Часть 1 (1/1)

За большим окном библиотеки валил снег. Эйса поежился и еще сильнее завернулся в свой длинный теплый кардиган. Хоть здесь, в этом огромном помещении, полном шепота, шороха страниц и скрипа старых деревянных стульев, было тепло, Эйса почему-то все равно мерз. Это было что-то внутреннее, какая-то обеспокоенность, хотя, казалось бы, что не так, если он сидит в уютном кресле с книгой в руках, иногда протягивая руку за стаканом кофе со знаменитой русалкой и его именем? Ведь это звучало – да и было – реализацией его идеала о каждом дне. Именно так Эйса и любил проводить дни после школы. Школа. Вот в чем корень его проблем. Здесь, в городской библиотеке, он чувствует себя спасенным и исцеленным, на своем месте, но в школе… В школе он изгой. Кофе уже не обжигает язык, но все равно греет. Кофе с шоколадом и мятой – звучит дико, но на самом деле это чертовски вкусно, и другого Эйса пить не может. Эйса раскрывает книгу на понравившемся месте, спешно записывая этот отрывок – и хотя он, наверное, вряд ли когда-нибудь его перечитает, но есть что-то волшебное в его крошечной пухлой книжке цитат, которые за все эти года помогли ему стать самим собой. Эйсе нравилось смотреть, как чужие слова вдруг оказываются украденными его рукой, и от этого он словно добавляет новые мысли в копилку своих, делая себя чуть-чуть другим. Кто-то тихо переговаривается за столом в другом конце зала, пахнет пылью, мокрым деревом и неповторимым книжным ароматом, который Эйса готов вдыхать так глубоко, как это возможно. Запахи много значат для него. Но среди них слишком мало чистых и искренних. Эйса отложил книгу. Нужно заниматься, и эта мысль его не пугает. Эйса любит эти несложные задания, которые тренируют твой мозг перед суперсложными, из-за которых он набирает баллы для поступления в Стэнфорд, хотя он понятия не имеет, кем хочет быть. Всего через месяц придется сдавать первый пробный тест, писать сочинение и отправлять письмо-резюме в университет, но, по правде говоря, Эйса слабо верит, что все это когда-нибудь закончится. Его жизнь очень упорядочена, и каждый день в ней похож на предыдущий, так что Эйса совсем не хочет нарушать эту стабильность. В его тетрадях все аккуратно, ровно и пронумеровано, потому что порядок – это красиво, правильно и легко. Когда есть порядок, все получается быстрее. Эйса разложил все свои ручки и карандаши. Английский – совсем не проблема, он читал так много книг, что видит ошибку или правильно написанное слово одним простым взглядом. Его почерк очень аккуратный, идеально вписывающийся в клеточку, и это тоже странная причина не идти в университет – там нужно писать быстро, а на большой скорости эта красота теряется. Литература – возможно, но Холден Колфилд раздражает Эйсу сверх меры, заносчивый парнишка с раздутым самомнением вдруг признан символом юношеского бунта в американской литературе, разве это нормально? Эйса вспомнил о газете, которую купил по пути сюда, но так и не прочел. Кажется, во Флориде требуют убрать из школьной программы Харпер Ли и Марка Твена. Эйса быстро пробежал статью глазами, после чего фыркнул: расистские высказывания тех лет – это неправильно, а Колфилд и проститутки – это нормально. Чему он должен научиться в этой школе? Алгебра. Красота интегралов. Непостижимая магия чисел.Геометрия, и рисунки ровными линиями ложатся в тетрадь. Каждая тетрадь заботливо обернута в свою обложку. Его одноклассники носят эти страшные тетради с разделителями и продырявленными листами, в которых пишут кое как, капая кетчупом и заливая газировкой. Они не делают заданий, потому что считают, что это не пригодится в жизни. Эйсе жаль их, тупорылых кретинов с узким кругозором. Каждое знание – это еще одна ступень к грамотному и образованному человеку, который способен мыслить и иметь свое мнение. И из-за этого Эйса – изгой. Это не удивительно. Кресло мягкое и приятно пружинит. Эйса забрался в него с ногами, потратив на домашнее задание полчаса. Еще час он может спокойно почитать. Слова давно не были набором букв, Эйса воспринимал текст сразу с нескольких мест, поглощая страницу единым изображением. Это позволяло ему быстро читать текст, выделяя только самое необходимое. Эйсе нравилось думать, будто бы это его суперспособность. Иначе чем объяснить то, что до сих пор он не встречал никого похожего на себя?Это заставило его отвлечься от книги. Когда тебе пятнадцать, можно считать себя уникальным и неповторимым. Когда шестнадцать, можно считать себя просто фриком и нердом. Но в свои восемнадцать, за полгода до выпуска, Эйса допускал мысль, что это он ведет себя неправильно, а не окружающие. Одиночество вдруг неожиданно, безо всякого предупреждения накрыло его с головой. Внутри было безнадежно больно. Эйса поспешно подключил наушники, надевая их на голову. Несуразно большие, они давали ему идеальный звук. А еще отвлекали от этого гнетущего чувства брошенности. ?Sing it out,Boy, you've got to see what tomorrow brings.Sing it out,Girl, you've got to be what tomorrow needs.For every time that they want to count you out,and use your voiceevery single time you open up your mouth? Если бы он умел хотя бы петь. Но у этой песни была энергия, та, что так удачно заполняла дыру внутри, была иллюзия чьего-то сильного и уверенного присутствия. Депрессия отступила. Но легче все равно не стало, и Эйса поспешно стянул наушники, понимая, что он все же в библиотеке. Здесь не принято слушать такие громкие песни. Он поправил очки – его единственная защита, после чего принялся собирать все свои вещи в сумку. Черт с ним, с чтением, может быть, этот тяжелый липкий снег заставит его забыть. Эйса вдруг натолкнулся взглядом на кого-то нового. Он всегда осматривался, эта привычка не раз спасала его в школе, и он часто окидывал читальный зал взглядом. Его удивило даже не наличие нового человека, сколько его вид. Те, кто носят кожаные куртки, не ходят в библиотеки. Да и посреди зимы такие куртки тоже никто не носят. Ну, точнее, крутые парни, может быть, но Эйса этого не понимал – ему даже в своем дутом пуховике было страшно холодно, а уж такая курточка вряд ли спасала от холода. Странно, но ее обладатель был именно таким вот крутым парнем, которые обычно и читают с трудом. Что он здесь забыл? Выглядел уверенно, но явно не вписывался в этот оплот ботаников и изгоев общества. Эйса с жадностью окинул его взглядом: он давно понял, что таким можно лишь родиться. Ему, с его смешно торчащими ушами, огромными голубыми глазами и круглым лицом просто ни за что не достичь этой уверенности в себе. Забавно, приди он в бар, его бы выкинули оттуда через секунду, но здесь никто не сделает подобного, даже если человек явно не на своем месте. Такая внешность – это лотерейный билет в представлении Эйсы. Парень поднял голову. Эйса поспешно опустил взгляд на свои тетради. Он ощущал себя так, словно украл капельку уверенности у этого парня. На самом деле ему стало еще хуже, чем раньше, ведь ему простили бы любую причуду с такой внешностью. Когда твоими скулами можно нарезать сашими, тебе вряд ли кто-то скажет хоть слово. Эйса глубоко вздохнул. Нужно ведь еще и телом обладать, а не мешком с костями с мышцами толщиной в миллиметр. Иными словами, Эйсе было горько от того, что его считали изгоем не только за стремление к учебе и порядку, но и за странную внешность. Которую он только подчеркивал своей одеждой. Но разве Эйса виноват в том, что ему так удобно? И тепло. Самое главное – тепло. Парень что-то рисовал черной ручкой. Эйса не умел рисовать, для его прагматичного, логически построенного мозга рисунок был чем-то аморальным, где из кривых разнокалиберных линий рождались чудеса. Ладно бы ему досталась только внешность, так нет, еще и рисует. А ведь рисовать – это талант. Ну почему одним все, а другим ничего? Эйса запихнул все тетради в рюкзак. Раздражение сменилось отвращением к себе. В нем есть только ум, но в нынешнем времени это совсем не преимущество. Он собрался подняться с кресла, натягивая на плечи пальто. Следом надел шапку со смешными тканевыми косичками по бокам ушей шапки. Шарф с логотипом Хогвартса Эйса замотал вокруг шеи. Отвратительно понимать, что даже в библиотеке Эйса не может быть самим собой, наталкиваясь на отражение реальности и пугаясь до чертиков. Он прошел мимо рисующего парня. Невозможно было не кинуть взгляд на тетрадь в его руках. Множество линий странным лабиринтом вились вокруг всего трех