Глава 14.3 (1/2)

Хотелось бы отметить, что последние две части в главе(с Кандой и Алленом) следует читать под композицию Yui - Love & Truth (piano version)Существует выражение: дважды в одну реку не войдешь.Алма убедился в этом на собственном опыте. Горьком и удушающем, не позволяющим даже провести верные ходыв этой ожесточенной шахматной партии, и игрок – существо с логическим мышлением – был обречен на поражение.

Подумать только…Алма ведь и не думал, что так все может произойти.

Он просто заигрался, и игра эта оказалась для него фатальной. Обреченная с самых первых минут на провал, она захватывала его все сильнее и сильнее, и Карма погружался в эту пучину с каждым новым вздохом так сильно, что однажды просто не заметил того, что оказался полностью в омуте обмана и показного доверия.

Алма настолько заигрался в ?правильного, улыбчивого и милого парня?, что не заметил, как перед ним погибла целая Вселенная.

Вселенная одного человека. Мир той самой личности, которая была обещана в качестве приза при победе.

А ведь все начиналось так… мирно и невинно, что даже он не предполагал таких последствий.

Поэтому он и кусал сейчас губы, рвал на себе волосы и заходился в беззвучном крике, пытаясь достучаться до своего второго ?я?, отличающегося от того монстра, в которого он превратился.

?Глупо было соглашаться на ту авантюру…?

Но разве мы можем отказаться от того, что нам предложили, если азарт – коварнейшее из всех желаний – оказывался сильнее всего на свете?

Нет. Не можем.

И поэтому он принял все условия этой жестокой и, по его теперешнему мнению, бессмысленной игры, забывая о самом главном – человечности.Притворяться было так легко, так правильно, так… опьяняюще и опасно. И не хватало сил остановить себя, и он подобно гонщику, что желал огромной скорости, гонялся за тем, что было ему не под силу, и адреналин в его крови, зашкаливая, согревал холодеющую с каждой минутой душу.

А потом эта игра отошла на второй план.

Потому что Алма понял, что жестоко ошибся. Нельзя было убежать от того, чего страшился с самого начала – последствия были непредсказуемыми.

Он просто влюбился.

Влюбился…Походил на влюбленную школьницу, попадал впросак и хватал ртом каждое слово, каждый вдох и жесты, надеясь, что объект его игры никогда не узнает истинную причину заинтересованности в себе.Канда для Алмы стал чем-то сродни последней капли пресной воды для попавшего на необитаемый остров путешественника – необходим, как воздух, и дышать без него становилось трудно и невозможно.

И каждый раз рядом с ним Карма думал, что умирает.

Нет, правда...Ему действительно казалось, что он умирает, а потом возрождается.

И он цеплялся за него изо всех своих сил, боясь, что Канда – с виду холодный и неприступный – оставит его первым.Люди, как правило, существа странные и непонятные. А когда они влюблены…мир для них кажется таким ничтожно маленьким, что они не замечают его, игнорируя и полностью погружаясь в свой собственноручно построенный мирок, который иногда принято называть Раем. Влюбленным под силу все: от совершения простых и несерьезных поступков до совершения самого тяжкого греха – если они посчитают, что их привычному ?райскому? миру придет конец, то, не задумываясь ни секунды, начнут принимать меры.Главное – поймать этот самый момент.Вот и Алма, почувствовав, что весь его привычный мир вдруг стал рушиться, на глазах превращаясь в горстку ненужного пепла, поспешил сделать первый ход.

Только вот последствий не учел.

***Алма Карма считал, что знает Канду Юу точно также хорошо, как и все родинки на своем теле.

Не больше и не меньше.

Они ведь учились вместе, постоянно спорили, иногда дрались, а потом неожиданно (но вполне ожидаемо) оказались в одной постели.

Это было просто незабываемое ощущение. Алме казалось, что он вознесся на самую вершину чувственного наслаждения, попал за грань невозможного, и все вокруг него зацвело таким ярким светом – не разглядеть, потому что ослепнешь, и не закрыть глаза, ибо можешь потерять изображение самой прекрасной картины, что довелось увидеть за свою короткую жизнь.

И пахло так… сладко, немного горько и свежо.

Аромат жасмина – вот так бы он назвал тот запах, что преследовал его всюду, куда бы он не пошел.

