Глава 1 (1/1)

Утреннее солнце не так давно взошло над крышами домов Лондона. Небо было чистым и ясным, привнося светлые чувства и помыслы в каждого жителя. Весь город постепенно начал пробуждаться ото сна, и улицы начали заполнять прохожие. Каждый спешил куда-то по своим делам, по своим заботам, личным траурам и праздникам. Лишь только один человек в этом городе тумана с ароматом чая ?Эрл Грей? не торопился начать новый день…***По коридору несся юркий паренек лет двадцати, торопясь разбудить своего хозяина. На вид может показаться, что это был самый обычный и ничем не примечательный парень, но какой потенциал и энергия таилась в нём! Если бы Вы стояли в этом коридоре, и перед Вами пробежала желто-зелёная комета, то не было бы никаких ошибок в догадках, что это был именно он. Белая выглаженная рубашка с коричневым галстуком отражала солнечные лучи, и могло показаться, что мимо пробегает солнечный зайчик. Торопясь, парень надевал милый пиджачок такого же цвета, что и его зеленый жилет, а буйство зелени разбавляли его желтые брюки. Ещё бы успевать придерживать свою желтую шляпу, которая каждую минуту так и норовила слететь с его головы при быстром беге! Он был привязан к этому предмету гардероба, и даже те, кто знал его хорошо, как свои пять пальцев, так и не смогли догадаться, за что он так ее полюбил. Парнишу звали Паспарту, этого бойкого детину из улочек Орлеана всеми почитаемой Франции. Он был помощником и слугой Филеаса Фогга, который представляет собой известного рантье-эсквайра Лондона. Он оказался очень приятной и в целом интересной личностью, отличаясь от множества других своей мудростью, добротой и следованием распорядку и своих принципов. Паспарту всегда был рад помочь этому человеку в любом деле. Сколько бы они не пропутешествовали по миру, сколько бы стран не объездили в ходе пари с Лордом Мейзом или вне его пристального взгляда — их дружба между собой крепчала с каждым днем, закаляясь испытаниями и пережитыми вместе эмоциями. И сейчас Паспарту бежал по направлению к спальне мистера Фогга, чтобы разбудить его. Ведь им предстояло ехать в другую страну. Он боялся, что они опоздают на поезд, ведь у них всё было запланировано заранее еще на прошлой неделе, и не хотелось сбиться с графика. Графичность их ?тандема? была так же на взгляд простого обывателя безупречна, как работа швейцарских часов.Паспарту наконец-то добрался до нужной комнаты, и, постояв перед дверью минуты две, набрался смелости. Приоткрыв дверь, тихо прошел внутрь. Хоть комната и пребывала в эту минуту в кромешной темноте ночи, Паспарту знал каждый угол в доме своего хозяина, что не мешало ему аккуратнейшим образом пройти к шторам, не задев в темноте ни единой вещи, как это обычно было при его первых рабочих днях здесь. Дернув шторы в разные стороны, он впустил солнечный свет в комнату мистера Фогга, и проговорил с улыбкой:— Месье Фогг! Пора вставать! Уже солнце за окном, а вы еще спите! Со стороны кровати за спиной Паспарту послышалось шуршание одеяла, из-под которого высунулась сонная голова мистера Филеаса Фогга. По его лицу можно было догадаться, что он крепко спал, и он не очень был готов к резкому пробуждению. С трудом разлепив веки, Фогг с улыбкой пробормотал, как он позволял себе всегда только при Паспарту:— Доброе утро, мальчик мой… Ты рано сегодня проснулся. К чему такая спешка?Паспарту повернулся к нему, подойдя ближе к изголовью кровати, оперся об стенку плечом и ответил:— Разве вы не помните? Вы назначили нашу поездку еще на прошлой неделе в этот день. Говорили, что поездом поедем в другую страну.Филеас нахмурился, пытаясь сквозь сон вспомнить, и пробормотал:— Да, припоминаю что-то из этого... Ну что ж, раз ты меня поднял, то делать нечего — придется вставать, — и он, медленно свесив ноги с кровати, вылез из под одеяла и принял сидячее положение, потягиваясь. Мистер Фогг был одет в обычную длинную сине-фиолетовую пижаму и ночной колпак, и он пытался кое-как найти свои утренние тапочки возле кровати. В голове крутились обрывки плана, что нужно было одеться, успеть перекусить и добраться до станции, чтобы чуть пораньше успеть на поезд.Паспарту получал огромное удовольствие, наблюдая каждый раз, каким по утрам бывает его хозяин, стараясь не засмеяться при нём. Всё, что он мог себе позволить, это улыбку умиления. Хорошо, что он очутился рядом с ним, готовый выполнить любое задание, которое ему дадут. Фогг первые две минуты стоял в раздумье, смотря то ли в пол, то ли в стену, но как будто что-то переключилось внутри него, и сразу, после того, как пришел в себя, он сказал:— Паспарту, собери пока наш саквояж, а я пока оденусь. Ты ведь помнишь весь список необходимых вещей, что мы составляли с тобой на прошлой неделе вместе?Паспарту кивнул. Разумеется, он всё помнит. Такие моменты даже страшно забыть. Не только потому, что они важны сами по себе, а те воспоминания, что даются ?