Глава 6 (1/1)

— Мы сделали всё, что в наших силах, мистер, — подытожил врач, пока его помощник делал последние обороты марли на плече Фогга, — дальше интенсивный уход, здоровый сон, ну и хорошее питание. Если ему будет худо — дайте ему лауданум в пропорциях 10-15 капель на стакан тёплого молока с мёдом и этой травяной пастой. Старайтесь не увлекаться и использовать только при острой необходимости. Отказывается есть? Бокал вина перед трапезой. Ингаляция маслами обязательна, иначе как он восстановится с закрытыми чакрами?Паспарту внимательно слушал, получая на руки бесконечный поток склянок и бутылочек со всякими микстурами и настойками. Как бы всё не забыть все эти рекомендации и поскорее забыть тот кошмар, что им довелось пережить…Впереди его ожидали бессонные ночи присмотра за своим хозяином. Вид Фогга удручал: бледный от потери крови, с взглядом, полного разочарования в жизни и равнодушия. Время от времени лицо искажалось в гримасу боли и страданий. Паспарту разговаривал с ним, даже если тот не говорил ни слова, стирал пот со лба по ночам и прислушивался к дыханию, когда Фогг засыпал под дурман опиума. И иногда в такие моменты он давал волю слезам, ведь всё из-за него произошло. После, проснувшись под утро, умывался холодной водой, и снова вступал в бой.В один из таких муторных дней к ним постучались.?Странно, мы никого не ждём…?, — подумал про себя Паспарту. Уставший и сонный, он поспешил открыть дверь. Перед ним стоял мужчина в котелке и в красном плаще.— Фикс?!— Приветствую Вас, джентльмены!— Не кричи, мсье Фогг еле уснул!— Тысячу извинений. Совсем плох?Паспарту не особо хотел подтверждать этот факт на радость Фикса, но тот, походу, не был обеспокоен этим вопросом.— А откуда ты знаешь?— А как не знать такую новость! Я всё узнаю первым! Вообще-то, я явился сюда, чтобы взять показания. У меня ордер на арест Эндрю Стюарта.— Погоди… так ты…— Да, я стою на страже порядка.— Тогда почему ты работал на лорда Мэйза тогда и мешал нам?! — Паспарту начал закипать. Ему так хотелось дать оплетуху Фиксу, но тот виновато посмотрел в пол.— Жалованье констебля не столь высока, а деньги не пахнут. Но ты, это, не кипятись. Я на Вашей стороне сейчас. Я хочу лишь опросить тебя и Фогга, и уйду.— Вряд ли он что-либо ответит… — не зная, что сделать дальше из-за бессилия, Паспарту решил всё же впустить его, — может, вина, мсье Фикс?— Не откажусь, — вальяжно рассевшись на кресле, закинув ноги на стол, Фикс достал блокнот и карандаш, приготовившись писать со слов Паспарту всё, что натворил Стюарт. Когда все нужные моменты были записаны, поставлены подписи, а вино пригублено, Фикс сочувствующе похлопал Паспарту по плечу.— Фикс… то письмо, что он читал… оно же фальшивое, да?— Я лично видел, как они держались за руку, выходя из церкви после воскресной службы. Сомневаюсь, что это была уловка, чтобы сбить Фогга с толку. Я как увидел — сам в шоке был! Эти женщины! Что им нужно? Точнее — что ей не хватало? И я даже не представляю, что теперь она будет делать, узнав, что её любовник будет в тюрьме, а муж, обстрелянный, приходит в себя в Индии. Он всё узнал?— К сожалению, да…— Ему проще будет получить расписку, все обстоятельства за него. — А что с лордом Мэйзом?— Сбежал. Возможно, он и Белинду прихватил с собой, мы не можем их найти. Но найдём, из-под земли достанем.— Фикс… прозвучит странно… но спасибо…— Мы пока ничего не сделали. Но было бы неплохо, чтобы вы вдвоём явились в зал суда в ближайшее время. Ну, когда Фогг сможет. Я надеюсь, к этому времени вы оба будете во здравии.— Мы задержимся примерно ещё на месяц, извини…Паспарту ещё некоторое время поговорил с Фиксом на отвлечённые темы. Это, как ни странно, придало ему силы, и когда он провожал его взглядом с балкона, был готов снова приступить к своим обязанностям. Чувство справедливости восторжествовало.