букв. Фин. **Эйса понял, что сегодня случится что-то плохое еще во время обеда. Он ловил на себе уже пятый, может и шестой, полный неприязни взгляд. Ничем особенным он сегодня не выделялся, выглядел, как всегда, но и этого ребятам в школе хватало. Он мог бы сбежать с последних уроков, но не хотел терять важные для поступления баллы. Он сидел, как на иголках, пряча взгляд за стеклами больших очков. Он сидел, как на иголках. Они никогда не били его всерьез, нет, не так глупы, чтобы подставляться, но от этого было не столько больно, сколько обидно. Ведь Эйса ни с кем не общался, только учился и все, одевался немного иначе, но на этом все. Конечно, не все, но об этом никто не знал. Эйса нервно крутил ручку в руках. В университете это все кончится, там хватает таких, как он – он в это верил. И это было единственным плюсом университета. Он с трудом слушал, как одноклассники не могут связать и двух слов – бесполезные отростки общества. Время тянулось, и Эйса хотел бы ответить, да давно отучился проявлять инициативу на уроке – этим баранам не нравилось, когда он показывал, что умнее их. Но Эйса все равно показывал, отвечая тогда, когда его вызовут. А ведь он не тратил на учебу много времени. Было смертельно скучно. Книгу не почитаешь – это неуважение к учителю, которому и так тяжело со всеми этими кретинами, сидящими в своих смартфонах. Но и слушать блеяние больше нельзя. Эйса открыл чистую страницу. Рисовать что-то кроме заданного он не пытался, но делать все равно было нечего, он обводил клеточки, оставив пространство посередине для своего имени. Оно выглядело коротким, странным и глупым. У всех имена так имена, а у него что? Три буквы, две одинаковые, вот размах фантазии. Он поймал себя на мысли о библиотеке. Будет ли там этот парень? Какая разница, одернул он себя. Если будут бить, никакая библиотека ему не светит, да и поход в школу на следующий день тоже. К звонку последнего урока Эйса накрутил себя до того, что вздрагивал каждый раз, когда кто-то проходил мимо него. Он вышел в коридор и быстро шел к выходу из школы. По привычке он стянул очки – да, он не увидит, откуда нападут, но и разбить их не мог позволить. Не было денег на новые, а без них он плохо видел. Улица встретила сумраком, холодом и огромными сугробами. Эйса хотел застегнуть пальто. Кто-то схватил его за руку. Самое важное было просто абстрагироваться. С него стащили пальто, затем его кофту. Удары сыпались со всех сторон, но не особенно сильные, над ним просто развлекались. Они кричали, много всяких неприятных слов, но Эйса не слышал их, просто закрывал лицо руками, пережидая. Им надоест через минут десять. Что-то полыхнуло. Пахло горелой шерстью.Его кардиган. Эйсу трясло. Давно уже ушли эти парни, обычные, одинаковые в своей тупости, одежде и отсутствии мыслей, а он все еще сидел на снегу, замерзая. Разве во всем этом был смысл? Ему даже не стремились причинить боль как таковую, хоть здорово болела спина, нет, его просто унижали. Унижали и уничтожали. Что он мог сделать? Их пятеро, иногда семеро, а он совсем не Брюс Ли. Им скучно из-за того, что он не отвечает, так что это все им быстро надоедает. Но кардиган… Он был дорогим, теплым и первой вещью, на которую Эйса заработал сам, занимаясь с отстающими. И теперь от него остались только обгорелые ошметки. Он должен встать и идти, как ни в чем не бывало. Абстрагироваться легко. В тысячный раз уже просто само собой получается. Библиотека была его защитой. Его комната дома тоже, но она слишком давила на него стенами и пустотой. В своей комнате он почему-то как нельзя сильнее ощущал одиночество, которому не было конца. У его одиночества уже был горький оттенок смирения, в котором он признал, что все проблемы только в нем самом. Это он странный, не такой, как все. Без кардигана Эйса мерз даже в теплом помещении библиотеки. Он накинул на плечи пальто, пытаясь отключиться в домашнем задании. Не хватало горячего кофе, но Эйса не мог заставить себя разговаривать с кем бы то ни было, да и руки тряслись, из-за чего буквы выглядели совсем не красивыми. Музыка – она прекрасна, но обманчива, и эти песни совсем не обращены к нему. Кто знает, может, его мучители тоже их слушают, и эта мысль вдруг стала так противна, что Эйса бросил наушники на стол, не в силах включить даже самые правильные, самые нужные песни. Холодно. В одной рубашке в крупную шотландскую клетку ему было холодно. Он стащил ботинки и забрался в кресло с ногами, обнимая себя руками и еще теснее закутываясь в пальто. Хотелось ли ему жить? Не этой жизнью. Очень хотелось, той, о которой снимают потрясающие фильмы, где кто-то приходит и спасает тебя, обнаружив в тебе уникальную личность. Но фильмы на то и фильмы…Эйса вдруг снова наткнулся взглядом на парня в паре столов от себя. Он опять что-то рисовал, не смотря ни на кого. Таких, как он, не трогают, даже если они ходят в библиотеке. Таким сама природа дарит преимущество. Эйса посмотрел на его лицо, пытаясь понять, в чем именно кроется все это впечатление красоты. Он был красивым. Возможно, самым красивым из всех, кого Эйса когда-либо разглядывал, а он часто это делал, пользуясь защитой очков. Но красота эта была не просто в теле, которое обладало уникальными правильными чертами лица, сильного в своих выделяющихся скулах, в темных прикрытых глазах, не в бунте темных кудрей, нет, в его уверенности в себе. Такому человеку хорошо в своем теле и в своей жизни, это не Эйса, нет, который боится смотреть на себя в зеркало и носит мешковатую одежду, чтобы скрыть худобу. Эйса быстро перевел взгляд на книжные полки, пылая щеками. Парень просто застал его врасплох ответным взглядом. Эйса вообще не привык, что его кто-то замечает, тем более такой человек. В нем были все признаки абсолютно нормального человека, которого уважает и принимает общество. Красота лица, уверенность в себе, идеально подобранная модная одежда, в которой нет ни капли индивидуальности – эта кожаная куртка, темные джинсы, заправленные в высокие грубоватые ботинки. Какой-то кулон на шее, кажется, медиатор. Эйса хотел бы одеваться так же, но все это совсем грустно выглядит на его тощем теле, демонстрирует его рост, абсолютно не сочетающийся с остальными параметрами. Его любимый кардиган делал его визуально меньше ростом, и это был лишь один плюс из миллиона. А теперь его нет. Эйса смотрел на книги и ощущал легкую грусть человека, которого ничего хорошего в будущем не ждет. Что-то белое появилось в поле его зрения. Эйса посмотрел на тетрадь, что вдруг оказалась обращена к нему руками этого неприлично красивого парня. ?Где твоя кофта??.Это было слишком. Он моментально вспыхнул огнем гнева, понимая, что это просто продолжение болезненной шутки над ним. Он вскочил с кресла и бросился к выходу, прихватив пальто и сумку. Все его тетради остались лежать на столе, но это не имело никакого значения по сравнению с очередной порцией унижения. Если бы он был девчонкой, можно было бы плакать, так они выражают это боль внутри, а Эйсе что делать? Он влетел домой, в свою пустую, неуютную комнату и включил компьютер. Сетевая РПГ заняла его до самого утра. **Черт возьми, нет, Эйса не позволит этому унижению выгнать его из последнего его убежища. Он дернул дверь библиотеки, не собираясь больше убегать так позорно. Хватит. Хватит и школы, и дома, где он чувствует себя лишним в этом мире. Он набирался храбрости, забирая у библиотекарши свои забытые тетради и коротко благодаря ее. Он убеждал себя, что здесь, в царстве книг и знания, порядка и тишины у него получиться выстоять. Но он готовился зря. За столами никого не было. Точнее, не было того парня, что явно был как-то связан со школьными недругами. Как специально, хорошо продуманная афера по надрыву его личности. Психологическое доминирование, Гитлер был бы доволен их продуманной тактикой уничтожения Эйсы. Физическую боль можно терпеть, а издевательства – нет. Что-то лежало на его кресле. Кто-то что-то забыл, надо отдать библиотекарше. Эйса взял в руки что-то невыносимо мягкое, приятного серого оттенка. Это кардиган, похожий до боли на тот, что вчера сгорел на школьном дворе, только мягче и теплее. Эйса замер, понимая, что не хочет его отдавать. Больше рядом ничего не было, ни сумки, даже бирки на кофте – ничего. Абсолютно. Эйса смущенно запустил руку в карман. С досадой он обнаружил бумажку – значит, хозяин все же есть. Счастливчик, с такой чудесной кофтой. Без своей Эйса никак не мог закрыться обратно в свою раковину игнорирования окружающих, был как голый. И вот теперь эта, вроде бы его размера, такая же длинная, потрясающе приятная, которую нужно отдать. Нужно. Эйса развернул бумажку. ?