Эпилог (1/1)

Бомани утер пот, но посох мага не опустил и, несмотря на плывущий маревом полуденный воздух, продолжил раз за разом посылать в мишени заклинания. Вероятно, тренировка в боевых чарах продолжилась бы до вечера, не привлеки его внимание Мэйтат. Приятель, внешний вид которого прекрасно характеризовало слово жердь, предпочитающий проводить время за книгами, трактатами и прочими фолиантами, древними и не очень, шагал с огромным свитком в руках и привычно морщил лоб. Пышущий силой и здоровьем Бомани, непоседливый и активный от рождения, просто не мог упустить подобного момента. Крутанув посох и усмехнувшись, он послал до предела ослабленный смерч в задумчивого друга. Разумеется, Мэйтат никак не отреагировал на ?атаку?, за что и поплатился. — Мву-ха-ха! — изобразил зловещий смех Бомани, склоняясь над бумажной ?мумией?. — Да ну тебя, — буркнула та голосом друга. — Опять на севере возмущение было. Надо к Кобэ идти. Не похоже это… Мысленно вздохнув и не слушая Мэйтата, который принялся болтать, вместо того, чтобы выпутываться из свитка, Бомани принялся самолично исправлять сделанное. Распутав друга, он подхватил его за грудки и, поставив на ноги, пропел нарочито тоненьким голосом: — Жаба старый, жаба любит жаб. Мэйтат, продолжавший все это время вещать о своих выкладках и помогавший в освобождении лишь тем, что не мешал, замолчал и удивленно захлопал глазами. Бомани вздохнул и наверно в тысячный раз попытался ответить себе на вопрос о причине возни с неприспособленным к жизни типом. С одной стороны, это из-за него они стали магами. Не стоило им в конце сезона штормов самодельный плот испытывать. Чудом не утонули. Рыбаки выловили, откачали и родителям сдали. Те, разумеется, тут же прописали мальчишкам по первое число, и если Мэйтат стойко сносил порку, то Бомани страстно желал ее избежать. Настолько, что умудрился подобие воздушного щита поставить. Естественно, после этого их потащили на проверку, благо оба на центральном острове жили, а там и ученическая пора началась. С другой стороны, чувства вины у Бомани не было. Скорее уж он привычно заботился о друге детства. Высокий рост на фоне ?теловычитания?, вечная задумчивость, несвойственная детям и подросткам занудность, масса невесть как и когда узнанных фактов и прочие особенности, для характеристики которых в мире Велиара имелось короткое и емкое слово — ботаник, изрядно осложняли жизнь Мэйтата и его отношения с другими учениками. Хотя… вернее говорить о том, что они осложняли жизнь Бомани, так как сам Мэйтат просто игнорировал мелкие неприятности и в принципе не замечал подобные проблемы. Дошло до того, что в молодости, достигнув того возраста, когда Бомани стали интересовать взаимоотношения полов в том самом аспекте, он себя и вовсе в нетрадиционной ориентации заподозрил. Но, ?попробовав? рабыню, он успокоился. Мэйтат был другом. С детства. Не более того. И, в конце концов, у него всегда можно списать или узнать ответ на вопрос. Правда, он вечно куда-то в сторону съезжал, но Бомани знал, как избежать подобного. Жизнь научила. — Кобэ не жаба, — буркнул Мэйтат. — Он наш инкоси, и мы должны уважать его. — Пф, да он лет двести как забил на все, — рассмеялся Бомани. — Ну, кроме своих химер, — поправился он, отдавая дань справедливости. — А вообще похож, — выдал Мэйтат невпопад, и почесал голову. Бомани, давно привычный к особенностям друга, на миг закатил глаза. Старейший, верней, древнейший из ныне здравствующих магов своим обрюзгшим телом и многочисленными бородавками не просто походил на жабу — он и говорил каким-то квакающим голосом. — Но он не только с жабами работает, все больше с ящерицами и змеями возится, — принялся задумчиво рассуждать Мэйтат. — Слабак, — вздохнул Бомани, даже не пытаясь слушать и говорить с другом. Уж кто-кто, а