Глава 15. Провинция Уайт (1/1)

Трудно было поверить, что где-то в Иллеа, а точнее в трёх часах полёта от Анджелеса, могло быть холодно. В провинции Уайт во всю шёл снег, а термометр показывал пять градусов*. И если верить синоптикам, то через неделю над провинцией должны были столкнуться несколько антициклонов. Не представляю, какой опустится мороз, если даже при пяти градусах я отплясывала чечётку, но Максон заверял, что мы вернёмся в Анджелес раньше, чем в Уайт нагрянет буря.Фэрбенкс ничем не отличался от других городов в Иллеа, разве что здесь зима была почти круглый год. Это был небольшой городок, с прямыми заснеженными улочками и маленькими опрятными домиками. Он казался мне чище, нежели Каролина или даже Анджелес. Возможно, всему причиной был снег. Мы не остановились в городе. Как оказалось, даже здесь у королевской семьи был собственный дом, а точнее трёхэтажный шале высоко в горах. По словам Максона, ближайшие соседи жили в семи милях от нас. Это немного пугало, потому что это была глушь. Но с другой стороны, рядом не было журналистов. Только я, Максон, Аспен и его жена и полтора десятка гвардейцев. С этим можно было смириться. Охране был отведён весь первый этаж, чете Леджеров второй, ну, а третий был полностью в нашем с Максоном распоряжении.Видимо, Максон полностью продумал план наших выходных, потому что стоило только гвардейцам занести чемоданы в дом, как мы отправились на какой-то горнолыжный курорт. Я всегда знала, что для двоек открыто больше возможностей, но всё равно меня поражало, как они жили?— дома чуть ли не в каждой провинции, автомобили, частные самолёты, курорты…—?Готова? —?весело спросил Максон, обнимая меня одной рукой, а второй держась за ручку на тюбинге. На лыжах я кататься не умела. Откуда? Я снега-то впервые столько видела!—?Готова! —?Максон подтянул нас к краю, и мы покатились вниз, набирая скорость. Я завизжала, на что Максон расхохотался и обнял меня крепче. Деревья проносились с ужасающей скоростью, и с каждой секундой нашего спуска, я боялась перевернуться. Однако неописуемый восторг заглушал страх, и я уже сколько не визжала, а кричала от удовольствия и дикого адреналина в крови.—?Держись! —?хохотнул Максон, когда нас занесло. Мы кубарем вылетели из тюбинга и покатились по склону, весело смеясь. Хорошо, что никто не видел нашего падения. —?Повторим? —?улыбнулся Максон, заправив мне волосы за уши. Остановка вышла мягкая, в аккурат прямо на Максоне.—?Ты ещё спрашиваешь,?— хмыкнула я и поцеловала его. Отстранившись, я попыталась встать, но Максон притянул меня обратно и снова поцеловал. —?Можно и повременить,?— рассмеялась я, позволяя ему растянуть это мгновение. Поцелуи не были неким редким явлением в наших отношениях. Максон, как и я, не переставал одаривать ими в любую свободную минуту и всё равно этого было мало. —?Аспен нас скоро потеряет, если мы не появимся на тропинке через несколько минут. Хочешь, чтобы сюда слетались все гвардейцы?—?Какая ты вредная,?— буркнул Максон, а потом рассмеялся, когда я махнула в него снегом.—?Я вся в твоём распоряжении вечером,?— ответила я, а потом прикусила губу, осознавая, как двояко это звучало. Максон помог мне подняться и начал счищать с себя снег. Я охнула, когда заметила у него кровь. —?Максон,?— настороженно произнесла я, когда и он заметил каплю крови на снегу.—?Должно быть резкий перепад давления,?— натянуто произнёс он, проводя тыльной стороной руки под носом. —?Такое случается, не бери в голову. Сейчас всё пройдёт, всё нормально. —?Он наклонил голову вниз, выжидая, когда остановится кровь.—?Это ненормально. —?Я стянула варежку и, вывернув её, прижала к его носу.—?Спасибо. —?Я попыталась поймать его взгляд, но Максон намеренно избегал этого. Он весь напрягся, закрылся от меня.—?Думаю, на сегодня мы закончили с катанием. —?На его лице отразилось облегчение.—?Мы можем вернуться,?— произнёс он, убирая варежку. —?