До Кён Су (1/1)

Кёнсу подловил сходство между ними ещё когда они только встретились в первый раз. Тяжесть совести растёт не из-за того как он должен поспутить, а вероятно из-за того с КЕМ. Гаюль стала ему доверять. Он это видел, он это чувствовал, он это ощущал. И чем дальше они заходили, тем мощнее Кёнсу ощущает ненависть к себе. Он бросает ключи на стол, и те с громким звоном падают. Вещей в доме почти не осталось, что будет дальше с его жизнью предположить было не возможно. Чёткий план выроботан хуже не бывает. Сехун и Лухан совершенно не представляют на, что его обрекают ради собственного блага. В кафешке они наелись вкусными пельменями, которые прегляделись Кёнсу, и он обязательно найдёт рецепт, чтобы попробовать приготовить. Поэтому случаю есть перед сном не было желания. Он налил из графина воды и опусташил, сел за стол и уставился в одну точку. — Что ты делаешь со своей жизнью, урод? — делая таким образом замечания себе, бормочет. Берётся за голову, глубоко пальцами впутываясь в собственные волосы, хватает прядь обоими руками и сильно дёргает. Боль пронзает, но ему плевать, ведь в груди болит сильнее. Жжет, оставляя сильные ожоги. Кёнсу засыпает не быстро. Из памяти уходить Гаюль не желает, их совместный вечер. Если точно, он не допускает мысли о идеальном похищении, зная о провале. Рано утром он просыпается под звон будильника, перед походом в уборную больно стукается большим пальцем ноги о пуф, и матерится не детский. Теперь он должен привыкнуть рано активизировать организм. Кёнсу делает себе бутерброд, укладывает в контейнер, в термос заливает что-то похожее на кофе без сахара, а потом отправляется на работу. Старается не думать о предстоящем, наслождаясь удачей. На работе людно. Много сотрудников с которыми предстоит познакомится, найти общий язык — раньше, он не задумывался о таких вещах. Раньше было не нужно, раньше люди сами тянулись. Кёнсу поднимается на второй этаж на лифте, столкнувшись там с Гаюль. — К отцу? — спрашивает она, попав в точку. Он действительно направлялся к начальнику Юн, поинтересоваться, что делать дальше, когда они зайдут на конференцию. В таких вещах он мало разбирался, понимая, что многому ещё научится придётся. На вопрос он кивнул. В кабинете не было не единого человека. Бумаги, что попросил принести господин Юн нужно оставить на столе, а потом дождаться ещё его прихода. Юн Гаюль так и делает. Они с Кёнсу сталкиваются друг о друга лбами, стоит ей повернуться резко, и бумаги не удачно положенные на край стала падают и разлетаются по всей комнате. Участок лба ноет. Ощутимо неприятное чувство. — Прости, давай помогу, — бросается он ей на помощь, собрать раскиданные листы белой бумаги. Их руки встречаются друг с другом, совсем как тогда при первой встрече. Смотрят друг на друга, вокруг тишина, не единой души. В коридоре слышны шаги проходящих, но никто не заходит. — Всё в порядке, — бросает Юн, а Кёнсу тянется рукой к упавшей на лицо пряди волос. Он не управляет, тело само даёт сигнал руке так поступить, и он не властен над таким желанием. Гаюль смещена. Знак этому образование румянца на щеках. Кёнсу прядь заводит за ухо, и это касание даже к кончику уха желанной женщины, оказывает на него слабое влияние над собой. Они на корточках, у стола начальника, в такой непонятной ситуации, которая немедленно обязана прекратиться. Но, почему Кёнсу всё ещё не хочет это остановить? Хочет прикоснуться, удержать? Отношения, у которых и будущего то может и не быть, сейчас он сам пытается хватать как воздух, которым дышит.Его губы магнитом тянет к её, и уже через сикунды он пробует их на вкус. Нежно, не спеша, заманивая и ненапирая, чтобы не спугнуть, не обидеть. Их резко прерывает звук шагов и голосов за стенами. Разрыв поцелуя резкий, не такой как хочется закончить. Кёнсу чувствует себя виноватым, но желает повторить. Он бы всё отдал, чтобы вернуть этот момент. Им помишали. Жаль, что им помишали!