Глава 1. Теневой аукцион. (1/2)

Сумеречный город за своими стенами полон своих чарующих прелестей, оставаясь при этом самым настоящим чистилищем ненависти и боли. Он был окружен, пронизан черным туманом, вековым лесом и непроходимыми болотами, конца и края которых не было видно даже с самой высокой точки этого плато. Сквозь эти дремучие места, поросшие мхом и терновником, проходили лишь две извилистые проторенные дороги из щебня и гравия. Также проходила и единственная в этих краях железная дорога, но поезда здесь ездили всего лишь по пять раз за весь сезон. Над ней склонялись и нависали раскидистые ивы и старые массивные дубы. Вдалеке, по северной стороне леса, в небо начали взлетать испуганные птицы из-за шума раскатистого эха. Гремя своими массивными колесами о камни, сквозь эти проклятые места по дороге неслась массивная карета, запряженная четверкой вороных тяжеловозов. Черные шкуры отблескивали сиреневой чешуей; бьющие о каменную дорогу копыта, поставленные задом наперед, торчащие из ртов клыки и желтые глаза, налитые кровью. В этих впряженных в строгие металлические хомуты монстрах можно было сразу узнать Келпи. Эти протяжно взвывающие твари тянули на своей тяге карету, казалось бы, не чувствуя какого-либо напряжения, уверенно идя вперед, тяжелой иноходью вбиваясь своими шипованными подковами в щебень и разбивая его. Карета была обита коваными скобами, и деревянные стены, из массива дуба пролакированные под махагон, были укреплены черным металлическим каркасом. Мутные оконца зашторены плотными бордовыми бархатными шторами с золотой вышивкой, сквозь них едва различалась горящая в карете керосиновая лампа.

На черных кожаных сидениях сидел высокий мужчина в расстегнутом длинном черном плаще, под ним красовался классический костюм, выдержанный в английской моде 19 века. Фрак из бархата винного цвета, черный жилет из атласного шелка с узором, черные брюки из саржевого хлопка, накрахмаленная белая льняная рубашка с высокими воротами, закрывающими горло, шелково-белый галстук-платок с вколотой золотой брошью с рубином, грубые высокие сапоги с отворотами и скрывающие удлиненные кисти рук кожаные перчатки, поверх которых на правой руке красовался серебряный перстень с фамильным гербом. Костюм из ткани высокого качества явно говорил о сословии и достатке. Рядом на сидении лежала трость из красного дерева нестандартной толщины и длины, вся украшенная позолоченными вставками. Бледная кожа на пустом овале лица, рост, превышающий два метра, длинное и худощавое тело. Таковым был внешний вид главы семейства одного из древнейших родов Безликих. Он ехал по очень важным делам уже в течение вторых суток, не щадя подгоняя своего извозчика и запряженных Келпи. Ему срочно требовалось успеть именно на сегодняшнюю встречу в сумрачную столицу.Такие как он славились не только своей древнейшей историей появления в мире монстров, но и почти что самым кровожадным нравом. Не жалеющие ни жертв, ни врагов, они некогда держали в страхе собственные обширные территории. Но времена ?темных князей и принцев? давно закончились, от былого могущества остались лишь уважение и вес в обществе. Без ведома безликих ничего не решалось в перестановке влияния, чего уж говорить о разделе территории. Мудро держась посередине со своим капиталом, именно такие монстры руководили многими отраслями промышленности и политическими рычагами. Только на этот раз ничто это не стояло в списке целей аристократа в длинном плаще. У него иные проблемы, а именно — житейского характера.

Будучи ?одиноким? отцом четверых подрастающих детей, ему за столько лет понадобилась подстраховка и помощь. Юнцы от семи до семнадцати лет (используется человеческая мерка подсчета возраста) стали нарушать дисциплину и покой главного кормильца в семье. Одновременно вести дела по бизнесу, работать добытчиком душ, успевать следить за обширным поместьем и еще, к тому же, в минутных перерывах не забывать пресекать нарушения установленного порядка в доме. В последнее время даже такому сильному мужчине стало это едва ли даваться без хаоса. Былое равновесие рушилось, дети растут и нуждаются не только в учебе, но и в постоянном уходе. Старшие сыновья хоть и начинают помогать ему, но им давно пора начинать делать первые шаги по стопам отца, а не нянчить младших и поддерживать дом в порядке. А последние инциденты с непослушанием и проделками наперекор ?приказов? отца поставили точку в созревшем решении аристократа. Аббатство большое и уместит несколько слуг.