Будь собой, Эйса?.Он перечитал три раза, пытаясь прийти в себя. Эти слова были написаны тем же почерком, что он видел уже два раза. И эти ровные, паутиной расходящиеся в сторону от текста линии. Что это значит? Эйса рухнул в кресло, сбитый с толку. Порядок его жизни был нарушен еще вчера, а теперь стало только хуже. Что это все значит? Чья эта кофта? Почему в записке его имя? Кто-то за ним следит? Ну не этот же потрясающий воображение парень, нет, даже если Эйса сам видел, как он рисовал нечто похожее в своей тетради. Эйса как во сне натянул кофту, рефлекторно, желая просто закрыться от миллиона неудобных вопросов. Как хорошо, как тепло, он бы обязательно оставил ее, если бы она не была причиной всего этого хаоса. Эйса завернулся в нее с оттенком благодарности неизвестно кому. Его имя, ну откуда бы этому парню узнать его имя? Затем он с досадой шлепнул себя по лбу. Точно, он же в тетради нарисовал это и забыл здесь вчера вечером. Но все равно он не понимал, откуда эта кофта и что все это значит. Хотя постойте, раз здесь его имя, то он может себе ее оставить. Эйса просто физически не мог оторвать ее от себя, лишить снова себя этой необходимой защиты, этого уютного укрытия. Она пахла совсем как новая. Иррационально он чувствовал себя защищенным. Ровно до того момента, как, оторвавшись от своих тетрадей, наверстывая задание за два дня, он вдруг обнаружил этого человека. Парень опять что-то рисовал, не смотря на него. Эйса вновь потерялся в миллионе своих мыслей: связан ли он со всем этим, или у Эйсы галлюцинации от того, что он всю ночь не спал? Он снял очки, потерев глаза. Весь мир благодушно размазался в большие пятна без четких границ. Но как всякий плохо видящий человек, Эйса ловил каждое движение этих пятен. И черное пятно пошевелилось. Кажется, парень смотрел на него. Эйса поспешно натянул очки. Нет, показалось. Он просто хотел бы этого, наверное. В животе противно заныло. Конечно, он давно не ел, но причина была совсем не в этом. Он обещал себе не переживать этого снова, этой теплой волны внутри, которая рождалась всякий раз, когда кто-то притягивал его взгляд. Здесь крылась его самая большая странность, которую, слава богу, еще не раскрыли в школе. Ему нравились парни. Нравились такие, уверенные в себе, априори сильные, особенно если сила эта не крылась в горе мышц. Нравились руки с длинными пальцами, нравились напряженные шеи, нравилось все то, чего не было в нем самом. А этот… этот парень был создан для того, чтобы нравится всем подряд. Эйса умом понимал, что такая внешность извиняет его в очередной симпатии, миллионной, наверное, причем каждая обычно заканчивалась на одностороннем изучении взглядом. Но внутри Эйса опять, снова, глупо, нелогично хотел понравится. Очень хотел. Все это время он отвлекался занятиями, книгами, ненавистью к окружающим и ответным негативом, но иногда он все же мечтал. Иногда находил взглядом очередного симпатичного парня и мечтал о том, чтобы его заметили. Но обычно у них у всех были девушки. И это тоже было проблемой, не считая откровенной непривлекательности Эйсы. Вот и сейчас логика приказывала ему забыть об этом, но что-то внутри росло с огромной скоростью. Эйса слегка покраснел, затем опять вспыхнул, утыкаясь взглядом в свои руки. Придурок, ну кому ты нужен такой, повторял он про себя. Эйса снова снял очки. Не видишь проблемы – не страдаешь. Но он все равно волновался, о том, как выглядит, о том, откуда кофта, о том, можно ли уйти в ней и наглым образом похитить ее. Что-то белое мелькнуло снова в поле зрения. Эйса чуть не уронил очки, быстро надевая их обратно. Он решил, что это просто издевательства страдающего одиночеством мозга. ?Свидание??.Эйса испытал боль от своего жалкого тела, которое обманывало его таким подлым образом. Нет ни единой причины этому парню предлагать ему свидание. Свидание. Все внутри горело от потребности в этом, в общении, в симпатии, в другом человеке, даже самом некрасивом, примерно как сам Эйса. Ему впервые стало жарко. И стыдно, очень стыдно, за то, что побеспокоил человека в своих мыслях. Если бы это был фильм, то за спиной Эйсы обязательно была бы симпатичная блондинка, к которой было бы обращено это предложение. Но за спиной Эйсы было только окно. Может быть, там кто-то есть?Эйса обернулся. Он наверное очень глупо выглядел. Никого. Что за черт. Он бессильно опустил голову на руки, утыкаясь носом в стол. Ему нужно здорово остыть, потому что потребность в другом человеке так высока, что он уже видит галлюцинации. Он закрыл глаза и стянул кофту. Стало холодно, но это не его кофта. И вообще все это очень странно, очень пугает и причиняет боль. - Первое сентября тридцать девятого года. Эйса поднял голову, глупо хлопая глазами.- Что? – слабым шепотом спросил он, утыкаясь взглядом в неприлично красивое лицо человека, что стоял рядом с его столом. - Ну война началась, - добавил парень. Эйса поежился, ничего не понимая. – Вас же, ботаников, так покоряют?Эйса молчал. Он незаметно щипал себя под широким рукавом, но не просыпался и испытывал боль. На щеках можно было жарить яичницу. В животе штамповались бессмысленные бабочки, которые, конечно, были просто проделками блуждающего нерва. Сердце ныло от того, что твердил разум. Все не так, не надо себе верить. - Что? – переспросил Эйса еще раз пересохшими губами. Парень усмехнулся. Эйса нервно отодвинулся, потому что если чего-то не понимал, то начинал этого бояться. Что это? Кто-то узнал о его ориентации и теперь подставляет, чтобы унижать все оставшиеся полгода? Он сжал книгу в руках, собираясь извиниться и уйти. Сердце так билось, но кислорода все равно не хватало. - Тебе нравится кофта? – продолжил парень. У Эйсы упало сердце. Куда-то к пяткам, они почему-то пульсировали. Понятнее не становилось. Что нравится, это его кофта или что? Он пожал плечами, утыкаясь взглядом в стол. Он не мог смотреть на него, потому что в голове повторялась одна и та же мысль. Какой же ты красивый.- Жаль, - откликнулся парень. Эйса вздрогнул и тут же поспешил признаться:- Очень. Он имел неосторожность посмотреть на парня. Тот улыбнулся. Это как был выстрел в сердце и последующий инсульт. Эйса так уставился на него, что едва успел поймать съехавшие очки. Почему он вообще разговаривает с Эйсой?- Я Фин. Эйса кивнул, разглядывая свою тетрадь. Тоже три буквы, но гораздо приятнее для слуха, чем его собственное имя. - Эйса, - прошептал он на грани паники и надежды. - Я знаю.Эйсе захотелось закричать. Что происходит, что, что, ради бога, что он хочет от Эйсы? Этот Фин, он же вообще не должен быть здесь, в этой пещере для неудачников, не долже вообще заметить Эйсу, не должен сидеть рядом за столом, так близко, что Эйса ощущает его запах, очень свежий, очень… цитрусовый, очень приятный. За снижение зрения тело платило обострением обоняния, а потому Эйса уловил его даже на таком расстоянии. - Пойдем. Эйса не был способен добавить ни единой новой эмоции к бушующему в нем коктейлю чувств. Все его тело так жаждало любого прикосновения, что от этой руки на своей руке он перестал думать. - Куда? – пискнул он, рискуя заработать фибрилляцию и умереть на месте. Его тело запоминало каждую секунду этого прикосновения, свалившегося на него, как сосулька. - На свидание, - невозмутимо произнес Фин. Эйса отнял руку, закрывая ими лицо. Если это шутка, то Эйса ее не переживет. Ему так хотелось поверить в это, в то, что он может кому-то понравится, но глаза отказывались принимать это из-за внешности Фина. Для таких существуют более красивые парни, великолепные девушки, но точно не Эйса с торчащими ушами, идиотской манерой одеваться и тысячью проблем. - Я не могу, - выдавил он из себя. - По девочкам? – поинтересовался Фин. Эйса замотал головой так, что едва не оторвал ее от шеи. - Есть парень?