Поцелуй из головы у него не уходит. Даже сейчас на заседании. Первую половину дня она потратили на сборы, объяснения и бумаги. В ходе дело начальник Кёнсу объяснял его обязанность, которой он рад был учится. Даже если через неделю это всё закончится, стоит попробовать себя в новом амплуа. Иногда Кёнсу содится и прокручивает в голове вопрос: "— Зачем мне это надо?" Через неделю он станет таким же безработным, и таким же одиноким как был прежде. Найти оправданий своему поступку он тоже не имел права, он обещал другу, а о последствиях думать нужно было прежде, чем принять предложение. Вторую половину Кёнсу читает какие-то бумаги, но информация даже не думает запоминаться. Кёнсу хочется умереть, когда мимо него проходит Гаюль, и иногда отвлекается, чтобы посмотреть в его сторону. Тяжело понять, что любишь, и не иметь возможность признаться в этом даже себе. — Всё хорошо? — появляется перед ним его новый коллега, который теперь работает по соседству с ним. У сотрудников на всех одно помещение, столы как в школьное время выстраенные в ряд, и за каждым сидит по пять человек. Начальство имело собственные кабинеты, со стеклянной дверью. Лишь о босса была из красного дерева. — Кажешься взволнованным. —Всё в порядке, — без эмоций отвечает Кёнсу. На работе ему нет желания заводить дружить. Чистый профессиональный подход. Все эти походы по ресторанам, карпаративы как принято по традиции, на них нет жажды идти. Пусть считают лучше его изгоем или снобом. Кёнсу привык быть один, быть за себя и только. Всякие знакомства не к чему. Коллега оставила попытку понять новенького, и ушла. Когда мимо проходит Гаюль, Кёнсу переключается полностью. Девушка улыбается, и он тает внутри. А потом приходит мысль: —Ты говорила, — чтобы не передумать, пока так близко, пока не единой души, не одних посторонних взглядов. Гаюль внимательно слушает, не сбегает, — что ещё есть причина. Гаюль пробует вспомнить, когда мужу ними прибегал такой разговор. Ничего. В голове только суета, которая твориться дома, пустые разговоры о дурацкой свадьбе, от которой хочется найти причину и сбежать. Девушка молчит, а Кёнсу нетерпеливо продолжает, догадавшись: — У меня всё ещё есть причина встретится с тобой. Они оба улыбаются, когда ей удаётся вспомнить. Сейчас, он бы всё на свете отдал, чтобы Гаюль улыбалась только ему. —Куда пойдём на этот раз? Кёнсу задумался, а быть точнее делал вид, что размышляет. На самом деле он все продумал с самого начала. Они оба почти забыли, что на работе, и в любую секунду их могут раскрыть сотрудники, посчитав, что Кёнсу получило работу благодаря связям. Оно так и было, но решились не распространяться. У Кёнсу на счет их свидания запланировано. —Давай, это будет сюрпризом? Встретимся к восьми у паркинга, я сам отвезу тебя сегодня.Гаюль странно смотрит. Взгляд такой, что у Кёнсу в сердце больно кусает. —У тебя теперь есть машина? — Это приятеля. Иногда отдалживает. Чонин иногда по старой дружбе делится своим авто,если самому не нужна. Именно в этот день бывший коллега подвернул ногу на тренировке. Бедолага сидит теперь дома, и только иногда пытается сделать вылаз на вечернюю смену. Благо бегать туда сюда не приходится. —Пусть твой сюрприз будет запоминающимся, — подмигивает Юн, и погружается в разбор стопки бумаг, когда коллеги возвращаются с перерыва. Между делами, эти двое обмениваются взглядами влюблённых, но до сих пор никто в этом себе не признался.