***Прошли три недели тяжких ночей, полных боли. Паспарту помогал принимать лекарства, сидел у кровати по несколько часов, кормил и выхаживал Фогга. Его утешало то, что он стал оживать: охотно ел самостоятельно, иногда прохаживался по коридорам, хотя рана сильно тянула, даже просил что-то почитать и начал интересоваться новостями. Но он практически не разговаривал или отвечал коротко и сухо. Паспарту понимал, что после всего вряд ли Фогг станет прежним, и что теперь он единственный человек из близкого круга для него. Очередной день подходил к концу, и за окном все начинало смеркаться. Паспарту как всегда сидел у кровати Фогга после очередного приема всего необходимого. Поправляя ему одеяло, он решил спокойно вздремнуть. Через некоторое время, не подозревая во сне ни о чем, он почувствовал нежное проглаживание по руке. Подняв с трудом заспанные глаза, он встретился взглядом с зелеными и нежно смотрящими на него из темноты глазами Фогга.— Мсье… Вам что-то нужно?Паспарту прошелся глазами по успевшему осунуться после тяжелого лечения лицу Фогга, на котором также красовалась пара заживших ссадин и порезов. Тот, заметив, что парень заметно погрустнел от одного лишь взгляда на его состояние, предпринял небольшую, но рискованную попытку приподняться хоть чуть-чуть в вертикальное положение. Как только он сделал небольшое движение, в плече сразу начало неприятно ныть. Паспарту, моментально среагировав, пробормотал с некой долей громкости:— Мсье, вам нельзя вставать сейчас! Хоть Вам уже и лучше, но вам еще нужно сохранять постельный режим, к тому же после последней прогулки Вам стало не по себе! — сказал он, помогая мужчине аккуратно лечь обратно на кровать, поправляя одеяло вновь. — Мне не хочется спать… — предприняв еще одно усилие подняться хотя бы на локти, он тихо заговорив севшим голосом, — Паспарту…— Да, мсье?— Мы… мы можем поговорить? — Конечно, мсье! Я рад, что Вы снова в настроении пообщаться!— Я просто думал… старался найти логику во всех этих событиях… переварить... потому не до слов было...— Не беспокойтесь, Стюарт будет наказан, я получил телеграмму от Фикса, что его задержали. И лорда Мэйза… и Ваша жена…— У меня больше нет жены, Паспарту… — с горечью подметил Фогг.— Мне обидно не меньше, чем Вам… — Знаю, — произнес Фогг, выдержав минуту молчания, — я вообще хотел ещё поговорить и о нас…Паспарту приподнял голову и повернулся в его сторону. Сердце предательски застучало, а на щеках появился едва заметный румянец. — О нас? Мужчина, кивнув, выдержал паузу. — Мы… мы стали заметно отдаляться друг от друга, и… — Вы, правда, не виноваты! И я не держу при себе никаких планов, чтобы ?добить? Вас! И в мыслях нет даже намёка на то, что я отдаляюсь от Вас! Просто… — наступила тишина, от которой каждый чувствовал себя неловко. — Знаешь… — нарушил тишину Фогг, — то, что я тогда сказал в поезде… — вновь возникла пауза, Фогг замялся, стесняясь. Паспарту густо покраснел, и вид стеснительного хозяина пробирало до мурашек.— Мсье… вы же понимаете прекрасно, что это неправильно…— А то, что произошло недавно — правильно?— Нет… но… если люди узнают, то…— А тебя волнует только то, что другие подумают, или то, что испытываешь ты сам? Ты всегда был со мной, несмотря ни на что. И когда тебя похитили, и когда Стюарт поставил то условие… я реально был готов погибнуть ради тебя… и когда я стал немощным, пусть и на время, ты со мной всегда...— Это моя обязано...— Подожди! Я наблюдал за тобой, как ты за меня переживаешь. Не спишь. Я встал на ноги благодаря тебе. И отбросив весь негатив, я понял, что мне без тебя будет плохо… и мне всё равно, что подумают другие, тем более после всего, что было между нами. Ты был прав, Паспарту, я, наверно, слишком доверчивый. И сейчас злоупотребляю этим. Но я также люблю рисковать.Тепло слов хозяина растеклось по телу Паспарту, ему хотелось тоже сказать всё, что он чувствует, но от неожиданности он только и мог, что не отрывать взгляд, как Фогг взял его руку снова и крепко сжал.— Жан…— Да, мсье?— Я… я могу надеется?У Паспарту пересохло во рту и внутри всё затрепетало. Те грёзы, что приходили к нему по ночам, начали обретать реальные черты.— Я… я… я по… подумаю… — неуверенно ответил он.— Я буду ждать… — прошептал Фогг, касаясь губами руки.