I. Проклятый король творит недозволенную волшбу. (1/1)

В темном лесу,В проклятом краюСемь королей спят.В черных гробах владыки былого лежат.Древние чары, могучие чары Тех королей сторожат.Путник случайный! Неосторожный!Бойся Лютой зимы!Бойся Кровавой Луны!Гром прогремит,Рассыплются чары.Время пророчеству быть!Мертвые встали,Живые – упали …Мертвым – венец,Миру – конец … Нетленные руки древние стяги ввысь вознесут,Семь королей вновь власть обретут … Предсказания Тарнорикс – слепой полубезумной королевы Ленорвильского леса. Призрачный свет сальных свечей, что были темнее самой темной ночи, отбрасывал на высокие стены залы странные и пугающие тени. Казалось, эти гротескные фантомы живут какой-то своей, темной и тайной жизнью, причудливо извиваясь в омерзительных танцах наслаждения и животной похоти. Посреди просторной залы, большая часть которой скрывалась в таинственном полумраке, на замысловатом паркетном полу, человеческой кровью была тщательно вырисована пятиконечная звезда, в научных трудах именуемая также каббалистической пентаграммой. Именно в вершинах этой колдовской фигуры и горели длинные черные свечи, надежно установленные в изящных золотых подсвечниках. Высокая фигура, закутанная в просторный черный плащ, зловеще нависала над пентаграммой, что-то заунывно бормоча себе под нос и делая в воздухе таинственные пассы длинными чувственными пальцами. В неверном свете черных свечей то пропадало, то вновь появлялось горделивое лицо истинного аристократа: высокий лоб мыслителя, длинный с горбинкой хищный нос, тяжелый волевой подбородок бойца. Незнакомца можно было назвать даже привлекательным, если бы не узкая рана вечно презрительно изогнутого рта и дикие, полные нечеловеческого безумия черные глаза. Перед нами Варгол Брэг-Зарит – последний из ныне живущих проклятых королей проклятого валарами Ленорвильского леса - царства коварства и ужаса, нечестивого отблеска Утумно в светлой Арде. Варгол не только адепт запретных искусств, познавший самые сокровенные тайны мироздания, но и могучий воин, о чем свидетельствует мускулистая, пускай и несколько костлявая фигура под черным плащом. Король Ленорвильского леса поистине удивительный человек, в чьих жилах кроме благородной крови древних нуменорских владык, есть и капелька ихора старшей расы – некогда могучих эльдаров – эльфов, познавших свет древней мудрости в далеком западном краю. И еще, пожалуй, Варгол Брэг-Зарит - самый опасный, жестокий и бессердечный человек в этом древнем королевстве. Проклятый владыка не одинок в полутемной зале, как это могло сперва показаться. Дрожащее пламя колдовских свечей выхватывает на миг собравшихся здесь же родственников и царедворцев Варгола Брэг-Зарита. Их лица бледны и сосредоточены, а в широко раскрытых, полных затаенного безумия глазах горит нечестивый огонь сладострастного предвкушения. Создавалось впечатление, что здесь собрались люди всех рас и народов Средиземья, привлеченные в это гнусное царство порока льстивыми обещаниями запретных удовольствий и прочей мерзости. В безмолвной, напряженно замершей толпе, можно было увидеть высоких и длинноногих уроженцев богатого Дейла, кряжистых истерлингов, чьи холодные раскосые глаза, казалось, не выражали вообще никаких эмоций, светловолосых роханцев и смуглых, полногубых харадцев, издревле красящих охрой свои роскошные бороды. В зале даже присутствовали вырождающиеся потомки древних нуменорцев – молодые мужчина и женщина - кичливая семейная пара из древнего Гондора, прибывшая в Ленорвильский лес, дабы разбудить свои пресыщенные декадансом чувства. Кроме людей, несколько в стороне, сбившись в видовые группы, замерли ?народы тьмы? - широкоплечие дикие орки, кривоногие гоблины и цверги – чудовищный плод, выросший от противоестественного союза гномов-ренегатов и орочьих женщин. Было заметно, что орки и гоблины, державшиеся вместе, недолюбливают большеголовых цвергов, презрительно кривя рты каждый раз, когда их желтые, кошачьи, глаза, обращались на отвергнутых всеми народами метисов. По злобным ответным взглядам цвергов те тоже особо не жаловали ?детей? низвергнутого Мелькора. Одним словом, проклятое королевство собрало под своей гниющей крышей злодеев, отщепенцев и ренегатов всех стран и народов. Ведь только здесь, в царстве разложения и медленного умирания, они могли найти себе место и удовлетворить свои самые низменные желания. Но всю эту разношерстную толпу затмевала супруга Варгола Брэг-Зарита - блистательная королева Мирана Мортис. Мирана … Имя, словно песня. Но нет в той песне добра и веселья, лишь тьма склепа и холод разверстой могилы. Королеву проклятого леса нельзя было назвать писанной красавицей. Чересчур высокая, чересчур худая, чересчур бледная и неживая. И все же … И все же Мирана Мортис была красива, красива той странной, неестественной красотой, которой отличаются фарфоровые