2. Ритуал (1/1)

иногда я не знаю точно, в правильном направлении я иду или нет.но иногда даже само то, что я иду, уже кажется мне правильным направлением.ДоЯ залетаю в прихожую, топчусь на месте, снимая куртку. Щёки красные от осенней прохлады, а дыхания едва хватает, потому что я бежала без остановки от своего дома. Норман выглядывает из кухни. Он в своём любимом мятном фартуке и голубых перчатках.Начинаю распутывать шарф, который опять завязала наспех, и понимаю, что у меня не получается. Норман вздыхает и подходит, чтобы помочь. — Мы с Кейт были в торговом центре. Столкнулись с тем странным парнишкой, кажется, Тоби. Ты его помнишь? — Джерри, он мой сосед, конечно, я его помню, — Норман снисходительно улыбается, прекрасно зная, как меня это раздражает. — Он с вами не говорил? — Нет. Увидел нас и поспешил уйти, будто с нами что-то не так.— Кейт была в маске? — Да, и в очках, — я пару мгновений смотрю на друга, не понимая, к чему он клонит. Вдруг меня озаряет. — Боже, я совсем перестала это замечать. Кейт страдает аллергией на солнце и никогда не выходит на улицу без защиты. Первое время для меня это было чуждо, но сейчас я даже забываю про её экипировку, и, сталкиваясь с недоумением на лицах прохожих, удивляюсь их вниманию. Наверное, Тоби тоже из тех, кому это кажется странным, хотя он сам не лучше. Этот нелюдимый парнишка с серой кожей и неухоженными руками с покусанными ногтями и кровоточащими заусенцами всегда ошивается где-то поблизости и наблюдает за нами. А может, у меня паранойя. Мы переходим в кухню. На столе стоят разноцветные миски с готовым тестом для печенья. Завтра состоится вечеринка в честь Дня всех святых, для которой Норман печёт угощения. С каждым годом его навыки в готовке только улучшаются. После школы он планирует изучать кулинарное мастерство и уже подыскивает колледжи. Норман протягивает мне розовую медицинскую шапочку. Его мать частенько приносит их с работы, поэтому он не жалея использует их во время готовки, чтобы волоски не попали в еду. — Прикрой кудри, не хочу, чтобы ты испортила печенье, — Норман треплет мои волосы, я мягко отстраняюсь, нервно хихикнув от неожиданности. — Не делай так, — бурчу я, надевая шапочку. — Эллен ещё на тренировке? —Да, сегодня будет поздно. Может, позовём ребят? Мы сходимся во мнении, что чем больше людей, тем веселее и быстрее. Тим приходит меньше чем через полчаса. Миссис Райт опять где-то пропадает, а находиться дома в одиночестве Тим не любит. Он одет в потрёпанные джинсы и красно-чёрную клетчатую рубашку. Ничего нового. Парень громко здоровается, садится за стол и принимается пробовать печенье, которые мы успели приготовить до его прихода.Я подхожу к нему, и мы смотрим друг на друга. Жду, когда он сам заговорит. Но Тим вдруг закрывает глаза и откидывается на спинку стула, продолжая хрустеть имбирным печеньем в виде тыквы. Норман берёт лист с очередной партией печенья и отворачивается к плите. Я сажусь напротив Тима, он поднимает на меня глаза и слабо улыбается. В его глазах я вижу тень напряжения, но не могу понять, что беспокоит его. В прихожей хлопает дверь и через секунду в кухню залетает Брайан. Он не должен быть здесь сегодня. На нём дорогая бежевая куртка с капюшоном и красные перчатки. Парень выглядит мрачнее тучи. Выражение его лица самое серьёзное, какое мне только доводилось видеть.Брайан сверлит Нормана взглядом, а тот невозмутимо перекладывает следующую партию печенья на противень. — Ты уже рассказал остальным? — спрашивает Брайан, многозначительно кивнув на меня и Тима.— Что с вами такое? — выпаливаю я, переводят взгляд от Брайана к Норману и обратно. — Он поверил в потусторонние силы, можешь себе представить? — кидает Брайан. — Я ничего не понимаю. Почему ты не на смене? — недоумеваю я, смотря на настенные часы. — Мистер Шелли с тебя три шкуры спустит. — Это всё потом, — отмахивается Брайан. — Норман? Казанли продолжает заниматься своим делом и не обращает внимание на друга, ждущего от него хоть какую-то реакцию. Брайан подлетает к столу, вытаскивает из кармана газету, сложенную в несколько раз. — Посмотри на это. — На что? — Смотри, — рявкает Брайан.