Глава пятая. (1/1)
Der WahnsinnIst nur eine schmale BrückeDie Ufer sind Vernunft und Trieb—?Я ведь даже не мог предположить, что все это кончится так,?— Тилль отпивает из высокого бокала глоток пива и смотрит на меня. —?Думал, правительство введет войска и все успокоится.Я киваю. Никто тогда не мог предположить, мне кажется, даже Стефан не понимал, чем все обернется. У нас была армия, полиция, мы жили в рамках закона, соблюдали правила, и такое могло, привидится нам разве что в жутких кошмарах.Сегодня у нас отличный ужин. Жареные свиные колбаски, консервированный горошек, картофельное пюре из порошка и чудесное ледяное пиво. Сорт не мой любимый?— темное, из запасов Морица, но я рада и этому. Я тоже отпиваю из своего бокала, утираю рот тыльной стороной ладони и закидываю в рот кусочек колбаски. Она в меру острая и сочная. Удивительно, учитывая, что она пролежала в морозильной камере как минимум полгода.С того дня когда я накинулась на Тилля в гардеробной прошло уже три дня. За все это время мы лишь однажды вышли наружу, чтобы забрать ?Порше?, остальное время в основном провели в постели. Я никогда не была настолько сексуально озабочена, но сейчас мне хочется близости с ним почти постоянно. Может какой-то животный инстинкт, из-за того что происходит в мире, а может я таким образом пытаюсь компенсировать утрату мужа. Не знаю, но в любом случае Тилль совсем не против. Но этот нежданный медовый месяц не может продолжаться вечно, мне нужно взять себя в руки и заняться делом. Нога почти не болит, опухоль спала, и я хожу, даже не прихрамывая. Тилль тоже чувствует себя здоровым, несмотря на прерванный курс антибиотиков. Нам хорошо вместе, под защитой высоких стен. Мы могли бы с ним прятаться тут вечно, совершая редкие вылазки за провиантом в ближайший супермаркет. Но я не могу позволить себе такую роскошь как нормальная жизнь, да и он не может. Я вижу это по его взгляду, по тоске в глазах, по крикам, с которыми он просыпается посреди ночи и не может уснуть до утра, по тому, что порой он уходит на несколько часов, а возвращается совсем разбитый. Тилль страдает, так же как и я, но в отличие от меня ему, похоже, есть что терять.Сегодня мы впервые заговорили о прошлом. Я снова спросила его про заправку и банду, и он согласился рассказать все.—?Ты ведь помнишь, с чего это все началось? —?спрашивает он, и я снова киваю. —?Этот выстрел изменил все и если бы я мог что-то исправить в прошлом, сделал бы все, чтобы они не убили ее.—?Это началось значительно раньше,?— возражаю я и у меня есть причины делать это. —?К тому же?— она заслужила смерти.Убийство Канцлера, конечно послужило делу анархии, но все же началом конца я бы назвала указ о принудительной вакцинации и последующий кошмар.—?Да, раньше,?— соглашается Тилль и делает большой глоток.—? Но пока они не убили ее, все еще как-то держалось.Молча усмехаюсь. Стоит ли сказать ему, что в организации убийства Канцлера был замешан и Стефан, или пока он не готов к такому? Я ведь тоже узнала это не так давно, хотя всегда подозревала. Нужно ли мне рассказывать Тиллю всю правду? И снова, как и несколько дней назад решаю, что пока рано. Склонившись над тарелкой, зачерпываю немного пюре на кончик вилки, но потом скидываю его обратно. Аппетит пропал. Мне все еще важно, что он обо мне подумает, а рассказ о Стефане может сделать нас врагами. Но когда-нибудь мне все же придется ему открыться.—?Когда ее убили, я был у себя дома и мне позвонил Рихард. Он сказал немедленно улетать в США, пока не поздно. Но я не послушал. Как может быть поздно? Ведь мы жили в цивилизованной стране, пускай и сильно потрёпанной за последние годы, но все же не варварской. Но путь от цивилизации до варварства оказался значительно короче, чем я мог себе предположить,?— Тилль накалывает на вилку колбаску и откусывает половину. Жир течет по подбородку, но он словно не замечает, погружен в воспоминания.—?Он был бы чуть длиннее, если бы не было тех, кто хотел его ускорить,?— говорю я, и ловлю его удивленный взгляд.—?О чем ты? —?он берет салфетку и вытирает подбородок.—?Анархисты,?— объясняю я. —?