принцесса была поражена его поступком и сказала ему ?спасибо?. И её благодарность наполнила его сердце таким теплом… Первый раз в жизни… Как жаль, что она погибла, он был уверен, что после этого они бы стали друзьями. Он мог бы остаться жить в её замке, а не колыхаться сейчас на безбрежной морской глади, отдавшись на волю волн, плывя куда глаза глядят, потому что охотник и послушник не могли его взять с собой в Рим, где бы его непременно убили. Одинокий монстр в который раз издал тяжёлый вздох. Он приложил козырьком руку ко лбу, прикрывая глаза, смотря вдаль под слепящими лучами солнца. Далеко на линии горизонта он заметил тучу. Зрение у него было отличное. Чудовище Франкенштейна поднажало на весло: туча могла предвещать шторм, пора было пристать к какому-нибудь берегу. Делая мощные гребки, он направил плот в сторону земли и через некоторое время достиг своей цели и смог причалить в удобном для этого безлюдном месте. Монстр сошёл на землю, развязал рюкзак, который взял с собой, и достал оттуда парик, кожаную маску и перчатки. Всё это добыли ему его друзья, Ван Хельсинг и Каpл, чтобы он смог попытаться жить среди людей, когда они расстанутся. Человеку кроме фамилии нужно ещё имя, и ?сын? доброго доктора решил взять себе имя своего ?отца?. ?Виктор?, что значит ?победитель?, кроме того ещё и было очень символично — он тоже надеялся победить в борьбе за право жить… Приладив на голову с искрящимися электрическим дугами надёжно прилипший к ней особый парик, у которого были достаточно длинные волосы, закрывающие и шею, а затем одев на лицо маску с прорезями для глаз, ноздрей и рта и натянув на руки перчатки, Виктор Франкенштейн, ?сын? знаменитого учёного зашагал в сторону видневшегося вдалеке селения.Он оказался у него через несколько часов, подойдя к мельнице, у которой двое мужчин разгружали мешки с пшеницей, а третий, выставив внушительное брюхо и заложив большие пальцы в прорези жилета, стоял у порога. Очевидно, хозяин. Мельница. С этим строением у Виктора были связаны не просто неприятные, а трагические воспоминания! Но она была подходящим местом, чтобы попытаться сделать первые шаги в человеческом обществе: он не владел никаким ремеслом, а с работой на мельнице наверняка сможет справиться. К тому же это нелюдное место подходила ему своей достаточной уединённостью. Он будет не слишком часто встречаться с людьми, что было как раз то, что нужно. Только бы его пожелали нанять! Возможно, ему повезёт. Когда он подошёл ближе, работники бросили работу и удивлённо уставились на него. Мельник также во все глаза смотрел на более чем странного незнакомца ростом под два метра в маске и перчатках. Их лица были если и не испуганы, то, во всяком случае, встревожены.— Помощь не требуется? — поинтересовался у них Виктор, произнеся вопрос робким, просительным голосом.Это успокоило их.— А ты кто такой, приятель? Откуда? И почему имеешь такой необычный вид, скрывая своё лицо и руки? — усмехнулся хозяин. — Я не здешний.— Это ясно. Но почему ты в маске и перчатках? Боишься, что солнце повредит твою нежную кожу? — расхохотался мельник. К его грубому смеху присоединились работники, оценив шутку хозяина.— Я ношу маску и перчатки потому, что моё лицо, руки и вообще всё тело сильно обезображены в результате пожара, в котором я потерял родных и имущество. Поэтому я никогда не раздеваюсь и не снимаю их при людях.— Понятно. — Мужчины перестали смеяться. Мельник почесал в затылке. — Что ж, ты появился вовремя, приятель: мне как раз нужен сторож, да и помощник не помешает — работы хватает. Ты здоровяк, хоть и хромаешь, и с виду кажешься силачом, а ну-ка покажи, так ли это на деле.Франкенштейн приподнял повозку с остававшимися на ней мешками.Зрители были впечатлены.— Ого! — присвистнул хозяин мельницы, с восхищением глядя на ?