Эйса издал звук, похожий на смех, хрюканье и плач сразу. Какой у него может быть парень, что за идиотский прикол, Фин же не слепой. - Тогда не вижу никаких причин не идти, - резюмировал Фин. Эйса нервно задышал глубоко, пытаясь вернуть себе ощущение реальности. Хорошо, допустим, это все происходит, если он сейчас будет вести себя, как олигофрен, никакого чуда точно уже не произойдёт. Ладно, если его унизят за дверьми библиотеки. Но если есть хоть один шанс того, что каким-то чудом он приглянулся этому парню, то Эйса не может его потерять. Он отнял руки от лица, смущенно протерев запотевшие очки. - Я не могу так идти, - пробормотал Эйса, хотя вообще-то хотел бы сказать, что никогда не был на свидании и не знает, что там происходит. Все то, чего так желало его тело, в голове не появлялось, и слава богу, хоть это понимает, что Фин слишком хорош даже для фантазий. - Как так? – Фин подпер щеку рукой. - Ну я так одет, - неуверенно пробормотал Эйса, хотя дома у него вообще не было ничего лучше. Фин снова усмехнулся. - Это не имеет никакого значения, - решил он и поднялся со стула, рывком поднимая Эйсу из его кресла. – Пойдем, - повторил он нетерпеливо, пока Эйса собирал свой рюкзак. Едва он набросил его на плечо, как Фин потянул его за руку за собой к выходу из библиотеки. Часть Эйсы думала, что сейчас ему придет конец, и его просто убьют за то, что он согласился на свидание с парнем, наверное, подставным, но другой своей частью он испытывал эйфорию, смешанную с надеждой и слабостью в ногах. Его взгляд скользил по темным вьющимся волосам, высокому воротнику черной куртки и по крошечной линии кожи между ними. Он даже не понял, что оказался на улице. Никакого шоу, вообще никого, только заваленный снегом тротуар, мягкий свет фонаря в сумерках зимнего вечера и тихий, нежный снегопад. И еще Фин. Эйса замер посреди тротуара, недоверчиво разглядывая мотоцикл. Это опасно, по снегу, на мотоцикле, но ни на чем другом Фин не представлялся. Он сел поверх мотоцикла, заводя его, и от оглушительной мощи рева его двигателя у Эйсы по спине пошли мурашки. Его взгляд метался от красоты линий мотоцикла до Фина, натягивающего шлем. Все это просто галлюцинация, решил Эйса. Фин не обращал на него никакого внимания. Еще бы, на кой черт он сдался такому парню, да еще с мотоциклом? Его сознание просто не могло вместить все, от чертовски длинных ног Фина, обтянутых до неприличия черными джинсами, до его рук, застегивающих куртку. Эйса сделал шаг назад. Хватит. Хватит галлюцинаций. Фин протянул ему шлем. Эйса не смог сдвинуться с места. Никак, никакая мысль не могла его заставить пошевелиться в сторону. Фин отодвинул защитное стекло и вернулся к нему, замерев в шаге от него. - Это не так опасно, если хорошо держаться и не гонять, - сообщил он Эйсе. Эйса бессильно смотрел в его черные глаза, испытывая внутри живота тайфун от одного кольца черных волос на его лбу, прижатых шлемом. Держаться. Держаться что, за него? А куда они поедут? Эйса хотел поднять неслушающиеся руки, чтобы взять шлем, но Фин опередил его. За пару мгновений мир сузился до этого окошка, а все звуки либо погасли, либо приглушились до максимума. Фин нажал что-то на его шлеме. - Просто держись, идет? – раздался прямо в ушах его голос. Эйса бессильно кивнул, не в силах больше задавать самому себе вопросы. Будь что будет. Даже если это его последний день, даже если он сейчас разобьется к чертовой матери, он поживет хотя бы пару минут, обнимая кого-то. Кого-то настолько красивого, что Эйса стесняется даже дышать с ним рядом. Все это очень неправильно, и вообще-то он не одобряет мотоциклы и все такое, но сейчас выбор небольшой и очень явный. Он как во сне подошел к мотоциклу, принимая руку Фина в кожаной перчатке. Он сел, не зная, как уместиться на этом сидении и не сильно прижиматься к нему, потому что от любого намека на близость тело его предаст. Перед ним была только спина, обтянутая курткой, и, черт возьми, больше всего на свете ему хотелось к ней прижаться. Но надо было держаться, а как? Он неуверенно поерзал, не зная, где тут ручки. Вот вроде сзади можно, под сидением, но неудобно. Фин вдруг схватил его руку и положил к себе на пояс. Эйса постарался оставить руки там, где велено. Но как только мотоцикл поехал, Эйса испуганно подался вперед, вжимаясь в Фина против всех обещаний своему себе. Это было страшно. Очень страшно. Снег вдруг из мягкого и незаметного стал колющим и бьющим по шлему, так что Эйсе пришлось опустить голову. Его защищала от ветра и снега спина Фина, и только она же помогала ему не упасть. Ему было страшно понимать, что на такой скорости он абсолютно ничем не защищен. Если что, если Фин хоть на секунду потеряет управление, Эйса умрет. Нужно было ему доверять. Под руками Эйсы была только куртка, но и этого хватило его больной, жаждущей прикосновений фантазии. Он обнимал другого парня, невероятно красивого, сильного, ведущего чертов мотоцикл, и на мгновение Эйса забыл о всем своем самоуничижении, наслаждаясь этим явно украденным у кого-то моментом. Он вспомнил, как Фин взял его за руку. Под задравшимся рукавом был простенький плетеный браслет с черным шариком посередине. Это было красиво, даже очень, тонкая линия на сильном запястье, не то, что у Эйсы – одни кости и два пальца в обхвате. Он разомлел от долгой поездки. Ему было уже неважно, куда его везут. Он почти всем своим маленьким весом лежал на этой спине, прижимаясь к ней уже со всей своей потребностью. Он даже не возбуждался, потому что не имел на это никакого права. Допустим, он может быть интересен в каком-то плане, но точно не в этом. Фин может получить кого угодно. - Эйса.От своего имени, произнесенного чужим глубоким голосом, Эйсе стало снова горячо. Это уже не сказка и не галлюцинация, это фантазия, фантазия, которой очень хотелось отдаться. - Да?- Сладкое или острое?- Сладкое. Хотя он вообще не понял, о чем его спрашивали. Он очень хотел понять, что происходит, но и рушить это все не хотел. Просто если вдруг что-то пойдет не так, Эйса этого не переживет. - Фин?Такое странное, такое сильное имя. - Да?В его ответе столько мягкости, столько непонятного внимания, что Эйсе совсем плохо. - Что происходит?Вот и все. Сейчас все это закончится. - Свидание.Эйса едва не застонал, потом вспомнил о громкой связи. Нет, яснее не стало, как бы спросить, что происходит, ведь он такой страшный, некрасивый, а Фин как из другого мира, и ничего, черт возьми, ничего не может связать их в этот момент. - Я никогда не был на свидании, - признался он тихо, почему-то начиная верить этой защите его спины. Фин молчал. Эйса попрощался мысленно со всем этим шансом на чудо. - Да я, в общем-то, тоже, - услышал он вдруг. - Этого не может быть, - пробормотал Эйса, чуть отпуская его, когда они остановились на светофоре. - Почему? – с интересом спросил его Фин. - Ну ты же, ты же, - Эйса словно на секунду стал заикой, не в силах назвать его красивым. - Именно поэтому, - совершенно спокойно ответил Фин. – Будь добр, держись, - попросил он, и Эйса тут же подался вперед, обнимая его и отдаваясь своей иррациональной надежде. Хотелось напоминать о себе снова и снова, чтобы Фин понял, с кем он едет, если вдруг до сих пор он был слепым. Что значит поэтому? Да любой бы моментально согласился на любую близость… Поэтому? Поэтому он не был на свидании, потому что все готовы отдаться ему просто так? Звучало невероятно. Эйса подумал, что он так не может. Вот если бы его прямо сейчас… Он покраснел, да о чем он думает? Он сгорит со стыда от первого же к себе прикосновения. Он вообще убежит, если Фин скажет что-то такое, потому что раздеться перед ним – да ни за что. - Куда исчезла твоя кофта? – спросил он вдруг, сворачивая в полный ярких китайских магазинов квартал. Везде мигали вывески с иероглифами, везде было много людей, и все они быстро переговаривались на своем языке. - Несчастный случай, - неуверенно пробормотал Эйса. - Жаль, она мне нравилась больше, чем эта, но ничего лучше я не нашел, - сообщил он так спокойно, словно это было нормально – тратить время на такого парня, как Эйса, просто чтобы подарить ему кофту. - Эта просто замечательная, спасибо, - прошептал Эйса, еще не до конца понимая, что, собственно, Фин имел в виду. Он затормозил возле одной из закусочных с окошком еды на вынос. Эйса замер, неловко ощущая себя в одиночестве на мотоцикле. Он и на велосипеде не умел кататься, а это… это просто круто. Он посмотрел на Фина, снимающего шлем. Его волосы в беспорядке рассыпались, и он раздраженно собрал их единым движением назад, заказывая что-то пожилой китаянке. Это было странно. Эйса запоминал эти, наверное, уникальные в жизни воспоминания. Тяжесть и мощь мотоцикла. Он снял шлем, чтобы услышать, уловить запах и навсегда запечатлеть в своей памяти этот квартал, в котором он никогда не