Часть II: Акт 1.2 — В безмолвии некрополя (1/1)

Горящее янтарным пламя факела тускнеет с каждым спуском, и уже совсем становится бледным, подобно непроглядной мгле, как только он предстает перед двустворными ажурными вратами высотой в три метра. На их фоне Джефф схож на сопливого мальчишку, что дрожит от собственной тени по ночам. Сквозь отверстия проносится удушливый ветер, пробивающий плоть могильным холодом. По телу пробежались табун мурашек, обтянутая кожаной перчаткой рука тянется к голове морской девы и надавливает, пока ворота не распахиваются с протяжным скрежетом. Тьма приглашает мужчину в свои невидимые объятия, окунает с головой в свой безграничный омут. Бледный свет пламени потух еще с той секунды, стоило ветру разнестись сквозняком. Джефф не может сфокусировать взгляд на чем-то одном, но ноги неспешными шагами несут его по заученному маршруту между темными каменными колоннами. Отплясывавшее бешеный ритм сердце с каждой секундой бьётся ровнее, словно стрелка старинных часов. Странно, однако ему всегда становилось спокойнее в этом подземелье: нечто убаюкивающее обволакивало его, и он охотно находился здесь часами напролет, забываясь в безмолвии.Несколько шагов вперед, поворот направо, и потолок внезапно засиял в радужном сиянии тысячи свечей, являя его взору старинный семейный некрополь. Обмотанные изумрудными стеблями зацветших белоснежных вербен каменные статуи стояли застывшими в одной позе. Лишенные своего лика демоны никогда не пугали Вудса и он спокойно шествовал между каменными фигурами, ища единственный гроб в посеребренной крипте. И вот, спустившись ещё на один этаж ниже, он стоит окруженный постаментами с медными чашами, где искрилась кристальная вода. Прибитые к пилястрам настенные канделябры освещали самый центр крипты.?Привет?, — молча говорит Джефф, на ватных ногах приближаясь к азуритовому гробу. Бросив потухший факел у скамьи, мужчина дрожащими руками касается ледяной крышки, чувствуя, как что-то больно рассекло его сердце. Ноги не выдерживают его, и он без сил падает на каменный пол, чуть ли не разбивая колени. Голова сильно понурена, плечи дрожат от подступающего припадка и губы бессвязно шевелятся, пытаясь произнести хоть что-то.Прости-прости-прости-прости…Джефф повторяет это без остановки, хватаясь руками за головы и вырывая волосы, не ощущая боли, — его терзала боль куда худшая физической. Сидя на полу перед гробом, он теряет счет во времени. Мокрое от слез лицо редко поднимается, чтобы пустующие серо-голубые глаза окидывали провинившимся взглядом ненавистный каменный короб. Тихий разрывной шепот, схожий на жалобный вой, повторяет одно и то же, пока Джефф вовсе не теряет голоса. Так продолжается час, другой…Никогда. Он желал лишь одного: чтобы этого никогда не повторилось вновь. Но оно случилось. Там, на Земле, он рыдал над могилой старшего брата, моля о прощения. Так и здесь он сидит на коленях, но его голос не слышен в стенах крипты, будто что-то поглощает его. Наверное, само это место жаждет, чтобы оно покоилось в вечном, лишенном звуков сне.Невидимые тени нависают над ним, пустые глазницы смотрят на него, и он не может уловить в их взглядах что-либо внятного: то раздраженные, то сочувствующие, то жалостливые, то ненавидящие… Все они смешались во взрывную гамму, что витала над ним. Он чувствует себя слишком беспомощным перед умершими.Но это лучше, чем видеть кошмары, где его руки запятнаны её кровью и его раскатистый хохот безумца заполоняет безжизненное поле. Джефф устал от нападок своего Я, никогда не упускающего шанса взять над ним вверх. Стараясь держаться, бороться и остаться самим собой, Вудс перепробовал многое, которое могло бы спасти его. Он подключил в свою проблему тех, с кем был мало знаком. Даже Зардикар, старый друг Слендера, согласился помочь с его недугом. Скорее всего сатир желал этого лишь для собственных целей: некромант любил совать нос в неизвестное, а странный Псих из Терры так вообще зажег куда больший интерес.