Глава 5. Восход (2/2)

Время идет, и Хёкдже постепенно учится сопротивляться, цепляться за жизнь ногтями и зубами, борется с трудностями, как боролся бы с ними Ынхёк. В конце концов, он чертов Ли Хёкдже и не зря целых десять лет играл в странные игры с Ынхёком. Он должен оставаться сильным, должен плыть, пока не увидит берег, плыть, даже если то и дело рискует пойти ко дну.

Хёкдже учится торговаться с женщиной, которая продает мясо, учится готовить простой суп из овощей, названия которых легко рифмуются - рифма помогает ему запомнить нужные ингредиенты. Учится плакать на чужом плече, когда ночи становятся слишком темными, а дождливые дни не хотят уходить. Понимает, что люди в своем большинстве такие же, как и он - хрупкие, напуганные, ждут того, что к ним потянутся окружающие. И Хёкдже тянется к новым знакомым, тянется к людям. Теперь рядом с ним Джунсу, который постоянно поет в душе и Шиндон, который утверждает, что у Хёкдже уродливое лицо и палки вместо ног, и вообще ему никогда не найти жену. Они понятия не имеют, кто такой Александр Маккуин, и, более того, это их совершенно не трогает. Когда Хёкдже показывает Джунсу фотографию Ынхёка, он разглядывает ее ровно две секунды, а потом заявляет, что из-за фотошопа Хёкдже похож на производителя блесток для красивой задницы. И Хёкдже думает, что мог бы с этим согласиться. Только вот глубоко внутри просыпается голос, который шепчет: "Я не какой-то производитель блесток, болван! Но задница у меня действительно шикарная".Жизнь как следует потрепала Хёкдже, но он все равно продолжает танцевать. Вкалывает, чтобы уйти от тоски. Занимается обычной рутиной - оплачивает счета, стирает вещи, чистит полы, заправляет постель, ставит точки над i, сглаживает углы. Вполне очевидно, что он слишком стар, чтобы хорошо вписаться в компанию молодежи. Ему сложнее танцевать, он часто падает и легко начинает плакать, но в такие моменты он благодарен Ынхёку. Он падал столько раз, что теперь Хёкдже знает, как выкарабкиваться, как широко улыбаться деснами. Смеяться сквозь слезы.Недели проходят, а Хёкдже по-прежнему гуляет по одним и тем же улицам, листает страницы книг, раздвигает шторы каждое утро. Он забыл что такое мода, и теперь с трудом отличит марку Адидас от Алдо - в конце концов, они начинаются с одной буквы. Поэтому когда Кюхён звонит и приглашает его прийти на шоу, Хёкдже лишь изгибает бровь и удивляется: "Что еще за шоу?"Когда год совершает полный календарный оборот, родители говорят, что Хёкдже пора остепениться и завести семью, найти хорошую работу, найти жену. "Чего ты ждешь, Хёкдже?" - спрашивают они, но Хёкдже молчит. Потому что, возможно, родители правы. Возможно, он ждет того, чему не бывать.___Однажды Кюхён появляется совершенно внезапно, без предупреждений и каких-либо видимых целей визита. Останавливает Хёкдже, когда он идет на свою временную работу в продуктовый универмаг. Солнечный свет беспощадно вырисовывает шрамы на его лице и мягкие щеки, но Хёкдже узнает его даже в очках, и совсем не потому, что фотографии парня печатаются во всех журналах. Кюхён изменился - стал еще выше и теперь смотрит на Хёкдже сверху вниз с горделивой ухмылкой, а Хёкдже думает, что зря не вбил в мальчишку немного скромности, когда у него была такая возможность тринадцать месяцев назад.- Ты такой тощий, - усмехается Кюхён. - И морщинистый. Совсем как чернослив. Тебе точно тридцать два? Не пятьдесят один, нет?- Я родился морщинистым черносливом, - парирует Хёкдже, немного находя странным то, что ему нравится общество Кюхёна. -А ты в моем возрасте даже чернослив напоминать не будешь.

- Нет, я буду как инжир. Толще, но слаще, - Кюхён не успевает ничего добавить - к нему подбегает какой-то парень и сразу же начинает ожесточенно трясти его за плечи.

- У тебя репетиция через десять минут, Кюхён, что ты вообще здесь делаешь? - парень кричит, точно предупреждает о конце света, размахивает руками и выражает собой абсолютное нетерпение. - Серьезно, идем!- Подожди, Рёук, - Кюхён печально вздыхает, но его тут же перебивает Хёкдже.- Ты его менеджер?

