Он сгорает (Дэйн/Кара, любования и ещё пока UST) (1/1)

Есть что-то притягательное, демоническое в плясках пламени?— дерзкое, жестокое в своей честности. Треск дерева отзывается в душе приятной дрожью, нежностью и воспоминаниями из детства, полными неги, сонливости и уюта перед очагом. Тьма учтиво, в страхе забивается по углам, за укрытия, когда комнату опаляет мягкий танцующий свет.Для Дэйна нет ничего прекраснее.Он мог бы просидеть перед костром всю ночь, вглядываясь в изгибы пламени и скармливая ему сухие ветки, искренне считая, что оно живое. Внутри, в истоке, куда и руку и близко не поднести, точно должно биться сердце, потому и вздрагивает без ветра этот чистый жар, отчаянно тянется за пищей, чтобы протянуть ещё немного?— ярко, жадно, скоротечно.Однако Дэйн не дурак, чтобы бездумно тянуться к пламени: он лично на себе испытал силу неуправляемого пожара и знает, что разрушительная стихия требует почтения. Её легко спровоцировать и сложно убить?— даже залитый огонь может доставить неприятности, а тлеющие болота так и вовсе головная боль всех жителей Мерделейна.Дэйн согласен жить в хрупком балансе страха и благоговения?— лишь бы не замёрзнуть, не сгинуть в темноте… в одиночестве.Он смотрит на Кару и чувствует то же самое: инстинктивный страх перед её возможностями и неуправляемым нравом, но и согревающую сердце теплоту, уважение перед внутренней силой. Её всегда видно и слышно; только попробуй не воспринять всерьёз?— тут же начнёт шипеть, как озлобленное пламя от капель воды. Её великолепные огненно-рыжие волосы Дэйн примечает даже в толпе, но больше его восхищают глаза?— полные жизни, гордости, уверенности в себе. Рядом с ней он сам себе кажется маленьким, хрупким?— вот-вот да и лопнет кожа от простой близости, а коснуться попросту страшно.Дэйн восхищён, заворожен и влюблён по уши. Точно ребёнок, он не знает, как подступиться к чистому пламени: не тыкать же в Кару с расстояния веткой, чтобы наконец заговорить по душам? Она смеётся, что у него в башке опилки, а значит, вспыхнет быстро.Резкие слова и грубые шутки летят точно искры, но Дэйн не чувствует ожогов?— он уже давно страдает от жара иного толка, куда более прожорливого.Он может вечно восхищаться моментом, когда её руки играючи выплетают стрелы из огня, вихри, стены, шары и щиты. Нет искусства более опасного и утончённого?— прекрасного. Она словно повторяет за движениями языков пламени, изгибается и улыбается новой жизни. Жар волнами расходится от одного её слова, и голос, которым Кара читает заклинания, не уступает пламени в силе; от него расходится гул и треск смертоносного лесного пожарища.Говорят, что к ней подходить не стоит, да и связываться тоже не следовало, но разве можно упустить шанс сблизиться с пламенем душой и сердцем?Дэйн готов принять, что и любовь её будет такой же?— яркой, жадной, скоротечной. Однако это будет время света, тепла и колкого, пылкого счастья. Как бы ни было жестоко пламя, в центре?— в самом сердце?— оно наиболее уязвимо.Он сгорает, но не боится выгореть до пепла: даже одно прикосновение стоит самых глубоких ожогов.