куклы. Длинные светлые, почти седые, волосы уложены в замысловатую прическу, которую венчает роскошная корона из чистого золота и гигантских алмазов. Роскошные ресницы нежно трепетали, подобно крыльям ночной бабочки, то открывая, то вновь закрывая выразительные, слегка выпуклые агатовые глаза. Тонкие, словно высеченные из мрамора, черты лица, дышали неуловимой грустью и какой–то обреченностью. Ангельский лик Мираны портил лишь цвет губ – насыщенный алый, почти темный, как на тех ядовитых цветах, что повсюду растут в Ленорвильском лесу. На бледном мраморном лице такие алые губы говорили о чем-то тайно порочном и непристойном. Складывалось впечатление, что к лику святой безумный скульптор приставили губы блудницы. Однако не обманывайтесь внешним видом супруги Брэг-Зарита. Она ни в чем не уступала своему жестокосердному супругу, творя вместе с ним неслыханные злодеяния и получая от содеянного неописуемое удовольствие. Варгол и Мирана стоили друг друга, будучи от природы глубоко испорченными и порочными субъектами. Их увлечения вызывали у здоровых людей невольную дрожь, а пристрастия глубокое и чистосердечное отвращение. Злые языки шептали о разнузданных оргиях, творящихся по ночам в королевской башне, о мерзком разврате и безумной жестокости, когда дикое и звериное совокупление переходило в грязный свальный грех и на пике похоти обрывалось кровавым убийством во славу темных богов. Среди жителей Ленорвильского леса давно уже ходила молва, щедро удобренная сальными шутками, о нездоровых сексуальных увлечениях томной Мираны, о ее страсти не только к мужчинам, но и к представительницам собственного пола. Третьим, но далеко не последним по значимости героем этой мрачной комедии являлся Луртц. Здоровенный, словно скала, этот плечистый и большеголовый урук-хай мог повергнуть в трепет даже истинных храбрецов. Раскосые, горящие нестерпимым желтым огнем глаза, жадно следили за замысловатыми пассами Брэг-Зарита, синюшного цвета толстый язык нетерпеливо облизывал узкие багровые губы, а когтистая лапа с невиданной силой сжимала мясницкого вида ятаган, с которым Луртц не расставался даже во время сна. К его безобразному, исполосованному многочисленными шрамами лицу, казалось, навечно приклеилось дикое и свирепое выражение прирожденного берсеркера. Малочисленные улыбочки зачастую выходили у Луртца либо цинично кривыми, либо зверски жестокими. Поэтому урук-хай предпочитал вообще их не отпускать, сохраняя на лице уже описываемое выше злобное выражение. Могло показаться, что Луртц глуп и примитивен. Это далеко не так. Луртц – хитер и изворотлив, коварен и жесток, он обладает неплохими организаторскими способностями, к тому же отважен в бою, умеет вести за собой, он щедр с подчиненными, но никогда не прощает измены. В этом смогли убедиться те немногочисленные глупцы, что попытались обмануть своего вожака, утаив часть награбленной добычи. Некогда пришедший в эти недобрые края откуда-то с западных земель, Луртц быстро сумел здесь освоиться и стать едва ли не вторым в проклятом королевстве. Сколотив довольно приличную банду из орков и гоблинов, он принялся за столь любимое им кровавое дело, наводя ужас на восточный берег реки Андуина, предавая огню и мечу малочисленные поселения роханцев и истерлингов-кочевников. Разрозненные олдермены Восточной марки и полудикие вожди кочевников ничего не могли противопоставить хорошо вышколенным налетчикам, обычно нападающим на своих жертв глухой ночью. Именно благодаря мечам этого опасного хищника, Варгол Брэг-Зарит сумел усидеть до этих дней на шатающемся троне Ленорвильского леса, удачно пережив несколько покушений и даже совершив прибыльный набег на торговые фактории в низовьях реки Келдуин, что течет из самого озерного края. Хитроумие проклятого короля и нечеловеческая жестокость орка создали омерзительный политический союз, который вскоре стал угрожать безопасности всех восточных земель. Однако разномастных отщепенцев, что собрались этой ночью в таинственном зале чародеев, мало волновали политические проблемы легендарного Средиземья, они пришли сюда дабы стать свидетелями волнующего и захватывающего действа – взывания к богам мрака и ночи. Ибо по словам самого Брэг-Зарита этой ночью должно было произойти нечто небывалое, нечто, что навек изменит судьбу Ленорвильского леса.