Работало несколько организаций, они не были связаны между собой и творили безумства. Каждый хотел добиться чего-то своего, а в итоге получился хаос. Некоторые главари банд как раз те самые лидеры анархистов. По крайней мере, у пчелок и стальных яиц так и есть.—?Откуда ты это знаешь? —?он внимательно слушает каждое мое слово.—?Я ведь раньше в полиции работала, умею находить информацию?— лгу ему, не отводя взгляда.—?В полиции? —?он удивленно вскидывает брови. —?Так вот откуда любовь к наручникам. Было бы интересно посмотреть на тебя в форме, но только недолго. Посмотреть и снять ее...Я сдерживаю улыбку, разговор принимает интересный оборот, но я не хочу, чтобы он, как и многие другие закончился в спальне. Хотя нет, я очень этого хочу, но порой стоит поступиться собственными желаниями.—?Была старшим сержантом, собиралась стать капитаном, но на одном задании меня сильно ранили и я ушла из полиции,?— воспоминания о том ранении тут же настраивают меня на серьезный лад, да и Тилля, кажется тоже.—?Серьезное ранение? —?спрашивает он.—?Да, несколько пуль вошло в живот,?— показываю рукой место: слева, чуть ниже пупка. —?И все пришлось извлекать хирургическим путем. Боль была адская, я думала, сдохну. Но мне повезло, а вот моей матке не очень.Тилль мгновение смотрит мне в глаза, а потом отводит взгляд. Думаю, теперь он понял, почему я не очень-то беспокоюсь о предохранении. Некоторое время едим молча. Я через силу заталкиваю в себя остатки еды, могла бы выбросить, но понимаю?— мне нужны силы. Тилль допивает свое пиво и идет за вторым в кладовку.Мы расположились прямо на кухне за небольшим деревянным столиком, укрытым клеенчатой скатертью. В былые времена тут ела прислуга, хозяевам же накрывали стол в просторной столовой. Но сейчас нам чужды все эти условности, да и хозяйкой я себя тут не ощущаю. Через высокие окна слева от нас льется теплый мягкий свет. Я некоторое время наблюдаю как небольшая серая птичка прыгает по веткам разросшегося кустарника. Без ухода сад довольно быстро потерял былой лоск. Многие цветы засохли, а клумбы заросли сорняками.—?Мне иногда снится сон, что я иду по городу и все как прежде,?— говорит Тилль где-то позади меня.Я поворачиваюсь на его голос. Он принес еще две бутылки пива и стоит с ними в дверях, смотрит на меня взглядом полным тоски.—?Это хороший сон? —?спрашиваю осторожно.Тилль проходит на кухню и занимает свое прежнее место напротив.—?Я бы так не сказал,?— отвечает он и откупоривает бутылку. —?Ты будешь еще?—?Пока нет,?— я качаю головой. —?Почему нехороший? Разве ты не хотел бы чтобы все стало как прежде?—?В том то и дело, что хотел, но даже во сне я понимаю?— это невозможно,?— он пьет прямо из горлышка.Я молчу, да и что тут скажешь. Он совершенно прав, мир уже никогда не станет прежним, и единственное что мы можем сделать, так это попытаться сделать его чуточку лучше.—?Ты не думала уехать? —?спрашивает он чуть погодя.—?Куда? —?я развожу ладони в стороны. —?Европа в огне, в Испании у власти еще большие отморозки, чем у нас, Италия стала колонией Франции, а Франция, сам знаешь?— филиал Арабской свободной республики. Польша, Литва и Латвия присоединились к России, и я даже не знаю, что лучше, стать колонией Арабской республики или страны, где у власти жестокий диктатор.—?Англия еще держится, в горах Австрии по слухам собираются силы сопротивления, в Лиссабоне к власти пришли обычные люди и там пока полный порядок. В Исландии держат оборону, на Фарерских островах тоже, но я думал о США,?— он смотрит на меня очень внимательно, похоже ему важно, что я отвечу.—?Во-первых, никто точно не знает что там не тоже самое, а во-вторых, я не вижу ни единого способа переместиться через континенты, когда нет ни авиасообщения, ни кораблей.—?В США относительно стабильно,?— говорит Тилль. Он поставил локти на стол, переплел пальцы и положил на них подбородок. —?Я до последнего общался с Круспе и следил за обстановкой. Там можно жить. Непросто, но можно.—?Допустим так, и есть, но как ты собрался туда переместиться? Сколотим плот, бросим его в воду где-нибудь в районе Лиссабона и будем надеяться, что течение вынесет нас в Нью-Йорке? —?