Видишь, уже всё в порядке. —?Я покачала головой.—?Если тебе плохо, то мы не обязаны возвращаться. Я уверена, у тебя в списке ещё уйма развлечений. Обойдёмся без горок.—?Прости,?— прошептал он, поправляя мой шарф. Я вгляделась в его напряжённое лицо. Казалось, он что-то хотел сказать, но продолжал хранить молчание. Что же его беспокоило? Неужели этот случай имел серьёзную подоплёку? —?Идём! —?наигранно бодро, воскликнул он и потянул меня к тропинке. —?Ты права, у меня ещё уйма развлечений в списке. Скажи, ты когда-нибудь каталась на собачьей упряжке?* * *До собачьих упряжек мы добрались только на следующий день, потому что стоило нам вернуться к Аспену, как Максону сообщили, что на дворец напали повстанцы. Мы вернулись в шале, чтобы дождаться последних новостей. Как выяснилось, нападение совершилось, как только мы покинули Анджелес. Королева не пострадала, её вовремя увели в укрытие. Жертв не было, а это значило, что напали северяне. Зачем? Чтобы напомнить, зачем я здесь? Чтобы дать своеобразный знак, что я заигралась с королём и пора действовать? Но как я могла действовать, если мы не занимались историей, а Максон не спешил открывать тайны своей семьи? Он итак сказал много в Глендейле.Как по мне, отпуск не заладился с самого начала, но Максон не унывал. Словно пытаясь восполнить утраченный день, он взялся за следующий с удвоенной силой. У меня даже появился новый четвероногий друг. Мне так полюбились хаски, что Максон предложил купить щенка у местного заводчика. Сначала я отнекивалась, но потом всё же сочла, что детям понравится новый друг. Астра любила животных и давно просила завести котёнка или щенка.Следующей нашей остановкой был ледяной городок, где нам даже разрешили создать свою скульптуру. Вышло не очень, но было весело. Мне даже удалось стащить у Максона фотоаппарат и сделать несколько снимков с ним. А то я всерьёз опасалась, что на плёнке фото со мной было больше, чем окружающих нас пейзажей.К вечеру мы добрались до горячих источников, где я вместе с Люси и Аспеном нежилась в горячей воде. Максон наотрез отказался купаться с нами, ставя меня в тупик. Зачем же он запланировал это мероприятие, если сам не собирался принимать в нём участие? Я понимала, что у него были какие-то причины, но раздражал тот факт, что он не спешил ими делиться. Впрочем, я ничем не была лучше него.На следующий день резко похолодало и поднялся ветер. Местные жители говорили, что это было преддверием бури. Однако это не остановило Максона, и мы поехали на Оленье ранчо. Слава богу, хоть здесь мне удалось отговорить Максона от покупки оленёнка.—?Не всех животных, что мне нравятся, стоит покупать,?— смеялась я, поглаживая морду оленя, который невозмутимо жевал сено. Максон не стал спорить с моим аргументом, но всё же купил мне сувенир на память.На предложение хозяина ранчо отведать оленины, мы вежливо отказались. Как можно было есть это мясо, когда только недавно смотрел в эти невинные глаза и гладил их милые мордочки. Нет уж, я никогда не была живодёром.После ранчо нам всё-таки пришлось вернуться в шале, из-за усилившегося ветра. Максон сетовал, что нам не удалось добраться до каких-то ангельских камней, но я не жалела. Я нуждалась в отдыхе от отдыха, желательно в объятиях Максона под тёплым одеялом у камина и с кружкой горячего шоколада в руках.—?Завтра обязательно съездим к камням. Тебе понравится, обещаю!—?Верю,?— улыбнулась я, радуясь, что поездка состоится только завтра.Вернувшись в шале, я в первую очередь направилась в ванну, чтобы отогреть своё закоченевшее тело. Энтузиазм Максона был похвален, но всё-таки не хотелось заболеть прямо перед началом учебного года. В камине приятно потрескивали дрова, создавая ни с чем не сравнимый уют. Во дворце были камины, но они были скорее красивым интерьером, и их редко разжигали. Здесь же не было место современным изыском. Всё было пропитано деревенским стилем, которому придали богатый лоск.