Глава 26. Грани (1/1)

- А ничего! Это чтобы ты перестал меня третировать. Надо же мне было как-то заставить тебя заткнуться.

Пожалуй, всю жизнь самые обидные вещи я говорила не в минуты гнева, а в минуты конфуза, когда от чувства неловкости готова была на стенку бросаться. Так срабатывал защитный механизм: я просто ненавидела выглядеть глупо и поэтому немедленно ?выпускала колючки?. Как правило, ни к чему хорошему это не приводило. Но сейчас за моим выпадом не последовало ответной реакции. Виктор задумчиво потер подбородок (а может, и стер след от моих губ, кто его знает), и молча запрокинул мою руку себе на плечи, помогая мне опереться на него и идти дальше.

Казалось, гробовое молчание, в котором мы шли, тянулось вечность. Волнуясь, я кусала губы, сердце и вовсе выстукивало канонаду – короче, нервное напряжение зашкаливало. Разумеется, я переживала за Микки, но это был не единственный повод для волнения. С постыдной зацикленностью, я все вспоминала, как поцеловала Виктора, его удивленное лицо прокручивалось в голове в режиме замедленной перемотки, я машинально анализировала каждую эмоцию, тенью скользнувшую по его лицу, пытаясь найти ее первоисточник.

В конце концов, ну поцеловала и поцеловала, и Бог с ним, чего тут драмы разводить? И почему меня вообще это так волнует? Трикси Джексон вон перецеловала всю футбольную команду, в конце концов, поцелуй вообще ничего не значит. К тому же, я ведь сделала это не потому, что он мне нравится, а только чтобы доказать, что его присутствие рядом со мной не вызывает у меня отвращения. Чтобы, так сказать, отстоять свое доброе имя. Мне ведь бы не хотелось, чтобы меня запомнили капризной девчонкой, чуть что кривящей губы и не видящей дальше своего носа.Тогда откуда столько нервов? Что это я вдруг стала такой чувствительной? Такими темпами, и скоро я начну строчить лирические стишки, рифмуя ?кровь? с ?любовью?, и мечтать о фате и белом платье. Фу, какая гадость.Нет, Виктор, конечно, красив, кто спорит. Приди он к нам в школу, запростовскружил бы головы всем девчонкам своими утонченными чертами и пижонскими замашками. Но я же Вестер, я не столь наивна, чтобы на это купиться. И меня не введешь в наваждение всякими там ?Ты очень красивая, Сэнди?, не из того теста я леплена. Так что хватит думать о глупостях. Между нами ничего нет и быть не может, и точка. Жирная, как раздавленный жук.

- Сэнди, я думал, что больше никогда тебя не увижу, - вполголоса сказал Виктор. По пищеводу прокатилась ледяная струйка. Руки задрожали, как натянутая тетива. Я было открыла рот, чтобы ловко сменить тему на менее щекотливую, но Виктор жестом остановил меня.- Пожалуй, это я должен кое-что тебе сказать. Ты не знаешь, а я слепо верил, что твоей жизни и здоровью больше ничего не угрожает. Хватало мне наивности. И был счастлив, что сумел помочь тебе выбраться, потому что не знаю, как бы пережил, случись что с тобой.- Да, я понимаю… Мне грустно, что я так тебя подвела, но ведь…- Тихо, Сэнди, или мне никогда не решиться.Я вовсе не была уверена, что хочу знать, что последует за этой преамбулой. Женская интуиция – воистину грозное оружие – подсказывала мне, что ничего хорошего ждать не следует: монолог будет явно не о пушистых котиках. Что делать, если он надумал признаться мне в любви? Что вообще говорят в таких случаях?! Сердце вторило быстрым ?тук-тук-тук?.А Виктор продолжал таким тихим, приглушенным, почти жутковатым голосом, словно размышляя вслух:- …Как ни тяжело в этом признаваться, но где-то в глубине души, в мрачных глубинах, меня терзали другие чувства, с которыми я не мог совладать. Жестокие и эгоистичные, незримые, но существенные, притаившиеся в засаде. Я пытался их отрицать, но это было так же глупо, как отрицать существование солнца. Мне пришлось с ними смириться. Но я оберегал свою честь, я хотел до конца сохранить благородство, ты уже сама наглядно убедилась, что в этих катакомбах ничего не стоит утратить человечность. Больше всего я боялся однажды смалодушничать и поддаться искушению: когда ты не можешь ни умереть, ни жить, когда тебе нечего ждать от судьбы, страшно хочется пустить все на самотек... Так вот, до твоего прихода мы варились в собственном соку: одни и те же лица, одни и те же разговоры, одни и те же занятия. Твое появление здесь стало тягчайшим испытанием для моей совести, одно вплотную подвело меня к той грани, о которой я однажды говорил, к тем дверям, если тебе будет так проще, за которыми скрываются демоны. Первой моей мыслью, первым желанием, первым импульсом было оставить тебя здесь. Навеки. Это не стоило бы больших усилий: я просто сказал бы тебе, что отсюда нет выхода, и спрятал от Кроули. Ты могла бы спокойно жить в покоях моей матери, она бы наложила на дверь заклятие-замок, которое хранило бы твою безопасность. Убогая картина моей вечности разбавилась бы яркими красками. Я мог бы полюбить тебя. Я мог бы жениться на тебе. Все, о чем я мечтал - это что-то чувствовать, кроме тоски и обреченности, и моя мечта, казалось, начала осуществляться. Джеймс понял это – помнишь вашу первую встречу? – он всегда слишком хорошо меня знал. Он только кажется дураком, склонным к лишнему пафосу, но глупо его недооценивать.Я не смог переступить через себя: импульс остался импульсом. Шатер бы разрушил тебя: постоянство – худший ад, и ответственность за это мертвым грузом легла бы на мои плечи. Конечно, я пытался убедить себя, что здесь, со мной, ты была бы счастлива. Я бы полюбил тебя и стал бы тебе лучшим мужем на свете. Я бы сделал все, о чем бы ты ни попросила, я бы принимал твои недостатки, я бы исполнял твои желания, все, кроме желания покинуть шатер. Но я бы сделал так, чтобы у тебя такого желания не возникло. Я пытался убедить себя в этом, но безуспешно. Я не мог пойти на этот чудовищный обман, хотя терять мне было нечего. Совесть держала меня в узде. Я не мог.