Пожелтевшая бумага хрустит под пальцами, пока он выпрямляет её. Мы с Тимом двигаемся ближе и с интересом разглядываем первую полосу. Газета датируется тысяча девятьсот восемьдесят пятым годом.КТО ЭТО СДЕЛАЛ? ПОЛИЦИЯ ГОВОРИТ, ЭТО ДЕЛО РУК СБЕЖАВШЕГО ПСИХОПАТА. 5 марта в 6:14 утра произошло нападение на патрульную машину. Шериф Майр и двое его подчинённых были зверски убиты. Личность нападавшего не установлена, но есть предположение, что это мог быть недавно сбежавший пациент психиатрической лечебницы. От лица жителей Марблтона выражаем соболезнования родственникам погибших. Призываем читателей быть бдительными и оставаться в безопасности до тех пор, пока преступник не будет пойман. Я чувствую прожигающие взгляды друзей макушкой, но не могу поднять голову. С чёрно-белой фотографии мне широко улыбается шериф Майр, черты лица которого напоминают мне мать. — Это то, о чём я думаю? — спрашивает Брайан.— Да, — киваю я. — Это мой дедушка. — А теперь самое интересное, — он кладёт на стол ещё две газеты. Первая датирована две тысячи пятым годом. Тогда мне было шесть лет. На первой полосе большая фотография нескольких мужчин в полицейской форме. Среди них я замечаю своего счастливого отца, в тот день их фотографировали после удачного завершения дела — у меня есть цветная фотография в альбоме с припиской. В тот день он вступил в департамент шерифа. Но новость не об этом. Здесь сообщается о попытке покушения на патрульную машину. Всё как в тысяча девятьсот восемьдесят пятом, однако в этот раз убийство не состоялось.— А это, я так понимаю, твой отец? — Томас тыкает пальцем в нужное лицо. — Да. И что с того? Я не понимаю, к чему ты клонишь.Вторая газета датирована две тысячи десятым годом. Я уже знаю, что будет на первой полосе. В тот день, когда это произошло, отца привезли домой на скорой. На нём не было живого места. Нападение совершил тот же человек, что и пять лет назад. Он скрылся с места преступления, решив, что добил жертву. Как только стало известно о том, что покушение не завершилось успехом, к нам домой стали приходить письма с угрозами. Мне их не показывали, но я о них знала. В конце концов отец покинул Марблтон, оставив нас с матерью здесь — это наш родной город и мы уезжать не хотели. — Мы все здесь знаем эти истории, зачем ты нам это показываешь? — говорит Норман. Тим демонстративно покашливает. Он ни новостями, ни моей семьёй не интересуется. — А теперь скажи мне, что ты думаешь об этих покушениях, Норман? — Брайан с вызовом смотрит на Казанли. Тот выпрямляется и отвечает Томасу тем же. — Думаю, что они будут продолжаться. И более того, в следующий раз жертвой станет мой отец.— Это же бред, — встревает Тим. — Причём здесь твой отец? — Он недавно перешёл в департамент шерифа. Эти люди нападают на шерифа и его подчинённых. Они сделали это три раза и сделают снова, — Норман говорит спокойно и убедительно. — А теперь скажи, что ты собираешься сделать, давай. — Я знаю, что это звучит безумно, но это сработает. Мы защитим не только моего отца, но и весь город. Просто поверьте мне. Норман увлечённо рассказывает о том, что вычитал в какой-то книге по эзотерике. Якобы некий ритуал может вызвать существо, которое будет защищать определённое место или определённых людей. У меня возникает желание засмеяться — так смешно это всё звучит. Но Норман серьёзен, как никогда, и я не могу позволить себе обсмеять его. Смотрю на друга и вижу в его глазах веру, какую никогда не видела. Он отчаянно нуждается в поддержке и ищет её в нас троих, но, кажется, лишь я понимаю его. Если бы я могла, сделала бы в своё время