Часть II: Акт 1.1 — Безлунная ночь (1/1)

Глядя на спешащих туда–сюда горожан, погруженных в бесстрастную идиллию ночного обихода, душа сковывалась неприятным удушливым комом. Разные голоса доходили аж до широкого балкона, с которого открывался вид на волшебную панораму семейного поместья, и желание раствориться в пёстрой толпе усиливалось. Границы, что существовали в этом доме с незапамятных времён, осточертели, и оттого всё нутро жаждало вырваться на свободу. Пусть он и не принадлежал этой чете, косвенно его считали своим. Совершенно закрыв глаза на то, что он обычный человек.В фаянсовой кружке из дорогого сервиза, некогда купленного в южных провинциях, остывал недопитый лавандовый чай. Прежде ему не доводилось употреблять его, вместо него отдавая предпочтение обычной воде или донельзя сладкой газировке из ближайших прилавков; однако, прожив в этом месте несколько лет, он пил практически лишь только этот чай. Горячая жидкость, отдававшая слабоватым пряным запахом, напоминала о тех тёплых весенних вечерах, когда прогуливался по обширным садам поместья. Те минуты поистине были волшебными: запахи многочисленных цветов, чьи лепестки только–только начали распускаться после недолгого сна, смешивались в один благоухающий аромат и медленно играющая музыка, доносившаяся из вод неиссякаемого фонтана, погружалав безмятежную дрёму. Положив обледеневшие руки на железные перила, мужчина глубже вдохнул воздух, что мигом заполонил его лёгкие свежестью.?Сто тридцать один?, — пронеслось в голове, когда по всей округе раздался гулкий звон колоколов, оповещавший о начале нового дня. Очередного дня, что никогда не увидит солнечного света.— Вас ожидают внизу, Эретиль, — в слабеньком голосе читался страх и смятение, но бесшумно пришедший прислужник пытался показаться перед ним уверенным. Когда облачённый в ухоженный костюм сатир получил лёгкий кивок в качестве ответа, он поспешил уйти.Эретиль. За всё то время, что он провёл здесь, его называли этим странным именем. Что оно там означало? ?Одинокая луна? — так, наверное. Впрочем, ему не столь важно. В некотором роде он даже привык к своему новому имени.Это немного позволяло ему забыть всё, хоть и ненадолго.Накинув на плечи тёмную тальму, мужчина вышел из покоев. Перед глазами проносились старинные картины, кое–какие артефакты и декоративные доспехи — он не понимал, зачем хозяевам эти изыски, но не стал интересоваться. Он никогда не был аристократом, и подобная роскошь была и будет далека от него. Однако не мог не отметить, что всё выглядело красиво и безупречно. Оказавшись у спуска на второй этаж, мужчина чуть обернулся, встречаясь лицом с единственной картиной, чьё полотно раскинулось на всю ширину стены. Художник искусно передал атмосферу, жившую в этом поместье веками, и очень точно отразил на листе образы тех, кому эти владения принадлежали.Не было ни дня, чтобы он подолгу не смотрел на эти лица. Вместе они прошли через огонь и воду, след которых навечно засел в глубине их душ. Смотря то на одно, то на другое лицо немигающий взгляд ?Эретиля? остановился на портрете девушки, что сидела на роскошном диване с золотой обивкой. Кроваво–красное платье с кожаным корсетом элегантно сидело на утонченной фигуре, что даже сквозь нарисованное полотно излучала ледяное спокойствие. А глаза, подобные двум прекрасным лунам, казалось, заглядывали в само твоё существо.— Ах, вот ты где, — раздался твёрдый бас за спиной, но мужчина и носом не повёл. — Члены этого треклятого ордена все уши мне прожужжали. Они так рьяно жаждут встретиться с тобой.— Нашли у кого советы брать. Я даже не принадлежу этому миру. Или им всем интересно, почему многоуважаемая семья приняла в свой очаг обычного человечишку? — губы мужчины скривились в недовольстве.— Возможно, — вздохнул высокий человек, став по правую сторону от ?Эретиля?, и, вторя ему, стал разглядывать семейный портрет, где был и он сам. — Вокруг нас столько завидников и стервятников, и их число всё растёт и растёт. Как бы мы не старались жить в затишье, эти пресловутые ?добродетели? постоянно находят повод наведаться к нам. Мне жаль, что ты стал их целью.— Если бы меня это хоть как-то волновало.— Вновь за своё?— Я всегда таким был.— Какой бы ни была твоя боль, разве у тебя не возникало желания двигаться вперёд? Ты хочешь прожить остаток дней, подобно сломанной кукле? Так неправильно!