Пепельный (1/1)

Чимин не думал о своей и чужой жизни, не мечтал, не размышлял о вечном. Все его существование превратилось в длинную линию, на пути которой не было преград. Лишь умиротворенная тишина, одиночество и ожидание: долгое и мучительное. Он думал, что миг когда он умрёт наконец подарит ему крылья.Мир для него застыл, все вокруг перестало радовать, или хотя бы огорчать. Он долго лежал на диване, смотря в серый потолок и рисовал круги пальцами в воздухе, что бы занять себя. Часто, он забывал который час, день или год. Не помнил ел ли он, пил, сколько спал?Он?— одинок. Он?— сломан. Безнадёжно считающий дни до своей погибели. И все его разнообразие заканчивалось переворотом на другой бок и редким шумом в соседней квартире.Человек за стеной играл на гитаре, изначально неумело и плохо, но с каждым разом звук становился лучше. Почему человек продолжал стараться? И почему этого не может сделать он? Чимин думал о чем-то ином помимо смерти, что уже было непривычным для его состояния в последний месяц. Мелодия утихла.Пак как никогда сильно ощутил пустоту, страх и мрак, что окружили его. В комнате было темно. Когда ему в последний раз включали свет? Вчера? Дня три назад? Или все же неделю?Человек за стеной в тот день, пришел на два часа позже, и музыка была печально-тягучей и умиротворяющей. Чимин слушая симфонию звуков, не всегда удачную, плакал. Но в голове его было пусто.—?Могу ли я когда-нибудь вновь встать на ноги? —?шептал он в пустоту, прикрыв тяжёлые веки.Где-то на кухне гремела посуда, Пак и не заметил, когда сиделка вернулась.—?Хочу ли я этого? Не проще ли умереть? Какие еще более пугающие мысли могут возникнуть в моей голове, неужели я способен на это?Способен. Ощущение смерти за плечами, заставляло его хрупкое тело дрожать, сжимать пальцами покрывало. Ему казалось, что кто-то дышал ему в затылок, готовя свои руки, для того, чтобы в нужное время сжать их на его шее.Кто сказал, что он сошел с ума? Врачи? Чепуха. Всего момент и в его голове, что-то взрывается, как хлопушка на Новый Год. Мозг ранее сваренный в кашу, окунается в ледяную воду, и стремительные картинки мелькают перед глазами, эдаким калейдоскопом из осколков его жизни.Вот отец достает ремень из брюк, прогнозируя боль для маленького мальчика, щедро осыпая худое тело серией звонких ударов железной бляшки. И после повторение. Постоянное. Этот звук и страх снятся ему ночами. Чем больше крепло его тело, тем сильнее была боль, от ремня, шершавых рук, кочерги, ножки стула, а дальше кухонного ножа.А потом этот кухонный нож оказывается у отца в шее, Чимин чувствовал запах крови, оставлял отпечатки на полу, ярко красные, хныкал громко и ушел в себя. Он не помнил, как его признали невменяемым, как его лечили и как он оттуда вышел. Все стерлось. Будто он писал на бумаге чернилами, и их пытались стереть ластиком, оставляя уродливые дыры. Мать только вздыхала тяжко, оставив его на попечении сиделки. Будто он был болен. Бред. Чимин здоров, вот ножки его целы, ручки, он смотрит на свои пальцы и шевелит ими, будто проверяя свои догадки. Поднимается с кровати, улыбаясь странно, будто безумный, чувствуя как все внутри горит ярко, а эмоции вспыхивают как спичка. Внутри лава горячая, обжигающая, дразнит спящие рецепторы, подкрадываясь к фитилю. Его однозначно стоит опасаться, потому что теперешний Пак Чимин способен взорвать этот мир.