Глава 14. (1/1)
- Братик… Прошу, помоги…Эдвард вздрогнул, боясь обернуться. Голос, до боли знакомый, дрожащий от подступивших к горлу слез. Но помимо этого юноша, обладавший острым слухом, расслышал тихий звон стали, выскальзывающей из ножен.
- Братик, почему ты не смотришь на меня?..Эдвард резко открыл глаза и сел на кровати, судорожно хватая ртом воздух. Горящий безумным огнем взгляд остановился на распахнутом настежь окне, в которое врывался наполненный утренней свежестью ветер.
Юноша подошел к окну, откуда открывался замечательный вид на озеро, на берегах которого он когда-то давным-давно любил сидеть, наблюдая за тем, как за горизонтом медленно исчезало солнце.Стальной встретил рассвет на берегу озера, наблюдая за тем, как солнечные лучи заплясали радугой в серебристых капельках росы. Со светлых пушистых ресниц сорвались вниз несколько слезинок, которые тут же затерялись в траве. Неожиданно на плечо юноши легла теплая широкая ладонь, и в этот же момент на землю рядом с Эдом опустился полковник. Элрик хотел отвернуться, чтобы Рой не увидел его слезы, но было уже поздно. Мягко притянув юношу к себе, Огненный обнял его и накинул на плечи свой плащ.- Стальной, не нужно сдерживать свои слезы. Плачь, легче станет… - произнес Рой, проводя рукой по светлым волосам.И Эд заплакал, уткнувшись в плечо полковника.Юноша устало вздохнул, по привычке тряхнув головой. Он знал, что эти воспоминания – всего лишь призрачная тень его прежней жизни. Но они были дороже ему всех сокровищ на свете. Словно та жизнь – это другой мир, параллельная реальность, бесконечно прекрасная. Ведь там живы Ал и полковник, там нет гомункулов с такими до боли знакомыми лицами… И там мама никогда не сказала бы ему, что это он виноват в ее смерти.Восьмилетний мальчик с пшеничными волосами что-то весело напевал себе под нос, помогая любимой маме с уборкой.- Эдвард, и где ты научился так красиво петь? – с улыбкой спросила Триша.- Не знаю, - пожал плечами мальчик. – Наверное, это я унаследовал от тебя, мама.Женщина весело засмеялась в ответ и пригладила взъерошенные волосы сына. А потом запела.От ее мягкого голоса на душе Эда стало так светло и хорошо, словно тепло солнечных лучей, пробивающихся в окно, согрело его до самых кончиков пальцев, оставляя след и в сердце…После смерти матери Эдвард больше не пел. Никогда.Неожиданно в памяти юноши всплыли строчки колыбельной, которую ему пела его мама. Настоящая мама.И Эдвард запел. В первый раз после смерти матери.Белые лилии спят на темной водеСпят лунные кратеры, космоса черные дырыИ ты плывешь сквозь них в темнотеК берегам совершенного мираПрячет в ладони лицоЮный месяц - печальный и кроткийОн ведь знает о том, что твой сон -Самый сладкий и самый короткийСон...Дышит покоем ночной просторЗалиты лунным светом равниныСпят зеркальные глади озерВ мягком тумане исчезли вершиныТам, где горы сомкнулись в кольцоМесяц качает в серебряной лодкеТу Любовь, что похожа на сон -Самый сладкий и самый короткийСон...*Голос юноши с мягкой хрипотцой сейчас был полон какой-то светлой грусти и в то же время серой всепоглощающей тоски. В потускневших янтарных глазах, когда-то горевших ярким огнем жизни, плескалась боль от утраты близких.Ветер развевал пшеничные волосы юноши, срывая редкие слезы с полуопущенных ресниц. Эдзябко кутался в плащ, оставленный кем-то на спинке кровати. Запах ветра с едва заметным оттенком высушенной на солнце травы… Такой родной и уже почти позабытый запах.- Полковник… - едва слышно прошептал юноша, прижав к лицу плотную ткань.Datura** – это самое изощренное орудие пытки Королевы, которое было создано с целью сломать волю самых несгибаемых и непробиваемых пленников. Никто не знает точно, как именно действует этот яд. Известно лишь то, что он изменяет воспоминания, иначе говоря, изменяет самого человека.
Анализ показал, что в крови Стального содержалось большое количество этого вещества. Но противоядие к нему местные медики так и не смогли изготовить.