на сдачу?. Те вечера, когда сидишь с Фоггом за чашкой чая, рассуждая, что нужно и не нужно на этот раз. Записывать, зачёркивать, выбрасывать, потом снова поднимать с пола и вносить в список обратно. И всё это подкреплялось смехом, шутливым спором и совместным анализом. Фогг был куда сильнее в логических цепочках, но после многочисленных приключений Паспарту начал перенимать его черты. Даже брак на Белинде Мэйз не испортило, а можно даже подытожить — не изменило Фогга ни разу. Паспарту по-прежнему было легко с ним и весело. И следующее путешествие уже не воспринималось как испытание или угроза чего-либо потерять. Без лишних слов француз вышел из спальни быстрым шагом в коридор по направлению к кабинету мистера Фогга, чтобы начать собирать саквояж в дорогу. Филеас Фогг быстро оделся, и принялся ждать Паспарту с саквояжем у двери дома. У него уже образовалась привычка никуда не уходить раньше него, не предупредив заранее. В его понимании это больше походило на обычай, некий сакральный ритуал, что без него день на сто процентов обречён на проблемы и неудачи. Одет был Фогг как и всегда: в такую же выглаженную рубашку с красным галстуком в желтый горошек, красивый и строгий костюм цилиндр цвета индиго и серые брюки. Он молча берет свою трость, и, опершись на косяк двери, принялся дожидаться парня. Минуты казались вечностью для человека, у которого каждая минута в своём месте, и мистер Фогг не упустил возможности погрузиться ненадолго в раздумья об их поездке, которая должна по планам состояться сегодня. Что же их ожидает двоих там, в тех дальних континентах? Будет ли скучать по нему Белинда? Стал ловить себя на мысли, что он даже рад, что не свидеться с ней некоторое время. Странное чувство облегчения и новизны, которое в последнее время всё чаще начинало поглощать хладной ум.Но пребывание в этих мыслях было недолгим, так как послышались быстрые шаги из коридора, принадлежавшие никому иному, как его другу Паспарту. Он спешил на всех парах с саквояжем, из которой была видна мордашка маленькой ручной обезьянки по имени Тото. Он никогда не оставлял своего питомца одного, и она стала в своём роде ?талисманом? в их похождениях. Как только Паспарту оказался возле Фогга, мужчина произнес:— Ну что, мальчик мой, выпьем чаю, и поспешим на станцию. — Да, месье! — радостно подытожил Паспорту и улыбнулся. Ему нравилось, когда хозяин к нему так обращался. Что-то знакомое из детства, отцовское, окутывало и согревало маленькое сердечко француза. Фогг улыбнулся ему в ответ, и они, выйдя из комнаты, и, заперев ее на ключ, направились к длинному коридору с множеством поворотов и комнат. Дойдя до лестницы, они спустились по ней прямиком в гостиную для их чаепития ?на дорожку?. ***Гостиная была просторной, с темно-зелеными обоями в цветах лилии. Но чтобы не было слишком мрачно, темень разбавлялась пастельными оттенками зеленого и голубого и несколькими картинами с натюрмортами. В центре комнаты можно было запечатлеть огромный стол, накрытый чистой белоснежной скатертью, и шесть стульев, задвинутых к нему. Окно было завешено тяжелыми шторами с диковинными узорами, и чтобы впустить сюда свет, Паспарту проделал аналогичный порядок действий, как было в спальне. После этого поставил саквояж рядом с выходом, и незамедлительно направился к дубовому шкафу со стеклянными дверцами, стоявшему в нескольких метрах от стола, где находился сервиз для чаепития. Тонкий хрусталь с золотыми узорами райских птиц в саду приятно звенел. Тото, услышав, выглянул из саквояжа, но не заметив ничего интересного в происходящем, засунул голову обратно, после чего решил немного вздремнуть. Пока Паспарту занимался приготовлением чая в соседней комнате-кухне, Фогг начал медленным шагом исследовать гостиную, как будто он проходит по ней впервые. Он снова погрузился в грёзы о предстоящем пути. Что их ждет? Ни он, ни Паспарту не знали, как бы хорошо они не старались следовать ?Всегда живи под девизом: готовься к сюрпризам?. Но он точно верил, что они справятся с любой трудностью, какая выпадет им на их головы и плечи. Вспоминал о том, как он провожал Белинду к карете на прошлой неделе. Лорд Мэйз захворал от отсутствия своей любимой племянницы, и она поехала присмотреть за ним. Естественно, он предупредил о своих планах, на что мисс Фогг, целуя его мужественный нос, попросила привезти какой-то необычный сувенир. Почему такая мелкая просьба вдруг стало каким-то обязательством, что желание выполнить его и поскорее забыть это начинало всплывать всё чаще в последнее время? Как только отыграли пышную свадьбу, он стал постепенно ?остывать? в своём диком азарте, и тихая семейная жизнь начинает медленно действовать на нервы. Ни с того ни с сего стали всплывать сомнения. Может, он поспешил? Безусловно, он любит свою женщину, ради которой он рискнул на то пари, но неужели победа полностью отобрала у него страсть, которая была раньше? Поэтому он и решился ?