Покушение (1/1)

Среди всех прихотей короля, которые взбредали ему в голову, больше всего Ришелье не любил охоту и своеобразные пикники, на которые Людовик выходил на целый день. И ладно бы, если бы он делал это сам с кучкой придворных, так нередко этот капризный ребёнок требовал, чтобы в его свите также присутствовал и премьер-министр.Не то чтобы Ришелье не любил природу. Однако бесцельному и абсолютно бессмысленному времяпровождению под открытым небом он предпочитал привычный полумрак собственного кабинета. А ещё… Ещё к длительным выездным прогулкам у кардинала было несколько настороженное отношение потому, что в это время и королевская чета, и вся её свита были особенно уязвимы.Размышляя о подобных вещах, Ришелье опёрся локтем о небольшой выступ окна кареты и, подпирая рукой подбородок, устремил взгляд наружу. Чуть поодаль от неё, сидя верхом, ехал Тревиль, которого Людовик, почему-то, особенно желал видеть именно на этой прогулке.Жан де Тревиль был прославленным, уважаемым воином, закалённым в боях солдатом, а также капитаном едва-едва созданных королевских мушкетёров. Ещё он был заклятым соперником кардинала и, по совместительству, его любовником, о чём, естественно, не знала ни одна живая душа. Глядя на него и скользя изучающим взглядом по его фигуре, Ришелье чувствовал себя чуточку спокойней, ощущая, как привычная параноидальная тревожность ненадолго отходит в тень.Но не покидает вечно тревожащуюся душу насовсем.Тревиль, однако, как обычно оплот спокойствия и уверенности. Воин, что вечно стоит начеку, никогда не дремлет и всегда готов отдать свою жизнь за страну и короля.?Надеюсь, в ближайшее время это не понадобится?,?— однажды ворчит Ришелье, на что ответом ему служит лишь тихий усталый смех.Не то чтобы Тревиль был в восторге от внезапных спонтанных прихотей короля. Одна такая уже тяжёлым грузом висела на его плечах, отзываясь непроходящей головной болью и, кажется, неразрешимым вопросом, где взять толковых и достойных людей. Королевские мушкетёры… Было бы ещё и неплохо узнать, а в чём же заключается их главная функция и смысл.Тревиль вздыхает, прикрывая глаза. Мало ему Его Величество работы подкинул, так теперь ещё и заставил сопровождать себя на прогулке, в которой, откровенно говоря, не было никакого смысла. Равно как и особой нужды, тем более в столь неспокойное время, когда на короля недавно было совершено покушение.Перечить Людовику, впрочем, всегда было себе дороже. Почти детскому упрямству короля противостоять было весьма непросто, а потому легче было смириться с его желанием, чем пытаться убедить его в его нецелесообразности. Впрочем… им и без того сегодня повезло, что Его Величество утратил настроение охотиться и решил просто устроить пикник на свежем воздухе.Когда королевская чета и её свита прибыла на место, лагерь уже был устроен. На столах уже стояли лёгкие закуски и вино, и король, утомлённый переездом, поспешил позвать придворных выпить с собой и вкусить плоды свежих фруктов, поданных на блюдах.Королевская охрана тут же разместилась, охраняя покой короля и придворных; к ней также присоединился и Тревиль. Взглядом он провёл величественные фигуры короля и королевы, что шли, держась за руки, а следом за ними и высокую худую фигуру кардинала.Отдых на природе был предсказуемо скучным. Королевская охрана, разморенная солнцем и теплом летнего дня, томилась от безделья, не зная, чем себя занять. Их упадническое настроение целиком и полностью разделял Тревиль, у которого не было желания ошиваться рядом с придворными. Королю, к счастью, пребывание капитана мушкетёров рядом со знатью не было столь принципиально, отчего тот мог предаваться праздному безделью в тени старого дуба.Налетел лёгкий порыв ветра, всколыхнувший листья на деревьях. Зашуршала трава, однако её шуршание заставило Тревиля мгновенно скинуть с себя подкрадывающуюся леность и напрячься всем телом. Прищуриться, прислушиваясь, и положить руку на эфес покоящейся в ножнах шпаги.Мелькнувшего в чистой зелени кустов коричневого пятна оказывается достаточно для того, чтобы умудрённый жизнью воин понял, что к королю пытается незаметно подкрасться враг. Пистолет быстрым отточенным движением ложится в руку, и профессионалу хватает одного выстрела, чтобы убить вражеского стрелка, только-только настроившего мушкет.От звука выстрела вздрагивают все, а королевская охрана мгновенно схватывается на ноги. В то время как за выстрелом Тревиля начинают раздаваться выстрелы врагов.—?Защищайте короля! —?капитан королевских мушкетёров пытается перекричать шум пальбы и крики выбежавших из засады заговорщиков?