он прекрасно знал — пока в глазах Мэйтата витает задумчивость, тот не услышит слов. В обычной ситуации Бомани молчал или хмыкал, давая другу переварить мысли, высказаться и вернуться в реальность самостоятельно. В случае острой нужды мог потрясти его, ускоряя процесс, но когда речь заходила о главе местного филиала Магической Гильдии Протектората… Для юноши, мечтающего о путешествиях, походах, битвах, приключениях или хоть каких-то действиях, наставник был и оставался больной темой. Кобэ Кобин Одхиамбо давно стал живой, хоть и весьма своеобразной легендой. В голове Бомани не укладывалось — как можно безвылазно досиживать второй век на третьем по величине острове Протектората?! А тот факт, что инкоси не входит в сотню могущественнейших магов и вовсе воспринимался Бомани на уровне личного оскорбления. По характеру и мировоззрению он был воином и защитником, хоть и не понимал этого. Он упорно тренировался в боевой магии и осваивал разнообразное оружие лишь потому, что подсознательно готовился дать отпор любому, кто осмелится посягнуть на друга или учителя. Да, как бы Бомани не поносил на словах Кобэ, но все равно считал его инкоси и преклонялся перед древним колдуном. Правда, опять же не слишком-то осознавая этого очевидного факта. — … надо ехать с проверкой, — прорвались сквозь мысли Бомани слова Мэйтата. — Так чего мы ждем?! — тут же вычленил он главное. — Пошли к жабе! Идея выбраться хоть куда-то нашла живейший отклик в душе Бомани. Прихватив друга, слабо пищащего что-то об уважении и этикете, он решительно поволок его в центральную башню. Это высокое, и вместе с тем выглядящее приземистым из-за своей монументальности строение, когда-то служило достопримечательностью острова и приносило немало денег. По легенде, башню сложили из огромных каменных блоков храма. Да не простого, а того самого, в котором принял бой последний из богов. Каждый новый губернатор пытался возродить старые порядки, вновь сделать башню доступной для гостей острова Ди, но инкоси Кобэ всегда находил способ воспрепятствовать проникновению шума за стены того, что по бумагам оставалось филиалом академии Магической Гильдии Протектората. В некотором роде, это ?противостояние? само по себе стало традицией и чем-то вроде последнего экзамена на профпригодность для каждого нового правителя острова. Те, кто слишком много мнил о себе и не останавливался вовремя, гибли при трагических и весьма загадочных обстоятельствах. Обычно они находили смерть от какой-нибудь ядовитой гадости, невесть как попавшей во дворец, миновавшей охрану, обошедшей артефакты и забравшейся прямо в ложе закусившего удила идиота. Впрочем, схожие методы очистки генофонда от дураков практиковались многими. И не только магами. Пожалуй, вернее будет сказать — не столько магами, но это уже частности.*** Нахальный стук в дверь вырвал неспешно попивающего яаф Кобэ Кобина Одхиамбо из раздумий. Прекратив покачиваться в сделанном на заказ кресле, он аккуратно поставил пиалу на столик и придал себе подобающий вид. Пока он возился, стук не прекращался. Впрочем, потому и возился, что не надеялся на тишину и покой. Наконец, решив, что вполне готов, слабейший маг из тех, кому перевалило за триста, шевельнул ладонью. Простейший засов сдвинулся, звонко щелкнул ступором о скобу, и дверь тут же распахнулась. ?Хоть о стену не ударилась. Спасибо и на этом.? — Кобэ поморщился, когда в тишину и уют прохладной залы ворвался пышущий жизнью и силой Бомани. ?Ну да?, — вздохнул Кобэ, сочувственно смотря на Мэйтата, едва успевавшего переставлять ноги. — Давай, — распорядился Бомани и буквально выдвинул вперед друга, попутно с этим он отвесил Кобэ что-то вроде кивка. Впрочем, подобные вольности никак не трогали старика. Он уже давно преодолел тот рубеж, когда за внешним начинаешь видеть суть, а потому плюешь на раздражающую мишуру. — Инкоси, — уважительно поклонился Мэйтат, шурша свитком. ?