развеяться?, чтобы подумать над этим. Вести дневник, посмотреть красоты стран уже не спеша, набраться опыта, сделать фотографии и, о чёрт побери, да! — покурить немного опиума. Ведь при даме как-то некультурно разваливаться на кресле, словно кусочек тряпки, получая блаженное умиротворение после каких-либо спорных вопросов в покере с игроками из Реформ-клуба.За размышлениями обо всем этом он не заметил, как его уже минуту трясли легонько за плечо, стараясь деликатно вернуть в реальность. Фогг, прежде зацикленный в потоке вопросов, очнулся от своего ?транса?, и сказал: — А? Что такое? — Месье! Простите за такую дерзость с моей стороны, но Вы как будто погрузились в себя и не реагируете на мои слова. С Вами все хорошо? — А? Да. Со мной все в порядке, — улыбнулся он. Обратив внимание на стол, он заметил, что Паспарту уже успел все приготовить, и сейчас разливает чай по красивым чашкам с золотыми ободками. Это был любимый сервиз Фогга. Он всегда знал, какой сервиз предпочитает его хозяин, и потому хотел сегодня в очередной раз порадовать его. Как только все было окончательно готово, Фогг отпил немного чаю. Приятно было почувствовать вкус настоящего утра удачливого дня удачливой недели удачливого месяца удачливого года. Фогг с улыбкой жестом пригласил Паспарту составить ему компанию. Паспарту, замявшись, присел через стул от него. Правила приличия и воспитания не позволяли ему садиться рядом с хозяином, учитывая то, что рядом с ним всегда сидела мисс Белинда Фогг. Поэтому он при каждом таком предложении долго мялся, и только потом садился за стол, неуверенно совершая каждое последующее действие, под звонкий женский смех и фразы ?Какой он очаровашка!?. Для Паспарту и сейчас казалось, что фантомный образ Белинды до сих пор присутствует здесь рядом с Фоггом, и своим ?вторжением? на это место портит гармонию, и что он больше не услышит от неё, какой он милый. Фогг, заметив то, что парень сел от него через стул, спросил:— Что-то случилось? Почему ты сел так далеко? Паспарту внезапно замер, думая, что ему ответить, ведь тот уже ждет, смотря на него вопросительным взглядом и дожидаясь ответа. — Я... ааа… я ведь могу вам мешать… и… — Паспарту, мальчик мой, сядь рядом, все хорошо. Я ведь не кусаюсь, верно? — улыбка Фогга была всё так же тёплой и мягкой. У паренька на лице появился едва заметный румянец. Благо, его не было видно на расстоянии, но, склонив голову, дабы не было видно смущения, неуверенно встал и пересаживается на стул рядом с ним, чувствуя, что готов провалиться сквозь землю от стыда. Его хозяин часто шел против правил, и это было неудивительно. Но все равно Паспарту даже стало не по себе от такого. ?Это так на него не похоже?, — подумал про себя он. Пока он пытался не привлекать к себе лишнего внимания мужчины и пить тихо чай, не смотря никуда, кроме как в свою чашку, Фогг незаметным для него образом наблюдал за парнем, и постепенно на его губах появлялась непривычно легкая улыбка. В последнее время он любил наблюдать за Паспарту, за тем, как он реагирует иногда на его просьбы. Парень стал казаться ему каким-то особенным. Он перестал видеть в нем простого слугу. Он видел в нем лучшего друга, товарища, лучшего компаньона, которого ему доводилось встретить в своей жизни…и что-то ещё, что он в глубине своей души не хочет признавать и закапывает всё глубже и глубже внутрь. Но это лишь только подогревал его интерес. Он начал понимать, что за всё время общения и службы у него, Фогг ни разу не поинтересовался его жизнью, его интересам, его страхами, мечтами. Одна большая яркая загадка.Пока он размышлял над всем этим у себя в голове, он не сразу заметил, что на него также, сквозь челку, смотрит пара карих глаз. Паспарту было немного не по себе, что Фогг, засмотревшись на него, не отводил от него взгляда, такого странного, от которого тело начинает дрожать, а стук сердца слышен в ушах. И постепенно, набравшись смелости, парень спросил: — Месье… Вы на меня как-то… странно смотрите… все хорошо? Фогг, мотнув головой, пришел в себя, и понимая, что слишком долго не отводил взгляда от него, ответил замявшись: — Да… Прости, я наверное тебя напугал. — Нет, что Вы, месье! Вам не стоит извиняться! Я не испугался нисколько, просто… Вы очень долго молчали, и я начал волноваться, что может быть у Вас что-то случилось и Вы хотели что-то мне сказать.Фогг тихо, незаметно для Паспарту, хихикнул в сторону, прикрываясь чашкой с ?Эрл Греем?. ?Сегодня явно необычный день? — подумал про себя с улыбкой, от которой ему самому стало странно, но так приятно на душе. Но всё же принялся допивать чай, ведь им нужно было торопиться, если они не хотели опоздать. А опаздывать нельзя было ни в коем случае.