Интерлюдия. Гамбит (1/1)

?Тунлар? резво бежал по воде, резал носом набегающие волны, но освежающий ветерок и соленые брызги не радовали Бедаица. Он сидел на бухте из канатов и смуро зыркал по сторонам. Матросы понимающе хмыкали — похмелье у боцмана, и старались не попадаться на глаза Добряку. Тот весьма недвусмысленно перекатывал в ладонях любимую плеточку. На самом деле Бедаиц не мучился с похмелья. Более того, в последнее время он практически не пил. От силы кружку-другую, исключительно для профилактики простуды. Все же, корабль шел на север, а боцман давно отвык от климата родных мест. Поганое настроение Бедаица было вызвано только и исключительно Велиаром. В своей жизни боцман уважал лишь нескольких человек, а боялся и вовсе одного — отца. Но теперь появился тот, кто сумел напугать его по-настоящему. Так напугать, что Бедаиц первое время спать не мог. Кошмары мучили. И самым неожиданным стало то, что этим человеком оказался Велиар. Привычно окинув взглядом палубу и подметив весь ?непорядок?, Бедаиц на миг сжал зубы и заставил себя поднять глаза вверх. Увидев сидящего на рее Велиара, ловко и быстро работающего с такелажем парусов, он отвернулся. По спине матерого боцмана стекла мерзкая капля холодного пота. Бедаиц чуть шевельнулся и на мгновение скривил губы, на скулах обозначились желваки, ноздри сами собой раздулись, но воспоминания о последнем пирате, обработанном Велиаром, все равно пришло. Всплыло из памяти и вновь встало перед глазами. Добряк с детства видел всякое, в конце концов, отец рано взялся за его обучение. Потомственный палач, вынужденный спасаться на флоте от мести родни излишне хрупкого ?бревна? голубых кровей, он сам творил с людьми такое, от чего матерые волчары, по недоразумению родившиеся в человечьей шкуре, гадили в штаны. Многим для этого хватало одних только пересказов. Но Велиар превзошел его. Менее чем за год ученик стал мастером. Познал искусство причинения боли настолько, что оставалось лишь завидовать и ужасаться. Бедаиц выдохнул, затем глубоко вдохнул и снова медленно выдохнул. Ему пришлось раз двадцать повторить показанное отцом упражнение, чтобы полностью подавить рвотные позывы и успокоить затрепетавшее сердце. Он ушел из отсека. Впервые не дождался окончания пытки. Такого с ним не случалось даже в детстве. Да что там, он видел жертв ловцов и богопоклонников, думал, что его уже ничем не пронять, и… Он не мог смотреть на работу Велиара. Не сумел остаться до конца. Последней каплей стал окровавленный нож, с которого тот слизнул кровь. Даже не само это, а многообещающая, какая-то блаженная, и вместе с тем равнодушная улыбка, скользнувшая на миг тенью по лицу с закрытыми глазами, надломила волю Бедаица. Когда Велиар посмотрел на него, он не выдержал. И висящий на дыбе пират, и стоящий у жаровни бледный боцман осознали — творимое ранее было прелюдией. Разминкой перед настоящей пыткой. Из глаз Велиара на людей смотрело нечто иное, запредельное, не имеющее ни имени, ни формы, но это нечто уверенно управляло телом. Обладало волей и… нет, не разумом, не бывает у бездны разума, но у нее есть желание — это Бедаиц понял отчетливо, и отступил. Все на что хватило его гордости — не бежать. Он быстро поднялся на палубу. Шагал, вбивая каблуки сапог в ступени и доски настила. Топотом глушил тонкий, практически комариный писк пленника. Впервые в жизни Добряк посочувствовал ?материалу?. Пожелал ?бревну? сдохнуть или свихнуться. И тогда же, подставив лицо соленому ветру, Бедаиц осознал разницу между ремесленником и мастером. Звонкий шлепок вырвал боцмана из кошмарных грез воспоминаний, привлек внимание, помог сбросить наваждение и позволил разуму, бившемуся о барьеры невесомой, но отвратительной паутины, вырваться и вернуться в реальность. Кривясь, Бедаиц смотрел на то, как женоподобный Ектаурис стирает прилетевший с реи плевок. ?Пирдоррок?, — пробормотал Добряк, коверкая слова чужого языка. Он вновь бросил быстрый взгляд наверх и на этот раз сумел справиться с собой. Презрение к одному матросу помогло удержать в узде воли страх перед другим. Не требовалось быть гением, чтобы понять смысл, который Велиар вкладывал в кличку Ектауриса. ?А ведь именно он спас его от смерти?, — мысленно усмехнулся Добряк, переводя взгляд на палубу. Если бы не Ектаурис, первый абордаж мог, и почти наверняка стал бы для Велиара последним. ?