В спальне меня поджидала Люси. Ещё когда, я только узнала, что Аспен женился, меня обуяла ненависть к даме, что украла его сердце. Да, он уже не принадлежал мне, но всё же давно забытая часть меня приревновала его. Однако, когда я познакомилась с Люси, мне пришлось признать, что она довольно-таки милая девушка, с которой мы быстро сдружились. По крайней мере, у меня был друг во дворце, помимо Сильвии и королевы Эмберли с их занятиями этикета.—?Не хотите с Максоном сыграть? —?спросила она. —?Аспен одолжил у гвардейцев одну колоду, и мы решили скоротать вечер за картами.—?Заманчивая идея,?— улыбнулась я. Конечно, это не то, на что я рассчитывала, но и обижать Люси не хотелось. —?Я спрошу у него.—?Будем ждать вас у себя.Я плюхнулась на постель и набрала Коту, чтобы удостовериться, что дома всё было хорошо. Астра, как и всегда, вела себя спокойно. Не ребёнок, а золото. Лео же вовсю капризничал, и от его плача сердце сжималось от тоски. Захотелось сразу же вернуться, но Кота строго настрого запретил об этом думать. Никогда не замечала за братом такого альтруизма, пусть даже он уже и давно предлагал взять отпуск, но я думала, он не всерьёз. Единственное о чём попросил Кота, это поговорить с Мэй. После возвращения Натаниэля в Англию, она только и делала, что висела на телефоне, болтая с ним. Ничего глобального в этом не было, но мы оба понимали, что их роман его родители могут не одобрить, а видеть Мэй с разбитым сердцем было выше наших сил.Переодевшись, я направилась к Максону. В гостиной было заметно прохладней, чем в маленькой комнате. Выглянув в окно, я поёжилась. Не хотелось бы застрять здесь в бурю. Если это было только преддверие, что будет здесь через несколько дней?—?Максон, там Люси с Аспеном зовут…Я остановилась как вкопанная. Толкнув без стука дверь, я не думала, что застану его полураздетым. Максон всегда был при параде и вообще сложно было представить его без костюма. Казалось, что они были его второй кожей. Однако, не обнажённый торс заставил меня замереть, а белые шрамы, рубцы, которые украшали всю его спину. Мой взгляд встретил с его в отражении зеркала.—?Тебя не учили стучаться? —?со свистящим звуком процедил Максон.—?Максон, что с твоей спиной? —?тихо спросила я, делая шаг в комнату. Он резко развернулся и сделал шаг прочь от меня.—?Уходи,?— произнёс Максон, сжимая руки в кулаки. В его глазах полыхнула злость, от чего я попятилась. —?Убирайся! —?рявкнул он, хватая свитер.Я как ошпаренная вылетела из его комнаты и заперлась у себя, пытаясь подавить всхлипы. То, как он переменился в лице, как зло смотрел на меня… Этот Максон был мне незнаком и знакомиться ближе не было никакого желания.* * *POV МаксонЯ сделал глубокий вдох, пытаясь унять злость и дрожь. В голове неприятно запульсировало, а в ушах появился шум. Только через четверть часа удалось успокоиться и понять, что, кажется, я наломал дров.С самой юности я стыдился того, что сотворил со мной отец. Я считал это позором, тёмным пятном, которое надо было прятать от всех и вся. Единственная, кому я доверил этот секрет, была Эвелин, потому что наши отношения зашли глубже, чем с другими девушками, с которыми я встречался. На то, чтобы показать спину, мне потребовалось несколько месяцев моральной подготовки и бутылка коньяка за ужином. Эвелин старалась не проявлять брезгливости, но всё же, лишний раз старалась не касаться моей спины, даже когда я был одет. Это было заметно, и это тоже оставило свой отпечаток. Я только лишний раз убедился, что шрамы надо было прятать и прятать хорошо.Поэтому, с появлением Америки, даже зная, что времени у меня мало, я не стал спешить переводить наши отношения в горизонтальную плоскость. Я не мог вынести мысли, что буду ей противен. Однако, кольцо, что лежало на дне чемодана, предполагало, что рано или поздно она должна была познакомиться и с этой частью моей жизни. Но не так, ни тогда, когда я был абсолютно не готов.—?