Глава 17 (2/2)

Аллен не мог понять, что такого произошло с Юу в Милане, раз художник сообщил ему новость, убившую все в его душе.

Канда сказал, что не вернется. Что Аллен ему больше не нужен.

Сообщил об этом так просто, без объяснений причины, без должных извинений.

И пианист подобно раненному зверю судорожно дышал, пытаясь осознать реальность. Но ее не было. Осколки хрустели под ногами, впиваясь в кожу, и алая жидкость бесцветными бриллиантами украшала белый ковер.

Мальчик обессилено опустился на пол, неверяще уставившись в пространство. В руке монотонным голосом оператор сообщал о том, что связь прекратилась, и нужно закончить разговор. Он машинально положил трубку и сделал глубокий вдох.

Больше ничего.

Пусто внутри, безжизненная оболочка снаружи, так напоминающая человека.

Словно робот.

- Почему... – Аллен не узнал собственный голос. Режущий звук, вызывающий мелкую дрожь во всем теле.

Он зажмурился. Внутри все горело огнем, жгло неимоверно. Он не мог дышать. Боль разрывала все тело на части, и Уолкер не мог понять, отчего реальность кажется ему такой убогой, серой и холодной. Глаза отчего-то щипало, тело сводили судороги, и хотелось кричать что есть силы.Мыслей в голове не было. Белое пятно на холсте художника сейчас выглядело дико и некрасиво. Линии, что сливались в красивые узоры, выделялись мрачно, их острые углы грозились разорвать холст на кусочки.И слышалась мелодия…Поначалу тихая, грустная, и сердце рвалось из груди, грозясь разорвать грудную клетку…Затем музыка стала громче, давила на виски, оглушая. Боль была невыносимой, ему казалось, что чего-то не хватает в том месте, где раньше находилось сердце.

И очень отчетливо прозвучали слова Тики, которые однажды португалец шепнул своему подопечному.?Не смей сильно привязываться. Потом уже не собрать рухнувшую башню…?***Лави непонимающе смотрел на Канду, пытаясь осознать услышанное.

- Что, прости? – в третий раз произнес парень. – Как это понимать?Канда сжал кулаки и тихо зашипел. Ему сейчас не хотелось в сотый раз отвечать на такой глупый вопрос.Разве он не понятно выразился в первый раз?

- Повторяю, - произнес брюнет, делая глубокий вдох. –Свалил из номера, из отеля, оставил меня одного в этой дурацкой стране! Непонятно или уже дошло?Лави опустился на стул и уронил голову на руки.

- Бред, - пробормотал юноша. – Ты хоть понимаешь, что ты сейчас сказал? Юу, я, конечно, все понимаю, но…- Заткнись.

Что-то хрустнуло. Лави поднял взгляд и нервно засмеялся. Канда с такойсилой сжал бокал, что тот, не выдержав, треснул.

В голове привычная мозаика, по которой он собирался действовать, вновь распалась на пазлы, и времени, чтобы вновь собрать ее в единую картину, не было.

- В твоих словах я не вижу смысла…

Канда отвернулся, злобно пнув стоящий рядом стул.

- А я не вижу смысла в твоем пребывании здесь. Меня бесит тот факт, что ты вечно цепляешься за меня, как за спасательный круг. Денег хочется?

В груди у рыжего парня что-то оборвалось и теперь стремительно падало вниз. Сердце, казалось, билось все в том же ритме, но вот только в этом больше не было смысла.

Друзья так не поступают. Таких слов друг другу не говорят, не ведут себя так…

Быть друзьями, понимать друг друга, помогать определять потребности – не важно чьи: свои или же чужие – просто чувствовать притяжение между двумя людьми… как это?

Лави не знал.

Привязанность в его понимании, дружба, любовь… все это шло рука об руку, и если что-то из этого в какой-либо степени страдало, то плохо становилось сразу всем.