в моем голосе слишком много сарказма. Мне не следует так говорить с ним, но я немного раздражена тем, что Тилль дает мне бесплодные надежды.—?Нет,?— Тилль пристально смотрит мне прямо в глаза. —?У меня есть самолет и мы сможем выбраться.—?Настоящий самолет? —?я смотрю на него с сомнением.—? И он дотянет до Нью-Йорка?—?Должен,?— Тилль расцепляет пальцы, кладет ладони на стол и несколько раз кивает. —?Бомбардье Глобал 6000, полностью заправлен. Он может пролететь одиннадцать тысяч километров.—?Но почему же ты не улетел на нем раньше? —?я удивлена и в моем сердце появляется огонек надежды.—?Потому что я не хотел улетать без своей девушки. Не мог ее бросить.Я чувствую легкий укол ревности, но стараюсь не подавать вида. Скорее всего, его девушки уже нет в живых, но все же стоит уточнить:—?Она умерла?—?Нет, она жива. Рози теперь жена главаря той банды, за которой ты охотишься.Я чуть хмурю брови, не знаю, что сказать на это. Никогда не слышала чтобы главари банд похищали женщин для чего-то кроме сексуального рабства и слышать о том, что у главаря отморозков есть жена - мне странно.—?Они удерживают ее силой? —?спрашиваю я. Возможно, мне теперь придётся скорректировать планы и добавить в них спасение невинной. Скорее всего, это будет значить конец нашим отношениям с Тиллем, но я же не планировала состариться с ним вместе.Тилль молчит и смотрит в окно, потом переводит на меня взгляд. Я вижу, что он не хочет говорить об этом, но буду вынуждена настаивать. Мне нужно знать все, что касается той банды.—?Расскажу тебе все с самого начала, Ката и ты сама сделаешь выводы, потому что я не знаю, как тебе ответить на этот вопрос.—?Хорошо,?— киваю ему.—?Только давай пойдем наверх и захватим чего-то покрепче пива,?— он отодвигает от себя бутылку.—?Тогда быстренько уберем все тут,?— я поднимаюсь, собираю со стола грязные тарелки и несу их в раковину, и пока я мою посуду Тилль убирает остальное.К моменту, когда мы поднимаемся в его комнату за окном уже совсем темно, и на небе одна за другой зажигаются звезды.—?Я отправил всех близких в США сразу после того звонка Круспе, но сам не уехал, потому что не мог бросить Рози,?— начинает Тилль рассказ.Он сейчас не смотрит на меня, его взгляд обращен к окну. По просьбе Тилля я выключила свет. Мы сидим в кромешной темноте и я не могу видеть выражения его глаз. Я слышу тихий звон льдинок в его бокале. Тилль пьет виски, чистым. Он и мне налил, но мой стакан стоит нетронутым на низком стеклянном столике, разделяющем наши кресла.—?Я звонил ей на мобильный, но она не отвечала, и это напугало меня. К тому времени на улицах уже было неспокойно. Не так как сейчас, но все же,?— он замолкает и я снова слышу звон льдинок в его бокале.Полагаю эти воспоминания даются ему нелегко. Если бы кто-то сейчас попросил рассказать о Стефане , мне было бы так же больно, и я так же пила бы без меры, и возможно хотела бы говорить в кромешной темноте, чтобы никто посторонний не видел моих слез.—?Она жила в пригороде, в частном доме со своей сестрой и ее собаками. Бигли, кажется так они называются. Они разводили их для продажи,?— он снова умолкает, но теперь я не слышу ни звука. Жду продолжения и оно следует.—?Поехал туда один, хотя мне не следовало делать это. Я знал телефон ее сестры, но и он был отключен. Это навело меня на мысль, что Рози попала в беду. Она была из тех девушек, что вечно попадают во всякие передряги. —?Тилль приглушенно смеется. —?Как-то мы поехали с ней на острова. Райское местечко, чистейший пляж с белоснежным песком, который каждый день убирали два десятка стюардов. И она умудрилась найти там морского ежа. Наступила прямо на него. Мне кажется, это был единственный морской еж на несколько десятков километров вокруг. А один раз она поехала в ночной клуб и попала под облаву полиции. Конечно все обошлось, но когда мне посреди ночи позвонил полицейский я весьма удивился.