Глава 11 (2/2)

- Какого? – его глаза неверяще уставились на циферблат. – Блин, проспал!Уолкер, путаясь в простынях и тихо охая от каждого движения, свалился с кровати. Грохот, наверное, стоял просто ужасный.- Черт, черт, черт, - повторял он, натягивая штаны. – Линали меня убьет.

Звонок повторился вновь. Аллен мысленно застонал. Хотя… стоп, подождите-ка… это не его комната. И он так громко не стонет. Тогда что это? Мальчик медленно повернулся к кровати и тихо охнул.

- Быть не может… - он хлопал светлыми ресницами, глядя на мирно спящего брюнета. Перед глазами тут же промелькнули сцены прошедшей ночи. Лицо мгновенно приобрело багровый оттенок, а воздух в легких кончился. – Не сон значит…Паника маленькими ручками начинала осторожно забираться по лесенке, ведущий в его сознание. Мысли в голове разбросались в хаотичном порядке и становиться в ровный строй, похоже, не собирались.

Если бы не Лина…

Блин, и почему у него все так не вовремя?

?Господи, пусть Канда пока не просыпается…? - молился Аллен, направляясь в прихожую.***- Сколько там нужно кусочков, Лин?

- Четыре кусочка банана, три дольки апельсина и один кусочек ананаса, Аллен, - Линали оторвалась от чтения какого-то новомодного журнала. – Когда же ты запомнишь рецепт любимого десерта?

Канда изогнул губы в чем-то напоминающем улыбку и громко хмыкнул.

Для того чтобы что-то Уолкер смог запомнить, простого желания девушки было не достаточно.

Аллен вымучено закатил глаза и вновь принялся нарезать фрукты.

- Когда-нибудь точно запомню, - озорная и счастливая улыбка появилась на лице Аллена. – Не переживай.

- Да ладно тебе, Шпендель, - Канда потянулся к стакану с соком. – Эта информация занимает слишком много терабайтов, а у тебя и так без этого пару мегабайтов памяти.Линали звонко рассмеялась. Смех девушки напоминал колокольчик: точно такой же громкий, переливистый, чистый. Он подобен маленькому роднику, что тихо журчит в горных массивах.

Глаза пианиста расширились.

?Чего это он там сказал?? - казалось, его возмущению не было предела.

- Знаешь, БаКанда, - он нарочито медленно повернулся к своему сожителю. – А ты растешь. Уже вполне прилично разговариваешь с окружающими. Слушай, неужели, на великого тебя снизошло озарение?

- Мояши, тебе что, не спокойно спится? – ехидно поинтересовался японец.

- А… - залепетал мальчишка, закусив губу.Краска нашла на его щеки. Ему казалось, что он горит. Перед глазами тут же промелькнули сцены прошлой ночи: яркие, обжигающие, пробуждающие скрытые желания, они были подобны урагану, что быстро разрастается и сметает на своем пути. Уолкер нервно сглотнул, глубоко вздохнул и попытался сосредоточиться на своем занятии.Думать о таких, казалось бы, невинных словах брюнета или же отвечать на них не хотелось. Будто бы этим самым он мог нарушить то негласное обещание, что дали они друг другу. Эта ночь останется для всех тайной, бережно охраняемой и неприступной, о которой они саминикогда не забудут – просто не смогут поступить иначе. Ведь этой ночью произошло что-то волшебное и мистическое…- Аллен, все в порядке? – раздался обеспокоенный голос Ли.

- Ась? – мальчик невинно хлопал глазами, пытаясь сделать вид, что ничего не произошло.

Да, в принципе, ничего не случилось. Слова как слова. Только вот подтекст у них самый что ни на есть компрометирующий и смущающий.

- Я просто задумался,- он вновь улыбнулся китаянке.

Девушка посмотрела на Уолкера долгим взглядом, а потом, улыбнувшись в ответ, вернулась к чтению.

Канда откинулся на спинку стула и вздохнул. На душе у него было так легко и спокойно. Слушая тихий разговор двух друзей, он незаметно погрузился в состояние легкой полудремы.

Это совсем на него не похоже – вот так спокойно сидеть с кем-то и обсуждать различные и глупые, как он раньше считал, вещи. Негромкий, нежный голосок Ли, ее звонкий смех, шутливый тон Мелкого, его ответы на те или иные вопросы девушки, шум работающей техники, монотонные и едва слышные звуки соприкосновения ножа с разделочной доской, - это все приносило в его новый мир толику домашнего уюта. Того, которого ему так не хватало всю жизнь. И отказываться от него не хотелось совершенно. Это было бы глупо, неправильно и немыслимо.

