Глава 1. Местные байки (1/1)
Палящее июльское солнце, захватившее власть над пронзительно-голубым голым небом, беспощадно смыкало над головой терновый венец колючих, яростно обжигающих лучей. От измученной засухой земли вверх поднимались клубы душного пара, выжженная степная трава спицами ранила голые ноги.
Это лето для всех стало испытанием. Канзас издавна славился фермерскими хозяйствами, практически вся здешняя выручка приходится на экспорт зерна.Жара уничтожила большую часть посевов, а значит, к концу жатвы половина фермеров останется без урожая. Отец говорит: впервые за последнюю декаду предсказания по поводу грядущих месяцев не оставляют надежды. Голод и разорение – вот что нас всех ждет. Ну, может и не всех. Наше хозяйство Вестерхолд располагается поблизости от реки Миссури, и мое семейство давно позаботилось о модернизациисистемы орошения. Вестерхолд спасен. Чего нельзя сказать о более мелких хозяйствах.Бутылка минералки, которую я прихватила с собой из холодильника, из-за разницы температур была мокрой и все еще сохраняла слабые отголоски былой прохлады. В поисках тени я устремилась к одиноко стоявшему виргинскому тополю, но, прислонившись спиной к мертвому стволу, осознала, что долгожданную прохладу здесь не обрету. Тень от лишенных зелени картонно сухих ветвей напоминала узор на кружевной салфетке, и совсем не защищала от пекла. Сделав три жадных глотка, позаботившись о том, чтобы оставить немного на обратный путь, я закрутила крышку бутылки и сочувственно дотронулась до сухого ствола. Друг мой, ты всю жизнь тянул ветви к солнцу, а теперь от него и гибнешь. Ты любил убийцу и своей привязанностью поплатился – стал его жертвой.Вытряхнув из босоножек мелкие камешки и дорожную пыль, я продолжилапуть. С каждым часом воздух все больше раскалялся, мне приходилось то и дело подносить руку к лицу и стирать бисеринки пота, сбегавшие вниз ото лба к подбородку. Я жалела о своем решении и проклинала собственное безволие, не позволившее мне подняться пораньше и пуститься в путь, когда солнце еще не превратило дорогу по степи в жаровню. Возможно, мне вообще не стоило заключать этот спор. Правда, этим я бы дала повод Микки окрестить меня трусихой. А ею я никогда себя не считала.
Когда из-за склона показались очертания шатра, я недоверчиво моргнула, так неожиданно на волнах светлого колышущегося травяного моря проступил яркий парусник. Безмолвие. Безлюдье. И вдруг цирковой шатер. Я видела его не впервые, но каждый раз задавалась одними и теми же вопросами. Почему здесь? Почему в этом городище мертвых трав, а не в поселке, среди людей? И правда ли, что здесь располагался не обыкновенный цирк, а цирк уродов, столь популярный в прошлом столетии?Наведя прицел объектива на едва различимую яркую точку, я щелкнула затвором фотоаппарата. Это чтобы Микки не заявил, что я все придумала.
Не только крупные мегаполисы славятся городскими легендами, в мелких поселках тоже есть свои байки. Наша любимая крутится вокруг этого шатра. Якобы сто лет назад здесь на отшибе люди за деньги демонстрировали свои уродства, генные патологии, редкие физические заболевания. Все это было оформлено в виде красочного представления, сюда приезжали и из соседних штатов, в частности из Аризоны, уродцы пользовались заслуженной популярностью. Билеты были недешевыми, но цирк процветал, что и неудивительно, учитывая действие такого фактора, как человеческое любопытство. А у людей, надо сказать, любопытство довольно часто проявляется в извращенной форме. Стоит только вспомнить, как в Средние века проходила казнь преступника: зрелищно, с огнем, кнутом и адскими криками, и как люди празднично наряженной толпой собирались на эти бесчинства. Хлеб и зрелища – вот и все человеческие потребности. Но я не о том. Так вот, все в этом цирке шло прекрасно, пока однажды в поселке не произошло убийство: трехлетнюю девочку нашли в степи раздетую с переломанной шеей и позвоночником. Ее тело было покрыто следами от ножевых ран, синяками и кровоподтеками.Не помню, что именно заставило местных жителей думать, что в этом виноват кто-то из уродцев: то ли близость тела к шатру, то ли общее недоверие к людям, столь разительно отличающимся от них самих. Власти, однако, уродцев оправдали, поскольку не было прямых улик, указывающих на их причастность. Далее история становится еще более маловероятной. По легенде, прабабка этой девочки, самая настоящая ведьма, усомнилась в решении властей и наложила на цирк проклятие. После этого все уродцы как в Лету канули – представления прекратились, и никто их больше не видел.