Безликий ехал купить пятерых, а именно: конюха, двух служанок, повара и дворецкого. К последнему были самые жесткие требования. После недолгой переписки с предоставляющими таких работников агентствами и клубами ему так и не дали внятного ответа. Одна надежда на аукцион. Листая свой журнал заметок, безликий водил пальцами по спискам предоставленных номеров лотов и их видовых принадлежностей. С педантичностью он перепроверял свои пометки, от этого зависело его спокойствие на пару лет. Опустив линии бровей, пристально вглядываясь невидимым взглядом в текст, он кривит рот в недовольстве. Не по сезону он решил купить прислугу: опытные — редкость, а новеньких совсем мало. Своеобразный кризис намечается, на торгах будет жарко. Потерев подбородок, достает позолоченные фамильные карманные часы на золотой цепочке из кармана в черном жилете, проверяя время, подмечает, что они должны быть совсем близко у города.

Нам нельзя опаздывать. Через полчаса мы должны стоять у ступеней парадного входа здания аукциона.

Слуга в грубом кожаном пальто с задранным воротом и надетой широкой шляпой, что прятала лицо, из-за чего были видны лишь горящие во мраке белые глаза, начал подгонять Келпи, дергая за поводья и щелкая хлыстом над их массивным спинами. Лошади испуганно дернулись и сорвались на галоп. Почувствовав, что карета ускорилась, безликий лишь довольно кивнул, скучающе смотря в окно с приоткрытой шторкой. Сплетя пальцы в замок, он стал дожидаться прибытия.

***Сумеречная столица находилась на возвышенности и уже виднелась своими очертаниями на горизонте сквозь пышные кроны деревьев. Это был большой город, весь выдержанный в готическом стиле архитектуры. Выстроен из темного камня в хаотично расставленных домах с украшенными изразцами с узорами фасадами, различными скульптурами гаргулий и вездесущих бледных витражей в местами громадных стрельчатых окнах. Заостренные шпили башен и острые громоотводы соприкасались с нависающими над всем городом тяжелыми черными облаками. Эти глыбы в свинцовом небе разрывались от грохота и вспышек алых молний. Это место затихло в ожидании, когда же с небес на улицы обрушится ливнем буря.

По городу были раскиданы парковые зоны, закрытые сады и единичные деревья, оживляя мертвый камень. Здесь каждый дом, каждый закоулок и часть парка были наводнены ужасами того далекого смертного мира, что питал колыбель кошмаров. Обстановка здесь была неестественно-гнетущей, таковым эффектом действовал на город ?зимний? сезон дождей и бурь. Чувство одиночества и беспокойства не покидало даже жителей. По мощеной мостовой главных улиц из неровных булыжников ходили единичные путники, случайно взятые надвигающейся бурей врасплох. В узких переулках и внутренних дворах все же слышались голоса и звуки из еще работающих магазинчиков. С темнотой повсюду начали загораться огни газовых фонарей, и это место жило, хоть и переживало не лучшее время.Город окружали старинные стены с небольшими воротами: пережиток былых времен, где каждый был сам за себя. Через такие и въехала карета, запряженная четырьмя Келпи. Подковы скользили и издавали неприятный визжащий скрежет. Извозчик уверенно вел их по извилистому лабиринту улиц и переулков. Проехав круг по площади с фонтанами в виде чаш, со скульптурами из белого мрамора, украшенными коваными розами, карета двинулась в самый центр через элитные жилые кварталы. Здесь цвели уже живые розы различных цветов и форм, дома будто соревновались друг с другом сложностью архитектурного убранства и высотой шпилей.

