3. (1/1)

Покинув Фи, он чувствовал себя таким же усталым и уязвимым, а синтетическая оптика металась в паническом ожидании нападающих. Тем не менее, пока что изображение в зрении не искажалось: он чувствовал себя в безопасности. Вокруг было так тихо, а глубоководные волны казались чистыми и спокойными. Хотя, внезапная перемена в поведении обитателей Бездны, конечно, вызывала существенные подозрения, но в то же время приносила огромное облегчение. Биолюминесцентные организмы, само собой, встречались по всей дороге, устремляясь вперёд вялыми движениями. Их было достаточно легко избежать, но когда не получалось, он просто цеплялся за свечение тёплых маячков, позволяя ему окружить себя по безопасному периметру. Как только смертоносный свет залил слепые глаза изуродованных созданий, опасность отступила. Они уплыли в неизвестность. Их изменённые плавники сияли ярко-голубым, когда они рывками рассекали воду, уменьшаясь в размерах.***Несмотря даже на то, что весь дальнейший путь пока проходил без происшествий, психосоматика его дыхания звучала устрашающе громко в удушающей тишине, предупреждая его о одиночестве и клаустрофобии. Вздымающиеся пузырьки воздуха дразнили уголки его зрения, имитируя смутные фигуры его ночных кошмаров и вызывая дрожь от эффекта плацебо полученного адреналина. Каждый шаг приближал его к цели, и его панацея становилась всё более ощутимой. Назойливое ?а что, если?, терзавшее его бренный разум, постепенно вытеснялось твёрдой решимостью. Шаг за шагом Сай приближался к площадке Альфа. Безопасность этого сооружения взывала к нему и вытесняла беспокойство из его головы. Так было легче: когда терять-то тебе нечего. Оказавшись перед Альфой, он собрался с духом, стараясь противостоять ужасам, которые хотел забыть навсегда.На полпути он остановился и перевёл взгляд на Тау — точно на яблоко в Эдемском саду. Там была зарыта куча припасов, запечатанные сосуды с откалиброванным структурным гелем, оглушающие дубинки, силовые блоки... сооружение представляло собой внушительную глыбу в солоноватой воде, прорезая пологие склоны морского ландшафта. Он стоял рядом, охваченный безнадёжным раздумьем, но тёмная неизвестность требуемой траектории заставляла его дрожать. Если он уйдет, ничего хорошего из этого не выйдет.Ему казалось, что он хватается за соломинку, ведёт себя как упрямый таракан, попавший в безнадёжную липкую ловушку: слишком глупый, чтобы просто лечь и умереть. И всё же какая-то часть его рассудка всё ещё горела надеждой и не позволяла ему так просто сдаться.?Выжить и приспособиться?, – подсказал ему разум.Шаг, другой, пятый... Спотыкаясь о свои собственные толстые ботинки, он снова почувствовал себя в сиянии безопасности.И ещё раз, и ещё раз.Вскоре, когда он очутился перед заброшенным входом в Альфу, в нём закипела тревога. Он не хотел убивать НИУ, и некая часть его всё ещё боролась с этим тотальным решением. Пожертвовать своей рукой в этот момент означало бы подвергнуться давлению океана без действующего водолазного костюма: фактически, это было бы равносильно самоубийству. Теперь, когда его фатальная цель была достигнута, он задумался. Может быть, теперь он будет готов покончить с этим? Осуществить окончательную месть и провозгласить своё последнее ?да пошел ты? судьбе, чтобы позволить последним частицам человечества умереть вместе с НИУ?Он поморщился и покачал головой, отмахиваясь от этой причудливой мысли. Он серьёзно сомневался, что у него хватит смелости принять такое решение.Он глубоко вздохнул и шагнул внутрь Альфы, уворачиваясь от обломков.Открывшееся перед ним зрелище было неожиданным. Станция Альфа была совсем не такой, какой он её оставил. Светящаяся голубизна щупалец НИУ заметно потускнела, потоки геля, струившиеся по стенам, утихли в половину. Сердце, казалось, увяло: теперь это лишь сухая шелуха, которая едва сохранила свою первоначальную форму.Отсутствие помех в оптике убаюкивало его, создавая мнимое ощущение комфорта.Как вдруг, он спотыкается о что-то...