Через два дня произойдёт то, что перевернёт всё: мнение, взгляды, судьбу, жизнь, чувства. Через два дня Кёнсу пойдёт на преступление, и дороги назад не будет. Изминить ничего будет невозможно. Кёнсу старается не размышлять об этом, а наслождаться обществом с тем, кого уже впустил в свою жизнь настолько близко, что при мысли потерять, становится тяжело дышать. Гаюль понимает его, чувствует его настроение не спрашивая, ломает стереотипы, перечёркивает все его планы, сметает стены построенные им годами, заманивает в клетку и не желает отпускать на волю. Гаюль, сегодня необычно красива, даже в каждодневном наряде. Что может быть необычного в обычном? Это всегда впечатляет, если на тебя смотрит тот, кто любит. Встреча после работы в договоренное время и назначенный час. Неловкость проходит быстро. Гаюль пришлось соврать отцу, что идёт к подруге, и на этот раз сказка о том, что на конуне свадьбы им ещё редко предстоит повидаться, поэтому родитель соглашается. В машине тишина, говорить начать трудно, особенно так, чтобы не затронуть изюминку темы подготовленную для сегодняшнего вечера. Оба волнуются сильно, но каждый демонстрирует по-разному.Кёнсу не выдаёт себя в принципе, умело маскируясь. Лишь где-то глубоко его сердце стучит быстро, и не даёт покоя, когда их взгляды встречаются. А вот для Гаюль ночь интрегующая, и она никак не может не дать понять, что переживает. Кёнсу заостряет внимание на руках своего прекрасного пассажира, и улыбается. — Всё будет в порядке, — когда он это говорит, Гаюль отвлекается. Её ладони больше не потеют, а пальцы не пытаются оторвать пуговицу на рукаве польто. — Не поняла? — он поставил её в тупик, потому-что в машине было тихо, она не проронила не слово за время поездки. Он пальцем указывает на бедную пуговичку. — Ты нервничаешь, словно я убить тебя собрался, — и Гаюль все понимает. Она выдала себя. Под словом "убить", он бы вставил "украсть", но слишком сильно давит на мозг это слово, учитывая их будущее. Он так ясно видит, как Гаюль его возненавидит. Картины воображение рисует само, но сердцу от этого легче не становится. Гаюль прячет руки в рукава, краснеет. Ей неловко, когда разгодали чувства. Стыдно, но это проходит, когда они наконец на месте. Вечером почти ничего не видно. Небо темно чёрное, звёзд совсем не видно. Ветерок морозный, до щекоток в теле. Море, причал, морской прибой: всё это узнать даже закрытыми глазами можно. Гаюль теряется, стоит на месте, когда Кёнсу зовёт за собой. —Пошли, — протягивает парень ей свою ладонь, — тебе понравится. Не планировал, не загадывал, лишь хотел разнообразить их свидание. Первое или последнее, он понятия не имел, но вздохнул, когда удалось удивить. Гаюль кладёт холодную ладошку в тёплую большую руку, доверчиво шагая вперёд. —Добро пожаловать Мисс Юн. Надеюсь, вы будете чувствовать себя свободно, — этот голос играющий, совсем уверенный в том, что делает обладатель. Кёнсу выглядел мужественно, потрясающе, завораживающе. Гаюль не могла отвести глаз от улыбки. Лишь статус чужой невесты, останавливал вернуть украденный поцелуй.Одинокая яхта в одиноком море. Так можно было назвать их маленькое путешествие. Кёнсу не хотелось возвращаться, прекращать смотреть на чудо напротив себя, говорить, узнавать, раскрывать секреты, которые даверенны только ему одному. Её это "-Ты единственный, кто об этом знает", кажется ранит сильнее любой смертельной болезни. Лучше бы он заболел и сдох где-то в подворотне. Сердце Кёнсу страдает постоянно, режет его на мелкие кусочки. Море на удивление тихое, благоприятное, дружелюбное. Несмотря на холод, двое забыли об этом, потому-что уютно вместе, потому-что не хочется расставаться. Этот столик на палубе, свечи, что почти догорели, ужин, который почти остыл.Гаюль пригубила красного вина, и лёгкая кислинка чувствуется сразу. Красная жидкость лёгкая, сладкая, но в голову ударяет быстро. Под действием спиртного язык развязывается. Они не молчат оба не на мгновение, и с каждым разом ловят на моменте сходства. — Как вы познакомились с Сехуном? — задаёт вопрос Гаюль, и Кёнсу не нравится это имя. Он предпочёл бы говорить о чём угодно, только не слышать это имя. Откидывается на спинку стула, в глаза не смотрит, боясь найти там надежды, которые не будут оправданы. — Странная история, если быть серьёзным. Когда мой отец погиб, — вспомнил Кёнсу, прекрыл глаза, — для меня настало