Долго ждать не пришлось. По сути, положительный ответ на его предложение уже было очевидным ещё давно. После этой ночи двое мужчин стали открываться друг другу с новых сторон. Их совместное времяпровождение больше походило на игру ?кто кого больше стесняется?, и Фогг явно лидировал. Он поначалу думал, что зря он всё это сказал, но Паспарту начал отвечать взаимностью с таким воздушным изяществом, делая своего хозяина с каждым разом счастливее. Весь их ?сердечный? диалог строился касанием рук, глазами, наклонами головы. Вот Паспарту поправляет воротник Фоггу, больше не стесняясь взгляда, которым он одаривал свою уже бывшую жену. Фогг мог украдкой взять руку слуги во время прогулки по саду отеля. Даже игры в шахматы или карты были переполнены флиртом. Цветы расцвели, целые благоухающие сады в их сердцах, даря радость новой любви и вечной весны.Когда Паспарту ночью перед сном коснулся щекой об щеку хозяина, чтобы пожелать спокойной ночи и уйти, он, стоя спиной к нему у порога, вдруг неловко спросил:— Филеас, можно остаться сегодня у тебя?Фогг задрожал, услышав своё имя, которое было произнесено так мелодично и красиво.— Разумеется, душа моя… — и протянул руки, чтобы обнять его.Довольно закрыв глаза, они повторили то, что случилось тогда в поезде, но теперь с большей самоотдачей, от всего сердца.***Один из дней в Индии было особенно жарким, что даже райски птицы не подавали голоса, прячась в прохладе теней. Находясь вдвоём в одном номере, этот жар стал охватывать их тела. И, противореча известной истине, что при тепле не хочется лишний раз нагреваться, они сближались ближе и теснее. Для них ничего больше не существовало, кроме их двоих, давая волю раскрепощению.Нежный поцелуй постепенно становился всё глубже и откровеннее. Язык блуждал во рту словно вихрь, заставляя слугу раз за разом слабеть и окончательно раствориться в этой сладкой неге. Кто бы мог подумать, что в таком воспитанном джентльмене скрывается страстный любовник?— Филеас... — задыхаясь, сказал Паспарту, но губы хозяина закрыли ему рот снова. — Ни слова больше… — прошептал Фогг.Руки неспешно гладили плечи, спускаясь к маленьким пуговичкам зеленого жилета. Он получал моральное удовлетворение от такого расклада, словно сейчас Рождество и наконец-то распаковывает подарок. Застежка за застежкой — и жилет был скинут, словно ненужное тряпьё, рубашку ожидала та же участь. Он провёл руками по голой вздымающейся от прерывистого дыхания груди, пальцами нежно поглаживая нежную кожу. Паспарту закрыл глаза, ему было неловко, что господин видит его упитанное брюшко и его "архитектура" далека до идеала, но вскоре возле уха он услышал обжигающий шепот:— Ты такой красивый... — Фогг, еле сдерживаясь, нежно прикусил мочку уха. Паспарту снова застонал, уже громче. Трясущимися пальцами он гладил плечи своего господина, ему хотелось его прижать как можно сильнее к себе, чтобы он не пропал, чтобы эти приятные волны не покидали его тело. Про себя он думал: за что его и Фогга наказал всевышний, дав им прожить эти эмоции вместе? Ведь их связь противоречит всем законам морали, и это может выйти им боком. Что им приходится играть на публику в ?хозяина? и его ?прислугу?, но за стенами дома быть ?супругами?, распивая бергамотовый чай с песочным печеньем, одаривая по утрам и вечерам друг друга поцелуями и крепкими объятиями, и чтобы ни одна посторонняя душа не узнала об этом. Но когда его глаза снова встретились с изумрудным омутом влюбленного взгляда господина, он послал всё к чёрту. Ради этого рыжего дьявола можно и нужно пасть как может ниже в Ад и выжить в нём!— Mon Dieu... — он выдохнул, когда губы Фогга блуждали по шее вниз, спускаясь к ключицам и груди. Острием языка нежно касался набухших от возбуждения сосков, в ответ получая ёрзанье и тихий писк нетерпения. Фоггу понравилась такая реакция на ласку, и отметил про себя это чувствительное место его мальчика. Продолжая посасывать и играться с этими нежнейшими бугорками, он не отрывал взгляда от блаженного лица, теряя последние попытки держать себя в рамках приличия. Они тут вдвоём в совершенно другой стране, которая всей своей атмосферой благословила их на этот откровенный разговор двух влюбленных душ. Он лишь улыбался про себя, осыпая поцелуями каждый сантиметр тела, пока пальцы разбирались с брюками. Когда он победил в бою с последним препятствием на своем пути, перед ним предстала соблазнительная картина: залитое румянцем лицо, пухлые зацелованные губы, ручки стеснительно прикрывают грудь, ноги скрещены, пытаясь скрыть свою наготу. Зелёные носки держались на кожаных подвязках, отчего Фогг находил в этом что-то волнующее.