Глава 2, в которой Дженсен встречает Масочника и Масочку, слышит и видит странные вещи, но еще не понимает, что к чему (1/1)

Когда зарослей, через которые надо было пробираться, стало меньше, а Дженсен окончательно выбился из сил, уже начинало светать. Небо стало нежно оранжевого цвета, и в лучах утреннего солнца лес казался голубым и почти прозрачным, как вода в океане. Трикстер вывел Дженсена на полянку, где стоял небольшой…– Замок? – задыхающийся от усталости Дженсен все же нашел в себе силы удивиться.– Это? – пренебрежительно отозвался Трикстер. – Ха! Ты не видел замки Края Вечного Сна.– Кого?Трикстер закатил глаза.– Правильно говорить ?чего?, в крайнем случае ?где?, а не ?кого?. Край Вечного Сна – Королевство такое. Не знаешь что ли? – и сам же себе ответил: – Естественно он не знает, откуда бы? Ты не пугайся, Дженс, когда я говорю глупости, он меня поправляет… Или я его поправляю, когда он говорит… Но в любом случае, я – это я.Дженсен оперся рукой о дерево, ноги подкашивались, пить хотелось адски. Половину речи Трикстера он благополучно прослушал, но из того, что до него дошло, сделал логичный вывод: кажется, не только Миша в этом лесу злоупотреблял наркотой.– Что в этом замке? – спросил Дженсен вместо того, чтобы озвучить свои истинные мысли.– Кто, – снова поправил его Трикстер. – Здесь живет Масочник. Чудила редкостный.– Масочник? Это его имя?– Прозвище. Здесь они у всех есть, – казалось, на этих словах Трикстер погрустнел. – Его так прозвали, как ты мог догадаться, потому, что он все время в маске. И постоянно их меняет! Даже в ходе разговора, представляешь? Жестикулирует, вещает о чем-то, и вдруг – бац! – щелкает пальцами и меняет.– А почему он в маске? – чувствуя себя человеком-вопросом, снова поинтересовался Дженсен, когда они направились к воротам.Трикстер, шедший впереди, обернулся и заговорчески сверкнул глазами. Однако при свете солнца это выглядело и вполовину не так эффектно, как в ночной темноте.– Он никому не говорит. И никто не видел его лица уже очень давно. А те, кто мог видеть, наверняка, уже все умерли.– Так он старик?Трикстер фыркнул, и его ответ прозвучал невнятно: он снова что-то жевал.– О, да, как и все мы. Кстати, многие думают, что у него лицо изувечено, но я тебе скажу – неправда это.– Так никто же не видел!– Ну, я вроде как видел… когда-то очень давно, мельком. Но даже если бы и нет – не поверил бы. Тут должно было быть что-то менее банальное, а то неинтересно же…С этими словами он схватился за большое железное кольцо, висящее на дверях, и трижды стукнул им об дверь.***Они сидели под дверью и ждали. Трикстер клялся неизвестной Дженсену богиней, что Масочник дома и просто не любит принимать гостей, но если они будут достаточно настойчивы, то все же смогут попасть внутрь. Дженсен предположил, что в таком случае стоит стучать, а не безмолвно сидеть у порога, на что Трикстер заявил, что Масочник прекрасно знает об их присутствии, и указал на ближайшее дерево. На одной из пушистых веток сидела маленькая четырехцветная птичка и, склонив голову на бок, наблюдала за гостями.– Это Рубин, – указывая на нее, сказал Трикстер.– Он следит за нами?– Она.– Ладно, она. Так как?С усмешкой, которая, казалось, никогда не сходила с его лица, Трикстер кивнул. А затем вытянул вперед ладонь, на которой тут же материализовалась тарелка с кексами. Трикстер придирчиво осмотрел их, вытащил самый маленький и протянул его Дженсену. Проголодавшийся парень, не задумываясь, запихал его в рот целиком, краем уха слушая объяснения:– Следит, а как же. Вечный шпион. По мне, баба – истинный демон, но Масочник ей доверяет. Кажется, у них что-то было когда-то…При этих словах Дженсен чуть не подавился кексом.– У него что-то было с птицей? – откашлявшись, воскликнул он. – Или… А Масочник сам-то… эээ… человек?– Что-то вроде человека, ага. И она тоже. Я ее Масочкой прозвал. Масочник и его Масочка. – Трикстер громогласно заржал, а тарелка в его руках угрожающе закачалась.Но Дженсену было мало. Его природное любопытство с каждой минутой становилось все сильнее. Он все еще не до конца верил, что окружающий его мир реален, но в любом случае, здесь было интересно. Этот лес, этот замок, все существа, повстречавшиеся Дженсену за эту ночь – завораживали его, Дженсена тянуло к ним так, как тянуло бы сына к родному дому. И хотя он прекрасно понимал, что не имеет к этой фантазии никакого отношения, да и сам он совершенно не похож на обитателей леса, не мог отделаться от мысли, что он здесь не чужак. И первобытный страх, окутывавший его с того самого мига, как Дженсен очнулся, испарялся.– Она оборотень, – утвердительно сказал он.– И да, и нет.Чавкая, Трикстер размахнулся и кинул кусочек кекса к подножию дерева, на котором сидела Рубин. Птичка одарила его презрительным взглядом и повернулась боком, вздернув пушистый хвостик. Трикстер фыркнул, глядя на нее. Видя, что Дженсен ждет продолжения, он добавил:– Она сама не перевоплощается. По сути у нее нет своего тела – она просто занимает другие тела. Да и то не надолго – быстро изнашиваются.