всё, чтобы обезопасить отца. Я бы согласилась на любые безумства, если бы тогда понимала, чем закончится эта история. Брайан и Тим открыто смеются, не стараясь скрыть свои эмоции. Норман вздыхает. Он знал, как они отреагируют, но всё равно рассказал. Потому что больше некому и потому что мы рано или поздно узнали бы. Остаётся оповестить об этом остальных друзей. Страшно представить, с какой громкостью будут смеяться они. Меня эта ситуация не веселит. — Это грубо, — кидаю я в сторону ребят. Стараюсь не встретиться с ними взглядами. — Что такого, если мы попробуем провести ритуал? Я чувствую напряжение, повисшее в воздухе после моих слов. И всё ещё изучаю свои руки, не решаясь поднять голову. — Ты свихнулась? — отвечает Брайан. — Если от этого Норману станет хоть чуточку лучше, почему бы и не рискнуть? Не вызовем же мы демона.— Всё, разговор окончен. Брайан, выметайся из моего дома. Не хочется давать мистеру Шелли повод для убийства. Газеты с собой забери, повесишь над кроватью и, засыпая, будешь думать: ?Ну какое же безумие задумал этот полоумный, хорошо, что я не такой?. Тим, ты тоже проваливай. Мы с Джерри справимся сами.— Хорошо-хорошо, — откликается Томас, засовывая прессу в карман. — Ты фрик, Казанли.Брайан и Тим без пререкательств покидают дом. Мы остаёмся вдвоём и обсуждаем детали предстоящего ритуала, продолжая готовить печенье. До праздника остаётся меньше суток. Если повезёт, мы успеем и приготовить угощение, и подготовиться к ритуалу. И плевать, что подумают об этом остальные друзья. ***Я сижу на сцене, свесив ноги. Контролирую подготовку к вечеру, время от времени комментируя действия друзей. Эллен перебирает плейлист: удаляет неподходящие песни, добавляет нужные, и так двадцать минут подряд. Тим проверяет исправность техники. Кейт с Лорен вешают украшения на стены, стоя на стремянках, а Чарли страхует их снизу. Брайан тем временем отсыпается после ночной смены.В воздухе витает лёгкое напряжение, которое бывает перед важным событием. Вечеринка в честь Хэллоуина не настолько важна, чтобы о ней беспокоиться, но, как и в прошлые годы, вызывает приятные ощущения. Мы можем ненадолго забыть о всём, что находится за пределами этого зала. И это несомненно радует.Норман врывается в зал, открыв дверь с ноги. У него в руках коробка, разрисованная смайликами. Вчера поздней ночью, когда Эллен спокойно спала в своей спальне, мы перебирали нужные для ритуала вещи. Пока Норман разбирался в последовательности их использования, я от скуки расписывала маркер. Тим мельком смотрит на вошедшего друга, идущего в его сторону, и хмыкает. — Что, уже сегодня? — спрашивает Райт. — Идеальный день, — отвечает Норман и ставит коробку на длинный стол, ещё не заставленный едой. — Ну ты и придурок, — смеётся Тим. — Печенье где? — В машине. Лорен, Чарли, поможете принести печенье? Ребята недовольно бурчат, но делать нечего. Они втроём уходят, а ко мне подходит Кейт. — Что за коробку он притащил? — спрашивает подруга. Её чёрные волосы растрепались и я осторожно их поправляю. Кейт не реагирует — она привыкла к подобным действиям с моей стороны.— Это то, о чём я писала утром. Не осуждай его при нём, ладно? — Что, крышу окончательно сорвало? — Похоже на то.Мы беседуем о незначительных вещах, планируем, что будем делать после танцев. Кейт предлагает поехать на заброшенную детскую площадку, расположенную в почти опустевшем районе. Её окружают маленькие дома простой планировки, большинство которых жильцы покинули много лет назад. Может, из-за локальных землетрясений, а может, из-за гнетущей атмосферы. Мы с Кейт часто ходим туда, когда нам хочется отдохнуть от всего на свете. Площадка — наше безопасное место, куда точно никто не нагрянет. Даже наши друзья не знают, что мы там бываем. Но перед этим у нас с Норманом есть дело. Весь следующий день и до самого вечера мы находимся на расстоянии