И он же помешал мне прирезать его во время крайнего боя?, — прорычал Бедаиц про себя и отвернулся, при виде того, как Ектариус, совершенно по-бабски, заправляет за ухо длинный локон выгоревших на солнце волос. Добряк не просто так уже многие годы оставался боцманом. Он прекрасно видел и четко понимал, кто и какое место занимает в коллективе. Знал, кто чем живет и чего хочет. Велиар набрал слишком большой вес и обзавелся чересчур высоким авторитетом. Разбирайся он лучше в людях, знай больше о традициях и законах флота, не будь вечно погружен в какие-то свои мысли и имей немного больше свободного времени, он бы давно обратился к капитану и возглавил ?руку?. Свой кубрик, доля старшего матроса и — прямая дорога в боцманы. Бедаиц не хотел рисковать и драться с Велиаром. Он без труда мог объективно оценит свои шансы. Если бы они сошлись на клинках — еще туда-сюда, но безоружным, на кулаках, как и положено по ставшей законом традиции … нет. Добряк прекрасно понимал — он имеет исчезающие, буквально иллюзорные шансы одолеть более молодого, крупного и тяжелого соперника. По мнению боцмана, вероятность победы даже не просматривалась. Потому-то и планировал Добряк убрать Велиара в абордажной свалке. И сделать это он собирался в ближайшее время. До того, как найдется доброхот, который расскажет Велиару о возможностях карьерного роста. Отец всегда учил Бедаица думать наперед. Не спешить, но приняв решение действовать без сомнений и колебаний. ?Сперва пирдоррка прирежу, или выпорю и в лазарет отправлю, чтоб опять под руку не влез?, — почесал брюхо слегка повеселевший Добряк, мимо которого мышью прошмыгнул Ектаурис. Посмотрев на Велиара, ловко спускающегося по вантам, боцман усмехнулся. Будущий покойник был явно весел и доволен жизнью. Он даже не наорал на оказавшегося рядом Ектауриса, всего лишь отвесил тому оплеуху, но беззлобную, всего лишь легкий подзатыльник для порядка, Добряк и сам регулярно раздавал подобные, мимоходом стимулируя недостаточно усердных. Правда, ?облагодетельствованный?, не иначе как от удивления, вжал голову в плечи и принялся шуршать щеткой раза в два быстрее, да еще и поглядывать исподтишка на Велиара преданным взглядом. ?Ты еще задом повиляй, псина. Нет, придется убить?, — решил Бедаиц. Как человек, а тем паче моряк, он презирал Ектауриса. Одно только то, что тот до сих пор бегал со шваброй из-за боязни высоты, уже делало его в глазах Бедаица ничтожеством. По-хорошему, его стоило вышвырнуть с корабля. Желательно на корм рыбам. Но, как боцман, Добряк признавал полезность ?пирдорка?. Не все могли обходиться без бабы долгие недели, а порой и месяцы. Мужики зверели и дурели, а тут, хоть часть команды, но сбрасывала напряжение, пользуя подобных Ектаурису типов. Для прочих же у боцмана всегда имелся ром и добрая плетка. ?Заодно и свидетеля слабости уберу?, — решил Бедаиц. Он уже давно приметил и понял — из темного угла Ектаурис наблюдает не за пытками, а за Велиаром, снимающим рубашку перед работой. ?И вряд ли он вообще замечает творимое им?, — хмыкнул Бедаиц, вставая и потягиваясь. Прогнувшись и хрустнув спиной, принявший окончательное решение боцман, орлиным взором оглядел вверенную территорию, погладил плетку, мысленно обещая ей вкусненького, и, насвистывая фривольный мотивчик, отправился выполнять свои прямые обязанности — учить, приказывать и стимулировать выполнение приказанного. Он свято верил в то, что команда, состоящая, по его мнению, из лентяев, тугодумов и отребья, пропадет без отческого пригляда некоего Бедаица Флилайна Артауса, боцмана славного фрегата ?Тунлара?, прозванного Добряком.*** Юварс отхлебнул кислого пойла и поморщился. Но гримасничал корабельный маг не столько из-за вкуса зелья, притупляющего чувство магии и дурманящего разум, сколько из-за отвратительного запаха протухших яиц. Мерзкая вонь исходила от Велиара. Юварс бросил взгляд на иномирца, скривился, и вновь приложился к фляге. ?Скотина?, — буркнул он отворачиваясь. Хоть Юварс и понимал всю бесполезность подобного, но все же попытался дышать ртом. Увы, смрад не был запахом в привычном смысле слова. Простенький трюк никак не мог повлиять на восприятие магии. ?