Особенно сейчас, когда ему, наконец, стало казаться, что он разобрался с тем желтым цветом. Когда художник приблизился к разгадке мучавшей его тайны. Поэтому отступать сейчас – проявление слабости. Той, от которой избавиться было так сложно. Тем более нужно учитывать то, что этот цвет и Шпендель каким-то образом связаны.

Эту нить, тонкую, на первый взгляд такую хрупкую, но в тоже время такую нерушимую, он увидел не сразу. Сначала ему показалось, что вышла ошибка. Ведь такого просто быть не может, так как у Уолкера есть уже свой собственный цвет в палитре японца. Но вчера… вчера его сомнения развеялись и испарились. Эта нить снова показалась. Только вот она уже тугим кольцом оплела хрупкое мальчишеское тело, сливаясь с чистым и непорочным белым цветом юного пианиста. Цветом, который вчера приобрел новый для себя оттенок, который прекрасно гармонировал со всеми цветами, что находились у азиата в палитре. Это был цвет безудержного счастья. Такого робкого, милого, необыкновенного и нежного. Подобный цвет Канда еще нигде не встречал.

Но если подумать, то он и не знал, как может выглядеть абсолютное Счастье, и какой цвет оно имеет. Разве у него есть оттенки? Может, Счастье состоит из нескольких цветов, таких разных и непохожих на себя. Возможно, оно разное, подобно людям на всей планете. А может быть, оно такое незаметное и увидеть его очень сложно, ибо его цвет сливается с окружающими красками. Как же тогда распознать то, о чем читал только в книжках, но ощутил вчера? Прикоснулся, но так и не запомнил нужный оттенок. Ему не нужно спешить: когда захочется вновь испытать то блаженство, граничащее с кучей других положительных эмоций, он обязательно не упустит свой шанс. А пока ему и хватит этого…- Ну вот, остались только сливки.Из раздумий и состояния легкой полудремы брюнета вывел громкий голос Линали. Девушка, гремя посудой, суетилась теперь рядом с Алленом, помогая тому раскладывать получившееся лакомство по формам.

Аллен бросил мимолетный взгляд на притихшего японца и слегка улыбнулся. Но эта улыбка отличалась от той, что мальчик дарил своей подруге. Эта была наполнена каким-то иным теплом, предназначенному только слепому художнику. Глядя сейчас на немного хмурое и сосредоточенное лицо Канды, в голове у Аллена возникла совершенно безумная идея, за которую Юу его потом по голове не погладит. Вряд ли он вообще посчитает ее милой и невинной детской шалостью. Скорее всего, он, как обычно, начнет ворчать, как столетний старик.

?Он вообще когда-нибудь может позволить себе улыбаться?? - пронеслась мимолетная мысль в голове у Уолкера.

Не то чтобы Аллен жаловался на поведение своего… а кто они теперь друг другу? После вчерашнего, после всего, что произошло… Назвать Канду другом было просто немыслимо, ведь они теперь нечто большее друг для друга. Тогда, возможно, любовники? Хотя это слово… оно грубое, подобно ругательству, что так нелепо слетает с губ. Это слово бьет по всему сознанию, оставляя мерзкий и неприятный след за собой. Оно больше похоже на змею, огромную и скользкую, отвратительную, которая старается ужалить в самое больное место, причинить тем самым такую боль, что стерпеть порой бывает так сложно.Они ведь так и не поговорили. Линали нарушила своим приходом то, что, возможно, могло бы сейчас помочь разобраться в их отношениях. Но девушка ведь в этом не виновата, она же не знала…

Тяжело вздохнув и поправив воротник рубашки, Аллен вновь повернулся к большой миске с приготовленным в ней лакомством. Задумчиво перемешивая получившуюся смесь, подросток все никак не мог найти ответа на свой вопрос.Вот ведь, глупый мальчишка…Теперь, когда онвсерьез задумался о том, как дальше вести себя с Кандой, то реальность обрушилась на него чаном ледяной воды. Ему стало страшно. Страх медленно, неторопливо, будто прощупывал почву у себя под ногами, заполонял его тело, погружая в вязкую и холодную трясину отчаяния. Парализовано все, вплоть до каждой клеточки.

?А вдруг он отвернется? Вдруг это и вовсе сон?? - мысли, отсутствующие до сего момента, вдруг резким потоком заполонили всю его голову.