Тилль хмыкает, а потом надолго умолкает. Я беру стакан со столика и делаю маленький глоток. Лед в моем стакане почти растаял, но даже разбавленный виски заставляет меня поморщиться. Алкоголик из меня никудышный. Тилль тяжело вздыхает, я смотрю на его благородный профиль на фоне серого окна. Сейчас он кажется мне невероятно красивым и я страстно хочу обнять его, уткнуться носом в небритую шею, вдохнуть теплый запах кожи. Но я лишь отпиваю еще виски и ставлю стакан на центр стола, да так неаккуратно, что чуть не роняю его. Тилль вздрагивает и смотрит на меня, а потом снова заговаривает:—?Розалинда иногда оставалась у меня, мы встречались около года и я даже подумывал съехаться с ней, но…—? Тилль прерывает себя на полуслове, допивает виски и ставит пустой стакан на столик, рядом с моим и лишь потом заканчивает мысль. —?Она не хотела сама, говорила что сестра обидится на нее, что за городом ей комфортно, а я не настаивал. И вот когда все это случилось, Рози оказалась больше чем за сто километров от меня, а я понятия не имел все ли с ней в порядке. Движение тогда еще не ограничивали, но на дороге творилось что-то невообразимое. Многие бежали. Машины забитые до отказа ехали прочь из Берлина, люди боялись и их можно было понять. В одночасье многие потеряли своих родных, тысячи невинных жизней, действительно достойных людей. И да, я отдаю себе отчет что виновна в этом была канцлер и потому ее убийство можно было предсказать. Она разозлила многих, особенно после того как опубликовали ту переписку.—?Она не просто разозлила, она пробудила дремавшее в нас зло,?— говорю я задумчиво.Стефан перешел к решительным действиям после смерти родителей. Если бы Филипп и Нина не погибли после вакцины, то он мог бы и не вступить в ту организацию, не стать соучастником убийства и последующих беспорядков. Хотя кого я обманываю, они готовили это давно и смерть родителей лишь ускорила процесс. Есть вещи которые нельзя изменить, как бы мы не хотели.—?Я выехал поздно вечером. Днем прошел сильный дождь и дорога была скользкая словно замерзший пруд. Пока я ехал, видел десятки аварий. Люди потеряли голову и не отдавали себе отчет в том, что они делают. А я был среди них. Гнал как безумный. Сам не пойму как умудрился тогда добраться до места и не разбить машину вдребезги.Его рассказ напоминает мне мою недавнюю гонку по пустому шоссе на ?Порше?. А ведь если бы я тогда была чуть менее осторожной и потеряла управление, тогда не оказалась на той заправке и судьба Тилля была бы предрешена. Есть вещи, которые нельзя изменить, но иногда это?— благо.Краем глаза замечаю движение справа и поворачиваю голову. Тилль закинул ногу на ногу и чуть развернулся ко мне. Глаза уже привыкли к темноте и я могу различать не только его силуэт, но и даже видеть лицо.—?Ты не будешь против, если я закурю? —?спрашивает он.—?Только если ты угостишь меня сигаретой,?— отвечаю я и улыбаюсь ему.Тилль поднимается и идет куда-то вглубь комнаты. Я отдала ему все запасы сигарет, что нашла в машине и он был рад этому. Дурные привычки в современном мире?— роскошь, доступная избранным.Он шуршит упаковкой, вынимает сигарету, прикуривает одну. Свет пламени зажигалки на мгновение освещают его лицо и я сразу же вспоминаю их старый тур, где он выходил на сцену в чудовищном красном боа, а через дырку в его щеке в его рот была помещена небольшая лампочка. Это выглядело жутковато. Сейчас он тоже выглядит зловеще, но с теперь я понимаю что если в этой комнате и есть чудовище, то это точно не Тилль.Он протягивает мне зажжённую сигарету, раскуривает вторую и откидывается на высокую спинку. Я осторожно втягиваю горьковатый дым, стараясь не закашляться. Наверное начинать снова курить сейчас не лучшая идея, но с другой стороны?— разве кто-то может осудить меня сейчас?Тилль глубоко затягивается, выдыхает дым в потолок и продолжает рассказ:—?Я добрался до нее затемно. Понял что все плохо, когда свернул с шоссе и увидел всполохи пламени. Горели дома. Это было одно из первых нападений банды. Они похитили всех молодых женщин, а остальных просто пристрелили. Мужчины, дети, старики, они особенно не церемонились. Я после слышал что большинство полицейских перешло на сторону банд, продажные твари. Никогда не доверял полиции, туда идут служить одни болваны,?