— Раздвинь свои ножки, мой мальчик... — во рту у него пересохло от такого рода просьбы, а парню ничего не оставалось, как подчиниться, крепко зажмурившись. Он боялся, что его выругают за столь фривольное поведение, но дыхание внизу живота дарила легкую дрожь и подпитывала огонь желания. Он неуверенно раскрылся, скромно охнув. Перед Фоггом, подрагивая и пуская прозрачную слезу, стояла возбужденная плоть. Заворожено смотря на это зрелище, он неловко коснулся тонкими пальцами за основание. Наклонившись, целовал губами по всей длине, пробуя субстанцию с головки на вкус, после, выдохнув, вобрал постепенно в свой рот. — Ох, Филеас! — с каждым продвижением глаза Паспарту увеличивались от удивления и новых ощущений, пальцы крепко сжимали яркую простыню, похожую на снимок из калейдоскопа. Со рта стекала тонкая струйка слюны, пытаясь глотать воздух. Запах специй из масляной лампы возбуждали и дурманили, и Фогга трясло от всего этого вида, вкусов и текстур тела любимого. Уже приноровившись, полностью проглатывал во всю длину член, лишь иногда выпуская его, чтобы языком подразнить уздечку. Паспарту от переполняющих его ощущений начал тихо плакать, постоянно стонать имя его хозяина, закрывая лицо руками. Вскоре его бедра перестали слушаться и начал подмахивать в такт движения головы. Не в силах больше терпеть, он вдруг с рыком схватил за рыжие волосы и начал проталкивать вглубь. Фогг широко открыл глаза от удивления, но быстро вошел в раж, и увеличил амплитуду движений. Паспарту задёргался, напоследок проскулил дорогое для его сердца имя и излил семя англичанину в горло, после устало откинулся на гору подушек. " О нет, я сделал это?" — промелькнуло в голове осознание такого грубого поведения. Он хотел слабо что-то ответить в качестве извинения, но горячий соленый поцелуй напрочь стер все неудобства. Когда он почувствовал легкий укус за нижнюю губу, Паспарту понял, что господину понравилось, небольшая доля доминирования была как раз кстати.— Жан... — Фогг, тяжело дыша, гладил лицо, убирая со лба мокрые от пота каштановые волосы, — мой любимый, милый Жан...Тот с закрытыми глазами лежал, переводя дух. Нужно набраться сил для реванша, солнце ещё высоко и он обязан сделать так же хорошо своему хозяину.— Да, месье?— Месье? Я больше не твой господин, Жан...— Знаю-знаю, кто я теперь… но для меня ты остаёшься моим хозяином, пусть и формально. Я твой пёс. Самый преданный, самый верный, Филеас, — сказал Паспарту, целуя руки.— Это одно из твоих качеств, которые мне нравятся в тебе, — устало ответил Фогг, ложась сбоку Паспарту, наблюдая, как тот не отпускает его руку, целуя пальцы. Паспарту только и ждал этого момента, чтобы оплатить той же монетой. Целуя его веки, сам приступил освобождать хозяина от лишней одежды. Фоггу ничего не оставалось, как расслабиться и получать приятные флюиды, томно растекающиеся по телу от неловких, но таких старательных ласк партнёра. Привыкши держать свои эмоции при себе, его стоны были кроткими и тихими, смакуя про себя каждую искру наслаждения. Плечо ещё слегка побаливало, но боль отступала на фоне заботы и ласки. Наблюдая посоловевшими глазами за губами и руками Паспарту, который покрасневший пытался разобраться для себя, что тут делать, он удовлетворенно откинулся на многочисленные пуфики, выгибаясь дугой лишь тогда, когда задевались "те самые" точки. Паспарту давился, торопился, царапая ноготками внутреннюю сторону бёдер, отчаянно отдавал всего себя. Через некоторое время Фогг приподнялся.— Что-то не так?