действительно тяжёлое время. Я вырос в тот самый день, когда развеял прах отца над этим самым морем, в одной из маленьких рыбацких лодок. Старик пожалел сопливого ребенка, которому едва стукнуло шестнадцать, — смеётся собственным воспоминаниям, а на душе тоскливо больно. Вспомнить прошлое — это вернуться в него с головой, оголить старые раны, пожалеть себя прежнего, когда и так жизнь не сахар. Гаюль молчит. Ей нельзя пока ничего говорить сейчас, иначе он подумает, что она его жалеет. — Матери у меня не было с рождения. Она бросила нас, когда мне стукнул год. Отец говорил, что его жена всю жизнь искала обеспеченной жизнь. Сехун встретился в тот переод, когда я остался совсем один, — Он перевёл дух, сделал ещё один глоток вина, который крутил до этого в руке, пытаясь контролировать голос, который вот вот сорвётся, —жил почти на улице. Подросток вроде меня всегда находил неприятности, где бы не находился. Незнакомые люди, которые никогда не сталкивались до этого, вытаскивают друг друга из дерьма, а потом это продолжается раз за разом. — То есть выходит, вы с Сехуном...— Да, — не давая договорить, отвечает Кёнсу. — Я пытался найти себе поесть, а на улице всегда боришься за своё место. Оказался не там где следует. Меня почти до смерти избили, когда вмешался кто-то, кого я видел впервые. Кёнсу словно опустошили до самой капли. Он рассказал то, что помогло сблизиться, узнать о нём, не встретив при этом жалости и осуждений. Но почему не стало легче? Оба молчать долго. Гаюль прячет глаза, смотрит в сторону моря, пытаясь найти нужное, пусть понимая, что не одни слова не помогут залотать боль, через которую прошёл этот человек. — А, как умер твой отец? — глаза снова смотрят на Кёнсу. Это для него облегчение. Кажется, что он совсем себе не знает. Лишь лишний хлам в голове, в душе, которым продолжает терзаться. — Его убили. Он был на одном из заданий, о котором мне никогда не рассказывал. Человек он был скрытный, и мало, что говорил о том, куда ходит. Кёнсу обожал отца, хотел быть на него похожим, считал своим примером для подражания. Всегда строгий, требовательный, суровый. Хотя признаться с Кёнсу он иногда делал исключение. Они говорили ещё долго. Почти всю ночь узнавая всё больше и больше. Кёнсу не скрывал ничего. Лишь два сокровенных секрета, о которых он никогда не сможет признаться: Он влюбился. И самая отвратительная тайна: он собирается пойти на приступление. ***За день до похищения, Кёнсу окончательно перебрался в лесной домик. В квартире почти не осталось вещей. Трудно подобрать слова, которые могут выразить всю боль, что он испытывает. Лучше бы они не сближальсь, лучше бы он не дал себе слабину и не рассказал о себе больше, чем хочется, чтобы знали. Когда он видит глаза Гаюль, всё получается само. Неупрявляемо, непланированно, незагаданно. Сехун дал ему время до самой свадьбы, но решением Кёнсу стало число семь, которое он объявил кругом, как самый роковой день. — Завтра приём, где я хочу познакомить тебя с важными людьми, — президент Юн, не поднимая глаз, говорит ему. Кёнсу стоит послушно, неподвижно и слушает. Вот он, тот самый удачный случай! Ладно, он врёт сам себе. Случаев похитить было много, ведь встречь с жертвой тоже было не мало. Взять даже вчерашнее свидание. Он мог просто взять, подсыпать что-то в стакан Гаюль, а потом тайно вывести девушку из города, на той же самой яхте. Он не смог, не сделал, не поступил бы так глупо. — До Кёнсу, с тобой всё хорошо? — интересуется начальник, вытаскивая парнишку из самокопаний. Кёнсу дёргается, приходит в чувства. — Всё в порядке сэр. Завтра в котором часу? — В пять желательно быть на приёме. Там, мы должны полностью отдаться работе, и продемонстрировать весь свой профессионализм. Не забудь забрать ту флэшку, что я тебе давал недавно. Маленькая четырехугольная штучка лежала в кармане. Кёнсу нащупал её, и расслабился. — Я вас понял. Всё будет сделано. — И, давай