А этот яд с каждым часом проникает все глубже в сознание, оказывая разрушительное действие на психику. И вскоре Эд потеряет сам себя. Он уже не в состоянии различить, где - фальшь, а где – истина.Но еще есть маленький шанс, последняя надежда.Единственный способ – борьба.Противостояние самому себе.Эд не знал, что сейчас по другую сторону двери стоял, прижавшись спиной к стене, Рой и неслышно плакал. В первый раз после смерти своего лучшего друга, Маеса Хьюза.
Ему было больно. Больно от того, что того Стального, которого он знал, больше нет.И эта колыбельная, которую сейчас пел юноша, - это реквием по Эдварду Элрику, солнечному мальчику, возвращения которого так ждал все это время Огненный. И которого он успел полюбить всем сердцем и душой.Вот только осознание этого пришло слишком поздно.Потому что Эдварда Элрика больше нет…- Стальной, я когда-нибудь дождусь от тебя нормального отчета?!- А чем вам этот не нравится?!- Ну, знаешь ли!.. Во-первых, слишком неразборчиво. Во-вторых, неаккуратно. В- третьих, почему он написан на салфетке?!Риза, сидевшая в соседней комнате, лишь тяжело вздохнула. Эта перебранка продолжалась уже два часа, и ее конец наступит еще не скоро…- Немедленно садись и пиши отчет,- полковник понизил голос, так как успел охрипнуть от крика.А вот Стальной, как ни в чем не бывало, продолжил:- Вы что, издеваетесь?! Мне ехать нужно, уже билеты куплены, и Ал ждет меня!- Пока не сдашь мне нормальный отчет, я тебя никуда не отпущу. Так что на твоем месте я бы хорошо постарался.Эдвард возмущенно что-то пробормотал и, схватив со стола начальника несколько листов бумаги и ручку, с тяжелым вздохом прошел на свое рабочее место (которое обычно всегда пустовало) и опустился на стул.Спустя несколько часов Рой расслабленно откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. И только сейчас он заметил, что Стальной все это время подозрительно тихо себя вел. Ни ругательств, ни бормотания. Абсолютная тишина.Рой перевел взгляд на мальчика и невольно улыбнулся. Эдвард спал, положив голову на сложенные на столе руки. Под бледной ладонью лежал законченный отчет. Полковник снял с себя мундир и накрыл им Эда. Тихий щелчок выключателя – и комната погрузилась во мрак.- Спокойной ночи, Стальной, - прошептал Рой перед тем, как выйти из кабинета.Солнце, мне кажется, ты устало светитьУстало быть справедливым и мудрымЯ гляжу на твой негативИ твержу монотонные сутрыСтихнет шепот песочных часов,Выскользнут в море алмазные четкиТы - мой самый несбыточный сонСамый сладкий и самый короткийСон...Спи спокойно, Стальной алхимик.***
Эдвард сидел на подоконнике и глядел вдаль, грея руки о чашку с горячим чаем, принесенную Уинри. Мягкий аромат и чуть горьковатый привкус напоминали ему о доме, который он уничтожил сам когда-то давным-давно.
Раны медленно, но заживали. Но вот сознание и воспоминания с каждым днем становились все мрачнее, все ярче сияла кровавая пелена, застилающая глаза.
Хотя одно улучшение все-таки было. Неконтролируемые и беспричинные приступы ярости становились все реже.Слабая надежда на то, что не все еще потеряно, до сих пор жила в душах тех, кто любил Эда. Но вот рисковать они не смели.Именно поэтому Альфонс не видел своего брата ни разу с тех пор, как его спасли. Он кричал, плакал, требовал сейчас же отвести его к Эду, но вскоре даже он понял, что все это бесполезно и от него не стали бы прятать брата без серьезной на то причины.Неизвестность сводила с ума. Ал знал лишь то, что Эдвард изменился и сейчас никого не узнает.«Ложь во спасение. Не хватало нам еще и второго Элрика потерять…», - как сказала однажды Изуми.«Моя жизнь – сплошная ложь».Одна линия на затуманенном теплом дыхания стекле.«И как мне вырваться из этого замкнутого круга?.. Больше нет тех, ради кого я жил и боролся…»Тихий шелест дождя за окном.
«Я помню, как ты мне однажды сказал, что путь мести – путь разрушения самого себя. Но я сейчас не вижу другого пути, кроме этого. И я не знаю, как жить дальше…»- Забери меня отсюда, Рой.
* Флер - Колыбельная для солнца** Datura (англ.) - дурман