Ответа не послышалось, лишь легкий толчок — и Фогг торопливо уже подминал парнишу под себя.— Прости меня... но я больше не могу...Он сомневался в правильности действий, да и технически не знал, как это всё пройдёт. Что-то припоминалось по урокам анатомии в юности, но никогда не практиковалось и не стоило его внимания. Но так хотелось, как открыватель всего нового для себя, познать и разделить это таинство соития с человеком, который тебе небезразличен, пусть даже если это мужчина. Пока Фогг целовал своего мальчика, он примостился и закинул ноги Паспарту себе на плечи. Тот от удивления затих, но когда вздыбленный член постепенно погружался вглубь, он всё крепче обхватывал спину хозяина руками, тихо шипя от непривычной жгучей боли вперемешку с приятным ощущением наполненности. Фогг успокаивал его, нашептывая такие вещи, какие не услышишь в обычном светском разговоре. Войдя целиком, остановился, носом уткнувшись в щеку. Отдышавшись, сначала двигался очень аккуратно и медленно, боясь причинить своему любовнику неудобство, но вскоре темп нарастал всё быстрее и быстрее, теряя связь с реальностью. Паспарту начал громко стонать, и ничего не оставалось, как закрывать рот поцелуем каждый удобный случай, делая редкие передышки. Ещё не хватало, чтобы на эти крики, пусть и безграничного удовольствия, сбежались всякие любопытные люди. Ощущения растекались по венам как тягучий сладкий мёд, который обычно подают по выходным дням к горячим тостам со свежими взбитыми сливками. Оба отдались без остатка этой приятной чувственности, сгорая дотла, их потные тела смешались во феромоновый коктейль. Словно издеваясь, то замедлялось, то снова ускорялось, и так до тех пор, пока уже не было сил сопротивляться наступающему оргазму.— Я люблю тебя, Жан! Люблю! — Je t’aime, mon ami! — царапая спину своего господина, Паспарту целовал свежий шрам под бинтами перевязанного плеча.Переплетая пальцами своих рук, они вместе со сдавленным стоном кончили. Мутные белые капли любви окропили осколки ?калейдоскопа? на покрывале. Фогг, обессиленный, мокрый и разгорячённый, повалился сверху, а Паспарту, весь дрожа и улыбаясь широкой улыбкой, взъерошил влажные рыжие волосы и целовал в висок. Каждый про себя был доволен, что их климакс случился одновременно, что их чувства истины и чисты. Смотря на своего любимого, Фогг удовлетворённо выдохнул, ведь лежать средь мягких подушек и покрывала, обняв свою драгоценность — что ещё надо для счастья? Дневная жара сильно сказывалась на самочувствии ребят после сессии страсти, поэтому, протягивая руку к кувшину с водой, Фогг решил утолить их жажду. После, намочив ткань для перевязки ран, он обтёр лицо и тело Паспарту от пота и остатков любовных соков. Тот, не открывая глаза, довольно замурчал. Закончив процедуру, милуясь и поглаживая пальцами нос и губы спящего, сам медленно проваливался в сон.***— Филеас, ты готов? — Паспарту стоял у порога отеля с саквояжем, глазами разыскивая Тото. Юркая обезьянка успела за это время обзавестись друзьями и объесться бананами и персиками, но интуитивно уже стремилась назад к своему хозяину, махая лапкой на прощание всем своим индийским собратьям.— Готов, — поправляя цилиндр, Фогг направился со своим партнёром к станции. У них было достаточно времени, чтобы не спеша напоследок пройтись по красиво окрашиваемые закатом улицам. Фогг задумчиво смотрел по сторонам.— Филеас, о чём ты думаешь?— Я кое-что вспомнил... А гадалка-то не наврала! Видимо, я был слишком скептичен.— Если честно, я сам сомневался. Или думал совсем о другом исходе событий. Жаль, что корзинку оставил…— Ничего страшного, Жан. Она нам больше и не понадобилась. Мы получили куда более интересные ?дары?, чем шелка и бусы.Паспарту засмеялся.Многие жалуются, что когда путешествие заканчиваются, не особо тянет домой, особенно если там ожидают проблемы. Но те двое были счастливы в компании друг друга, и все заботы превратились в пыль. Когда состав тронулся, Фогг читал газету, а Паспарту, положив голову на плечо любимого, грезил о том, сколько впереди ему предстоит дел в Лондоне, но уже на правах второго "хозяина".