— Раньше хотел. Но теперь, когда её нет, эти мечты утратили для меня значимость.— Но, Эретиль…— Прошу, хотя бы ты не называй меня этим идиотским именем, Сплендор. Я премного благодарен, что ты не теряешь надежды подбодрить меня, но, по-моему, тебе стоит остановиться, — произнёс темноволосый, спускаясь по лестнице.Безликий помотал головой, с болью в сердце глядя мужчине вслед. Затем снова перевёл взгляд на портрет и, чувствуя огромную вину, едва слышно всхлипнул. Он не мог смотреть в серебряные глаза, от которых всё нутро обдавало могильным холодом. Сам того не замечая нынешний хозяин поместья поёжился.— Она бы не хотела видеть тебя таким, Джефф, — сдавленно проронил Сплендор, покидая второй этаж.Воспоминания всплывают в памяти, принося мучительную боль. Ноги подкашиваются, кончики пальцев изнывают от покалываний, но Джефф идёт дальше. Каждый шаг даётся с трудом, а звон в ушах не прекращался. Он слышит голоса и пронзительные крики, что заставляют слезиться его потухшие глаза. Солёные капли обжигают холодную кожу, спускаясь кривой дорожкой по щекам, пока не разбивались о мраморные плиты пола. Грудная клетка тяжело вздымалась и, казалось, что вот–вот упадёт, однако ноги несли его по знакомому залу. Ему всего-то нужно показаться перед почтительным орденом, кой безликие недолюбливали из-за их непрекращающегося любопытства. Что же они нашли в нём? Вероятно, жаждут использовать его против безликих. Насколько правильно помнит, много кто точил на них зуб и пытались унизить любыми средствами. Но что-то да не выходило у стервятников, как их называл младший из семейства.Вудс думает и знает, что у ордена ничего не выйдет. Причин многовато, но ему достаточно одной. Конечно, потом землянину так просто не оторваться от этих ублюдков. Дав отказ на сотрудничество, Джеффу не дадут прохода. Хотя, он из поместья-то практически не выходит уже который год.Повсюду мерещились белоснежные вербены. И запах влажной земли. Совсем как в ту ночь.Сердце разрывается на части от монохромных картин, что стояли перед глазами. В каждой из них была она. Словно упавшая с небес серебряная звезда, что вовеки угасла в азуритовом гробу. Так невыносимо.Пять долгих лет. Не так много, но для него они пролетели как тысячи лет, если не больше. Джефф отчётливо помнит, как сказал всем, что останется в поместье безликих. Хоть он понимал, что этим сделает лишь хуже, но Вудс был упрям. Последнее, что связывало его и Сэл, находилось здесь, в древнем некрополе глубоко под землёй. Он просто не хотел оставлять её ?спать? в одиночестве, в окружении безмолвных статуй.Или он сам не желал оставаться один.Миновав один из обеденных залов, Джефф прошёл к гостиной, где собралось несколько членов ордена в своих старомодных облачениях. Скользкие типы бросали на него разные взгляды: то заинтересованные, то досадные, то презрительные. И каждый из них жаждал использовать его, но Джефф-то знает, как дать отказ. У этих тварей нет никакой власти, чтобы командовать им, танцевать под их дудку. Как бы ему не хотелось уйти, Вудс всё же сел на кресло, окинув усталым взглядом прибывших. Кучерявая особь, внешне напоминавшая старую ящерицу, деловито протянула ему коробочку, обмотанной атласной тканью. Состроив любопытное лицо, Джефф пригляделся к своему подарку и открыл его, про себя хмыкнув от попытки подкупа. Дорогой браслет из драконьей стали с перламутровым камнем в квадратном отверстии сверкал при ярком свете тысячи свечей. Красив и изыскан, однако нисколько не впечатлил Джеффа.— Какова причина столь любезного подношения? — скрывая своё растущее раздражение, спросил Вудс.— Ничего особенного, господин Эретиль, — приторно сладким голосом пропел трёхглазый демон, играясь с бусинками своего ожерелья. — Это, — кивнул на коробку, — знак наших добрых намерений. Другими словами, наша первая плата за наше будущее товарищество. Если, конечно, вас это не устраивает…— К делу ближе, — Джефф поднял руку, прервав речь демона.— Да, разумеется. Как вам говорили, — я надеюсь — наш орден долгие столетия следит за порядком в Эриоле, и всякий гость из другого мира в обязательном порядке должен стоять у нас на учёте. Мы обеспечиваем его всем необходимым: даём кров, работу и прочие прелести до конца жизни, если он выполняет кое-какие условия…Привычная гнусная речь. Джефф ещё ребёнком знал, что таким ублюдкам доверять не стоит. Каждое слово демонов было пропитано ложью и ядом, аж тошнило до невозможности.