Скотина?, — повторил Юварс, вновь прикладываясь к фляге. Мало ему бессонной ночи, проведенной за написанием совершенно идиотской поэмы о любви, так еще и ?билет с корабля? умудрился изрядно пополнить резерв через преобразование эмоций. ?Где только источник нашел, не резал же он во время загула народ пачками?, — пробормотал Юварс. Разумеется, о том, что получаемую подобным образом ману необходимо пропускать через фильтр ритуалов он Велиару не говорил. Юварс не спешил посвящать его в общеизвестные нюансы, а уж найти информацию о специфических вещах ?пешка? и подавно не могла. Тем не менее, все это не мешало магу злиться и материть Велиара. В обычном случае он бы привычно отправил того сливать ману в накопитель, но им предстоял долгий переход, и капитан проявил неуместную инициативу, разжившись по знакомству еще одним. В итоге на корабле оказалось два заполненных маной накопителя и все что оставалось Юварсу — терпеть и страдать. Велиар закончил работу и начал спускаться на палубу. ?Белка хренова?, — выругался корабельный маг, и поспешил убраться к себе. Конечно, при такой вонище лишние метры не спасут, да и переборки с дверьми не помогут, но в каюте хоть уснуть можно. Провалиться в забытье и переждать, пока смрадная мана переработается естественным путем. К сожалению, попытка защититься от вони провалилась с самого начала. Не сумел он изолировать каюту магией. Слишком уж заметный получался барьер. Приходилось терпеть и рисковать, закупая через цепочку посредников ингредиенты для самопальных зелий. ?Учиться надо лучше было?, — пробормотал Юварс, прикладываясь к горлышку фляжки. Мерзкая жижа, похожая на затхлую илистую воду с привкусом гниющей тины, ухнула в живот. Ледянящая волна прошла по телу, ударила в голову, и разум мага поплыл. ?Да я так сам сдохну?, — скрипнул он зубами. Желудок взбунтовался, но Юварс стиснул зубы, оперся рукой о переборку, и часто-часто задышав согнулся. ?Терпи, тряпка, терпи?, — прошипел он самому себе. Переждав приступ и разогнувшись, он быстро пошел к своей каюте. ?Сучка?, — выругался Юварс, зацепившись плечом за дверь. Захлопнув ее за собой и привалившись к ней спиной, он потер ушибленное место. Боль немного помогла отвлечься. Но, к счастью, лишь на десяток секунд. ?И хорошо, а то бы мазохистом стал?, — буркнул он, и обвел мутноватым взглядом пространство своей золоченой клетки. Оскалившись подобно безумцу, Юварс сорвал с пояса флягу, отсалютовал ей в пространство и, резко выдохнув, допил остатки зелья. Цветастый ковер с орнаментом из окружностей заплясал перед глазами, тело одеревенело и налилось тяжестью, но своего он все же добился — мерзкий запах отступил. Стал терпимым. В конце концов, Юварс уже давно привык к аромату Велиара после абордажа и пыток. Оттолкнувшись спиной от двери, он чуть не растянулся на ковре, но удержал равновесие в последний миг ухватившись за полку. Мысленно порадовавшись прочности опоры и приняв скособоченное, но более-менее устойчивое положение, Юварс потащился к кровати. Путь его оказался весьма извилист. Смахнув со стола листы и зацепившись ногой за стул, сорвав занавеску у набранного из разноцветных стекляшек окна, он таки добрался до цели и плашмя рухнул на роскошное покрывало. Закрыв глаза, он попытался провалиться в бездну забытья, но сделать это сразу ему не удалось. Как не желал он ухнуть в черный омут сна без сновидений, но многолетняя привычка взяла верх. День за днем, из года в год, перед сном Юварс вспоминал тех, из-за кого оказался в этой каюте. Вот и сейчас перед внутренним взором закружился хоровод ненавистных образов. Сегодня сквозь хмарь зелья пробился лишь один. Бледная кожа, лицо, словно точеное или вырезанное искусным резчиком с чертами присущими немногим аристократам, на первый взгляд незаметными, почти неуловимыми, но все же сходу выдающими породу. Идеальные зубы в обрамлении темных, чувственных губ. Напоминающие крылья парящего ворона черные брови и… Холодный взгляд мертвых глаз из-под длинных ресниц. Мраморное изваяние. Идеал. Образец. Мать и… Бесчувственная сука, могущественная колдунья, член внутреннего круга — причина всех его бед и спасительница. Единственное, о чем искренне сожалела эта тварь — рождение женщиной. Пока она училась, интриговала и прогрызала себе путь наверх, она не могла отвлечься на детей. Лишь став членом внутреннего круга, зачистив конкурентов и