Когда я узнал тебя чуть лучше, бороться со своими демонами стало еще труднее. Ты казалась совершенством: неунывающая, веселая, смелая - живая душа в Царстве мертвых. Твоя красота и жизненная сила завораживали. Я ненавидел себя, потому что всей душой хотел, чтобы ты осталась со мной навеки. Такого еще не бывало: я совсем потерял голову.Я позволил тебе спастись, но был счастлив и несчастен одновременно. Вместе с тобой ушла моя надежда на лучшее существование. Я знал, что принял правильное решение, я в нем не сомневался, но продолжал чувствовать горечь утраты. Я думал о тебе каждую минуту, воскрешая в памяти каждое слово, каждое нелепое восклицание твоего времени, которыми ты сопровождала свои эмоции. Мне повсюду мерещились рыжие волосы и белое платье. Я почти сошел с ума.

Но я увидел тебя вновь, Сэнди, - его голос сперва задрожал, а потом вдруг отозвался громовым раскатом: - Вновь, в этом проклятом шатре. Как ты думаешь, что я почувствовал?! Я принес величайшую жертву, позволив тебе бежать, а ты вернулась снова. Снова в ловушку, совершенно сознательно. Мало того, ты привела сюда своего друга. Ты взяла на себя ответственность за жизнь другого человека. Ты перешагнула свою грань, Сэнди. Сделала вещь совершенно непростительную. А теперь ты еще и поцеловала меня, словно бросила в лицо насмешку, будто говоря, какой же я дурак, раз не перешагнул через свою.

Конечно, мне не следовало говорить тебе все это. Ну не дурак ли я? Теперь ты знаешь, насколько я жалок, насколько низменные желания обуревают мое существо…. Наложив проклятие, провидение не ошиблось. Я целиком и полностью его заслуживаю. Как же я себе ненавистен! – в порыве он ударил кулаком по стене.- Виктор, - едва слышно прошептала я, крепко сжав его предплечье. Меня захватило огромное, безмерное сострадание, я почти тонула в нем, беззвучно рыдала, так сильно, что меня чуть ли не рвало, и из-за слез совсем не разбирала дороги. – Я не знаю никого несчастнее тебя.Я заставила его остановиться и крепко прижала лицо к его груди, обвивая руками шею. Виктор принял меня в объятия несколько удивленно и даже раздосадованно, но мое горе было так искренне, а слезы так неконтролируемы, что он покорился и, сцепив руки в замок на моей спине, наклонил голову к моему плечу. Мы словно слились воедино. Никто никогда не заставлял меня чувствовать то, что я чувствовала сейчас: меня всю разрывало на части, расщепляло на молекулы, каждую секунду, как птица феникс, я умирала и возрождалась из пепла. Я поняла, что не хочу ни отпускать его, ни терять, я забыла о том, что где-то ждет меня Микки, и впервые всей душой захотела, чтобы мгновение остановилось, но только для нас двоих. Если это было не любовью, то я просто не знаю, чем это было.Буря отбушевала. Мы расцепили объятия и встретились взглядами.

- Я всегда всем делилась с Микки, и после того, как я рассказала, что произошло со мной в шатре, он загорелся желанием пойти со мной. Ну как тут воспротивишься? Я сделала это по глупости, и я никогда себя не прощу.- Не вини себя. Я верю, мы еще можем все исправить.

Его голос прозвучал мягко, но я почувствовала, что мысли его уже заняты чем-то другим. Он мягко коснулся моей щеки, прежде чем снова позволил опереться на его плечо, и мы двинулись дальше.

Впервые мысли о будущем показались мне удавкой, медленно затягивающейся на шее.