— он резко замолкает и смотрит на меня.—? Прости, я не хотел тебя обидеть.—?Ты знаешь, а я с тобой даже соглашусь,?— усмехаюсь я. — Не все, конечно, но многие мои коллеги были кончеными придурками. ?День когда я ушла из полиции был лучшим днем моей жизни.—?А почему ты вообще решила служить в органах? —?спрашивает он.—?Если тебе интересно, расскажу позже. Но, если в одном предложении, я хотела насолить своему отцу.—?Хорошо понимаю тебя,?— говорит Тилль и некоторое время молча курит, стряхивая пепел в ладошку.Когда сигарета догорает почти до фильтра он встает, открывает настежь окно и швыряет окурок в темноту, а следом выбрасывает пепел и отряхивает ладони. Я поднимаюсь и подхожу к нему так близко, что касаюсь плечом. Смотрю на него снизу вверх, делаю одну затяжку и тоже выкидываю окурок в окно.Тилль берет меня за плечи, наклоняется и целует в губы. Его дыхание пахнет виски и табаком. Я отвечаю на поцелуй со всей страстью на которую способна. Я думала что смогу устоять, но это невозможно. Внизу живота разливается мучительная нега и я стягиваю с него футболку, покрывая его тело поцелуями.Через полчаса мы лежим в его кровати совершенно голые. После секса и алкоголя меня клонит в сон. Я прикрываю глаза и практически проваливаюсь в приятное тепло, когда Тилль говорит:—?Прямо на дороге были свалены трупы. Гигантский курган из людей и они все горели. Я никогда не забуду этот запах обгорелой плоти смешанный с едким запахом бензина.Я вздрагиваю, открываю глаза и поворачиваю к нему голову. Он не смотрит на меня, уставился в потолок и кажется будто бы говорит сам с собой. А может так оно и есть, как знать.—?Я не мог на это смотреть, меня мутило, но все же заставил себя подойти. Я боялся что среди них Рози. Но ее там не было. Зато там была ее сестра. У нее были такие густые вьющиеся волосы огненно-рыжего цвета. Я сразу увидел ее среди других. Гретте было сорок девять. Она была старшей в семье и когда родители Рози умерли, заменила ей и младшему брату мать. Байкеры убили ее. Вспороли брюхо словно гигантской рыбе. Никогда не отличался слабым желудком, но тут меня вывернуло наизнанку. Не могу вспомнить, как уехал оттуда, очнулся уже дома. От одежды воняло гарью. Я выкинул ее всю, принял душ, лег в кровать и пролежал до утра без сна. А на утро дал себе слово отыскать банду и спасти Рози. И я отыскал, хотя это было непросто. Но искал слишком долго, когда я пришел Рози не захотела со мной уйти.—?Я не понимаю,?— я чуть хмурю брови.—?А что тут непонятного? Она стала женой главаря банды и ей нравится ее новое положение, — я ловлю нотки раздражения в его голосе.—?Ты хочешь, сказать ее забрали не силой, а по собственной воле?—?Силой, конечно, но потом что-то изменилось. Я говорил с ней всего несколько минут, но могу поклясться, в ней не осталось ничего от того человека которого я знал.—?Синтетик,?— тихо говорю я.—?Что?—?Та дурь, которую все они курят. Новый синтетический наркотик, он вызывает привыкание почти сразу и полностью меняет человека. Говорили это экспериментальный препарат, который разрабатывали военные для своих целей. Он делает людей агрессивными, сексуально озабоченными и совершенно бесчувственными. Только проект зарубили, ведь препарат не делал главного?— он не подавлял волю. Они хотели сделать армию неутомимых робокопов, а получили толпу озабоченных маньяков, каждый из которых отлично соображает.—?А ты и правда неплохо поработала, только не могу понять как именно ты смогла все это узнать.—?У меня был надежный источник,?— отвечаю я и на это раз не лгу. Что может быть надежнее чем слова собственного мужа, который был среди тех, кто выкрал формулу этого дерьма с закрытого сайта военных.Тилль поднимается на локте, приближает ко мне лицо и говорит шепотом:—?Я как и ты хотел убить их, но это чуть не погубило меня. Ката, брось эту затею, давай выберемся отсюда вместе. С машиной и оружием мы сможем добраться до аэропорта и улететь.