— судя по одежде, из той же банды, что не так давно уже пыталась совершить нападение на Людовика.Он обнажает шпагу, бросаясь в бой. Краем глаза замечает, как прежде чем к ним подбегают охранники, наперёд, к врагу, выходит Ришелье. Тревиль ругается тихо себе под нос, обезоруживая и закалывая нападающих на него, и мчится в сторону кардинала, не боясь выдать себя.Впрочем, кардиналу его заступничество оказывается ненужным, но глаза Тревиля, меж тем, всё равно едва заметно округляются, и инстинкты берут верх над разумом. Тело двигается само по себе, не позволяя хозяину подумать о своих действиях. Воин лишь подаётся в сторону, собственным телом закрывая короля, на которого внезапно выскакивает со шпагой заговорщик, и острое лезвие впивается Тревилю под ключицу, пропарывая кожу и мышцы насквозь. Он рычит от боли сквозь плотно стиснутые зубы, сверкает яростью в глазах и крепко вцепляется в чужую руку, не давая самоубийце сбежать. Тот понимает, что это конец, дёргается судорожно, пытаясь уйти, но чужая рука держит крепко.В то время как чужая шпага вонзается наверняка, не оставляя глупцу ни малейшего шанса.За ним следом на короля и его единственного защитника налетают другие головорезы, и у Тревиля нет времени на своё ранение. Он лишь успевает резким движением вытащить застрявшую в ране шпагу, отбросив её в сторону, и ринуться в бой, успешно блокируя вражеский выпад, нацеленный ему в глаза.—?Защищайте короля! —?Тревиль гаркает вновь, перекрикивая звон металла, обращаясь к королевской охране, которая обступает монаршую чету тесным полукругом. Сам он при этом не прекращает бой, наповал сражая очередного смертника.Заговорщики, и без того плохо организованные, явно не ожидают такого яростного сопротивления, оказанного, тем более, практически лишь одним человеком. Часть из них оказывается убитой, а часть предпочитает сбежать подальше, хоть это и оказывается абсолютно гиблым делом. Тревиль провожает их спины слегка плывущим взглядом, и лишь когда опасность минует окончательно, наконец-то отпускает собственное тело.Острая боль тут же ядом парализует мышцы, и мужчина с удивлением замечает, как неприятно к груди липнет влажная одежда. Вся она оказывается пропитанной кровью, и ноги бесстрашного воина слабеют. Голова становится тяжёлой и словно налитой свинцом, а перед глазами всё мутнеет и кружится. Слабость накатывает сокрушительными волнами, и Тревиль понимает, что ноги отказываются его держать совершенно…Когда банда неотёсанных разбойников внезапно нападает на королевский летний лагерь, Ришелье выставляет себя на первый план, таким образом, в случае необходимости выигрывая хоть немного времени для оставшейся за спиной королевской четы. Делает он это, разумеется, вовсе не потому, что хочет выставить себя героем, а потому, что грызня за французский трон в случае гибели короля или королевы, или их обоих, Франции сейчас вот совсем некстати. На его самопожертвование, однако, никто не обращает ровным счётом никакого внимания, так как в бой мгновенно пытается вступить королевская стража и Тревиль.Опытный воин, Тревиль стоит многих солдат, и он один уж тем более неровня кучке неорганизованных бандитов, возомнивших себя армией избавления. Ришелье даже почти расслабляется, наблюдая за тем, как ловко тот орудует шпагой, разоружая и убивая сразу двоих.Впрочем, расслабляется он явно ненадолго, против воли затаивая дыхание, когда видит, как на короля, внезапно оставшегося совсем без защиты, бежит один из заговорщиков, целясь ему в грудь. Тревиль, к счастью для Людовика и Франции в целом, замечает это и сам подаётся в сторону. Лезвие шпаги вонзается ему чуть левее правого плеча, чуть ниже ключицы, но Тревиль, кажется, этого даже не замечает, захваченный жаром сражения. Лишь вытаскивает застрявшее в ране оружие и бросается обратно в бой, не обращая внимания на растекающееся по светлому камзолу багровое пятно.Кардинал впивается в фигуру сражающегося мужчины цепким пристальным взглядом. Следит за ним, кажется, даже не мигая, сам не замечая, как его собственное тело напрягается, словно оттянутая тетива лука, с которой вот-вот сорвётся стремительная стрела. Ранение, судя по движениям и действиям Тревиля, оказывается не таким уж и страшным, как могло показаться, однако преследующая его потеря крови может стать для храброго солдата тем ещё непреодолимым препятствием.Тревиль добивает своего последнего врага невдалеке от королевского шатра, куда венценосную чету и немногочисленных придворных, а также премьер-министра отводит охрана, так что Ришелье, следящий за сражающимся цепким взглядом, может ещё лучше разглядеть его. И увидеть, как в нездоровой бледности сошла с лица мужчины краска, а пятно на камзоле расползлось практически на всю грудь, обильно пропитав ткань. Тревиль пошатнулся, его ноги подогнулись, и ослабевшее тело подалось вперёд.