И что тебе на месте не сидится?? — вздохнул про себя Кобэ, но говорить ничего не стал. Лишь чуть напрягся и приподнял набрякшие веки. Дав тем самым знак молодежи, что слушает. Едва заметное шевеление кустистых бровей и белесых ресниц не укрылось от Бомани, и он поспешил простимулировать друга. Отобрав свиток, он недвусмысленно ткнул его локтем в бок. — Инкоси, — еще раз поклонился Мэйтат, собираясь с мыслями. — Да говори ты уже, — прошипел Бомани. ?Угу, было бы неплохо и начать?, — мысленно согласился с горячим юношей Кобэ. — Инкоси, — вновь выдал Мэйтат, но на этот раз все же не замолчал и продолжил почти сразу. — Я проводил работу с картой. Использовал заклинание из старой книги, которую нашел в хранилище. Во втором подвале. Она за колонной стояла. Книга инкоси Ннамди. Очень интересный… — Давай лучше я, — задвинул друга за спину Бомани, — а то ты нам сейчас всю биографию этого Мамбди выдашь. — Ннамди, — успел возмутиться Мэйтат до того, как локоть друга, прилетевший в грудь, лишил его возможности говорить. ?Возможно, в этот раз я все же узнаю, зачем ко мне бегает мальчик?, — подумал Кобэ и ободрительно шевельнул пальцем. Не столько давая сигнал детям, сколько отгоняя сон. Заняв свое место лет под двести назад, он потратил почти век на реформирование местного отделения академии. По сути, добился его закрытия и возрождения древней традиции наставничества. Правда, Кобэ Кобин Одхиамбо весьма своеобразно трактовал свои обязанности учителя, а все потому, что он очень не любил суеты и шума. Устал он всего этого. Потому и брал из центра лишь старших адептов, уже готовых сдавать экзамены и практически обученных. И все бы ничего, но в его системе имелся один большущий недостаток — примерно раз в пять-десять лет приходилось менять учеников. Юноши и девушки, особенно совсем юные, лет семнадцати-восемнадцати, отличались изрядной непоседливостью. Правда, они же не задавались всякими ненужными вопросами и не пытались интриговать, а в первые годы и вовсе радовали, прилежно читая выдаваемый список литературы и не беспокоили старика. Но это золотое время быстро проходило. Ученики начинали куда-то стремиться и чего-то хотеть. Суетились и мешали спокойно жить. Не давали работать с любимыми химерами. Отвлекали. Приходилось тратить время, составлять характеристику, писать рекомендации, возиться с анкетами и делами новых кандидатов, и лишь после принятия клятвы очередного ученика наступал долгожданный покой. В этом плане Мэйтат казался идеален — он никуда не рвался и ничего не хотел. Книжная пыль его полностью устраивала. Кобэ ликовал, найдя родственную душу. Он думал, что уж теперь-то ему не придется отвлекаться и суетиться, но все испортил Бомани. Мальчишка начал присылать письма и проситься в ученики. Причем, он умудрялся писать официально ему и неофициально Мэйтату. Кобэ показалось, что проще согласиться, чем тратить время на отписки и разговоры. В целом он не слишком жалел. Мальчик уже год тренировался на полигоне и раздражал лишь шумом. Неприятно, конечно, но терпимо. Собственно говоря, Бомани вообще третий или четвертый раз явился к нему в покои. — Инкоси! — М… — Я говорю, что Мэйтат обнаружил регулярные возмущения магического фона на севере острова. Мы считаем, что там проводятся ритуалы. Вероятно, инициировался маг. Мэйтат думает, что есть опасность появления некроманта. Мы просим разрешения на комплексную проверку, — изложил суть дела Бомани и замер, впился внимательным взглядом в обвисшее, обезображенное десятком бородавок и покрытое старческими пятнами лицо. Кобэ забулькал и выдал нечто отдаленно похожее на протяжное ?