о сморщенные останки чудовища, которое когда-то преследовало его, брало верх над его мыслями и заставляло думать о том, чего он больше всего боялся.Сдавленный крик вырывается из его горла, но, благодаря какому-то усилию воли, он остаётся неподвижным, ощетинившимся и напряжённым: кулаки болезненно сдавили подушечки водолазного костюма.— Ты!Его голос не прозвучал достаточно враждебным, как ему хотелось. Но, несмотря на это, распластавшееся существо дёрнулось.Когда он... оно заговорило, его голос уже не был тем резонирующим грохотом, преследующим его повсюду. Теперь это, скорее, звучало относительно спокойно: хрипло и слабо, без дополнительных эффектов реверберации, которые обычно сжимали его разум.При ближайшем рассмотрении фигура Йохана Росса выглядела как чудовище из фильма ужасов: изуродованное и гниющее. Саймон вдруг до жуткой нелепости обрадовался тому, что у него теперь нет носа и других обонятельных рецепторов.?Он мёртв,? – торжествующе проскрипел знакомый голос. – ?У меня получилось!..?Существо было сплошь перепачкано жидкостью НИУ, – структурным гелем – обрызгано тёмной материей и тщательно завёрнуто в хитиновую оболочку. Теперь, рассматривая его нынешний облик, Саймон не удивился, что сначала пропустил мимо глаз эту обмякшую фигуру.— Как же тебе повезло, – рявкнул он, не теряя терпения.Он предпочёл бы развернуться и оставить это порождение в покое, попав в приторные объятия застывшего геля, растворённого в струпьях высыхающих ран НИУ.?Мне повезло?? – его голос был слабым, но окрашенным вязким недоверием. Через несколько мгновений в нём вспыхнули нотки слишком знакомого гнева. Саймон стоял неподвижно, глядя в лицо обладателю этого дезориентирующего тембра, несмотря на страх, пронзивший его насквозь.— У меня не было выбора! А ты меня обманул!Эти слова он произнёс с каким-то инопланетным фурором. Саймон нашёл в этом небольшое утешение. Тем не менее, он отвёл взгляд от омерзительного тела. Он поглощён коктейлем эмоций. Но, через какое-то время, он смог собрать смысл этих слов воедино, в форме невозможности.?Нет?Саймон почувствовал, как кровь стынет в жилах.— Что??Что ты, чёрт возьми, несёшь?? - шок привёл его в состояние импульсивности, вызвав резкую дерзость, удивившую его самого.Без цели, ради которой стоит продолжать жить, слишком просто отпустить тривиальные заботы и действовать, не думая о дальнейших последствиях.Росс рассмеялся: горько и слабо в сознании Саймона, заставив его вздрогнуть от незнакомого звука. Чёрная жидкость потекла из массивных наростов, когда бесформенное лицо сдвинулось в непонятной гримасе, вытесняя высохшие пятна тёмно-синего цвета. Это ужасающее зрелище вызывало у Саймона рвотный рефлекс, несмотря даже на отсутствие функциональной пищеварительной системы. Однако злорадная мелодия веселья Росса разозлила его настолько, что от этого ощущения не осталось и следа.Прежде чем осознать, что творит, он вонзил всю тяжесть своей подошвы в массу трубчатых отростков - нынешнее лицо Росса. Вибрация прошла через его ногу, раздался хрупкий треск. Оторванный кусок носа Росса отлетел в его сторону, и Саймон услышал, как он давится собственной костью. Нелепо, но он действительно подавился.— С тех пор, как я проснулся в этом богом забытом кресле, меня донимали ваши глупые, ничтожные игры! Зачем? - прорычал Саймон, подавляя очередной приступ тошноты. Агрессия была терапевтической: теперь он обращался не только к Россу. К чёрту Кэтрин, к черту Росса, к чёрту весь ?Патос II?! Он устал дрожать от страха. Он просто хотел узнать правду. — Объясни мне. Я вполне заслуживаю нормального объяснения!С того момента, как он проснулся, его постоянно водили за нос. Если это была очередная фантазия, то он вовсе не хотел в ней участвовать.Росс начал задыхаться: хриплый вздох вырвался из щели его оторванного носа. Теперь он уже не казался таким веселым, что с диким удовлетворением отметил Саймон. Хотя, в этом состоянии - связанный затвердевшей жидкостью, - он едва ли чувствует боль.?