2. Лия/Брут (1/1)

Лия не уверена, почему звонит ему. Уже поздно, Икар ушёл к дикарям ещё утром и не возвращается, а она не может уснуть — не то от тревоги, не то просто потому что не привыкла засыпать одна.Она сидит на кухне, цедит эспрессо сквозь зубы и немного дрожит, и, покачивая телефон на ладони, задумчиво рассматривает нужный номер в списке контактов.н у ж н ы йУпрямо жмёт на вызов.— Добрый вечер, дорогая.Она для Брута всегда "дорогая". С уважением, восхищением и нежностью в мягком голосе. Он всему на свете знает цену — но её цена в его глазах запредельно высока, и он отдаёт ей должное.Он её ценит. Наверное, намного больше, чем Икар.Лии это льстит.— Извини, что так поздно, — она вздыхает и трёт пальцами висок. Голова начинает болеть — верный признак, что она запуталась. Заплутала. В очередной раз забрела куда-то не туда в поисках своего идеального мира... Нужно вернуться к развилке и свернуть в другую сторону.— Ты же знаешь: я всегда тебе рад.— Я буду рада тебе, если сейчас приедешь.Она собственных слов вдруг пугается и резко сбрасывает; со стоном откидывается на спинку стула.Ну почему то, что было завуалированной просьбой, вдруг прозвучало как обещание?Слава богу, Брут, кажется, действительно _хороший_друг_ : появляется на пороге полчаса спустя с коробкой пирожных и теплой улыбкой, за которой старательно прячет беспокойство; обнимает её легонько и целует в щёку; готовит ей горячее молоко с мёдом и ни разу не спрашивает про Икара.х о р о ш и йЛия выдыхает и отпускает себя немного, и тихонько смеётся над очередной неловкой шуткой.Лия следит за ним через полуопущенные ресницы: как рассказывает увлеченно об очередном проекте, как смущённо трёт подбородок, как рассеянно танцует пальцами по воздуху... как сталкивается с ней взглядом, вспыхивает и мгновенно отводит глаза.Она неожиданно замечает про себя: он милый. Не тот обаятельный холёный богатый мальчик с обложки, образ которого старательно поддерживает для всего Полиса. Он, оказывается, здорово широко улыбается, с ямочками на щеках и лучиками в уголках глаз.м и л ы йОна неожиданно замечает про себя: с ним спокойнее. С ним хорошо. С ним легко. Он знаток компромиссов — и поэтому она прощает ему едкие саркастичные замечания в адрес общих знакомых, а он не заостряет внимание на усталом тихом "блять", случайно сорвавшемся с её языка.Брут её принимает. Заранее — со всеми заморочками и нервными психами, со всей глухой тоской, которую, может, и не видно за маской идеальной девочки, но она ею пропитана насквозь. Икар этого не замечал (или нарочно игнорировал).Брут видит и понимает.И, разломав последний эклер пополам, хитро ухмыляется и пачкает ей нос заварным кремом.А потом восхищенно смотрит, как она хохочет и забавно пытается достать до носа кончиком языка.Горячее молоко и старая музыка в телефоне (и Брут) притупляют её беспокойство; она чувствует, как слипаются веки.Засыпает, удобно устроив голову на надёжном плече.Брут сидит неподвижно и дышит тихо-тихо.Икар возвращается домой в четвертом часу утра, вдохновенно мурлычет под нос и заглядывает на кухню. Застаёт идиллическую картину, одно только пугает: ледяной взгляд стальных глаз.Лучший друг смотрит так, словно ненавидит немного.Брут молча палец подносит к губам.Икар молча кивает и уносится наверх, в лабораторию.Брут понемногу выдыхает. Крепко зажмуривается, удерживая слёзы в глазах, и губу кусает с силой, до крови. Больно."Я не виноват, не виноват, не виноват.Ты сам её упустил.Она сама меня позвала.Я бы сам никогда, ты же знаешь..."Только Икар не слышит. Как обычно.(Ну и хрен с ним, блять).