Глава 2 (1/2)

Вывод первый: я все-таки выжил. Об этом красноречиво свидетельствовала боль во всем теле.

Вывод второй: какого-то хрена я лежу голый. Как я пришел к такому умозаключению? Задницей почувствовал. В прямом смысле. Ну, в смысле, сквозняк я голой задницей почувствовал, что время от времени у меня по терему гуляет.Какого!? Почувствовав, как что-то скользкое и холодное коснулось моей многострадальной пятой точки опоры, я попытался встать, но сильные руки мне этого не позволили.- Лежи уж, дурень, - заворчал Кожемяка, еще и подзатыльникотвесил в воспитательных целях. – Ты чем думал, когда под стрелы бросался? Что ёж стрелами был натыкан, когда мы тебя нашли! Не подоспей Добрыня вовремя – не сегодня–завтра б тебя схоронили.

- Так значит, не померещилось мне его лицо… ой! – вот какой грамотей придумал, что задница – наименее чувствительная часть тела? Я едва подушку от боли не сгрыз, пока Кожемяка мне раны там мазью целебной смазывал.

- А племянник мой? – вспомнив про родича, я предпринял вторую попытку подняться.- Да не рыпайся, шальной! Опять раны откроются! Жив твой племянник. Парой царапин отделался, - опять впечатал меня в подушку Кожемяка. – Вон, легок на помине, - прибавил, услышав топот за дверью.

- Дядь Кожемяка, там опять Добрыня пришел! – с порогу завопил мой племянник. Ну, раз орет – значит, и вправду жив-здоров. – Что ему передать?

- Передай…- Что глаза б мои его не видели, - закончил я, перебив друга.

- Уверен? Он ведь ради тебя под стрелы полез. И о здоровье твоем каждый день приходил спрашивать.

- Ага, ему б еще смелости, чтоб в чувствах признаться – так и вовсе б цены не было, - съязвил я. Ну не мог же я на прямую сказать, что боюсь встречи с богатырем. А все от того, что, пусть и на миг, но все ж ёкнуло сердечко, когда я его серьезное лицо, сажей испачканное, увидел.- Так дай парню шанс все объяснить, - не подозревая о моих мыслях, подлил масла в огонь Кожемяка. Вот ведь старый сводник.- Поздно, был у него шанс, да только он вовремя им не воспользовался.- Дядь, ты чего? – это уже свои пять копеек племяша подкинул.

- Ничего. Дайте отдохнуть, и без вас голова раскалывается, - солгал я.

Помните, я говорил вам про “Великий Тудум”, ну, когда влюбляешься с бухты-барахты? Так вот, для меня, по ходу, этот самый тудум и настал. Вот только фиг я так просто сдамся. Сколько он меня терроризировал? Вот и я Добрыню столько же буду филонить.

Да, я злился на богатыря, но это мне не мешало то и дело выискивать взглядомзнакомый силуэт у ворот. Не то, чтоб я искал встречи с ним, больше меня мучило любопытство – надолго ли хватит у Добрынитерпения? И ведь узнал на свою голову. Ровно на три дня у моего богатыря терпения хватило.- Ну, и чего ты злишься? – поинтересовался Кожемяка, когда я на четвертый день душу ему изливал. – Сам же его видеть не хотел?- Да знаю я!- А, может, ты в него влюбился?

- Может.- ???Видя, как у друга от удивления глаза расширились, я с опозданием прикрыл рот рукой.