соперников, она уперлась в потолок. Мать могла легко возглавить одну из могущественнейших Магических Гильдий, но даже ей, без сомнения выдающейся во всех отношениях гадине, оказалось не под силу в одиночку удержать власть. И уж она-то это прекрасно понимала. Да только где ей было взять верных сподвижников? На кого опереться? Она нашла оригинальное решение. Вышла замуж, забеременела, усыпила бдительность конкурентов и врагов, отступилась и начала рожать. Мать лично проводила обряд пробуждения дара, собственной рукой отправляла сыновей и дочерей за грань, и сама же применяла всю мощь своего дара и силу знаний для их возвращения. Из шести погодок выжил лишь один — Юварс. Огромное везенье. То ли фиаско с детьми, то ли беременность и роды, то ли нетерпение и вынужденная пауза на пути к вершине власти, а может и все сразу, но всегда осторожная гадюка потеряла нюх и хватку. Возможно, ей слишком долго везло, и она уверовала в свою избранность. Решила, что так будет всегда. Сочла себя кем-то большим, чем Великий Маг. Стоило Юварсу закончить обучение, мать принялась двигать его наверх семимильными шагами. Она действовала так топорно, нагло и открыто, что все просто опешили, а когда опомнились — стало поздно. Юварс достиг того положения и статуса, при котором имел право бросить вызов. Сам-то он понимал, что еще не готов. Знал — не справится! Но у него просто не оставалось выбора. Мать сыграла ва-банк. Она загнала в угол себя и приперла к стенке его. Юварс проиграл. Достойно, даже очень, но… он проиграл. И все же в круге появилась вакансия. Мать ничего не сказала. Посмотрела на сына с презрением, отвела взгляд мертвых глаз и ушла на Совет, с которого не вернулась. Что случилось за столом в ?Шпиле под облаками? Юварс не знал. Но был уверен — мать не сопротивлялась. Ему же пришлось заключить контракт и стать корабельным магом. Круг приговорил его, но не стал марать руки. Возможно, да что там, скорей всего, пауки в банке просто не договорились. Наверняка у них имелись виды на молодого и перспективного, вот мать и сыграла на этом, выведя сына за рамки внутренней грызни. Великие и архимаги нашли компромисс, сведя все к — так не доставайся же ты никому. Но не убили, а сделали примером, уроком для остальных. ?И в этом ваша главная ошибка?, — сказал Юварс, утирая глаза и поворачиваясь на бок. Магический контракт работает только тогда, когда может быть исполнен. Шансы на свободу казались призрачными, но они были. Дело даже не в условиях и ограничениях договора, а в той опасности, которой подвергался корабельный маг. Юварс должен был погибнуть в первые годы. Пойти на корм рыбам, но он раз за разом выживал. Медленно, и вместе с тем неуклонно закрывал пункты контракта. Методично, один за другим. Из года в год, из десятилетия в десятилетие, он шел, полз, бежал, а чаще прогрызал путь на волю и к мести. Юварс пережил две войны между Королевством и Султанатом, уцелел в бессчётном числе схваток с пиратами, и теперь ему оставалась самое трудное — найти себе достойную замену. Подвох крылся в том, как именно договор определял эквивалентность замены. На первый взгляд все просто и понятно, сводится к логичному и простейшему показателю — магическая мощь. Не иначе как в насмешку, ему дали послабление. Кандидат должен был иметь либо сопоставимый источник, либо не уступающий резерв. Все, кто мог сравниться с Юварсом по любому из этих параметров, либо уже входили во внутренний круг, либо ?плавали? рядом и ждали момента, когда смогут усесться за вожделенный стол в проклятом шпиле. Ему было нечем купить столь могущественного собрата по искусству. Не тот уровень, где золото или драгоценные камни с артефактами что-то решают. Мало найти замену. Пришедший на корабль маг должен отработать год. Выпасть на такой срок из интриг — дураков нет. Не за то, что мог предложить Юварс. ?