Они пытались донести до него важность сотрудничества друг с другом, обещали неземные богатства и свою защиту. До чего же смешно. Эти демоны сами за себя постоять не могут, вечно трясясь перед безликими, и теперь говорят, что будут оберегать жалкого человека. Великий орден, мать его. Это орден трусливых гадюк, что плюются интригами и заговорами. Вероятно, ими же и завоевали некоторый авторитет среди других орденов в Инферусе. Джеффу, впрочем, нечему удивляться: на Земле хватало таких же смутьянов.Но самое смешное скорее было то, что эти демоны разнюхали что-то в семье, и просят его помочь им. Интересно, что же такого натворили безликие? Снова кого-то казнили? Разорили? Или вложили средства в новые академии? Конечно, первородные не были идеальными и святыми, однако обвинения в их адрес порой были донельзя абсурдными.— И что же наши господа безликие скрывают? — монотонно спросил Джефф, скрестив ногу на ногу.— По нашим сведениям, эсты скрывают кое-кого от глаз Короля. Он причастен к тому, что произошло в Эриоле несколько лет назад.— Вот как? И что же этот ?кто-то? начудил?— Многочисленные разрушения и жертвы. Это произошло на зимнем фестивале.Даже так? И эти гады только сейчас начали действовать?Однако в голове снова всплывают образы, как в истёртой киноленте. Ему вмиг стало плохо, что не ускользает от пытливых глаз темнокожей эльфийки. Она делает вид, что заволновалась, однако Джефф ясно даёт понять, что ничего ему не нужно. Так, обычный приступ.В тот день он убил Алису, одну из лучших подруг Одри. Поддался заклинателю, что управлял как марионеткой. Поддался и истерзал всей душой веселящегося вампира, вырывая её истеричные крики и стоны. Инстинкты взяли вверх, посылая в разум ?кровавое удовольствие? происходящего, и он никак не мог остановиться. Джефф смог очнуться лишь потом. Вина поглотила его, но самое худшее — он в первый раз осознал, как тяжело бывает расставание. Она бесследно исчезла.— Все, кто участвовал в этом, были устранены, мистер Варукх. Абсолютно.— Мы тоже так думали, однако одного демона упустили. Нам бы хотелось, чтобы вы разузнали, где безликие прячут его. Это важно для блага каждого, что пережил тот ужасный день.— Наш орден готов помогать вам в случае острой необходимости.О каком-таком демоне шла речь? Джефф на все сто уверен, что Слендер и Кабадатх лично уничтожили тех ублюдков. Они не щадили никого.На миг ему стало интересно. Но это лишь на миг. Огромное нежелание связываться с орденом было выше.Вудс уже не скрывает своего презрения. Бросив коробочку на стол, он поднялся и поспешил удалиться, оставив гостей в смятении. Ему приносило удовольствие их едва слышимые возгласы, что наполнились негодованием и злостью. Он буквально чувствовал сказанные ими проклятья и оттого ему стало забавнее. Взглянув на них через плечо, Вудс напоследок бросает им свою ухмылку и говорит спокойным тоном:— Если не хотите оказаться четвертованными, как эта мелкая сошка, — советую вам поскорее убраться. Потому что я уж точно не стану сдерживаться.?— О, да, не сдерживайся! Покажи им, насколько ты бываешь жесток и неуправляем! Покажи им, как сходишь с ума!?.Вудс просыпается в холодном поту, вскрикивая от очередного кошмара. Сон нельзя было отличить от реальности: всё было слишком насыщенным и настоящим. Сотрясаясь от судорог, Джефф обхватил свои плечи руками, осязая холод, хотя вся комната была отопляемой. Огромные стены словно давили на него, а отбрасывающие свои тени вековые деревья в саду окутывали его, сдавливали и терзали.Хватит, хватит, хватит… Прекрати это! Ты уже забрал всё, что хотел!Мысли были только о Нём.Джефф уже не помнит, сколько уже раз мучался от Его действий. Насылая воспоминания, Он медленно умерщвляет Джеффа, заставляя того кричать и рыдать от безысходности. И не было бы кого-то, кто мог быть рядом и увещевать его. Сказать, что всё хорошо, все тяготы остались там, в разрушенном мире. Но это не так.Его тяготы остались при нём, и Он не упускает возможностей напоминать ему о них день ото дня.***Стоя в кабинете своего отца, Сплендор несколько минут выглядывал в окно и очертания губ сами по себе растягиваются в довольной ухмылке, когда видит уходящих членов ордена. Витавшая над ними атмосфера глубокого недовольства явно показывала, что переговоры не состоялись. Прислуга донесла ему всё, что происходило в гостиной, — а эти чертяги клялись, что хотели лишь немного узнать о Джеффе. Как глупо с их стороны.