погорельца?. — Вот это да, приятель! Я охотно найму тебя, если не потребуешь слишком высокую плату.— Плата мне не важна. Я согласен работать за самую низкую. Всё, что мне нужно, — еда и кров над головой.— Тогда договорились. Как тебя зовут, приятель?— Виктор.— Так вот, Виктор, будешь помогать мне и жить прямо на мельнице. Согласен?Франкенштейн улыбнулся одними губами, не показывая зубов. Это было как раз то, что ему требовалось!— Да, это мне подходит.— Отлично. Тогда приступай к работе и помоги Йоргу и Михаю переносить мешки на мельницу.Обрадованный Виктор бодро принялся за дело.***Дракула любовался предрассветным ночным небом, стоя у окна. Сатана ожидаемо не согласился с победой Левой руки Господа над своим любимым сыном, его Правой рукой на Земле, и снова воскресил его, хоть, чтобы сделать это вторично, ему пришлось немало постараться и изыскать дополнительные возможности и ресурсы. Призрачный свет луны выделял бледный профиль вампира резной камеей, подчёркивая его благородные очертания. Граф не чувствовал одиночества после утраты верных невест, как и не испытывал сожаления из-за провала операции по оживлению его детей, которая бы увенчалась полным успехом, не вмешайся в это дело его Немезида — давний знакомец, архангел Габриэль. Главное, что он как ни в чём не бывало был снова здесь. Сын Дьявола, каковым его считали тогда, когда он ещё не стал им. Неистребимый, как и его Отец Денница — зеркальное отражение Бога. Вместо ожидаемых чувств потери, разочарования, ярости и злости, которые, казалось бы, должен был испытывать демон из-за несбывшихся надежд на овладение миром и наведения в нём собственных порядков, воплощение которых было по сути у него в кармане, бывший правитель Валахии, задумчиво глядя на рассыпавшийся перед ним сверкающий бриллиантами тёмный балдахин, ощутил в груди с давно замершим сердцем что-то похожее на грусть… Ему вдруг вспомнилась жаркая летняя ночь, напоённая ароматами бальзамических горных цветов, которую он провёл с маршалом Святого Ордена, прибывшим с армией из Рима, чтобы помочь ему бороться с турками и удержать важный участок общего христианского фронта. Насладившись друг другом, они, обнявшись, тогда лежали на сочном ложе из зелени под таким же звёздным пологом и шептали друг другу слова вечной любви, которую даже смерть не должна была победить, то и дело сливаясь то в страстном, то в нежном поцелуе… Когда четыреста лет назад Ван Хельсинг убил его за то что он стал практиковать кровавые жертвоприношения Сатане, чтобы тот помог ему восторжествовать над объединившимися против него врагами, Дракула думал, что возненавидел изгнанного в человеческое тело архангела, похитившего его сатанински гордое сердце, до встречи с ним не ведавшее иной страсти, кроме любви к власти, победам и славе, но дрогнувшее при виде небесного воина в те далёкие и славные времена… Но теперь, снова вернувшись и будучи свободен от воплощения своих планов, владевших им столетиями, вампир, спустя четыре века вновь увидев свою бывшую великую любовь, понял, что ошибался в своих чувствах. Понял, что на протяжении четырех веков гнал воспоминания о предавшем их чувство любовнике, стараясь забыть его, стереть сам его образ из своей памяти, не потому, что его поступок вызывал в нём ярость и желание мести, которое он не мог удовлетворить, а потому, что воспоминания о нём причиняли ему боль… И демон решил не мстить дважды убившему его — живого и не-мёртвого — вероломному грешному архангелу, а вернуть его себе… Да, снова завладеть такой блистательной добычей, что он легко сделал в Средние века, когда прославившийся на всю Европу герой, целомудренный рыцарь, до встречи с Дракулой бывший холодным, как лёд на Карпатских вершинах, всеми силами противился вспыхнувшему в его груди греховному чувству к валашскому князю, поразившему его своей необычайной красотой и харизмой и пленившему его, но в итоге не устоял перед ним и пал в его объятия, как слабая женщина… Люцифериански гордый аристократ тогда испытал не подвластный словам восторг и недоступное простым смертным упоение… Ещё бы! Разве сравнится с такой несравненной победой даже любовь всех без исключения женщин на свете? И что может быть слаще для демона обладания архангелом высочайшего ранга, Левой рукой Господа? Даже власть над миром не принесёт такого наслаждения, как это!