Ему неважно. Пусть пользуются им, как хотят. Главное, чтобы этот ублюдок, погубивший его жизнь исчез вовеки.Таково его желание.— Сегодня ты здесь дольше обычного, — добрый старческий голос рассек воздух в крипте, донося его до верховий. Одетый в недорогой балахон, прикрывая лысую голову за широким капюшоном, безликий спускался к Джеффу, негромко стуча тростью.— Я…— Тсс, не нужно слов, мальчик. Твои слезы говорят сами за себя. И не мне укорять тебя за это, уж тем более не мертвым господам, — безликий медленно садится на скамью, подзывая к себе человека.Дрэгалор — безликий, что повидал смерть хозяев маркграфства не единожды. Еще при отце Кабадатха, будучи одним из его преданных дворецких, он лично доставлял азуритовые гробы для безликих. Состарившись, его отправили на заслуженный отдых и выделили хорошую земельную площадь с богато обставленным домом. Однако Дрэгалор был настолько предан семье, что отказался от всего нажитого и просил Кабадатха остаться. И с тех пор он присматривает за некрополем, наводя чистоту и ухаживая за растущими здесь вербенами.Сколько бы Джефф не спускался в крипту, где лежала его возлюбленная, Дрэгалор всегда тепло встречал его. Хотя, по словам Ноа, раньше он презирал людей так же, как их презирал отец Кабадатха. В чем была причина смены его отношения — Вудс не знал, но в душе был рад, что его не отдалили от Сэл. Ее спящее в вечном сне тело — единственное, что осталось, и он не мог лишиться хотя бы этого. Джеффу не позволяли открывать крышку, ибо традиции не позволяли тревожить усопших. Как бы мужчина не хотел взглянуть на лицо любимой, как бы не хотел коснуться ее холодных губ и лица снова, ему приходится соблюдать здешние порядки.Иногда Дрэгалор, ослепший от старости и едва передвигающийся на своих двоих, рассказывает ему истории из пережитого прошлого. Как счастливые воспоминания, так и горестные, но по-настоящему ценные. Джефф многое не понимал, но спокойный, мелодичный голос старика ему всегда приятно слушать. Это помогало немного отвлечься, привести свои чувства в порядок.— Ты говорил, их тела со временем исчезают во тьме, — вспоминает Вудс одну из бесед с Дрэгалором. Сама фраза пугает его: если то, что сказал безликий правда, — в будущем он будет приходить к абсолютно пустой могиле. Не то, чтобы он не знал горькой истины, — с людьми такая же история, однако от них остаются скелеты. — Скарлетт тоже исчезнет?— Исчезнет, — монотонно, с едва уловимой скорбью, подтверждают его догадку. — Как и все, кто покоится в этих стенах. Но ведь это никак не помешает тебе приходить сюда снова и снова, ибо ваша с госпожой связь до сих крепка, — безликий слышно усмехается, словно еще не может поверить. — Никогда не видел, чтобы связь возникла между безликим и кем-то другим. Но юная госпожа и два наследника… я поистине удивлен. Чего только в нашем мире не случается.Джефф непонимающе посмотрел на соседа.Ему говорили, что узы подобны рабским кандалам: цепляют и умерщвляют, а когда кто-то предстает перед загробным судом, второй вечно страдает, пребывая в нестерпимых муках. Демоны замечали это за безликими. Но они были глубоко поражены, заметив то же у какого-то человека. Враги семейства упрекали Сплендора, отправляли нелестные письма, а родственники так вообще требовали голову Вудса. Потому что слабовольный мальчишка недостоин обладать их священной ценностью.Плевал он на них.— Это потому, что я был достоин ее? — шепчет Джефф, возвращая взгляд к гробу.— Достоинство? Нет, это не то, что влияет на появление уз. Он отражает обычное влечение, страсть в лучшем случае, но никак не то, что живые привыкли называть любовью.