Наконец-то выехав в центр, карета оказалась на обширном открытом пространстве главной площади города. Здесь лениво ездили легкие коляски с одной запряженной лошадью, прогуливались или ходили по делам гости города. Только одна карета с Келпи неслась, нарушая мрачное спокойствие шумом. Обычные лошади впадали в неистовство при виде хрипящих тварей, и извозчикам приходилось останавливаться, пропуская этот несущийся сломя голову экспресс на колесах. Здесь все знали, что так могут торопиться только важные персоны и лучше бы им не мешать; никто не хотел себе проблем с такими как разъяренный Граф или тот же самый ?Принц?. Сидящий в карете безликий вновь достал свои часы и с холодным расчетом отсчитывал последние минуты. Точно по истечению последней минуты разгоряченные лошади остановились у строго сдержанного массивного здания, облицованного черным мрамором. Оно красовалось на фоне огней своим фасадом в духе классицизма, главный вход украшало шесть рядов колонн. Оно было ниже, так как занимало всего три этажа, но по площади было как два больших футбольных поля. Здесь жизнь буквально кипела, так как уже дело клонилось к ночи. Аукционы всегда начинались после полуночи, так что персонал и клиенты уже стягивались сюда. Все омрачали лишь красные молнии и непрекращающиеся звуки грома.Кусая удила и шипя, пытаясь лягнуть друг друга, они были снова готовы сорваться с места, но извозчик, прилагая немалые усилия, все же удержал одержимых скакунов на месте. Под звуки скрежета аристократ, застегнув плащ, начал собирать свои вещи в карете. Взяв свою трость, журнал с записями и книгу, которую читал во время своего путешествия, мужчина в последний раз поправил свой платок-галстук и, открыв дверцу кареты, вышел к ступеням. Все равно так, как он и хотел, секунда в секунду. Довольно кивнув извозчику, дает будто бы незримый указ, и тот, достав небольшой мешочек с овсом, начал успокаивать лошадей, подкармливая их таким лакомством. Безликий же начал подниматься по мраморным ступеням к массивным дверям, которые тут же перед ним распахнулись.

Худую фигуру осветил яркий белый свет. Несмотря на строгость форм и мрачность этого здания, внутри оно было что ни на есть стерильно-белым. Потолок и стены украшены лепниной, возвышаясь на четыре метра вверх. Белый отполированный мрамор на полу отражал, словно зеркало, всех, кто по нему шел. Здесь тела не отбрасывали теней, не было эха, хоть и пространства были более чем большими и без излишков мебели. Здесь царила гробовая тишина, похожая на вакуум, и только перешептывания снующих вокруг рабочих и служащих хранилищ нарушали её. Аристократ в длинном по самый пол плаще прошел вперед, через холл с окошками приемных. К одному из таких белоснежных окошек в серебряном обрамлении подошел мужчина, но из-за того, что его рост заметно превышал двухметровую высоту, сидевшая за рабочем местом служащая увидела лишь торс с галстуком. Рептилойдка с ороговевшей сиреневой кожей и хищными глазами не без удивления смотрела на то, как перед ней встал такой гигант. Поправив ворот своей белой формы, она, как это подобает, спросила:— Здравствуйте, Господин, чем я могу вам помочь?

Номер счета, личность и прочие мелочи здесь.Лапа ящера аккуратно берет идентификационные данные и, положив перед собой, начинает сверять номер в списке с предъявленным. Ставит черную печать на этом красном клочке бумаги, тем самым активируя его ценность и используемый баланс душ для торгов. Помечает на бумагах, что клиент пришел и все сделано верно. Отдает листок с бланком, подав стерильное серебряное перо из специальной шкатулки. Взяв его в руки, аристократ, спустив край перчатки, проводит им по запястью, лезвие делает едва различимый надрез, зачерпывая крови. После расписывается на обоих документах и красной справке собственной темно-бордовой, почти черной кровью. Черные печати после этого вспыхнули по очереди бирюзовым и, погаснув, исчезают, как бы впитавшись в плотную бумагу. После работница забирает один экземпляр, а остальное отдает статному господину. Забрав все свое, безликий направляется по белоснежному проходу через арку к лифту, что был по другую сторону коридора.