Боже, я велел ей убираться…Я несмело подошёл к её запертой двери и постучал, однако произнёс совершенно не то, что хотел.—?Америка, что насчёт Люси и Аспена?Всё-таки я был трусом! Нужно было просить прощение, а не спрашивать, о чём она хотела сказать. Вряд ли она ответит, словно ничего не произошло, но она удивила меня. Америка открыла дверь, и прежде чем опустить глаза, я заметил, как они покраснели. Я обидел её, но предпочёл обойти эту тему стороной.—?Люси предложила сыграть в карты. Если хочешь, то можем присоединиться.—?Хочу. —?Она вскинула голову и сосредоточенно посмотрела на меня. Между бровей пролегла хмурая морщинка, а потом она кивнула и, взяв из комнаты широкий шарф, поспешила к лестнице. Я потёр лоб, проклиная себя за глупость. Любая другая на её месте устроила бы истерику, а она просто кивнула, приняв мои правила игры. С одной стороны это только ещё сильнее убедило меня в том, что Америка та самая, но я только что оттолкнул её.Вечер за картами тянулся непомерно долго, хотя должно было быть всё по-другому. В гостиной чувствовалось напряжение. Нет Америка продолжала улыбаться, шутить, болтать о пустяках с Люси и Аспеном, но что-то неуловимо изменилось. Она не тянулась ко мне, сухо отвечала на мои вопросы. Леджер это тоже заметил, потому что когда мы перед сном спустились к гвардейцам, чтобы получить вечерний отчёт из дворца, он не преминул об этом сообщить. Я проигнорировал его слова, но на душе до сих пор было паршиво.Вернувшись наверх, я застал пустующую гостиную. Обычно перед сном мы смотрели какой-нибудь фильм и только потом расходились по своим комнатам. Я подошёл к её двери и тихо постучал, совершенно не представляя, что собирался ей сказать, но извиниться нужно было.—?Открыто. —?Америка сидела у изголовья кровати, вытянув ноги и постукивая задумчиво уголком телефона по губам. —?Связи нет. Хотела позвонить Мэй, но на линии одни помехи. Должно быть, из-за ветра. —?За окном разыгралась настоящая пурга. Я надеялся, что к завтрашнему утру все уладится, чтобы провести ещё несколько деньков на природе.—?Америка, я хочу извиниться,?— произнёс я, подходя к кровати. Она хмыкнула и кивнула. Я потёр переносицу, собираясь с духом. Если я хотел сделать ей предложение и признаваться в любви, то нужно было это делать правильно. Америка имела право знать о шрамах на спине. Хоть одну тайну я был обязан ей раскрыть. —?Ты застала меня врасплох, поэтому я разозлился. Нужно было раньше это сделать, но я не решался, да и сейчас колеблюсь.—?Ты не обязан,?— чуть смягчившись, произнесла она.—?Нет, обязан! —?порывисто ответил я и снял свитер. Повернувшись к ней спиной, я краем глаза стал следить за её реакцией в отражении зеркала. Америка подалась вперёд, осматривая мою спину. Я знал, что там было бесчисленное количество рубцов, которые уже давно зажили, но краше они не делали мою спину. Я мог изнурять себя тренировкам, мог выглядеть как атлет, но никакая мускулатура не скроет это уродство.—?Поэтому ты отказался купаться в источниках?—?Предпочитаю не раздеваться при посторонних,?— ответил я, продолжая наблюдать. На её лице не отразилось ни капли отвращения. Если бы я плохо знал Америку, то счёл бы её хорошей актрисой, но в её глазах плескалась настоящая жалость. Её я тоже ненавидел, но в исполнении Америки она не казалась такой обидной. —?Не надо! —?вскрикнул я, когда она потянулась к спине.—?Тебе больно? —?вздрогнула она, отдёргивая руку.—?Нет,?— честно ответил я. —?По большей части я уже ни черта там не чувствую. Только в некоторых местах могут появиться неприятные ощущения, словно прикасаешься к оголённому нерву.—?Тогда почему?—?Просто я не думаю, что тебе будет приятно прикасаться к рубцам.—?Не говори глупостей,?— ответила она и провела пальцем по одному из шрамов, потом по другому, третьему и так далее. Чтобы изучить всю спину ей потребовалось минут десять, в течении которых я почти не дышал, следя за её движениями. —?