бывал. Везде были разноцветные огни, усыпанные снегом тенты с красивыми бумажными фонарями, легкий перезвон чего-то незнакомого, пряный и сладковатый запах закусочных. Всего этого уже хватило, чтобы сделать его свободнее, чем он был. Эйса снял очки, закрывая глаза. Эти звуки, эти запахи. Все другое. Непривычное. Порядок его жизни нарушен, но от этого так хорошо, так…Он словно действительно живет. Он открыл глаза, когда услышал, как кто-то подходит к нему. - Подвинься, - потребовал Фин, положив руку ему на бедро, отчего все рецепторы в теле Эйсы зажглись смертельным фосфорным пламенем, он поспешно скользнул вперед, к рулю, наблюдая за тем, как Фин убирает пакет под сидение. – Как у тебя с высотой? – спросил он Эйсу, и тот понял, что без очков ему не так мучительно смотреть ему в лицо. - Нормально, - пожал плечами Эйса. - Отлично. Эйса вздрогнул, когда Фин вдруг сел позади него. В ту же секунду, когда он ощутил, как Фин придвигается к нему, он запаниковал. - Можно мне сзади? – спросил он в отчаянии, понимая, что не сможет вынести такого положения. Все и так болело от напряжения, от попытки не испытать это сумасшедшее возбуждение, потому что черт возьми, его вряд ли ожидает что-то похожее в будущем. Если он проведет еще хоть секунду так, прижатым к его спине, закрытым кольцом его рук и его бедрами, повторяющими угол собственных, Эйса сойдет с ума. - Тебе страшно? – его голос совсем не добавлял льда в состояние Эйсы. В его обращении было опять очень много чего-то непонятно мягкого, и Эйса поспешно закивал головой. Очень, очень страшно порвать джинсы стояком всех времен и народов, потому что надо быть полным импотентом, чтобы не возбудиться от всего этого. - Ну я же держу, - непонимающе возразил Фин. Эйса моментально взмок. Все его силы уходили на то, чтобы не ощущать возбуждение, уже рождающееся в каждом из мест их соприкосновения. - Вот это и страшно, - пискнул Эйса, понимая, что почти признается в своем состоянии. - Ладно, - несколько обиженно произнес Фин, после чего позволил ему пересесть. Эйсе стало стыдно за то, что он мог обидеть его, хотя совсем этого не хотел. - Мне так спокойнее, - признался он тихо, обнимая его со спины. Спокойнее и приятнее, и это потрясающее ощущение, которое он хотел бы испытывать каждый чертов день своей жизни. Он совсем ничего не знает о Фине, но Эйса хотел бы, чтобы все это было неестественно, как в фильме. Чтобы Фин действительно нашел что-то в нем. – Я никогда в жизни не ездил на мотоцикле, - добавил он смущенно. Тем более с парнем, в которого готов влюбиться и держусь просто потому, что мне ничего не светит, как обычно, продолжил он в своей голове. Но нет, разве это как обычно, разве с ним когда-нибудь вообще заговаривали? А на мотоцикле увозили черт знает куда? - Я тоже обычно никого не вожу, - услышал Эйса. Как, как ему перестать верить в чудо, тем более что это чудо под его руками?Никого не возит. - А почему я? – рискнул он спросить очень тихо, почти шепотом. - А почему нет? Эйса замолчал. Не все же быть так, как в фильмах. Даже если его везут насиловать, он будет только рад. Ну как рад, это же не насилование, если он будет этого хотеть. Его тело очень давно страдало от недостатка внимания, и это забитое, тщательно заколоченное глубоко внутри желание секса, обусловленное гормонами, вдруг начало высвобождаться. Он поерзал, ненавидя себя за то, что с ним происходило, и немного отстранился бедрами. Они затормозили возле огромного брошенного небоскреба. Он был отгорожен старыми строительными стенами, так что Эйса изрядно понервничал, когда понял, что Фин ведет его именно туда. Он неуверенно замер рядом с мотоциклом, смотря вверх. Потом он понял, что небоскреб живет. Там есть люди, и мелькают огни, и…Кто-то падает. Черт, падает!Эйса побледнел, понимая, что кто-то умрет. Но этот силуэт вдруг подпрыгнул и повис. Это же те, кто прыгает с веревкой, сумасшедшие, больные люди. Он не хотел туда идти, это совсем не вписывалось в его обычную, спокойную жизнь…- Я не собираюсь заставлять тебя прыгать, - произнес Фин, ожтдая его возле темной щели в заборе. Был долгий подъем. Эйса выдохся на седьмом этаже, на десятом задыхался, глотая холодный ветер, мрачно завывающий в щели между балками. Здесь было все изрисовано странными, сумасшедшими граффити, пол усеян окурками, банками и бутылками. Лестница вела все выше и выше, и Эйса фактически полз, держась за стену. Фин же поднимался так, словно это была обычная утренняя прогулка. Чтобы расчленить, необязательно поднимать на высоту. Но зато можно скинуть, якобы страховка не выдержала Эйсу, а подъем для того, чтобы он не сопротивлялся. Было жарко, несмотря на ветер, Эйсу тошнило от критической нагрузки и высоты, и дышать было невыносимо тяжело и больно в правом подреберье. -Я сейчас умру, - признался Эйса жалко, ненавидя слабость своего тела. - Всего два этажа, - возразил Фин, останавливаясь перед ним. В полумраке лестницы Эйсе показалось, что он словно бы торопится. – Ну же, пойдем, - от его руки, захватившей в плен руку Эйсы, сил не прибавилось. Колени дрожали, и еще одна ступенька – и Эйсу просто вырвет от этого подъема. А у Фина всего лишь слабая одышка, и все. Одышка на такой высоте. Что в нем еще может быть настолько поразительного? - Мне нужно отдохнуть, - Эйса вдруг разозлился. Нашел бы кого посильнее, у него же на лице написано, что он слабый ботаник. – Я не лазаю по высоткам в свободное время, - огрызнулся он, забывая о страхе потерять этот чудесный момент. И тут же все же испугался того, что Фин его здесь и оставит. Жалкий, бесполезный…Он пискнул от неожиданности. Под его щекой вдруг оказалась крепко пахнущая кожа куртки, а руки рефлекторно сцепились за шеей Фина. Эйса хотел возразить и слезть и сделать что угодно, чтобы прекратить все это, но Фин спокойно поднимал его на руках, не интересуясь его протестующим блеянием. Эйса затих, словно шпион скрывая в себе почему-то очень важные сведения, например, оспинки на идеальном лице, которые совсем не портят Фина, в отличие от щедрой россыпи родинок на лице и шее самого Эйсы. Неправильный нос, узкий в переносице и широкий ниже. Целый лес черных ресниц и такие же черные глаза, по-южному черные, даже близко не карие. Да у Эйсы не хватило бы даже фантазии на такую галлюцинацию. Он не представлял, что бывают такие скулы, такие руки, все такое, за пределами обычной внешности. Хотелось убежать и страдать, потому что все это глупая, жестокая ошибка, до раскрытия которой считанные минуты. Этаж небоскреба относительно чист и пуст, старые газеты, занесенные ветром в несколько оконных проемов, но и только. И диван, странный на такой высоте, очевидно, забытый еще рабочими. На нем – совсем чистый и новый плед, а перед ним – грубо сколоченный стол. Фин отпустил Эйсу, и тот нервно бросился вперед, чтобы уставиться в отсутствующее окошко и скрыть все свои сомнения и страхи. Город потрясал своей обнаженной с такой высоты жизнью, потрясал танцем огней, разбросанных в жилых домах и пульсирующих по дорогам от фонарей машин. Шум его сердца, разделенного тысячами автомобилей, миллионами людей, здесь собирался воедино, и Эйсе казалось, что если постараться, то он найдет и гудки, и чей-то смех, и плач ребенка. Он видит всех, и никто не знает, что он здесь. Волшебство высоты. Волшебство, о котором он не подозревал. Сильный ветер вдруг находит этот проем и бьет Асе прямо в лицо, отчего глаза взрываются потоком рефлекторных слез. Эйса стащил очки и вытер их, понимая, что только придурку могло так не повезти. Он обернулся. На столе уже стояли привезенные коробочки, а сам Фин полулежал на диване. Несмотря на весь холод пустынного этажа, он стащил куртку, и кофта его была явно спортивной, с косой молнией и красной изнанкой, так плотно обтягивающей его торс. Эйса опять обернулся к городу. Это все неправильно, не для него, он должен быть дома и смотреть какой-нибудь сериал, поглощая ножки из KFC в надежде набрать вес. Его ладони замерзли, и он пытался их погреть своим дыханием. -Зачем мы здесь? – спросил он, поддавшись рациональности. - Тебе не нравится?- Даже слишком, - признался Эйса. Сирена. Скорая, или полиция. Дым в южном районе. Далекий отблеск залива. Чудесный мир, о котором он даже не думал. - Тогда зачем спрашивать? Давай просто поедим.