мой водитель за тобой завтра заедет, хорошо? А ещё, — старший окинул взглядом его наряд, и почисал переносицу, — попроси мою дочь, раз вы теперь друзья, выбрать более подходящий прикид. Сейчас он едва может себе позволить нормально поесть, не то, что дорогой костюм. Он размышляет о том, чтобы отдолжить у Сехуна, ведь у того их много. — Сэр, думаю, я здесь справлюсь. Не нужно беспокоиться вашу дочь. Сейчас у неё и так много забот из-за свадьбы. Не хочу её и этим грузить. Мужчина понимающе кивнул. Одобрил, что его подчинённый сомостоятель готов отвечать за себя. В перерыв Кёнсу звонит Сехуну, и просит отдолжить что-нибудь из своих дорогих тряпок, объяснив всю ситуацию, как на экзамене доклад сдавал. О лишь смеётся в динамике телефона, обещая вечером заедет с парочкой костюмов. С Гаюль пересекаются взглядами во время работы в офисе, и незначительными быстрыми фразами. Она постоянно отвечает на какие-то звонки, или спорит о чем-то понятном лишь им с собеседником по ту сторону. Кёнсу лишь понял, что речь шла о свадьбе. После эмоционального всплеска, замечает резкие изменения в её характере. Как она устало падает на стул, как вздыхает от безысходности, желая спрятаться от всего, что на неё свалилось, от свадьбы совершенно не нужной обоим. Хочется извиняться перед ней тысячу раз, за всё, что он когда-либо совершит. После работы До, чувствует усталость. Физическую не так сильно, как моральную. Его пустая квартира без его вещей, теперь казалась печальной. Сейчас принять бы горячий душ, а потом лечь в постель, и закрыть доступ к зову совести на время. В дверь раздаётся стук в восемь. Кёнсу лениво поднимается с дивана, оставляя недоеденый сендвич и включённый телевизор на после, и волочит ноги к двери. Поздним гостем оказался Сехун, с аж четырьмя костюмами на выбор. — Тебе придётся примерить их все, — не очень обнадёживает предложение друга, но выхода не было. — Для справки, — устало поворачивается, прежде чем скрыться за дверью соседней комнаты, говорит До Кёнсу, — я ещё не ходил в душ. — Ащ, плевать, — прогоняя жестом рук, отвечает ему Сехун, говоря тем самым, чтобы он переоделся. Первый костюм был велик, учитывая рост О, и его худощавое телосложение. Второй что-то между большим и впритык, третий вообще не в его стиле, а четвёртый...— Ну же, выходи! — Кричит Сехун, подгоняя. А, потом разрастается смех на всю квартиру, когда Сехун его видит. Ощущение, что пришли посмотреть на клоуна в цирке, а его единственным зрителем был лучший друг.— Заткнись! Не смей смеяться. Угроза подобного рода действовала постоянно. Сехун вернул серьёзность, хотя видно же, что пытается бороться не засмеяться. — Нам всё таки придётся завтра с утра сгонять за костюмом. Я вычту этот расход из твоих пятнадцати тысяч, — поторопился перебить его друг, когда понял, что Кёнсу будет сейчас возражать. Как в голову ударило. Последнее время Кёнсу пративно думать о сумме денег, что он получит как награду. В планах положить их в банк и забыть, что они есть. Но сможет ли он сделать это? — Сех, у меня к тебе предложение. Если бы тебе пришла в голову продать дом в лесу, во сколько бы ты оценил стоимость? —Он давно размышлял выкупить заброшенный дом, и единственное, что мешало — неимение средств. — Хочешь купить для себя? — проиграв бровями, интересуется Сехун. — Возможно. — Я не знаю, друг. Это собственно отца на сегодняшний день. Но я сообщу, когда узнаю точно.