— Приветствую тебя, Кабадатх. Давно не виделись, — раздался за спиной надменный и грубый тон другого монстра, что сначала поприветствовал безликого, а затем продолжил заниматься делом. — Да, откройте восстановительный контракт и не забудьте про бронь на лот 565. Мне не хотелось бы потерять его.Все шло как положено, в этом месте, как нигде, принято соблюдать кодексы и правила поведения. Но безликий резко останавливается, сжав в руке свою трость с такой силой, что кожаные перчатки затрещали. Наполненный клыками рот растерянно открылся; встав полубоком к обращающемуся и нахмурив белое лицо, он косо посмотрел невидимым взглядом на него.

К нему обратился такой же высокий и худощавый безликий, что и он сам. Но на этом их видовая идентичность заканчивалась, разящие отличия были ?налицо?. Черная грубая кожа, местами покрытая хитиновыми чешуйками по всему телу, одет по той же моде, но без излишеств: цилиндр в руках, строгий серый фрак, белая рубашка, черные брюки, шелковые перчатки и до блеска налакированные туфли. Лицо с бездонными синими глазами было изуродовано глубокими шрамами. Полосы были явно оставлены когтями и указывали на его злоключения в прошлом. Голос был пропитан ехидным тоном, и, заметив то, что на него все же обратили внимание, ухмыльнувшись по-волчьи, довольно снимает цилиндр, слегка склонив голову. Этот жест показывал расположение на ступень ниже по иерархии и уважение. Но безликий в плаще, лишь скривив рот в гримасе недовольства, еле заметно кивнул, стараясь сдержаться от нахлынувшего желания накинуться на подлеца. Сжав дрожащий кулак, аристократ глухо ответил:— Здравствуй... Мамон, — процедил он сквозь зубы, гордо смотря на неугодного собеседника сверху вниз.

— Почему же так официально, мой любимый брат? Я вот не кличу тебя Люцифером, — ухмылка заметно расширилась, демонстрируя желтые клыки в пасти. — Так что здесь забыл наш кровавый принц?По мелким делам решил потратить тройку душ. То же, видимо, решил сделать и ты.— Бьешь прямо в цель, — сделал вид, что не услышал колкостей, забирает свой пропуск у служащей аукциона. — Но вот незадача, я знаю, что у тебя нет ?мелких? дел.

Аристократ лишь молча развернулся и пошел дальше, чем обескуражил собеседника. Сощурив свои бездонные синие глаза, он проводил своего брата задумчивым взглядом. Как только гордец скрылся из поля зрения окружающих, все будто бы вздохнули с облегчением. Начались перешептывания между собой работников и недовольные разговоры их клиентов. Все усиленно обсуждали подобного ?гостя?, так как это сулило либо очень крупную сделку, либо крупную покупку.

У всех монстров были двойные имена или прозвища. Чьи-то произносились шепотом обычным людом, а чьи-то внушали страх даже аристократии. Таковым было имя Кабадатх. Его боялись и ненавидели, но при этом не скрывали свой трепет и восхищение перед ним. Один из четырех Принцев, удостоенных этим рангом за свою исключительную и головокружительную карьеру ?Земных Палачей?. Собирающие дань как среди живых, так и среди мертвых. Кто-то утверждал, что у них нет тел и их физическая форма лишь иллюзия. Кто-то роптал, что их кровь — самый настоящий эликсир бессмертия. Но увиденный всеми аристократ не был похож на что-то фантастическое для здешнего мира, чем весьма удивил здешнее общество.

Мамон был единственным выжившим кровным братом Кабадатха, но на этом их отношения заканчивались. Неприязнь и разочарование принес когда-то этот хитрец своему старшему брату. Никогда их семейные узы ничего не значили для обоих. Отлученные друг от друга еще младенцами, они росли, огороженные гневом матери и отца неприступной стеной. Теперь же эта самая стена растет из их непосредственной конкуренции. Никому не было удивительно слышать, что безликий в черной чешуе грезит о месте брата под солнцем. Но в этом мире такие вещи были обыденными. Девиз ?Задави слабого и стань сильнее? еще никто не отменял. Все чины и привилегии либо захватывались силой, либо покупались миллионными состояниями. Из-за этого верхушка в аристократическом обществе неукоснительно раз в пару лет менялась из-за какого-то очередного переворота, особо крупного подкупа, или даже доходили случаи мелких клановых войн. Такими путями Ренард и добился своего чина и тянется выше. Монстр, которому было наплевать на собственную мать, да, к тому же, ставший по молодости братоубийцей, он получал все, что хотел, любой ценой и путями. Даже если это за спиной его брата.