Эйса обернулся. Он должен объяснить, что не так. -Я тебя даже не знаю, - дрожащим голосом, но твердым взглядом наградил он Фина. Палочки крутанулись в длинных пальцах, и Эйса снова растерял всю свою уверенность. В животе заныло от страшного желания быть любимым этими руками. Желания всей его жизни. Желания не просто быть одним, а случайно избранным кем-то вроде Фина, почти принцем на железном коне. - Через двадцать минут узнаешь, если захочешь, - поморщившись, признался Фин, посмотрев на часы, которые скрывались под рукавом кофты. - Что будет через двадцать минут? – упрямо спросил Эйса. Ему нужно держаться за рациональность, за порядок, и только так он сможет понять, когда бежать. - Просто поешь и все. Его тон вдруг изменился, и Эйса вздрогнул. Теперь есть точно не хотелось. Он отступил к стене рядом с окном, начиная пугаться. Фин почти рявкнул на него. Это было страшно в проекте. Страшно, потому что, похоже, Фин требовал полного подчинения. Эйса прикинул расстояние до лестницы. Нет, он умрет по пути от остановки сердца или слетит с лестницы и сломает себе ноги. Он же неудачник и кончит, как лузер, в руках маньяка, пусть и красивого до потери сознания. -Черт, прости, я не хотел, - произнес вдруг Фин, поднимаясь.Эйса старался вжаться в стену еще сильнее. С каждым шагом Фина к нему его сердце билось чаще, но уже не от восхищения, а от страха. Вся его красота теперь пугала, неизвестность сводила с ума, и Эйса мечтал закрыть глаза и телепортироваться домой. Это слишком. Он очень нервничает. Ему так страшно, как никогда в жизни. Эйса закрыл глаза. Пожалуйста. Я хочу жить. От прикосновения Фина к его щеке Эйсу дернуло, словно от удара током. -Дай мне хоть двадцать минут побыть собой, без всяких вопросов, - попросил он тихо, и Эйса сжал губы, потому что страх куда-то испарился. Он хотел бы верить в то, что Фин не опасен, но его окрик… - Потом я отвечу на все, договорились? - Я не… - Эйса глубоко вздохнул. Желание чуда вернулось. – Хорошо, ладно, - вырвалось у него против воли, в основном потому, что горячая ладонь вдруг легла на его щеку. Прикосновение мечты. Он безвольно проследовал за Фином к дивану. Есть не хотелось, да и палочками он есть абсолютно не умел. Они просто не держались в его пальцах, и Эйса покраснел от стыда. Дома он все это ел вилкой. Фин фыркнул от очередной его попытки. Его рука вдруг снова легла на руку Эйсы, помогая ему держать палочки. Но стоило ему ее отнять, как они снова падали. Его это веселило. Эйса был рад, что пластмассовый ободок его очков помогал ему не так откровенно пялиться на его болезненно идеальную улыбку. Страх опять утих, а вот острая потребность подростковой мечты вернулась, и он хотел бы владеть этой улыбкой. -Есть хоть что-то, что у тебя получается? – спросил его Фин с усмешкой, но не обидной. Совсем не обидной. - Ну, я читаю, - смущенно пробормотал Эйса. Он смотрел, как Фин отбирает у него коробочку и палочки. Секундой спустя ему нужно было открыть рот, но факт того, что Фин собирался его кормить, вызвал короткое замыкание в голове Эйсы. Челюсть заклинило к чертовой матери. Вместо рта широко распахнулись глаза. - Отличное умение, - весьма успокаивающе добавил Фин, и Эйса спешно ликвидировал поломку в голове. Было очень… вкусно. Пряно, кисло и сладко, и курица просто таяла во рту сама по себе, и Эйса вдруг ощутил страшный голод. Ему было лишь неловко от того, что он никак не можпт поесть сам. Зато голод спасал его от всех этих странных ощущений и желаний. Это было даже отчасти смешно, потому что и у Фина вдруг перестало получаться наматывать лапшу на палочки. - Это заразно? Синдром Эйсы? – спросил он с новым оттенком улыбки, и что-то внутри Эйсы снова порвалось. Он хотел вытереть подбородок, но от этого липкими стали даже его пальцы. - Не может такого быть, - пробормотал Эйса, паникуя от того, что с лица эти следы ему не ликвидировать. – Я ничего вкуснее в жизни не ел, - признался он, глядя за тем, как Фин доедает свою коробочку. Ему было интресно, что по вкусу ему. Очевидно, его взгляд был говорящим, так что теперь Эйса послушно открыл рот для новой порции лапши. Она была острой. До сумасшествия острой, и он едва не выплюнул обратно. Рот так горел, что глаза опять заслезились, и Эйса закрыл лицо руками, не представляя, как это вообще можно есть. - Что там, концентрат дракона? – пробормотал Эйса, лишь бы отвлечь от слабости своих рецепторов. - Люблю все, что на грани, - услышал он туманный ответ. – Держи, - и неизвестно откуда у этого неизвестного, но странного человека вдруг во внутреннем кармане куртки взялись влажные салфетки. Кто вообще в двадцать их носит? Эйса вытирал лицо, сняв очки. Весь мир еще был оттенками серого и размытыми пятнами, когда руки Фина вдруг оказались на его лице. -У тебя невероятные глаза, - услышал вдруг Эйса. Он силился увидеть, какое выражение лица при этом у Фина и шутит ли он. – Зачем тебе очки?- Потому что без них я ничего не вижу, - от смущения Эйса произнес это ворчливо. Глаза как у альбиносов, прозрачные и пугающие, ощущение, что он лупоглазый. - Есть же линзы. - Мне не нравится идея втыкать что-то пальцами в глаза, - резко ответил Эйса. В конце концов, он любит свои очки, они часть его много лет, они его прячут, почему он должен за них оправдываться? - Ты никогда не делаешь то, что не нравится? - Все делают, это же жизнь, - пожал плечами Эйса. Он натянул очки, когда Фин уже отступил от него. У него едва не случился инфаркт, когда он увидел, как этот сумасшедший садится на край окна. – Фин, пожалуйста, слезь оттуда, - получилось жалко. - Да какая разница, что со мной будет, я делаю то, что мне не нравится, каждый чертов день, - прорычал он вдруг, не смотря на Эйсу. - Нет ничего, что нельзя было бы исправить, - такие стереотипные слова, но Эйса вдруг испугался уже не его, а за него. Фин положил руки на стены по обе стороны от окна. Он качнулся, и Эйса бросился вперед. Он осознал, что никто никуда не падал, что Фин доволен тем, что Эйса так сильно вцепился в него.-Почему тебе не плевать, упаду я или нет? – спросил он неадекватно весело. Эйса глубоко вздохнул, переживая стресс. Он отпустил Фина и сел на пол, ненавидя происходящее. – Это из-за моей внешности?-Мне не плевать на любого, кто вообразит себя птицей, - Эйса был обижен. Он притянул колени к груди. Он хотел домой. Дважды испытать такой диаметрально противоположный страх – это испытание для него. Он любит порядок, любит спокойствие. – Ты псих, Фин. Я хочу домой, - он произнес это, черпая силы из острого ощущения, что ему здесь не место не из-за того, что он плох, а из-за того, что он просто хочет домой. Никакая красота не стоит таких переживаний.-Ты мне нужен. Эйса нервно рассмеялся, уткнувшись лицом в свои руки. Зачем? Пугать его? Ржать над ним? Зачем Эйса еще нужен? К черту это все, если такая цена за Фина, он ее не готов платить. -Но ты не нужен мне, - произнес он вдруг, приходя в ужас от своих слов. Разве не он мечтал о парне, да еще такой красоты, таеой силы, разве не он мечтал о приключении? – Я люблю читать, сидеть дома и не высовываться, - добавил он, извиняясь. Все это круто. Потрясающе. - Это и замечательно, - Эйса снова вздрогнул, когда Фин спрыгнул с окна прямо к нему. – Не надо нуждаться во мне. Не надо влюбляться в меня. Пойдем со мной еще кое куда, и ты поймешь, почему мне так нужно твое равнодушие, - он говорил, как сумасшедший. Эйса продолжал смотреть на свои руки. Как он оказался в этом бреду? Он же соврал Фину, от его близости внутри Эйсы разлом глубиной в километр, и вся его красота тянет Эйсу в этот разлом. От его прикосновений все тело Эйсы дрожит. Псих, но желанный псих. Я хочу домой и хочу остаться, разрывался в своей голове Эйса. - Я не могу, меня дома ждут, - пробормотал Эйса бессильно. Фин заставил его поднять голову. От властного прикосновения его рук к своему лицу Эйса окончательно потерял способность думать. – Я соврал, ты мне нравишься, - выпалил он, панически разглядывая такое близкое к нему лицо. - Это ненадолго, - ничуть не был обескуражен Фин. – Просто пойдем. И после я отвезу тебя домой, если ты захочешь. В любом случае отвезу, - пробормотал он. - У меня завтра химия, - кончились доводы разума у Эйсы. - Ты странный, и это классно.