- Да, и—- А как же Донхэ?- О, Донхэ-хён уже давно уволился. Помнишь KBS? Он поздравил меня с победой в номинации "Прорыв года" и ушел. Я даже ездил за ним в Австралию, пытался уговорить его вернуться к работе. Я думал, ты в курсе.Хёкдже молится о том, чтобы Господь спас его прежде, чем он развалится на сотни мертвых кусков.

___"Он появится завтра", - обещает себе Хёкдже в конце каждой ночи, в начале каждого утра. Иногда ему снится, что он в Австралии, а Донхэ стоит в нескольких метрах от него, где-то в тени, и тайно наблюдает за тем, как Хёкдже греется на солнце и лежит на песке. Иногда на Донхэ фланелевая рубашка, иногда - выглаженный костюм. Иногда ему восемнадцать, а иногда - тридцать два. Но все это не имеет значения, потому что у него всегда одинаковый взгляд. После таких снов Хёкдже просыпается с именем Донхэ на губах, выжимает свою мокрую подушку от слез и слегка умирает.

Постепенно недели превращаются в месяцы, Хёкдже забывает данное себе обещание и лишь когда идут дожди, он вспоминает, что ждет кого-то, кого-то, кто, возможно, принесет ему зонт. Впрочем, возможно, он уже не ждет никого.

___

Месяцы превращаются в годы - первый, второй. Хёкдже думает, что Шивон бросит его, как это сделали все остальные, но он по-прежнему держится на связи. Отправляет Хёкдже открытки в День рождения и на Рождество, и пусть даже их подписывает секретарь - а в этом Хёкдже уверен, потому что когда-то чуть было не переспал с этой девушкой - Шивон заставляет ее рисовать клубнику на каждом послании. И даже когда его секретариат претерпевает изменения в составе, нарисованная клубника остается неизменной. Картинки приходят в разных цветах, но благодаря ним Хёкдже знает, что Шивон все еще на прежнем месте.- Ты Чхве Шивон? - спрашивает Хёкдже после шумной новогодней вечеринки, когда Шивон настолько пьян, что вряд ли способен помнить свое имя.- Я всегда был и буду Чхве Шивоном, - несмотря ни на что отвечает парень перед тем, как его ассистент снимает его с плеча Хёкдже. - Я... Люди вообще не особо меняются с жизнью.Хёкдже надеется на то, что он прав, и его надежда настолько сильна, что он возвращается домой и в очередной раз наводит порядок - меняет простыни и вычищает ванную комнату. На случай, если он ждет не напрасно. На случай, если Донхэ все же придет. Постучится прямо из Сеула в его сны.

___Хёкдже наконец-то находит подходящую танцевальную команду. Не самую грандиозную, но вполне сносную. Они участвуют в танцевальных соревнованиях и как только выходят в финал, Хёкдже приглашает на шоу семью, Джунсу, Шиндона и даже торговку мясом, которая на самом деле является парнем по имени Джоуми, его канадского парня и их наполовину обритого хомяка. Джоуми клянется, что не придет, но его парень отводит Хёкдже в сторону и говорит, что они обязательно будут, только, пожалуйста, не надо звонить в службу защиты животных - бритье хомяков - это всего лишь хобби, но никак не жестокое издевательство. Получается не слишком много приглашенных людей, но Хёкдже живет новой жизнью в другой части мира всего четыре года, и заводить знакомства некогда - целыми днями он работает и репетирует танцы, а по ночам ждет. Последним Хёкдже отправляет приглашение для Донхэ, затягивает с ним отчасти потому, что хочет сделать его идеальным, отчасти потому, что не знает адреса парня. В конечном итоге он отправляет письмо в их общую старую квартиру, ту самую, с волшебным ковром, плачущим Донхэ и новичком Хёкдже, ту самую квартиру, где они провели большую часть жизни. Хёкдже понимает, что вероятнее всего, Донхэ уже распрощался с той квартирой, но все же надеется. Сомнения переливаются в мыслях, шепчут на языке, подозрительно напоминающем французский. Но Хёкдже не слушает, ему все равно, да и французского он не знает.- Это трусливый поступок. Никчемный, - говорит Шивон. - Вы взрослые мужики, но до сих пор страдаете подростковыми коммуникативными проблемами. У меня есть номер Донхэ, можно просто позвонить ему и—- Нет, - протестует Хёкдже, возможно, слегка поспешно. - Спасибо.- Почему нет? Он в Сеуле. И чтобы ты знал - он живет по соседству с тобой, в здании рядом.