Понятное дело, я изложила лишь общую суть, поскольку с годами история обрастала новыми деталями, дошло до того, что чуть ли не каждый житель излагал ее по-своему. Но ключевые моменты оставались прежними: уродцы, мертвый ребенок и старая ведьма.Что касается меня, то я к этой местной байке всегда относилась весьма и весьма скептически. Уж больно сюжет напоминал третьесортный ужастик. В общем-то, если бы я со своим мнением тихо сидела в сторонке, мне бы не пришлось тащиться сюда по самому пеклу. Когда Микки, мой лучший друг, услышал, с каким сарказмом я отзываюсь о событиях столетней давности, сразу же заявил:- Да-да, Сэнд, выпендривайся больше, так каждый горазд говорить. А как предложишь тебе сгонять туда вечерком, так сразу же, небось, найдешь десять тысяч оправданий.- С чего бы это? – хмыкнула тогда я. – Это только тебя в дрожь бросает от утопических сказочек.- Ну да, - усмехнулся он. – Отлично, сходи тогда туда завтра в одиночестве и сфотографируй мне шатер изнутри.- И что мне за это будет?- Сэнд, черт возьми, ты такая меркантильная. Да еще и говоришь так, что, можно подумать, действительно собираешься…- Я действительно собираюсь, - резко одернула его я. – Но просто так рисковать своей жизнью, входя в проклятый шатер, не намерена, - придав своему лицу возмущенный вид начала я. – Я принесу тебе фотки, если ты… скажем, подаришь мне свой объектив.Как здорово я все придумала: объектив в обмен на исследование. Микки какое-то время поколебался. Несмотря на то что он был уверен в том, что в последний момент я струшу, рисковать новеньким объективом ему не хотелось. Однако, он все-таки решился:- Окей, Сэнд. По рукам.Мы попросили Харви разбить рукопожатие.- Не забудь включить режим ночной съемки, - съехидничал Микки. – Не хочу, чтобы потом в темной смазанной картинке меня уверяли, что это и есть всем известный шатер.
- С какой стати? – я сделала невинные глазки. – Разве мы договаривались, что я пойду туда ночью? Не припомню такого… Скажи, Харви, не было ведь такого? - обратилась я к молчаливому парню, застывшему с широкой улыбкой на лице. Тот отрицательно покачал головой. Ему нравилось принимать косвенное участие в наших с Микки спорах. А спорили мы с ним, кстати, постоянно. Даже наша дружба в начальной школе началась с моей фразы: ?А спорим, что ты не добежишь до той машины быстрее меня?? Минуло уже порядка десяти лет, но ничегошеньки не изменилось.Оторвав взгляд от яркой точки на холме, я, приложив кисть к экрану, чтобы разглядеть картинку за слепящим солнцем, пролистала фотографии. Качество отвратительное.Спрятав фотоаппарат в чехол, чуть замедлившимся шагом я направилась к шатру. Хотя всю дорогу я и уверяла себя, что вовсе не боюсь, сейчас сердце забилось чуть чаще, чем обычно – первый признак нарастающего волнения.