Однако у него было ни времени, ни желания отдаваться думам, и безликий бесшумно последовал к письменному столу. Руки немного тряслись, когда из пера вырисовывались буквы аккуратным курсивом. А стоит перечитать парочку предложений, как его дёргает жуткая тревога.?… Времена отчаянные, однако графство терпит эту напасть. Похоже, одна из лун иссякла, и потому земли опустошили…?Подобный катаклизм случается не впервые. Когда луна отходит очень далеко от своих бледных сестёр, их планета на несколько лет лишается света единой Алой, что являлась признаком хорошего плодородия. Но так как одна из лун отдалилась на приличное расстояние, звездочёты не уверены, когда Инферус снова озарится пылающим сиянием Эскарлаты. Бывает такое, что остальные две и вовсе не светят их планету, вызывая ещё большие проблемы. Восточные провинции пострадали больше, чем остальные, и Эриолу приходится сейчас тратить свои запасы на жителей тех территорий. Не сказать, что младший наследник не справлялся, однако его это уж очень сильно уматывало. Если бы только Кабадатх не решил отплыть на Неизведанные Земли, оставив маркграфство своим сыновьям. Он бы точно за два счёта справился бы с образовавшейся суматохой, как справлялся всегда. Сплендор пишет новые строки, и незаметно для себя впадает в уныние. Чёрные отверстия заместо глаз слезятся, и капли падают на пергамент, оставляя разводы. ?Ну вот, придётся снова писать?, — невесело думает безликий, доставая новый лист из папки. В этот раз рука движется быстрее и увереннее.Мысли о братьях болью отзываются в голове.Трендер открыл свою швейную фабрику на западе графства и практически не выходит из своего кабинета. Дикая страсть внести в родной мир людскую моду опьянила его, и безликий старается изо всех сил, чтобы осуществить мечту. Иногда он приезжает навестить младшенького, но подолгу не задерживается. Сильное беспокойство за свою фабрику, за свои костюмы и платья овладевало им. Тут уж Сплендор не мог помочь.Оффендер так вообще кочует из Инферуса на Землю и наоборот. Ища своё призвание, братишка много раз пытался повторить успех Трендера. Даже наплевал на свою довольную успешную роль ярого любовника. Однако Офф понимал, что открывать собственный бордель уж очень неуместно для благородной крови, и потому решил остановиться на чём-нибудь простеньком. У него было достаточно взлётов и падений в плане бизнеса, но не так давно ему довелось впервые попробовать вкус успеха. Причём собственное дело стремительно развивалось как на родной планете, так и в мире людей. И Офф был единственным, кто тесно связывался с младшим братом, и всячески поддерживал.Ну а тот, кто должен был заменить Кабадатха… Слендер попросту пропал. Исчез также, как пропала однажды его дочь. Ни весточки, ни следа… Ничего. Словно старшего отпрыска и не существовало.И оттого Сплендору всё больнее и тяжелее выносить это.?Он так и не объявился. Мы уже долго его ищем и не прекращаем попыток. Но мы уже не знаем, где копать.Мы пытаемся оправиться, и нам немного удаётся. Хотя с Джеффом немножко сложнее: он с каждым днём увядает на глазах. Прислуга говорит, что он часто разговаривает сам с собой.Мне тревожно за него.Надеюсь, у вас всё хорошо. Прошу, напиши мне сразу, как только получишь то письмо, Одри.С любовью, ГельтарСплендор.?Поправлять собственное имя выглядело очень странно. Из-за привычки он, наверное, вписал ?Гельтара?. Многие его называли именно так, однако душа наполнялась теплом, когда слышал от кого-нибудь людское ?Сплендор?. И братьям было привычнее и несколько легче. Но так случилось, что один лишь Джефф называл его этим именем. Сложив пергамент надвое и сунув в заранее подготовленный конверт, безликий подходит к балкону, где на перилах восседала горделивая пташка. Потрепав её по голове, он чувствует покалывающее волнение, — стоило ли отправлять письмо сейчас? Но они с Одри договорились, что будут часто поддерживать связь друг с другом. Не только потому, что произошло пять лет назад.Они семья.Сплендор с грустью наблюдает за птицей, чей силуэт скрывается в темени ночи. Как бы ему хотелось стать вольным существом, и улететь далеко, за пределы миров. Туда, где он никогда не знал бы горя и утраты. Чтобы не ощущать съедающего собственную душу слабость и жалость.