Он замолкает и смотрит пристально прямо в глаза. В это момент я очень люблю его, но все равно не могу согласиться. Не знаю как объяснить ему это. ОН ведь не ощущает вины за смерть всех этих людей, погибших от рук байкеров, а я же чувствую вину постоянно. И если в смертях сотен невинных я виновата только косвенно, то смерть Стефана целиком на моей совести и мне следует искупить это кровью, пускай даже эта кровь будет моей собственной. Тишина оглушает. За окном, в непроглядной черноте июньской ночи не раздается ни звука. Здесь и раньше было тихо, но сейчас тишина кладбищенская, словно у меня в ушах беруши. Я делаю глубокий вдох чтобы ответить Тиллю, постараться объяснить почему не могу уехать с ним и в этот момент отчетливо слышу рев двигателей нескольких десятков мотоциклов. Я резко соскакиваю с кровати и подлетаю к окну. Через минуту ощущаю что Тилль встал позади. Его руки снова на моих плечах, но сейчас это скорее успокаивающий жест, чем приглашение к сексу.—?Они не знают что мы тут,?— говорит он шепотом.Я напряженно всматриваюсь в темноту. Шоссе далеко, но и звук неблизкий, словно раскаты грома дальней грозы.—?Даже если бы узнали, это не проблема,?— отзываюсь я. —?Им сюда не проникнуть. Дай еще сигарету.Тилль отходит от окна, а возвращается уже с двумя тлеющими сигаретами. Одну отдает мне. Мы молча курим и пытаемся увидеть огоньки фар мотоциклов. Но их нет. Звук становится тише и вскоре я уже почти не различаю его.—?Уехали,?— говорю с досадой и швыряю недокуренную сигарету в окно.—?Может, оно и к лучшему,?— Тилль повторяет мой жест, а потом широкой ладонью выгоняет остатки табачного дыма из комнаты.—?Я не уеду с тобой. Тилль,?— говорю твердо и Тилль перестает махать рукой и смотрит мне в глаза.—? И ты не уедешь, пока не поможешь отыскать этих парней. А после можешь делать все что хочешь. Я не вправе просить тебя о помощи.Я несколько секунд молчу, а потом добавляю то, от чего лицо Тилля мгновенно меняется.—?В конце концов, мы с тобой чужие люди. Ведь секс ничего не значит, не так ли?Его челюсть плотно сжимается, а ноздри чуть раздуваются. Если бы в комнате горел свет, я бы наверняка могла увидеть ярость в его серо-зеленых глазах, а так мне остается только догадываться о том, что он чувствует. Парни всегда злились, когда я говорила такое и только Стефан ответил: ?Нет, это не так, секс значит очень многое. Он значит, что я люблю тебя?. Наверное потому я и вышла за него замуж. Но Тилль не говорит ничего подобного. Он как и другие парни до него лишь смотрит с немым укором. Мужчинам вовсе не нравится когда женщины им говорят такое, хотя многие из них уверяют что мечтают о сексе без обязательств.—?Ты ведь знаешь где их искать? —?спрашиваю я.Тилль кивает и говорит:—?Да, знаю. Но попасть туда непросто. Я смог по чистой случайности, обычно они убивают всех, кто пытается пробраться в логово.—?Это мои заботы. Тебе нужно будет только показать мне место и сможешь отправляться в свой аэропорт. Я тебе даже машину оставлю.—?Но ты погибнешь, неужели не понимаешь? —?он чуть повышает голос.—?Не раньше, чем убью их главаря,?— отвечаю я с холодной улыбкой.— Безумие?— это лишь тонкий мост, соединяющий разум и инстинкт,?— произносит Тилль, отворачивается и идет к кровати.Я отлично знаю откуда эти строчки, но не сильна в метафорах и понятия не имею, что он пытался мне сказать, да это и не важно. Молча поднимаю свою одежду с пола и иду к двери. Тилль не останавливает меня. Я направляюсь к себе. Впервые с момента нашего приезда сюда, запираю дверь на замок и лишь потом иду в душ. У меня странное чувство, словно в самое сердце вкололи новокаин и он постепенно замораживает его, превращая в камень.Когда через полчаса ложусь в постель я уже ничего не чувствую. Слезы, если и были, давно смыты водой, зарождающиеся ростки чувств вырваны с корнем. Да так оно и лучше. Тилль не заслужил такую ужасную женщину как я рядом, он еще может быть счастлив, а я уже точно нет. Как-то давно моя мать сказала что мы с ней родились под несчастливой звездой. Я не верю во всю эту псевдонаучную ахинею и глупые гороскопы, но в этом с ней полностью согласна. Такая как я не заслуживает любви и не может рассчитывать на счастье. Но зато такие как я умеют убивать не содрогаясь, и это делает меня сильнее многих других.