Он закрывал глаза, делал полной грудью вдох – и мир преображался: яркие, живые, красочные картины перед его глазами делали реалию больше похожей на воображаемый мир из детских книг фэнтези, в которых обязательно присутствовали загадочные, неприступные, гордые и до безумия красивые эльфы и не менее величественные деревья-гиганты, служившие домом всем волшебным существам в этом мире.

Словно работа известного мастера, эти реалии воображения притягивали его взор, и магнитное поле было настолько велико, что не было никакого желания противиться его путам, а только подчиняться, подчиняться и любоваться искусной работой мастера, восхваляя его до тех пор, пока не охрипнет голос.Таким в его понимании мир сделал Канда.

Канда-художник, Канда-творец, Канда-спаситель. Человек, которому было подвластно время, пространство и все остальное.

Как так получилось?Может, он не правильно вел игру?Карма не знал. И знать, похоже, не собирался. Его это вполне устраивало.Но потом все изменилось.

Канда стал популярен. Канду хотели многие – Алма это видел, чувствовал интуитивно, и ничего поделать с собой не мог. Ревность сжигала его изнутри, пожар в груди разрастался все сильнее, и потушить его было просто нереально. Языки пламени ласкали все естество, нежно, словно боясь спугнуть, грубо, будто бы пытаясь достать до самой души и причинить такую боль, сродни заряду в тысячу (или больше) вольт.

Карма терпел, но его хрупкое сердце и монстр, поселившийся в самом начале таких сложных отношений, не выдержали такого напора.

Алма сам не понял, когда сломался.

Он просто был ослеплен красной пеленой, ломал все то, что построено с таким огромным трудом, разбивал свое хрустальное сердце и падал, падал, падал…Падал в бездну.

И достигнув дна черной ямы, Алма осознал – не ему, так никому.

Только вот просчитался, ибо во второй раз угодил в одну и ту же ловушку. Охотник в этот раз попался с огромный опытом, а игрок… игрок больше не мог править маскарадом.***Дождь закончился быстро. Из-за серых туч тут же выглянуло солнце, и тепло его лучей достигало всех вокруг от мала до велика.

Аллен стоял на остановке и ждал своего автобуса. Подросток чувствовал себя так, будто бы заново родился – чисто, легко и непорочно.

Поправив съехавший ременьсумки, Уолкер потянулся в карман толстовки прибавить громкости в плеере. Любимая классическая музыка спасала его от неких дум, что в последнее время зачастили в его голову. Она придавала ему уверенности и словно защищала пианиста от некой темной энергии, о которой в детстве ему рассказывала соседка, что иногда сидела с ним и братом.Брат… Неа…

Аллен улыбнулся. Искренне, светло и немного грустно.

Мысли о родном существе теплой пленкой осели в его сердце, отдаваясь едва ощутимой сладкой истомой и тупой болью где-то в груди.

Ему теперь не было так больно вспоминать о брате. Нет, конечно, он его никогда не забудет, но в памяти седоволосого мальчишки Неа Уолкер останется самым ярким светлым кадром на киноленте жизни. Той, что он предпочел реставрировать.

Но не забыть, как предлагали ему и опекун, вновь пропавший куда-то, и до тошноты заботливый Тикки, и даже Линали, что сама однажды сказала ему ни при каких обстоятельствах не совершать такой ужасной вещи.Но реставрация реставрацией, а жить как-то дальше надо. Двигаться вперед, заниматься любимым делом и быть счастливым.

Брат бы этого хотел. Обязательно. А за то, что Уолкер-младший тут разводил сопли да пребывал в нерешительности, словно барышня из далекого прошлого, старший из братьев дал бы большую затрещину своему непутевому братцу, да такую сильную, что у седоволосого бы искры из глаз посыпались.

И, как финальный аккорд, врезал бы ему хорошенько.?Чтоб знал и глупости не совершал, придурок!? - любил поговаривать Неа.

Аллен тихо рассмеялся, представляя себе реакцию брата.

О, он бы хотел на это посмотреть…Но, увы, не суждено.***- Я хочу, чтобы ты помог мне встретиться с Юу.Тишина в ответ.

Алма нетерпеливо постукивал пальцами по столу, не отводя взгляда от застывшего в изумлении собеседника.- Зачем? – глупо спросил Лави.