Значит, ты не знал. У Карфагена есть и другие рабочие базы. Я думал, что Кэтрин тебе все расскажет.?— Нет, не знал, - опровержение было автоматическим, не резким, но вызывало явное недоверие. Несмотря на несогласие, его шестерёнки с жужжанием пришли в движение. Кэтрин... всё знала? Теперь у Росса не было причин лгать ему. Он покачал головой.?Станции погрузились во тьму задолго до того, как сработала система НИУ.?Он вспомнил тот шквал записок на Эпсилоне, разбросанных по сырому полу. Ужас, который он испытывал, будучи последним ?выжившим?.Он смутно осознавал, что его трясет.?Не знал...? - он был крепко связан, представляя собой лишь атрофированное образование голых костей, но каким-то образом Саймон смог представить, что он попытался пожать. Этот человеческий жест до абсурда не вязался с его уродством. Саймон даже вздрогнул. Он вспомнил выцветшую фотографию, которую видел в Тау. Росс тоже когда-то был человеком. Он обдумывал эту мысль с неким дискомфортом.— Я проверял, все их линии активны. Я пытался найти способ установить с ними контакт, но НИУ заблокировал нас. - Саймон нахмурил брови. - Что за незначительная заминка в замысле Карфагена? ?После удара кометы система НИУ определила параметры облегчения человеческой жизни. Я предполагаю, он посчитал, что блокирование всех контактов обеспечит более спокойную и предсказуемую среду для существования.?Саймона тошнило от тона Росса: сдержанного и отстранённого, как будто его совершенно не касалась внезапная гибель НИУ. — Так вот что это было. Хвалёный подводный эксперимент. Эмоции капали с его тела, их невозможно было не заметить.?Нет. Карфаген хотел спасти человечество. Чтобы дать начало новой, развитой жизни.?— Вот таким образом? - Саймон с отвращением махнул рукой. - Ты сумасшедший. Вы все тут сумасшедшие.?Ну, конечно же нет. НИУ хотел сохранить энергию и интеллект человеческого разума. Проблема в том, что мы все слишком слабы. А это - улучшение наших тел. Чтобы мы могли противостоять безумной окружающей среде. В этом весь смысл?— Отлично. Но как же это зашло так далеко? - Саймон не смог удержаться от гадкой насмешки. Росс, ничуть не смутившись, продолжал настаивать: ?НИУ мёртв. Через несколько месяцев его электромагнитная сила должна ослабнуть. Если мы сумеем найти способ связаться с Карфагеном до того, как станции полностью закроются, у нас получится. Получится рассказать им об этом.?Перед ним лежало существо, преследовавшее его, ранее вызывающее всепоглощающий ужас, вытягивающее из него рациональные мысли с каждой звучащей фразой. Но сейчас он, слабый и разбитый, выглядит жалким, человечным. Серьёзность в его голосе, тонкие колебания тона - всё это отражало ту неутолимую, отчаянную надежду, которая питала его движения. Росс искушал его всем, чего он сам так страстно желал, преподнося на серебряном блюде: целеустремленностью, общением, возможностью услышать другой голос, будь то голос Кэтрин или голос чудовища... это раздражало.Росс воспринял его молчание как намёк на желание продолжить разговор.?Если они будут следить за ранними сигналами, то смогут избежать всего этого.?— Как я вообще могу тебе верить?Саймон понимал, что дело тут не в вере, а в отчаянии - в малейшем намёке на новую цель. Он тоже хотел этого, хотел сделать что-то такое, что действительно имело бы значение.Он почувствовал, что падает, снова теряясь в своих мыслях.Он верил доктору Мунши: верил, что сможет снова жить нормальной жизнью.Он верил Кэтрин, когда она говорила, что у них всё получится: что они найдут своё счастье среди звезд.Ему не привыкать быть обманутым.Как говорится, дважды - это совпадение, а трижды - закономерность.Он повернулся к Россу. Он дрожал от напряжения, выжидающе глядя на него снизу вверх.?Я не могу,? - выдохнул Росс с угрюмым и злым выражением лица. Он дёрнулся назад, отвернувшись от него.Саймон глубоко вздохнул.— Я не смогу провернуть это в одиночку. Мы вытащим тебя из... этого. - он мрачно указал на хитиновую оболочку НИУ. - А потом обсудим это ещё раз.