Мозг Эйсы по его ощущениям потек через уши. За все восемнадцать лет своей жизни он фантазировал об этом много раз, с участием гораздо менее красивых парней, но реальность была невыразимой. Он не знал, что ему делать, не знал, что происходит, но его тело стремительно перегружалось, требуя в это поверить. Фин целовал его, как целуются совсем еще подростки, но Эйсе хватило. От одного прикосновения губ у Эйсы закружилась голова, он не мог вынести и его жара, и его потрясающе сильного запаха, и ощущения самого поцелуя и всего, всего что он не был в состоянии охватить разумом. Он оттолкнул Фина от себя. Это должно было лишить его воли, но вместо этого Эйса наоборот лишь сильнее уверился в необходимости ехать домой. Он сам доедет. Только уйти из этого ареала его магнетизма и все, все пройдет, пройдет боль от дикого желания повторить, его мозг снова приобретет форму.У Фина зазвонил мобильник. Эйса узнал в нем самую последнюю, самую дорогую модель, безликую от отсутствия всякого чехла, от отсутствия своего рингтона. Фин в ярости ответил:-Ну что? – его ярость здорово охладила Эйсу. Ярость эта совпала с четким осознанием того, насколько Фин силен. – Я не идиот, я помню. Я в десяти минутах. Не беси меня, пожалуйста, или я вообще не выйду, - прорычал он в трубку, бросая ее обратно в карман. Эйсе стало нехорошо. Почти безумный взгляд Фина нашел его, отползшего почти на метр. Это ничуть не способствовала его успокоению. Эйса похолодел всеми внутренностями. А если он под наркотиками? Фин прижал ладонь ко лбу. -Пойдем, и не будет никаких лишних проблем, - тихо произнес он. Желудок Эйсы страшно скрутило. Если он откажется, Фин что, ударит его, скинет отсюда?- Хорошо, - пробормотал Эйса, втягивая голову в ворот кофты. – Но ты обещал отвезти меня домой. Ему не понравилась усмешка Фина. -Все вы одинаковые, - вдруг бросил он Эйсе, поднимаясь на ноги. – Пошли. Я сказал отвезу, значит, отвезу. Долгий спуск помог Фину прийти в себя. Эйса уже научился ловить эту перемену в нем, так что садился на мотоцикл уже спокойнее. Громкое “извини” в его шлеме тоже не удивило Эйсу. Похоже, у Фина большие проблемы с самоконтролем. Эйсе противоречиво хотелось ему помочь, но он понятия не имел, что делают в этом случае. Для помощи нужно хотя бы знать, откуда родом такие проблемы у такого парня как он. Эйса вспомнил о поцелуе. Это будет еще долго источником всех его фантазий, даже если он достаточно умен, чтобы избежать общения с Фином, опасного общения. -Обещай мне, - вдруг услышал Эйса. – Хотя нет, это невозможно обещать, - оборвал он сам себя. – Потом поговорим. Он надавил на газ. Мотоцикл занесло, и Эйса изо всех сил вцепился в Фина. -Я не мог так ошибиться во второй раз, - услышал он случайно тихое утверждение Фина самому себе. Фин забыл выключить громкую связь. Эйса почувствовал неладное, когда увидел огромный стадион, ярко освещенный прожекторами, то и дело соскальзывающими на небо. Шум толпы был слышен даже за пределами стадиона. Вокруг сновали те, кому не хватило билетов, и те, кто спешно их перепродавал. Что это, матч? Эйса не интересуется спортом. Он был сбит с толку тем, как открылся шлагбаум дрроги, ведущей к черному входу позади стадиона. Они объезжали огромные грузовики с оборудованием, которое, видимо, было запасным. И это оборудование было явно музыкальным. Взвизгнули тормоза. Фин остановился, снимая шлем. Какой-то человек в костюме подбежал к нему с рацией в руках. Эйса снимал шлем, как во сне. -Ты задерживаешь весь концерт на пять минут, - раздраженно произнес мужчина. – Это неуважение ко всем этим людям. Это первый такой масштабный концерт, о чем ты, черт возьми, думаешь, Фин?- О том, как меня все это заебало, - и Фин пихнул ему в руки шлем, проходя в открытую дверь. Он показал мужчине средний палец, прежде чем скрыться за дверью.- Мудак, - тихо отозвался мужчина. – Ты кто? – обратился он к Эйсе. - Никто, я уже ухожу, - пробормотал Эйса, слезая с мотоцикла весьма неловко. - Если он тебя привез, значит, так надо, - рассуждал человек сам с собой. - Эйса! – раздался весьма недовольный крик из двери. Эйса потер лицо. Он вообще ничего не понимал. - Можно мне уйти, пожалуйста? – пробормотал он мужчине. Мужчина, похоже, его пожалел. - Не раньше, чем он выполнит всю программу, - покачал он головой. – Пойдем, малыш, придется потерпеть. - Потерпеть что? – севшим голосом спросил Эйса. Его вели по огромному темному пространству, полному проводов, каких-то безликих людей, охранников, вещей, аппаратуры. Эйса плохо видел в темноте и спотыкался, но мужчина упрямо тащил его. Эйса успел прочитать лишь имя Тим. Он слышал громовые раскаты музыки за стенами. Наконец Тим втолкнул Эйсу в какую-то комнату. Эйса оказался в ней один, разглядывая свое отражение в зеркале, окруженном лампочками, как в гримерке. Он потянул дверь, но она оказалась заперта. Театр сумасшествия. Он снова начал пугаться. -Смешно, как Тим дрожит за эти деньги, да, - Эйса обернулся на голос. Он против воли обследовал доступный глазу обнаженный торс, прежде чем он скрылся за черной футболкой. -Это что, твой концерт? – испуганно пробормотал Эйса. - Ничего тут нет моего, - скривился Фин. – Они меня создали. Мечту для озабоченных тинэйджеров. Дали мне песни, в которых нет смысла. Дали мне музыку, которую я ненавижу. Пасут меня, как проклятого, а я это все ненавижу, - он замер перед Эйсой. – Ты не поймешь этого. - Я ненавижу быть в центре внимания, - выдавил из себя Эйса, когда Фин отвернулся от него. Фин замер. – И я представляю, что это такое – делать то, что ты ненавидишь. Быть тем, кем ты не хочешь быть. Это не стоит никаких денег, я полагаю. Фин посмотрел на него через плечо. Взгляд его был странным. Эйса поежился, завернувшись в кофту. -Я подожду здесь? - спросил он тихо. - То есть ты считаешь, что я не такой уж больной придурок? – уточнил Фин, вновь поворачиваясь к нему лицом.- Нет, если у тебя есть серьезная причина это терпеть. Если ты не можешь это прекратить. А если можешь, то просто… просто врешь и все, - Эйса называл себя идиотом. Молчи и делай, что он пожелает, ведь это так похоже на сказку, о которой все мечтают. Только вот Фин явно ненавидел эту сказку. - Мой отец просрал все, все, что только было, а потом сдох от передоза, - прошипел Фин сквозь зубы. – А мать он избил. Скинул со второго этажа. Сломал ей спину, так что она не может ходить, - от каждого слова Эйсе становилось почти больно. – Она живет в комнате и не может выйти, и за ней некому узаживать, потому что моя сестра свалила с первым же мужиком, - его глаза опасно сузились. – Как думаешь, Эйса, есть ли у меня выбор?- Я не знаю, что должен сказать, - признался Эйса. Он бездумно перебирал рукава кофты. – Мне не представить ничего из того, что ты перенес.- Знаешь, когда Тим пришел ко мне, я думал, что они сделают из меня шлюху высокого класса, ведь так обычно все и заканчивается. И я соглашался, думая об этом. Но это все мало чем отличается.Больше всего Эйсе хотелось перестать это слушать. Но он лишь испуганно смотрел на Фина. Он больше не завидовал его красоте и его талантам. Сейчас он видел только боль, боль, которую нельзя передать никому. Эйса сделал первое, что пришло ему в голову. Он обнял его, сделав огромный шаг вперед, не представляя, что могло заставить Фина вдруг рассказать об этом. Было смешно, наверное, со стороны – он такой нескладный, тощий, обнимает Фина так, словно хочет защитить. - Я не смогу ничем тебе помочь, - прошептал Эйса. – Хочу, но не могу, - его красота и уникальность вдруг стали восприниматься проклятьем. - Можешь, - глухо отозвался Фин. От его ответного объятия у Эйсы что-то хрустнуло в районе позвоночника, но он стерпел. – Останься, или я вряд ли выйду туда. - Кем бы ты ни был на самом деле, ты им нужен, - поспешил объяснить Эйса. – Для тебя это могут быть глупые песни, но для кого-то из них они значат больше, чем это можно себе представить. - И у тебя есть такие песни? – спросил его Фин. Эйса неловко отпустил его, не зная, нужна ли ему такая поддержка. - Да, конечно, у всех есть, - пробормотал он растерянно. - Дай мне ее послушать, - потребовал Фин, и Эйса неловко вытащил телефон, а потом долго искал наушники. Фин не стал даже слушать дольше трех секунд. – Я думаю, тебе стоит пойти туда со мной. Не на сцену, не пугайся ты так, - Эйса посмотрел на него с сомнением. – Подождешь за кулисами.