— Она приняла меня таким, кто я есть. Знала, что я сделал и готов был сделать, и все равно приняла, впустила к себе. Разве не это…— А мне она сказала нечто другое, — загадочно улыбнулся Дрэгалор.Сердце заколотилось. Что же Сэл могла сказать смотрителю некрополя? Сам того не замечая, Джефф ощутил тепло, что вмиг наполнило его спокойствием.— Ты убивал, проявляя жестокость и кровожадность ко всему живому, но чувствовал ли тоже самое, когда она была рядом с тобой?Джефф в растерянности распахнул глаза, слыша уверенный говор старика. Он… хочет убедить его в чем-то? Или пытается донести до него послание от любимой? Что же это было?По правде сказать, он сильно изменился, когда в его жизни появилась безликая. Многие замечали, что Джефф стал заниматься тем, что раньше ни при каком раскладе не сделал бы. Как будто он вернулся в свое безмятежное прошлое и жил как тот мальчишка, не знающего чернь их мира. Конечно, он убивал и дальше, но лишь тех, кто угрожал им. Людей не трогал ради удовлетворения и снятия напряжения, да и в особняке стало несколько комфортнее. Словно все, кто там жил, стали обычной — не совсем обычной — семьей.Джефф не вернулся к своему началу, а просто стал лучше? Лучше на основе своего сумасшедшего бытия?В глазах внезапно проясняется от собственных умозаключений. И безликий, что собирался покинуть крипту, по-отечески хлопает его по спине.— Она выбрала тебя, зная кто ты есть, но незаметно изменила тебя. Как и ты ее. И этого вполне хватило, чтобы появились ваши узы.— Это нормально, что я чувствую ее присутствие? Иногда я слышу ее голос, чувствую запах дождя… Она будто стоит за моей спиной. Это тоже проделки ?уз??— Думаю, ты и сам скоро найдешь ответ, — сказав это, безликий сливается с собственной тенью, пока в крипте не становится слишком тихо.Джефф до сих пор помнит миг, когда это впервые началось. Так казалось, словно он знал, где находилась Скарлетт, что с ней происходило, и при этом он, замерший в холодном ступоре, стоял посреди гостиной. Не понимал, почему и как, однако ?оно? дало веру, что девушка жива. Была жива.За его спиной барабанит дождь, сквозь одежду проникает промозглый ветерок, от которого тело ежится, и слабый сладковатый запах щекочет ноздри. На секунду Джефф чуть прикрывает глаза — не может сделать этого полностью, ибо веки тотчас приподнимаются. Крипта искажается, меняет формы и очертания, фрески и гравюры исчезают в бледно-голубом дыму. В растворившемся помещении появляются заснеженные поля, ледяные скульптуры и где-то вдалеке простирается дымчатый отрог, за которым к небесам возвышаются горы с крутыми склонами. ?Что за черт?? — Вудс мрачно оглядывается, ища в снежной пустыне кого-то или чего-то. Тишина.Он не двигается, смело дожидаясь худшего. Однако могильное затишье настораживает, несколько пугает. Он слышит собственное сердцебиение, бегущую по венам кровь… — слишком неприятно. Еле осязаемое прикосновение заставляет его обернуться, но перед глазами никого. Непохоже, чтобы это была кратковременная вьюга. И на снегу никаких следов.Кто-то играет с ним. Джеффу не нравятся такие игры: охотником всегда был он. Но здесь он будто загнанный в ловушку раненный зверек, не знающий, куда спрятаться. Ни деревца, ни кустика, ни даже сугроба — ничего из этого нет. Есть один путь — гора.Джефф шумно выдыхает и делает шаг вперед. Но стоило невесомо коснуться снежного пледа, как все поле за секунду рассеялось и он вновь стоял в крипте, перед гробом. Тяжело дыша, Вудс касается дрожащими руками крышки и целует ее, соприкасаясь лбом с холодным минералом.?Я еще вернусь. Дождись меня.? — тихо молвит мужчина и после уходит, оставляя некрополь, что с каждым отдаляющимся его шагом погружался во мрак.