Перед глазами Владислава стояла картина их первой по прошествии четырёх столетий встречи с архангелом в замке Франкенштейна. Как он сделал попытку обнять своего врага, перед тем засадившего ему в грудь серебряный кол, как ранее всадил в сердце меч… Более чем странное действие в отношении ненавистного существа, достаточным мотивом и объяснением которого не могло служить лишь простое бесовское издевательское ёрничание. Тогда и после его мысли были заняты другим, и он не раздумывал над тем, что побудило его спонтанно раскрыть объятия своему убийце… Сейчас же в тишине и спокойствии восстановив в памяти все детали той бурной встречи, он понял, что испытал радость, увидев его… Демоном всецело завладели воспоминания об их давней истории. Истории запретной, страстной любви… Пылкие признания и клятвы, жаркие ночи… Наслаждение, что он испытал в объятиях архангела, которое была не способна дать его гордой, высоносной душе, всегда желавшей невозможного и стремившейся к несбыточному, ни одна, даже сказочно прекрасная женщина. Тогда он познал, что такое счастье… Счастье настоящей Любви, которую скупая Судьба посылала лишь единицам своих избранников… Счастье, которое не могло подарить ему обожание и преклонение женщин, страх и уважение мужчин, победы на поле брани, покорение и трепет врагов, власть и слава, то, что он был национальным героем… Всё это было ничто в сравнении с тем, что он, человек, мужчина, земной принц, покорил небесного и завоевал его сердце! Холодное сердце самой Левой руки Господа, должного оставаться в земной жизни целомудренным и бесстрастным, равнодушным к красоте и не ведающим чувственных желаний плоти, который и был таким до встречи с ним, и чья кровь никогда не была взволнована самыми знаменитым красавицами, которых он встречал на Земле! Это был уникальный, единственный случай в истории человечества, доказывающий, что он, государь Валахии, был не простым человеком, а существом высшего порядка с соответствующей этому статусу необыкновенной судьбой, и последующие события подтвердили это. Вампира охватила печаль, чувство, которое он не испытывал, даже будучи человеком…— Не хватало мне ещё заразиться меланхолией по твоей вине, Габриэль, — ухмыляясь самому себе, хмыкнул демон, отворачиваясь от окна. — А ведь я совсем недавно произнёс перед моими бедными невестами и слугами отличную речь о своей бесстрастности, несомненно произведшую на публику должное впечатление. Оказывается, я ошибался, когда говорил Анне, что моё сердце можно снова разжечь: оно перестало биться, но огонь, которым воспламенил его Левая рука Господа и который, я был уверен, он же и погасил, так и не потух… — вроде бы сам смеясь над своими чувствами, граф вздохнул и спустился в подвал, где находился роскошный гроб с вензелями королевского рода Валериус. Опустившись в ?кровать?, Владислав взглядом приказал тяжёлому железному засову запереть дверь и устало закрыл глаза.Вампиру приснился памятный бал-маскарад в его Летнем дворце в Будапеште, но во сне он видел не рыжеволосую красавицу Алиру и не менее привлекательную Анну в алом туалете волшебной птицы, а Ван Хельсинга в костюме благородного дворянина, изящно облекающем его, демонстрируя его великолепную фигуру, с развевающимся широким атласным плащём…