chapter 1. oikawa. (1/1)

—?Я… Мёртв? —?вопрос Ойкавы повис в комнате где-то под потолком.Иваизуми кашляет, вновь замечая кровь на платке. Судорожно вдыхает воздух носом, чувствуя, что осталось ему недолго.—?Как такое возможно? —?спрашивает Ойкава, опустившись в кресло и схватившись за голову.В голове Иваизуми проносятся воспоминания семилетней давности. Сейчас он вспомнил, как держал Ойкаву за руку, пока его в тяжёлом состоянии везли в реанимацию в машине скорой помощи. Он до сих пор винил себя в том, что той ночью на Ойкаву напал какой-то псих с ножом.Он вспомнил, как почувствовал неладное, когда Тоору не вернулся домой в восемь вечера, затем в девять, десять… В одиннадцать часов волнение Хаджиме достигло своего апогея, и он сорвался с места, решив пойти той дорогой, по которой Ойкава возвращался домой. И нашёл его истерзанное тело с двадцатью пятью ножевыми ранениями в живот недалеко от подземного перехода. Тоору хоть и был серьёзно ранен, но всё же дышал, чему Иваизуми тогда порадовался и принялся дрожащими пальцами набирать номер скорой.Тоору умер в больнице, не приходя в сознание. После похорон следовали тянущиеся, как кусок резины, изматывающие судебные процессы, на которых Хаджиме отстаивал своё право на имущество мужа, идя против родителей Тоору, которые, напротив, хотели, чтобы всё досталось только им. По образованию он был адвокатом, так что это далось ему без труда, но последовавшие бесконечные звонки родителей Ойкавы переменно с угрозами, переменно с просьбами так измотали его, что он не только сменил номер, но ещё и взял продолжительный отпуск, в котором находится и до сих пор.Хаджиме 30, и, кажется, что именно в этом возрасте стоит начинать жить заново. Возможно, и правда стоит, вот только прогрессирующий рак лёгких слегка подпортил его планы отправиться в солнечную Испанию, погреться под жарким июльским солнцем, спрятать ноги в обжигающий приятный песок, выпить в жаркий день охлаждающий коктейль.Хаджиме 30, и жить ему осталось не больше полугода. Ни в какую Испанию он уже не успеет.—?Ты не помнишь? —?спросил Иваизуми, заглядывая в глаза Ойкавы.Тоору поднял голову, и внезапно внутри него словно что-то защемило?— рядом с ним сидел изрядно постаревший Иваизуми Хаджиме с уродливыми, как показалось Ойкаве, морщинами на бледном-бледном лице, с почти чёрными выделяющимися мешками под некогда прекрасными зелёными глазами. На его голове Тоору заметил проплешины?— от его былой красоты не осталось и следа.?Сколько же лет прошло??, —?ужаснулся Ойкава, переводя взгляд на свои руки?— всё такие же молодые и мягкие.—?Я не помню,?— произнёс Тоору. —?Помню только, как проснулся где-то далеко от города поздней ночью с пустым желудком.—?Приподними свою майку,?— сказал Иваизуми, прижимая платок к губам и думая, а правильно ли он поступает.Волна страшных воспоминаний вновь нахлынула на него, когда он обнаружил, что Ойкава сейчас в той же самой одежде, в какой был и в последний день своей жизни.В отличие от Иваизуми, Тоору остался прежним, словно и не лежал в сырой земле семь лет кряду, словно не умер, а родился обновлённым. Волосы казались такими блестящими, как будто бы он даже в могиле покрывал их небольшим слоем лака. В других условиях Иваизуми даже бы посмеялся со своих мыслей, но не сейчас?— чёртов Ойкава, на похоронах которого он был, вернулся домой целый и невредимый. Хаджиме даже не знал, радуется он или сожалеет. Скорее, сожалеет, что не сможет провести с Ойкавой много времени, ведь если Тоору вернули на землю, то точно не на полгода, которые медленно, но верно отсчитывали часы Хаджиме.Тоору загнул майку и удивился?— на его животе было десятка два, не меньше, уродливых фиолетовых шрамов, и ему было непонятно, раны затянулись сами или кто-то поколдовал над ними.—?Семь лет назад на тебя совершили нападение в переходе,?— сказал тихо Иваизуми, в первый раз за вечер отложив платок в сторону. —?Двадцать пять ножевых ранений в живот. Ты умер в больнице на операционном столе прямо посреди операции.—?Значит ли это, что я больше не смогу умереть снова? —?спросил Ойкава, скорее, сам себя, помолчав несколько минут, шокированный тем, что прошло целых семь лет. —?Значит ли это, что я обречён на вечную жизнь?Он посмотрел на изрядно потрепанного болезнью Хаджиме?— даже не зная диагноза, не сложно догадаться, что что-то страшное гложет его изнутри?— и добавил:—?Вечную жизнь без тебя.