- Он все равно наверняка занят, - отвечает Хёкдже, хотя в мыслях только одно: "Не лишай меня сна".

___

Команда Хёкдже занимает на соревнованиях второе место, они идут в бар, пить соджу, пока ритм музыки все еще стучит в костях. Хёкдже не пьет, объяснив свое воздержание тем, что: "Один человек сказал, что мне не следует пить", и уходит домой раньше других. Облака фиолетовые и красные, словно налитые синяками и сочащиеся кровью, ужасные облака. Хёкдже бродит по улицам, позволяя затихающему ливню втягивать себя в унылый спектакль. Солнце бьет в спину огненными лучами, но Хёкдже холодно как никогда.Дверная ручка тоже покрыта слоем невидимого льда, и на секунду Хёкдже кажется, что он снова проваливается в стеклянный мир. Он не хочет идти домой, надеется, что в кинотеатре, возможно, есть дополнительная рабочая смена... И тем не менее, дверь внезапно открывается от сквозняка и прежде чем Хёкдже успевает закричать: "Джунсу! К нам забрался грабитель, на помощь!", он замечает парня в черном, который сидит на его кровати. Но этого просто не может быть! Или может? Хёкдже так старался на сцене не для того, чтобы все это оказалось очередным сном.

___

Они не обращаются друг к другу по именам, потому что это слишком, потому что слова всегда оказываются колючими и угловатыми, к тому же они оба не слишком чувствительны или умны. Они глупые и давно разбиты в куски, ожесточенные и пахнут дождем.- Ну так, - говорит Хёкдже, будто бы продолжая какой-то давний разговор. - Привет.Донхэ дергается, дрожит как скрипичная струна, смаргивает влагу с ресниц и вываливает на Хёкдже целый ворох бессвязных слов с отступлениями и извинениями, объяснениями и волнениями, вопросами и ответами. Фиолетовое солнце лениво ласкает их, проскальзывая сквозь занавески. Хёкдже молча терпит дорогой брендовый костюм Донхэ, его галстук и нетрезвые оскорбления, сигарету, по плохой привычке, но теперь уже ловко зажатую между губами, и надо всем этим возвышается призрак жизни. Белый, подавленный, он сидит на корточках. Невыразительный и бесцветный, напоминает Хёкдже о блюзе, который когда-то играл между ним и Донхэ, ударяясь о кожаную обивку мягких кресел. Он выглядит ужасно, но не критично, он плачет, но не грустит, а может, грустит, но Хёкдже в комнате, Хёкдже рядом, поэтому:- Все хорошо.

- ...больше не было, осталось только твое лицо, я хотел видеть тебя, но то фото было таким огромным, а твои глаза совсем пустыми, поэтому я пытался сбежать, но ты не отпустил меня, ты прислал приглашение, зная, что я обязательно приду, но я ведь потерян, я теперь не принадлежу ни нашей квартире, ни тебе, и все время—

- Донхэ, - шепчет Хёкдже. Пол скрипит, когда он подходит ближе, кровать прогибается, когда он упирается коленями в жесткий матрас, ищет ладоням опору и медленно проводит руками по накрахмаленной рубашке Донхэ. У парня холодные бедра, Хёкдже ерзает и опускается на его колени. Сокращает расстояние между ними настолько, что они не могут стать еще ближе. Тепло.