Человеческая природа отношений была для рыжего фотографа слишком сложной схемой, правильное чтение которой он все никак не мог найти. Каждая ячейка была как тайна, решения не было, и от этого внутри все медленно умирало, не решаясь идти другим путем.

…но когда кто-то становился для него слишком необходимым, слишком важным, нужным, то парень просто не мог жить нормально, пытаясь осознать открывшуюся ему информацию и определить, к какой ячейке в той самой сложной схеме отношений она принадлежит.

- Юу, что ты такое…- глухо проговорил парень, нервно сминая манжеты рубашки. – Причем здесь это? Если я чем-то снова обидел тебя, ты скажи, а не говори мне…. Я же не могу…

Бессмысленный набор слов, а не точные фразы – его речь сейчас не была понятна даже ему, обида и непонимание захлестнули его с головой, и Лави отчаянно искал выход из этого маленького Ада, что Канда уготовил для него.

Но японец молчал. Больше он не произнес ни слова, даже с места не двинулся. Застыл, подобно статуе. Мраморной, прекрасной и такой холодной.

Привычная картина испарилась, легкий привкус горечи все отчетливее ощущался на его губах.- Я позвоню Аллену. Надеюсь, он сможет вправить тебе мозги… - Лави поднялся и направился к двери. Лица Юу в тот момент он не видел. А если бы увидел, то очень удивился бы всем тем эмоциям, что отразились на нем, когда японец прошептал ужасные для рыжего слова:- И этого ублюдка из моей жизни с собой забери.

***Аллен открыл глаза и непонимающе уставился в потолок.

Он не узнавал его. Белый, с мелкими трещинками, вызывающий у него непонятное чувство страха. Он пронзил все сознание, сковал в стальные оковы – не выбраться на свободу, и окружающий мир показался ему слишкомнереальным.

Это вообще что такое?..Сон или же…Грудь сдавило, словно выкачали весь кислород из легких, по телу прошлась судорога. От этих чувств страх огромной волной, подобно стихийному бедствию – цунами – заполнил сознание подростка, и мальчику захотелось исчезнуть из этой непонятной и незнакомой комнаты, как исчезает с легким хлопком джинн из старых арабских сказок, что Мана однажды читал ему.

Он сделал глубокий вдох. В нос тут же ударил неприятный запах. Пахло плесенью, сыростью, какими-то лекарствами и чем-то еще. Его затошнило. Мальчик согнулся пополам, пытаясь сдержать рвущиеся наружу рыдания.

Надо успокоиться…Взять себя в руки и выяснить, где он находится.

Седоволосый поднялся и сделал несколько неуверенных шагов. Огляделся, пытаясь понять, где он. Место было незнакомым. Пустая белая комната с одной кроватью, на которой он, собственно, и лежал сейчас, да дверь, что уродливым коричневым пятном виднелось в белом пространстве.

И все вокруг такое мертвое, нереальное.

Страшный сон, кошмар.

Захотелось проснуться. Проснуться, потому что это место не может быть его домом. Никак.Снова стало страшно. Липкое чувство, смело захватившее разум и подчинившее себе, волной отбросило его к стене, и будто бы невидимая сила припечатала худое тело к белой поверхности. Ноги подростка подкосились, Аллен с тихим шелестом одежды сполз на пол и сдавленно застонал.

Рядом с кроватью кто-то находился.

…бликами перед глазами стояли чьи-то образы, картины произошедшего кинолентой пронеслись мимо подростка, и только потом, когда острая боль пронзила ноги и мальчик не смог подняться вновь, дабы узнать, что находится рядом с его временным ложем, к нему пришло осознание.

Чувства обострились, восприятие реальности вновь стало нормальным. Уолкер опустил голову, волосы закрыли его лицо, а глаза заволокла легкая пелена.

Затем его словно током ударило.Уолкер с ужасом осознал, что его руки в крови.

Серые глаза расширились, горло сдавило, с уст сорвался тихий хрип. Он всхлипнул и прижал ладони ко рту. Рядом, совсем рядом с кроватью лежал труп Алмы Кармы.