И плевать теперь, что рядом стоит Линали, глаз у которой наметан на необычное поведение своих близких. Плевать на все – страх полностью овладел мальчиком.Страшно остаться наедине с художником, потому что может произойти все, что угодно жестокой судьбе. Глупо, наверное, он сейчас выглядит, но… ему не кажется это таким уж и нелепым.

А ведь… когда пришла Ли, он чувствовал себя так, будто и ничего не произошло. Эффект самосохранения уже тогда сработал, или же Уолкеру казалось все сном? Таким несбыточным, нереальным, тайным, желанным. Ведь он… сам этого хотел. Будто увядающий цветок на пустыре, который изо всех своих сил тянется к свету, влаге и теплу, что излучает солнце. Или утопающий за спасительную соломинку, или же паук, плетущий долгожданный мост, дабы перебраться на другой берег через горную, неуправляемую реку.

Выходит, он соблазнил Канду?

Получается, что он принудил Юу к половому акту, ведь вряд ли японец желал такого исхода их отношений. Но тогда почему Канда не оттолкнул его, а позволил обнимать себя, трогать в интимных местах, целовать, пока не закончится воздух в легких? Выходит, что брюнет и не был-то особо против.Господи, как же он запутался…

Аллен тряхнул головой, отгоняя все ненужные сейчас мысли прочь. Нельзя сейчас думать о таком. Его вид может чем-то насторожить Линали. Он подумает об этом завтра. Ну, или… вечером, когда придется предстать перед высшим правосудием – своей совестью и Кандой. А что страшнее из двух, Аллену даже и знать не хотелось.

Стараясь, наконец, отвлечься, подросток потянулся за взбитыми сливками. Все-таки не нужно забывать о том, что они готовили. Мальчик взял баллончик и потряс его, готовясь нанеси последний штрих к получившемуся шедевру из фруктов и мороженного.- Ай, Аллен! – Линали покачнулась на стуле. Чтобы не упасть, девушка ухватилась за локоть подростка, сжав и впившись длинными ноготками в нежную кожу пианиста.

- Атата… – зашипел Уолкер, слегка наклоняя руку в сторону.

- Прости, прости!- Да ничего.- Мелочь, мать твою, ты совсем офигел? – Канда, резко выпрямившись на стуле, гневно сопел, пытаясь дотянуться до полотенца.

Не спеша, как в замедленной съемке, Ли и пианист повернулись на голос весьма недовольного японца и замерли. А потом синхронно согнулись пополам от едва сдерживаемого смеха. А посмеяться было над чем… Канда с прической ?аля я у мамы вместо швабры?, насупившийся, излучал такую смешную ауру недовольства, что просто сил сдерживать не было. И виной всему взбитые сливки, что так по-хозяйски разместились на носу у слепого художника.

- Что, драндулет вас дери, я сказал такого смешного? – бурчал Юу, недовольно постукивая указательным пальцем по сгибу локтя. – Я вам, что клоун?- Да нет… просто… - ничего внятного от седоволосого мальчишки вряд ли можно было добиться. – Ты такой… забавный, - Уолкер уже похрюкивал от смеха, останавливаться который так и не собирался.

- Не понял.

- Канда, извини, - к Ли способность говорить и нормально воспринимать окружающий мир вернулась первой. – Мы не хотели тебя обидеть.

- Тч.

А сливок Юу по-прежнему не замечал.Наконец, отсмеявшись, Аллен подошел к Канде, предусмотрительно взяв салфетку со стола. Глядя сейчас на нос брюнета, его вновь посетила та безумная идея.

А чего он, собственно, теряет?

Видимо, ничего. Все что мог потерять – потерял, все что мог или же хотел приобрести – практически приобрел. Так что… ничего страшного не произойдет, если он осуществит одно из своих желаний.

Поэтому он, поддавшись чуть вперед, оперся на плечи японца и зажмурился. А в следующую секунду слизнул взбитые сливки с носа Юу.

Тишина.

Линали тихо ойкнула, узрев действия своего товарища. Канда был до подозрения тих. А Аллен глубоко дышал, как после стометровки, что пришлось пробежать за три секунды.

- Шпендель, что ты только что сделал? – нарочито медленно спросил азиат.

Аллен облизнулся. В его серых глазах отражалось непонимающее лицо художника и маленькие искорки веселья и азарта.

- Вкусно. - Шальной блеск и до жути довольная улыбка. – Лин, - мальчик отстранился и направился заниматься прерванным делом. – Мороженое растает.?Мелочь, ты у меня получишь…?