Но чего ждать? Это была его личная история, которая приоткрылась Эйсе лишь на несколько секунд, и Эйса не желал нести за нее ответственность. Его здорово изумила новость о том, кем был Фин, хотя он этого не понимал, пока не соотнес его с какой-нибудь группой или песней, и, возможно, именно это и стало причиной для того, чтобы остаться. Он молчаливой тенью стоял в этой тесной комнате, наблюдая за тем, как целая куча людей то и дело появлялась рядом с Фином, то с какими-то кистями, то с вещами, то со списками и смартфонами, и Эйса видел, в какой ненависти Фин смотрел сам на себя. Буквально через пару минут всю помощники оставили его, и они снова остались вдвоем. - Люди бы не приходили, если бы ты совсем ничего не любил во всем этом, - произнес тихо Эйса. – Обычно люди это слышат и чувствуют. Значит, это не такая уж пытка для тебя, - он едва не оборвал сам себя, увидев яростный взгляд на себе. Он ярко представил, на что это похоже – прямой удар в челюсть прямо сейчас. Но шли секунды, и Фин не собирался их бить. - Я люблю музыку, - наконец ответил он сквозь зубы. – Люблю играть. Эйса склонил голову, каждым сантиметром кожи ощущая смутную опасность от Фина. Нужно было бежать отсюда как можно дальше, но ведь он пообещал быть здесь. Что, черт возьми, за сумасшествие такое, если он понимает неуравновешенность Фина и все равно идет за ним по этому загадочному коридору. Эйса чувствовал себя лишним здесь, ведь Фина перехватили для установки микрофона, вокруг суетились какие-то техники, звукорежиссеры, и чтобы отвлечься, он выглянул в самом краю кулис огромной сцены. От количества людей его затошнило, ему показалось, что все смотрят прямо на него. Эйса спрятался с гулко бьющимся сердцем. Он успокаивался, когда увидел вдруг в щель, ведущую на сцену, огромный экран. От логотипа группы он впал в какое-то нереальное состояние полного недоверия к происходящему. Он достал телефон, набирая то, что никогда его не интересовало – группу, что сыграла одну из самых важных песен в его жизни. Гугл выдал ему огромное количество фотографий. Эйса съехал по стене, надеясь, что его никто здесь не заметит. Песня, которая давала ему столько сил, и он сообщил об этом Фину, и теперь это воспринималось оружием в руках. Он сказал, что ненавидит все эти песни. Эйса жил ею. - С тобой все в порядке? – Эйса вздрогнул, когда Тим обнаружил его ненадежное логово.- Если честно, очень хочется домой, - пожал плечами Эйса. Даже кофта, и та уже не его родное убежище.- Тебе лучше будет посидеть здесь, - с каменным лицом произнес Тим. – И идеально, если он тебя сможет видеть. Фину нельзя перечить. - Я его первый день знаю.Эйсу немного трясло. Миллионы людей там, на стадионе, мечтают оказаться на его месте, а он мечтает сбежать к чертовой матери, потому что его мозгу нужны ответы и определенность. Он обнял себя руками, пытаясь унять дрожь.- Очень жаль, - отозвался мужчина. – Его предыдущий парень провел месяц в больнице, когда посмел ему перечить.Эйса поднял на него абсолютный испуганный взгляд. Это не казалось такой уж неожиданностью, ведь он видел эти сумасшедшие глаза Фина. Зачем он только признался в симпатии, теперь вместо нее настоящий ужас. Кажется, жестокость передается от отца, ребенок повторяет то, что видел, и Эйсе страшно за свой позвоночник. Еще немного, и он просто грохнется в обморок. И все же ему пришлось выйти и встать на то место, откуда он идеально видел Фина. И в этот же момент Фин обернулся, чтобы проверить, на месте ли он. Эйса пытался успокоиться, тяжело дыша. Ему кто-то дал пластиковый стакан с водой, которую он тут же выпил залпом. Такой красивый, такой стремительно набирающий популярность и такой неуправляемый. Ни за какие деньги Эйса не готов оставаться. Черт с ней, с внешностью. Зачем ему только Эйса? Потому что на нем написано, что он не умеет сражаться со страхом? Любой другой бы ушел, но нет, Эйса стоит, как приклеенный. В больницу он не хочет. Но он и не парень Фину. Эйса мог бы получить премию за методы оправдания собственной трусости. Он видел, как Фин играет. Играет другого человека, и неужели этого больше никто не видит? Улыбается. Заигрывает с толпой. Владеет ею. Как можно ненавидеть эту власть? Одна песня, вторая, и Эйса их не различает, потому что они популярны, но почти бессмысленны. Фин играет на гитаре, тонкой, стильной, что висит на логотипном ремне, и это единственное, что он делает искренне. Он взаимодействует с толпой, и она счастлива от начала и до конца. Эйса не может даже пошевелиться, потому что он позволил этому обмануть себя, в нем было словно два человека, один верил в опасность Фина, а другой нет. Он видел, как одним за одним Фин вытаскивает к себе фанатов. Они готовы умереть от восторга. Эйса их, в общем-то, понимал. Частью своей раздвоенной личности. Он заметил, что Фин устал, он меньше улыбался и сильнее сжимал гитару. Очевидно, что это заметил и Тим, и его с громким стоном недовольства отпустили. Кто был теперь перед ним? Эйса не успел подумать об этом, как Фин прошел мимо него. Разочарование пополам с облегчением накрыло Эйсу. Громкий трест и страдальческий стон гитары заставил Эйсу подпрыгнуть на месте. Он в страхе обернулся, увидев лишь обломки дорогого инструмента и удаляющуюся спину Фина. Не думая, он бросился за ним. Страх за него. В комнатке темно, не горят даже эти лампы вокруг зеркала, всего одна дежурная. Эйса осторожно закрыл за собой дверь, уже не уверенный в том, чем сможет помочь и нужна ли она вообще, эта помощь. - Фин? – позвал он неуверенно. - Иди домой, Эйса. Очень смешно, пять минут назад он об этом умолял, а теперь это почти невозможно. - Послушай…- Не надо читать мне нотации о том, что я должен, а что нет! – Эйса втянул голову в плечи от его крика. - Я и не собирался, - пробормотал он извиняюще, после чего сделал несколько шагов назад.- Тогда что? – черной, разгоряченной софитами тенью Фин появился прямо перед ним, закрывая дверь рукой. – Что ты хотел сказать?- Я очень хочу услышать ее, - сбивчиво произнес Эйса. – Песню. - Ты меня боишься, - протянул Фин, склоняясь к лицу Эйсы. Хотел бы Эйса стопроцентно понимать, что происходит. - А у меня нет для этого оснований? – дрожали, кажется, даже губы. Он просто хотел, чтобы все было в сказке, он не хотел платить за сказку страхом. И все же он опять не ушел, хотя мог бы. Эйса называл себя мысленно кретином. - Я тебя не трону, - произнес Фин мрачно. - Это просто этот мужчина..- Я трогаю только то, что принадлежит мне. Эйса поспешно кивнул. Разумно, рационально, я пошел. - И только если мне изменяют. Изменяют? Фину? С кем вообще можно изменить такому, как Фин? Эйса был изумлен подобным фактом. Он едва не спросил об этом вслух. Но это не повод… до больницы. - Иди домой, Эйса, - повторил Фин, позволяя ему открыть дверь. – Глупо было считать, что ты справишься.Надо было идти домой. - С кем, с тобой? – Эйса прикусил бы себя за язык, если бы мог. – Думаешь, только у тебя здесь проблемы, думаешь, ты имеешь право вести себя, как полный ублю…Пришлось замолчать. Эйса продолжал бы до бесконечности говорить все, что его возмущало, но поцелуй ему здорово помешал. Неожиданный, непонятный, отчасти властный, отчасти… удовлетворенный? Эйса в жизни не целовался. Что вообще нужно делать? Кроме того, что идти домой. Не сможет он уйти, осознав, что на капельку, но нужен. Глупо верит, что поможет. Жалко зависит от внешности и немного подвержен его сумасшествию. - Если боишься, почему не уходишь? – Эйса заторможенно собрал наполовину услышанные, наполовину пойманные губами от губ слова в единый вопрос. - Хотел бы я знать, - пробормотал он, ощущая слабость в коленях от того, что Фин снимает с него очки. – Там любой за тебя душу отдаст, - Эйса неопределенно мотнул головой за дверь, абсолютно ничего не видя. - Не за меня, - спокойно парировал Фин. – Я тот самый ублюдок, о котором ты…- Это неправда, я просто…- Это правда. Эйса закрыл глаза. Логика отказывала. Тело предавало. Во имя чего он тут, почему держит оборону, когда так хочет проиграть. - Значит, у тебя были на то причины. - Психология или я просто тебе нравлюсь?- Без понятия. Эйса считал секунды, считавшиеся вечностью. Фин молчал. - Я хочу услышать и причины тоже, - неуверенно произнес он, делясь уже на три личности, причем ни одна не была равнодушна к Фину. – Если можно, - совсем сник Эйса, когда Фин все еще молчал.- В обмен на обещание, - вдруг произнес он. Эйса уставился в темноту перед собой. - Ладно. Собственный разум предавал его. Какое ладно?- Ты даже не спросил, что это за обещание, - Фин звучал удивленно.- Прыгнуть после с крыши и унести с собой в могилу? – Эйса не узнавал сам себя. - Нет, но…У Эйсы было ощущение, что он только что что-то сломал в голове Фина.- Значит будет интрига, - совсем уж ломким голосом закончил Эйса.