Ты расскажешь, откуда они появились?—?Ты первая, кому я расскажу эту историю. О ней не знала даже Эвелин. Я наплёл ей что-то про несколько падений с лошади в детстве на камни. Думаю, она не поверила, но и не стала настаивать на правде. А тебе я хочу всё рассказать. Пожалуйста, никому не говори об этом, даже своим подругам или сестре.—?Никому,?— пообещала она, обняв меня со спины. Меня это удивило, но я не стал выворачиваться, пытаясь принять тот факт, что Америке не противны мои рубцы.—?Это сделал мой отец,?— выдохнул я. Америка заставила меня обернуться и посмотреть в глаза, совершенно не веря в мои слова. Конечно, для всего мира отец был великодушным королём, которого все любили и почитали. Он умел играть на камеру, мы все умели. Поэтому я не стал разрушать идеальный образ короля в голове Америки. Дело было не в том, что я не доверял ей. Наоборот, Америке я доверял больше, чем кому бы то ни было ещё. Просто тайна о том, что король Кларксон был извергом, была хуже, чем мои шрамы.—?За что?—?Разные были причины. В основном за то, что делал или говорил не так.—?Господи, все мы делаем всё не так по мнению родителей. Моя мама, когда узнала, что я выбыла из Отбора в первый же день, так чихвостила меня, что уши сворачивались в трубочку, но она ни разу не ударила меня. Ни она, ни тем более отец.—?Если родители любят своих детей, то они никогда не поднимут на них руку. У моего отца, к сожалению, понятие любовь отсутствовала напрочь. А может и нет, не знаю. Что-то ведь он к матери чувствовал. Но что бы это ни было, на меня это не распространялось.—?Ужасно,?— вздохнула она, снова крепко обнимая. В её руках было так тепло и спокойно. Впервые за долгое время я почувствовал, что кому-то нужен, что кем-то любим. Это чувство пьянило, дурманило. Уже только за её сострадание нужно было ей клясться в вечной любви. Я любил её, любил всем сердцем. За эти полгода она стала главной частью моей жизни. Я не представлял свою жизнь без неё. Жить, конечно, можно было, но это могло быть только существованием. Я готов был бороться с болезнью, лишь бы только вернуться к ней после операции, и я надеялся, что когда-нибудь она простит меня.—?Знаешь, наверное, я ужасный человек, но я почувствовал облегчение, когда он умер. Я столько лет мечтал дать ему отпор, тренировался, строил планы, но не решался, ведь он мой отец. Должно быть, я был всё-таки бесхребетным дурнем, как и говорил отец.—?Не говори так!—?Нет, всё так, теперь я это понимаю. Мне потребовалось его смерть, чтобы избавиться от его гнёта. Только почувствовав свободу, я понял, что способен на большее. Первое время такая свобода дурманила. Я был переполнен идеями, планами, но некоторые пришлось поставить на паузу, потому что Иллеа ещё не готова к радикальным изменениям. —?Америка вопросительно посмотрела на меня. —?Потом,?— пообещал я, зарывшись носом в её волосы.—?Почему ты не избавишься от шрамов? Медицина сейчас творит чудеса. У нас в университете была студентка, которой делали пластическую операцию на руке.—?Я думал об этом, даже почти решился один раз, но срочно потребовалось моё присутствие при продлении сотрудничества между Иллеа и Новой Азией. Им не понравилось, что вместо меня прилетел мой заместитель. Они выдвинули ультиматум, либо пакт подписываю я, либо они прекращают сотрудничество. Пришлось отменить операцию и лететь на юг. А потом… Потом была Эвелин, и я закрыл глаза на эту проблему, соврал и продолжил жить спокойно. И возможно есть ещё причина. Где-то глубоко внутри я понимаю, что они часть меня. Из-за них я стал тем, кто я есть.—?Спасибо, что поделился этим со мной, для меня это важно,?— произнесла она и поцеловала моё плечо,?— и спасибо, что не соврал. И я не в обиде, просто было неприятно, когда ты прогнал меня. Твои шрамы не напугали меня, и я понимаю, что это была своеобразная защита, но прошу тебя, не гони меня больше.—?Никогда,?— ответил я, целуя её.