*** Варгол Брэг-Зарит медленно поднял голову. Его страшные черные глаза светились каким-то тошнотворным колдовским огнем, бледное лицо стало подобно гипсовой маске, а узкие губы растянулись в торжествующей улыбке. Король-колдун наконец-то дождался своего часа. Запрокинув голову назад и воздев руки с хищно скрюченными пальцами к непроглядной черноте высокого потолка, он низким, сочным голосом начал древний уже во времена затонувшего Нуменора ритуал. - О, Йог-Саггот! – могущественный повелитель девяти кругов Утумно! О, Ших-Ниххурат – славнейших из темных богов! О, Ньярлагхотепп – мудрейших из мудрых! О, Ктуллу – живой-мертвец, что спит и видит безумные сны в подводном Р’льегге! О, Тса’гготу’а, о, И’ттаку’а – нечестивые братья смерти и разрушения! Великие Древние! Черные боги, дарующие черные сны! Внемлите мне! Внемлите мне, о проклятые всеми, томящиеся в темницах и вечно ждущие своего часа. Внемлите мне, боги коварства и предательства, древней тьмы и немертвых теней! Откройте врата! Откройте врата! Откройте врата! Заклинаю вас Ариогом и Ахримаром, Горгой и Моргой, Калимою и Нихелью! Заклинаю вас чистою кровью девяти непорочных дев и юношей, что была пролита сегодня на хладные плиты древней звезды при свете черных свечей … священным моргульским клинком. Заклинаю вас! Заклинаю вас! Откройте врата!!! – голос Варгола возвысился, превратившись в полубезумный вопль. – Откройте врата и … явите мне ту, что приходит с восточным ветром перемен – чароходку и мастерицу снов – надежду и рок Ленорвильского леса …. Последние слова Брэг-Зарит произнес уже едва слышным шепотом, опустив заметно трясущиеся руки и уронив голову себе на грудь. Длинные черные волосы колдуна скрыли его мертвенно бледное лицо погребальным саваном. В зале чародеев наступила поистине гробовая тишина. Собравшиеся здесь чванливые декаденты боялись даже вздохнуть, ощущая всеми фибрами своих прогнивших душ приближение чего-то ужасного. Безумный король, назвав запретные имена давно позабытых богов, пробудил древнюю и злую силу, которая вскоре должна была дать ответ на столь страстную просьбу. И древние боги дали ответ. - Госпожа, во имя Мелькора, что это? – одними губами прошептал Луртц, дотронувшись своей когтистой лапой до ледяной ручки королевы Ленорвильского леса. Но Мирана не ответила, с каким-то фанатичным вожделением взирая в беспросветную мглу высокого потолка. Создавалось впечатление, что стены, потолок, даже сам замок – все исчезло и напуганных придворных окружает темное безграничное пространство. Ощущение вселенской бездны, что разверзлась перед ним, заставила жестокосердного Луртца заскрежетать зубами в бессильной ярости, которой он безуспешно пытался прикрыть липкий страх. Где-то в необозримой вышине, в небесах иного мира, раздался шелест, который с каждой секундой, с каждым ударом становился все громче и громче, вскоре превратившись в грохот сотен крыльев, будто бы над царедворцами кружила гигантская стая невидимых пернатых. Частые хлопки могучих крыльев породили настоящую бурю, которая бушуя в неведомых краях, отражалась от каменных стен зала чародеев безумными воплями и стонами загубленных душ. Многие из придворных не выдержали подобного кошмара и истошно крича, стали зажимать себе уши ладонями, в тщетной попытке спасти свои раскалывающиеся на части мозги. Один пожилой нобиль, родом из Дейла, хрипя пал на колени. На его посиневших губах выступила кровавая пена. Юная фрейлина Мираны мертвенно побледнела, судорожно схватившись за сердце. А потом все так же внезапно стихло, как и началось. Громовой голос, идущий, словно, из ниоткуда, медленно и величаво изрек слова на языке, что был древнее самой Вселенной. Безотчетный ужас, граничащий с помешательством, объял пресыщенных царедворцев, ибо этот неведомый глас окутал их развращенные души холодом межзвездного пространства. Даже коварная Мирана задрожала всем своим прекрасным телом, почувствовав, как с нее медленно, но непреклонно высасывают саму жизнь.*** Длинные черные свечи тревожно мигнув, погасли. Зал чародеев погрузился в непроглядный мрак. И в этой первозданной мгле прогремел ликующий вопль проклятого короля. - Врата открыты! Она идет! Колдовские свечи вспыхнули сами по себе. Теперь они светили намного ярче, а их пламя приобрело какой-то неестественный зеленый оттенок. Но не это вызвало настоящий вздох изумления у присутствующей здесь публики. В центре пентаграммы, удивленно озираясь по сторонам, стояла чудно одетая молодая женщина. Каштановые волосы, уложенные в замысловатую прическу, прикрывала элегантная алая шляпка-набекрень, тонкую талию подчеркивал темно-синий плащ, из-под которого выглядывали стройные ножки в чулках и блестящих лакированных туфельках темно-бардового цвета. Незнакомка сжимала в левой руке довольно большую сумку, сшитую, казалось, из всевозможнейших лоскутов. В правой же покоился синий зонтик-трость. Ее нельзя было назвать писанной красавицей, но не нашлось бы мужчины, что не задержал бы на ней взгляда. Особенно выделялись на ее довольно миловидном лице слегка зауженные глаза, сверкающие, подобно ограненным изумрудам. - Определенно, это … это не Лондон, - прошептала молодая женщина, пристально оглядывая бледные физиономии испуганных придворных. – Во имя девяти планов Обливиона! Куда же я попала? - В Средиземье, сударыня, в Ленорвильский лес, - сказал Варгол Брэг-Зарит, отвешивая долгожданной гостье учтивый полупоклон.