Вы мне все ответите. За все?, — пробормотал он, заворачиваясь в покрывало. Если бы Юварс не знал точно — в Спире богов нет, он бы счел иномирца их подарком. Велиар оказался трижды идеальным вариантом. Во-первых, он ничего не знал и потому легко поддался манипуляциям. Во-вторых, он желал вернуться в свой мир. Юварс без труда смог раздуть амбиции парня и дал ему несколько искаженное представление о магии. Теперь Велиар верил во все рассказанное, а значит — он будет искать и находить подтверждение правде, но скептически отнесется к опровержению лжи. В-третьих, иномирец был на грани. Юварс без труда оценил его невероятный резерв и не пожалел накопителей и собственных сил на то, чтобы разорвать его во время инициации. Да, это ударило по очагу Велиара, вместо пылающего костра, тот превратился в тусклую свечу, но Юварсу было плевать. Он не собирался тратить многие годы на то, чтобы раздуть пожар. Куда проще, быстрее, а главное надежней — превратить ?пешку? в бездонную бочку, и он сделал это без колебаний. Тем более для некромантов очаг даже не на десятом месте. ?А когда он станет некромантом…? — забормотал Юварс ворочаясь. ?Быстро развиваются?, — буркнул он, пытаясь снять ногами сапоги. ?Правда, живут недолго?, — вздохнул он печально, спихивая обувь на пол. ?Но мне хватит. Да, хватит?, — усмехнулся Юварс, подтягивая подушку. Его план был прост и тем гениален. Освободившись от контракта, он собирался уединиться в фамильном замке возле гор. По прикидкам выходило, что просиди он лет пятьдесят в глуши, радуя мир идиотскими стишками, трактатами и прочими поэмами, о нем не столько забудут, сколько перестанут воспринимать всерьез. В идеале его и вовсе должны счесть немного спятившим. Для этого он заранее готовил почву и запасал материалы, малую часть которых успел опубликовать. На самом деле Юварс собирался тренироваться, развиваться и плодить бастардов. Он вполне разделял стремление покойной родительницы возродить древний, но изрядно захиревший род Алгистемов. К тому же, это прекрасно сочеталась с жаждой мести. Собрать гарем из сироток — легко. Достаточно неспешно ехать в замок и задерживаться в многочисленных городках по пути. Дать бедняжкам крышу над головой, обеспечить пищей и пристроить к делу — элементарно. А что станет регулярно брюхатить, так обычное и понятное дело. К тому же, Юварс желал не просто обзавестись многочисленным потомством бастардов, но и дать им путевку в жизнь. Это и с образом эксцентричного затворника-поэта прекрасно увяжется, и слухам о безумии поспособствует. В отличие от мамочки он мог строгать детей пачками, только действовать Юварс планировал методично и наверняка. Проводить ритуалы над младенцами — глупость! Маги живут долго. Даже очень долго. Кроме некромантов. Впрочем, те сами не умирают. Кого раньше, кого позже, но всех приходится убивать. Торопиться Юварс не собирался. Вот подрастут бастарды, проявят таланты, тогда он и решит судьбу каждого. В конце концов, свои люди при дворе, в торговле или там армии, всегда пригодятся. Можно ведь не только Магическую Гильдию Королевства подмять, но и всю страну разом покорить. ?Проклятый справился, а я смогу дальше пойти. Намного дальше?, — пробормотал Юварс, балансирую на грани полусна и бред. А лет через пятьдесят навестим Велиара. Он к тому времени изрядно маны запасет. Дурачок, надеется вернуться и стать богом в своем мирке. ?Будет только один бог — я?, — зевнув, Юварс отдался ощущениям сознания, медленно растворяющегося в тумане алхимического зелья. С появлением иномирца его планы несколько изменились. Теперь он собирался одним ударом обратить в пепел родовые гнезда врагов, проредить потенциальных конкурентов, и сразу же захватить власть в гильдии. Он не видел смысла размениваться на мелочи и тратить время на интриги. Зачем десятилетия подготовки и годы плетения паутины, когда можно разом получить все? Главное удержать власть, а не захватить. Именно поэтому он не спешил просвещать Велиара о последствиях прямого преобразования чувств и эмоций в ману. Юварса вполне устраивало, что тот подсядет на подобный способ извлечения силы. Конечно, без ритуалов у него куда раньше начнутся заметные изменения, но кому до этого есть дело? Судьба Велиара не интересовала Юварса. Инструмент, пешка, не более того. К тому же, даже так он протянет лет семьдесят. Особенно если не станет лезть на рожон. ?А он не станет?, — усмехнулся Юварс. Уж кто-кто, а он постарается, чтобы дурачок сидел в глуши и тихонько мучил жертв в подвале кабака. Или борделя? Да без разницы, главное чтобы ману копил. ?Пожалуй, я даже обеспечу ему поставки материала, чтобы сам дров не наломал и чересчур быстро не изменился?, — принял решение Юварс, и со спокойной душой провалился в хмарь алхимического забвения.