квааа?. Разумеется, ни в какого некроманта он не верил, так как прекрасно знал — среди плантаторов хватает тех, кто не желает стареть и умирать. Хватало и тех, кто жаждал пробудить дар, но при этом не хотел рисковать собой и ступать за грань добровольно не собирался. Подобные типы верили всяким шарлатанам, собирали слухи, сплетни и платили огромные деньги за якобы старинные книги и древние манускрипты. Само собой, они проверяли все, пуская под нож десятки и сотни рабов, творя совершеннейшую дичь с точки зрения любого, хоть что-то знающего о искусстве магии. Так что все эти отголоски и вечные колебания давно уже не интересовали Кобэ и МГП (Магическая гильдия протектората). — Вероятно, это выживший с королевского фрегата, — подал голос Мэйтат. На этот раз Кобэ булькал дольше и квакал активней. Отсмеявшись, он утер заслезившиеся глаза и кхэкнул, прочищая горло. Стремление мальчишек развеяться было понятно древнему магу, и… в конце концов, они повеселили его своими бреднями. ?Почему бы и нет?, — решил Кобэ. Он давно не напоминал о себе. Последнему трактату, вышедшему из-под его пера, недавно полтора столетия минуло. Век прошел с тех пор, как он не уследил за шебутной химерой, и та сожрала пару рыбацких поселков на побережье Султаната. ?Кажется, она там еще что-то учудить успела?, — задумался на миг Кобэ, но мысленно махнул рукой. Не интересовался он такой ерундой. Даже молоденький столетний хлыщ, годков так пятьдесят назад явившийся к нему с инспекцией, уже лет тридцать червей кормит. То ли на севере, то ли на востоке сложил буйную голову очередной мотылек. Кобэ не давал себе труда запоминать имена молодых да ранних. Все они давно стали для него поденками. Приняв окончательное решение, мысленно порадовавшись грядущей тишине, он приказал суетливым мальчишкам проинспектировать север острова. Но не просто по джунглям лазить, а проехаться по фазендам, плантациям и факториям, составить подробный отчет по всей форме и переслать его в гильдию. Да не забыть порадовать управляющую Протекторатом коллегию. И губернатору острова копию представить. Пусть дружно суетятся, а то совсем обнаглели, войну эту дурацкую опять развязали. Не ценят тишины и покоя, вот пусть и наслаждаются. Мальчики внимательные, въедливые, все нарушения подметят и запротоколируют. ?Это будет хороший урок?, — решил Кобэ. ?Зайдите к губернатору. Пусть выделит денег и гвардейцев даст. И патруль пусть чаще у академии ходит. Шумно стало?, — проквакал Кобэ напоследок. Молодые маги поклонились. Бомани, сцапав за шкирку Мэйтата и таща его к двери, выдал скороговоркой нечто в стиле ?все будет в ажуре, шеф, не извольте беспокоиться, шеф?, но старик его не слушал. Вернувшись мыслями к любимым химерам, Кобэ размышлял над очередным шедевром. Он никак не мог определиться, разместить ли железы у основания хвоста, чтобы появилась возможность использовать кишечные газы для создания пламени, или же попробовать первоначальную задумку с огненным дыханием. ?Первое лучше, — решил древний химеролог, — в конце концов, гибнуть от пламени из-под хвоста куда позорней? — подумал он и усмехнулся, весьма живо представив, как выходящая из пике химера машет крыльями, тормозя в нижней точки траектории, прямо над головами жертв, и дополнительно ускоряет вырывающееся из зада пламя. Дверь за учениками захлопнулась, и Кобэ потер ладони, легко выбираясь из кресла-качалки. ?А ведь этак и давление в железах понизить можно, если все равно ветер от крыльев гнать будет, и объем горючих веществ увеличиться?, — забормотал он под нос, бодренько пошаркав в залу с террариумами. Нет, он не собирался немедленно приступать к любимому делу. Столь сложные изменения живого требовали серьезных расчетов и длительной подготовки. Кобэ давно перестал пренебрегать этим нудным этапом и сразу же приступать к вивисекции. Ему всего лишь легче работалось рядом с любимой живностью.