Страх —вот, что он видел в этих глазах, которые смотрят в маленькое переднее зеркало. Каждая упавшая слезинка, как глубокая рана на сердце. Он помнит всё до подробностей. Как сел в чужое авто, воспользовавшись моментом, как нажал на газ, и резко сдвинул с место железного зверя, как сердце при это стучало бешено больно, когда Гаюль снова и снова задавала вопросы, а он не осмеливался даже звук издать. — Кёнсу? — оторопела Гаюль, ничего не понимая, когда узнала знакомое лицо. Голова дико раскалывалась, глаза горели огнём от бессонной ночи. Чёткий план был задуман другим, но разрушила его старшая Юн, везде следившая за дочерью. Кёнсу предположил, что женщина так пытается восполнить последующие годы взрослой жизнь своего ребёнка, которого отпускает в чужой дом невесткой. — Ответь, что происходит? За двенадцать часов до случая, парень после ухода друга пытается заснуть, но голова кипит дикой мигренью. Он засыпает с трудом и ночью встаёт дважды. Нервный срыв вызывает позывы в туалет, а за этим дикое желание пить. Чувствует Кёнсу себя так, будто чем-то отравился. Хотя, последний сьеденый рамён в холодном виде, желудку не понравился, и глотать жижу было сложно. Утром, как и договаривались, Кёнсу встретился с Сехуном, и поход заключался в поисках нормальной одежды. Парню сразу приглянулось два костюма. Классический чёрный и такой же синий.— Черный идёт тебе больше, — отметил Сехун. Лучший друг не забывает и себе преглядеть стоящего. В итоге вышло, что До Кёнсу берёт оба костюма. Друзья еще долго бродят по бутикам. Сехуну вдруг захотелось прикупить себе джинсы и крутых толстовок, будто не у него шкаф был забит до краёв, что некуда девать добавленное. — Какой у тебя план? — он спрашивает, когда они сидят в одном из маленьких кафешек торгового центра. На, что намекал Сехун, Кёнсу догадывался. — Я бы предпочёл не обсуждать это здесь, — он смотрит по сторонам, чтобы не дай Бог лишние уши их не слышали. — Да, и вообще предпочет бы это не обсуждать Сехун. — Вы сблизились, верно? — новый вопрос еще больше не нравится Кёнсу. Пусть они друзья, но этот человек последний на сегодня с которым хочется обсуждать личные чувства. — Лучше, скажи, какой план, когда всё это закончится через месяц? Ты так и не решил, верно? Сомнений не было. Сам план они придумали, но как выкручиваться Кёнсу из этого дерьма оставили волю судьбе. Сехун чешет затылок, прячет глаза и вертит стаканчик в руке. Это выдовала неуверенность. Теперь Кёнсу не сомневался, что друга подтолкнул на это Лухан. Тот всегда был хитрее, умнее и мастерски выворачивал так, как хочется ему. Сехун рядом с ним ходил как подкоблкуком. — За месяц мы с Луханом найдём как тебе помочь. Главное, ты ведь не передумал, верно?Как бы Кёнсу хотел передумать, отказаться, сбежать. Но не всё так просто. Ему просто некуда идти. — Я не забираю обратно своих обещаний, — серьезно говорит, чтобы друг понял качество в его намерениях. За ним заехал чёрная Тойота, как и говорил вчера начальник. Личный водитель, мужчина старше него лет на десять, тоже в элегантном смокинге. — Добрый вечер, сэр — бросает незнакомец, вылезая из машины, и открыв перед Кёнсу дверцу. Кёнсу чувствовал себя откровенно говоря глупо. Он обычный сотрудник, но служат так, если бы он был хозяином. Свои за и против, он откладывает в черный ящик, считая не местом для подобного, благодарит, содится и доезжает до здания, где и проходит приём. Перед ним снова открываются двери машины, давая возможность выйти, водитель кланяеться, желает хорошего вечера и скрывается на порковке для гостей. Кёнсу стоит ещё десять секунд на морозе, когда его взгляд цепляет черный автомобиль, из которого выходит старшая Юн, когда ей открывают дверь обслуживающий персонал. Тот самый момент. Его счастливый билет. За сегодня его план праваливался дважды, он не мог допустить ошибку снова. Парень совершенно забыл зачем находится на этом собрании высшей элиты, и из головы выветривается всё ненужное. Пока его разум целеустремлён на конкретную цель, он двигается в сторону машины. Пользуется отвлеченным вниманием водителя, Кёнсу запрыгивает в салон одним рывком, и ловит момент, когда Гаюль почти выходит. Это был случай, когда он радуется ещё одной удачи, когда ключи оставленные внутри зажигателя, забываются настоящим владельцем. Он нажимает на газ, та поддаётся, и только судьбу можно благодарить, что Гаюль не успела ступить в секунды из машины.