— Герцог? — спросил подошедший к нему вампир с золотистыми волосами и в расшитой золотой нитью одежде изумрудного цвета.

— Ох, простите меня, Эллаяс, я совсем забылся. Не каждый день встречаешь такого гостя, — улыбнулся, приняв рукопожатие, так как они были одного чина. — Ну, как вам сегодняшние торги? Обещается такая же буря, что и на улице?

— Ах, если бы, многие аннулировали свою бронь. Смена сезонов дает о себе знать, — разводит руками. — Только наш пятый зал и будет открыт. Неудачный нынче день.

По мере разговора собеседники наблюдают, как холл пустеет и многие выходят из здания. Гром с улицы слышался все громче. Постоянно открывающиеся и захлопывающиеся двери из-за выходящих дневных посетителей впускали порывы похолодевшего ветра. Буря набирала обороты и уже начала сокрушаться на город. Двое Герцогов начали медленно подниматься по ступеням к лифту, переговариваясь о мелочах жизни монстров и предстоящих торгах.

Здание делилось на три этажа и подвал. Каждая зона занималась и отвечала за отдельные функции. Подвал являлся хранилищем, которое уходило на километр под землю, составляя лабиринты катакомб и комнат-сейфов, умещая в себе львиную часть богатств родовитых семей из окружающих областей. Первый этаж был предназначен для приема посетителей и размещения предполагаемого товара для торгов. Второй носил функцию ?второго типа приема?, здесь заключались контракты, подтверждались сделки и особо крупные пари. Он делился на десятки кабинетов и приемных, хранилища с документацией и даже сейф с небольшим запасом душ. Стоит заметить, что главной валютой монстров были именно души, самые чистая энергия и источник силы. Скверна казалась лишь небольшой батарейкой для карманного фонарика перед мощью, наделяющей одну только молодую душу, что была сравнима с зарядом молнии. Именно их добычей и скупкой занималась элита, собирая их по мирам или захватывая уже добытые.

Самым значимым являлся третий этаж. Здесь все было уже не таким чистым и белым, как на других ярусах, так как чистота намерений многих заседавших в шести залах никогда не было известна наверняка. Это и был аукцион. Длинный мрачный коридор, выдержанный в помпезном классическом интерьере. Обитые шелковой сангиновой тканью стены, шоколадные резные декоративные панели из цельного древесного массива, ниши с мраморными статуями и развешанные портреты великих и давно ушедших в прошлое аристократов. С одной стороны этого коридора и с противоположной были раздвижные кованные дверцы лебедочных лифтов, чей звон отправления и прибытия на этаж предвещал скорое начало торгов. Было всего шесть широких и двустворчатых дверей на позолоченных петлях. Пять средних залов были закрыты на ключ, в них, как и говорил вампир, не ожидались скупщики и прочие покупатели, все побоялись прорываться вдогонку буре, в отличие от присутствующих. Оттого в коридорах нависало гробовое молчание и пустота. Лишь в среднем, главном и самом большом зале под номером пять были распахнуты двери и слышались тихие голоса. В каждом помещении было все неукоснительно однообразно: ряды жестких дубовых стульев первых десяти рядов и пара рядов на небольшой возвышенности, с растравленными в метре друг от друга мягкими гостиными креслами. Перед общим вниманием присутствующих, что уже собрались и сидели на своих местах, стояла стойка и небольшое занавешенное пространство за ней, в которое из подсобных помещений выносились или выводились лоты. Да, в этих поражающих красотой интерьерах при свете позолоченных подсвечников продавали живой товар.