друг от друга, но чувствуем одно и то же: мистическое предчувствие, завладевшее нами. Стараюсь убедить себя, что ритуал — просто плацебо. То, чего боится Норман, не случится, ведь это бред. И всё же почему я предвкушаю, будто приближается что-то плохое? С наступлением вечера зал постепенно наполняется людьми. Мои друзья теряются в толпе, а я всё так же сижу на сцене, думая о своём. Хочется позвонить матери и спросить, как идут дела у бабушки, но не решаюсь. На днях мы серьёзно поссорились. Раньше такого не было, несмотря на наши взрывные характеры. Сейчас мы живём как на пороховой бочке, ожидая самый плохой исход. Я всё чаще пропадаю у друзей, ведь дома стало некомфортно. Мать почти не бывает в квартире, проводя большую часть суток в больнице. Это давит на меня. Но ещё больше давит груз ответственности за Нормана. Я единственная могу остановить его или помочь исполнить задуманное. И я уже выбрала второе. Музыка становится громче, толпа — смелее и беззаботнее. Под шумок мы с Норманом, минуя подвыпивших старшеклассников, выскальзываем в коридор. Норман подбрасывает коробку в воздух, раздаётся лёгкий перезвон находящихся внутри вещей. Мы выходим на улицу через чёрный выход и уверенно идём в сторону леса, с которым соседствует школа. Небо затянуто тучами, а солнце почти достигло горизонта. Из темноты нам навстречу идёт какая-то фигура и лишь по голосу мы узнаём Брайана.— Идёте колдовать? — смеётся парень, поравнявшись с нами. — Ладно, мне всё равно не хочется на вечеринку, пойду с вами. — Ты нам всё волшебство спугнёшь, — насмешливо отвечает Норман. — Не отставай. Мы сворачиваем с тропинки, ведущей к парку, и уходим вглубь леса, обходя колючие кусты. Наш путь заканчивается на высоком холме. Норман ставит коробку на засохшую жёлтую траву, садится перед ней и начинает доставать атрибуты. Я выставляю в круг свечи. Брайан молча освещает фонарём небольшое пространство. — Выглядишь несчастным, — комментирую я. — Мои друзья сошли с ума, каким я должен быть? — говорит Брайан, наблюдая, как я поочерёдно зажигаю свечи. Ещё несколько минут мы тратим на подготовку: расставляем атрибуты и сверяемся с планом ритуала, чтобы ничего не перепутать. Брайан стоит в нескольких шагах от нас, делая вид, что он оказался здесь случайно и не имеет отношения к происходящему. Наконец мы приступаем к делу. Ветра нет и свечи свободно горят, озаряя наши лица мягким светом. Норман ставит в центр круга из шести белых свеч две маленькие серебряные чаши, наливает в них чистую воду. Достаёт седьмую синюю свечу, зажигает её и, присев, водит над чашами. Несколько капель воска падают в воду. Казанли еле слышно шепчет слова на мёртвом языке, обращая на себя внимание иных сил. Затем тушит свечу, откладывает в сторону, и, взяв чаши, поднимается. Протягивает мне сосуд и я не медля принимаю его. Вода пахнет горелым, словно в ней тушили спичку. Норман приподнимает чашу и подносит к своим губам. Сомнение подкрадывается ко мне, но я прогоняю его и делаю глоток, мысленно прокручивая нужные слова. Постепенно нарастающий шум в голове перекрывает все остальные звуки. Перед глазами взрываются фейерверки, а холодное серебро больше не ощущается кончиками пальцев. Мир словно перестаёт существовать и я остаюсь одна, освещённая разноцветными огнями. Так же внезапно меня выбрасывает обратно на холм. Я словно впервые ощущаю холод. Чувствую запах приближающегося дождя и сырой земли. Смотрю на лицо друга, на его приподнятые в удивлении густые брови, на глаза, горящие в темноте оранжевым огнём. В грудной клетке разливается тепло, ладони приятно покалывают. — Ты тоже это чувствуешь? — восхищённо спрашивает Норман. Я киваю. — У нас получилось. Я это знаю. Брайан покашливает. Он закатывает глаза, одними губами повторяя последнюю фразу Нормана. Я чувствую облегчение и позволяю себе посмеяться. Надеюсь, теперь Норману станет легче.