—?Пропустите! —?кардинал рыкнул, прорываясь мимо загородивших дорогу, растерянных стражников, и стремительной походкой приблизился к теряющему сознание мужчине. Успел поймать его, позволив завалиться на собственное плечо, до того, как Тревиль грохнулся наземь.—?Спасибо,?— тот выдыхает почти беззвучно, расслабляясь в чужих руках, и глаза его закатываются, закрываясь.Придерживая впавшего в беспамятство воина за плечи, Ришелье плавно опустился вместе с ним на корточки, осторожно переворачивая Тревиля на спину и укладывая на траву. Он дышал очень тихо, и его грудная клетка практически не вздымалась, отчего могло сложиться ошибочное впечатление о том, что капитан королевских мушкетёров мёртв.—?О Боже, кардинал! Он умер?! —?бледностью лица подбежавший Людовик мало чем отличался от обескровленного Тревиля, и Ришелье, проворно и быстро, умелыми движениями, на которые, однако, к счастью, никто не обратил внимания, расстёгивающий куртку камзола, не отрывая напряжённый взгляд от вымокшей в крови одежды, отозвался с хладнокровным терпением:—?Нет, Ваше Величество, но он теряет много крови. Нужно закрыть рану, и чем скорее, тем лучше,?— добравшись, наконец, до окрасившейся в алый нательной рубашки и разорвав её, открывая рану, кардинал всё-таки соизволил поднять глаза на короля.Тот выглядел растерянным, но, к его чести, быстро сообразил, что необходимо делать. Не теряя королевской гордой осанки, вернулся к придворным, и Ришелье услышал отголосок приказа как можно скорее доставить в лагерь врача.—?Ох, Жан, я ведь тебе говорил, что рано или поздно твоё безрассудство сведёт тебя в могилу,?— тихо проворчал себе под нос кардинал, худыми, но на удивление, сильными пальцами зажимая повреждённые сосуды, хоть так стараясь уменьшить кровопотерю раненого.—?Не дождёшься, старый змей,?— тихим слабым голосом, сопровождая слова хриплым смешком, едва ворочающимся языком откликнулся Тревиль. —?Если я и отправлюсь к праотцам, то только после тебя,?— Ришелье недовольно фыркнул, мазнув по чужому скривившемуся от боли лицу обеспокоенным взглядом.—?Я отправил за доктором самого быстрого гонца,?— как всегда требовательным голосом в тихую беседу ворвался Людовик. —?Тревиль ведь сможет дождаться его? —?голос короля предательски дрогнул, и он с мольбой посмотрел на кардинала.—?Ему повезло, что некогда в семинарии помимо богословья я немного интересовался медициной и анатомией,?— согласно ответил Ришелье. —?Я сделаю всё, чтобы не расстраивать Ваше Величество и уберечь вашего безрассудно храброго,?— на этих словах кардинал намерено изогнул губы в ироничной усмешке,?— защитника от скорой встречи с Господом,?— лицо Людовика же заметно просветлело, и он улыбнулся.—?Я знал, что всегда могу положиться на вас, кардинал,?— довольно изрёк король, а после снова развернулся, удаляясь в своё шатро и оставляя Ришелье один на один с Тревилем.Капитан, меж тем, обессиленный, снова впал в беспамятство. Кардиналу, всё ещё голыми руками зажимающему рану, всё-таки удалось таким образом приостановить кровотечение. Так они и просидели до появления лучшего придворного врача, который, удостоив невозмутимого кардинала удивлённым взглядом, тут же принялся латать рану Тревиля.—?Я всегда знал, кардинал,?— пока доктор вместе со слугами хлопотали над раненным, хитро прищурившись, довольно изрёк король,?— что вы не настолько бесчувственны, как хотите казаться.—?Мне льстит ваша похвала, Ваше Величество,?— показательно небрежным тоном отозвался на это Ришелье. —?Но уверяю вас, я действовал исключительно из интересов Франции. Было бы весьма глупо разбрасываться такими, пусть и безрассудными, людьми. Тем более сейчас, когда мы на пороге войны с Испанией. Толковые командиры нашей армии не помешают, да и… У меня нет никакого желания искать подходящую кандидатуру, что смогла бы возглавить не так давно созданный вами мушкетёрский полк.—?И всё же нет,?— когда кардинал замолчал, лукаво посмеялся Людовик,?— вы удивительно циничный прагматик. Извините, что я в вас так сильно заблуждался,?— и явно довольный своей шуткой, король отошёл от кардинала, оставляя его одного.Ришелье прикрыл глаза и нервно усмехнулся. Да, пусть видит в нём чёрствого, холодного и бессердечного прагматика?— так будет лучше для всех. А дрожащие окровавленные руки, которые кардинал пытался отмыть в принесённом тазе с водой, на самом деле вовсе ничего не значат.И страшная кара постигнет того, кто посмеет подумать иначе.