Хёкдже легко толкает Донхэ в грудь, и он уступает, ложится на спину, запрокинув голову, тяжело вздыхает. Длинные, мягкие вдохи и выдохи заполняют пробелы, а Хёкдже касается лбом подбородка Донхэ. Ритмы танца все еще отбивают электрическими разрядами в пальцах, и парень уверенно расстегивает пуговицы на рубашке Донхэ. Развязывает галстук, ослабляет и вытягивает, чтобы откинуть в сторону. Забирает у Донхэ сигарету и позволяет дыму закружиться в воздухе. Наблюдает за тем, как взгляд Донхэ задерживается на серой паутине смога, читает в нем старые болезненные желания. Они ослабевают, почти уходят, рассеиваются. Хёкдже гасит пламя дорогих канделябров, что обжигает пальцы Донхэ. Смазывает макияж с его скул и век, запускает пальцы в его уложенные волосы, спутывает пряди, превращая прическу парня в полнейший хаос, в котором под краской видны отросшие черные корни. Они оба плачут, хотя и не могут вспомнить причину собственных слез - они слишком близки, две простые фигуры, вытянувшиеся в темноте. Наконец-то.В первую секунду это даже не поцелуй. Хёкдже вдыхает дым из легких Донхэ, а затем один из них поворачивает голову, и это уже поцелуй. Поцелуй. Зажатый, неловкий. Губы приоткрыты, но они оба боятся продолжить. Они еще не готовы, они по-прежнему далеки.Хёкдже слегка отстраняется, но продолжает цепляться пальцами одной руки за волосы Донхэ. Они влажные, гладкие, запутанные, и это по-настоящему успокаивает. Второй же рукой Хёкдже бьет Донхэ в челюсть. Это не легкий, шутливый удар вроде того, каким парень одарил Джунсу, когда он назвал его производителем блесток для красивой задницы, и не легкий толчок костяшками, которым Шивон частенько приветствует Хёкдже в состоянии славного подпития. Это настоящий удар, кричащий: "Я ненавижу тебя! Ненавижу тебя всей душой! Ненавижу тебя, потому что я такой глупый, и ты глупый! Почему мы вообще себя так ведем?" Удар, от которого у них обоих перехватывает дыхание.В следующую минуту все превращается в свободное падение, лишенное гравитации, но не напряжения. Хёкдже отодвигается, лишь бы оказаться чуть дальше от пустого взгляда Донхэ. Удар. Хёкдже опрокидывается на спину, дергается и усмехается сквозь слезы. Темно. Хёкдже думает, что вместе с ними, где-то между, упало солнце. Проходит секунда, и Донхэ оказывается рядом, нависает над Хёкдже и обнимает его лицо ладонями. Хёкдже внимательно рассматривает Донхэ, вглядывается в его темные глаза и видит, что в нем, наконец-то, просыпается кто-то другой, парень, способный ударить в ответ, парень с белыми, сбитыми в кровь костяшками пальцев, с раскрасневшимся носом и слезами, наворачивающимися на ресницы. Прежний Донхэ. Хёкдже пробует на вкус кровь и звездный туман, а затем обхватывает руками шею Донхэ и притягивает парня к себе, обнимает, перекатывается, чтобы оказаться сверху. Зубы. Кулаки. Ногти. Полнейший хаос.

Хёкдже больше не падает в одиночестве. Возможно, в какой-то момент они уже ударились о землю вдвоем, пока прижимали друг друга к стенам, столам и снова к кровати, пока рвали друг на друге одежду и кричали бессвязные фразы.

"Я люблю тебя! Я тебя ненавижу! Я так скучал, почему ты не возвращался? Почему только сейчас?"

"Прости, теперь я рядом..."Впрочем, возможно, они так и не успели упасть и достичь земли, но это, в общем-то, уже не важно.

___

Хёкдже открывает глаза. Солнца нет. Хёкдже зажмуривается и начинает отсчитывать цифры, доходит до двух тысяч семисот тридцати четырех или тридцати пяти. Снова открывает глаза и встречается взглядом с Донхэ.- Доброе утро, - шепчет Донхэ, пытаясь придвинуться ближе, но Хёкдже мгновенно его останавливает. Донхэ удивляется, хотя может и нет - его лицо частично покрыто ссадинами и царапинами. - В чем дело?- Подожди, - говорит Хёкдже и в очередной раз закрывает глаза, отсчитывает до девяти тысяч одиннадцати, а затем проверяет свою догадку снова. Маленький лучик солнечного света перекатывается по коже Донхэ и ложится ровно между их телами, устраивается в тонкой полоске воздуха между грудью Донхэ и грудью Хёкдже. Донхэ возмущенно вскрикивает.- Серьезно, что ты—

- Солнечный поцелуй! - объявляет Хёкдже. Поцелуй получается необыкновенно долгим, а значит, его определенно стоило ждать.

___

Иногда так бывает, что солнце всходит и в пасмурные дни, мир продолжает проливаться дождем и бушевать штормом, когда это нужно. В понедельник Кюхён уговаривает Донхэ вернуться к работе. Во вторник Шивон просит Хёкдже прийти в офис и забрать забытые им вещи. На стене Хёкдже видит фото. Лицо Ынхёка, а рядом с ним лица Хичоля, Кюхёна и многих других моделей, которые когда-то мелькали по телевизору. Хёкдже думает, что все эти лица необыкновенно красивы. Кого-то из людей уже нет, кто-то по-прежнему здесь, но, как бы там ни было, их лица останутся после, останутся навсегда.

- Сегодня у меня вечеринка, в десять, придешь? - спрашивает Шивон, когда Хёкдже уже подходит к двери. - На десерт будет клубника.

Хёкдже широко улыбается блестящей улыбкой.- Нет, сегодня у меня свидание.И солнце встает. Несмотря ни на что.