– Она может вселиться в любого? – теперь Дженсен смотрел на Масочку с настороженностью, понимая, что, кажется, Трикстер дал ей такое прозвище вовсе не из-за ее любовных игр с Масочником.– Только если ты умрешь. Здесь редко кто умирает, потому выбор у нее не то, чтобы очень большой. Вот, например, птичка, которую ты сейчас видишь, – из Края Вечного Сна, только там такие водятся. Значит, не так давно Масочка совершила не самое легкое путешествие, да еще и цела осталась. А Масочник на все сквозь пальцы смотрит…– То есть?Трикстер поджал губы и вздохнул, гадая, стоит ли рассказывать.– Понимаешь, Дженс, – фривольно начал он, – этот лес бесконечен и оборван одновременно. То есть, – он показал пальцами кавычки, – из него нет выхода. Можешь вечно нарезать круги, а все равно вернешься туда, откуда пришел. Если вообще вернешься, конечно. Мы оборваны в пространстве и замкнуты.– А Край Вечного Сна…– А чтобы попасть туда, нужно добраться до входа в Подземье. Вот оттуда уже и в Край Вечного Сна можно, и куда тебе еще надо…– Значит, выход все же есть! – уже раздраженно перебил Дженсен. – Я тебя не понимаю!Трикстер отложил пустую тарелку, и та мгновенно растворилась в воздухе.– Мы не приближаемся ко входу в Подземье, – сказал он так тихо, что Дженсен едва услышал. – Это опасно. Но Масочке, кажется, все нипочем. Мне только интересно, где она оставила свое прошлое тело, оно было не так мало и незаметно.Дженсен снова посмотрел на нахохлившуюся Рубин. На месте Трикстера он бы осторожнее выбирал выражения: судя по всему, птичка была не прочь поточить об кого-нибудь коготки.– А что там, в Подземье?– Все-все-все. – Трикстер поднял ладони и даже отодвинулся в сторону. – Масочник тебе все объяснит. – И со всей дури ударил кулаком об дверь. – Если в конце концов откроет!Рубин на своей ветке гневно зачирикала, и Трикстер выставил в ее направлении средний палец.– Все уши мне пропищала, стерва, – пробормотал он себе под нос. – А ведь всего трое суток в этом обличие. Вот бы в следующий раз превратилась в червя.При упоминания червя Дженсена передернуло. Он был уверен: образ курящего гибрида никогда не сотрется из его памяти.– По-моему, ей совсем не в радость такая жизнь, – заметил он. – Представь, тело изнашивается быстро, а умирает кто-то очень редко. Получается, она никогда не бывает в безопасности, практически на грани смерти.Трикстер сначала в изумлении посмотрел на Дженсена, а затем с подозрением – на Рубин. Не было похоже, что птичка сейчас отдаст концы.– Да ей лучше всех! – пришел к выводу Трикстер и добавил громко, чтобы Рубин услышала: – Если уж она само Подземье может легко преодолеть и остаться незамеченной!Птичка снова тоненько заголосила, но несмотря на мягкую трель, Дженсен был уверен, что она обещает Трикстеру все несчастья этого мира и всех остальных в придачу. Трикстер вскочил на ноги и внезапно заорал что-то на языке, которого Дженсен не знал. Рубин выпрямилась во весь свой маленький рост и начала угрожающе покачиваться на ветке, а Трикстер снова сотворил из воздуха кекс и швырнул в дерево. Два голоса – человеческий и птичий – слились в один, и уже было непонятно, где чей, когда все звуки перекрыл скрип петель.Подскочивший с крыльца Дженсен обернулся, щурясь от солнца, и отступил на шаг, чтобы лучше видеть стоящего в проеме высокого мужчину в маске. На первый взгляд, ему было далеко за сорок, одет он был почти так же, как Трикстер, только рубаха на завязках была светлее, а панталоны доходили до самых икр, на которых были затянуты тугими резинками.– Надеюсь, не стоит объяснять, кто это, – произнес запыхавшийся от ругани Трикстер, материализуясь рядом.– Да и так ясно, – кивнул Дженсен. – Господин Масочник. – Но не было в слове ?господин? и намека на почтение. – А я…– Это он, он! – Трикстер отпихнул Дженсена в сторону и схватил мужчину за рукав. – Серьезно, он!Масочник перевел взгляд на Дженсена, и тот, обескураженный, поднял вверх ладонь в знак приветствия. Какое-то мгновение Масочник просто смотрел на него, распахнув зеленые глаза, а затем переспросил:– Дженсен?– Э, да, – отозвался тот. – И здесь меня знают, круто. Мое подсознание сегодня в ударе.– Он думает, что это все глюк, – пояснил Трикстер, закатывая глаза. За ночь путешествия Дженсен изрядно протер ему мозги своими умозаключениями относительно леса и его обитателей в частности, и всего мира в целом. Трикстер ухмылялся, слушая эти излияния, потому что даже сам Дженсен еще не понимал, что говорит вообще-то о мире, которого, по идее, никогда прежде не видел. Но рассуждает так, словно прожил там не одну тысячу лет.– А он точно…– Точно-точно! – закивал Трикстер. – Сын самого Эклза Великого!И, как и в прошлый раз при этих словах, поклонился до земли, только теперь к нему присоединился и Масочник. Даже Рубин на своем дереве чуть согнула лапки и вытянула вперед крыло.– Это у вас вроде местной достопримечательности? – спросил Дженсен, наблюдая за наистраннейшими телодвижениями. – Этот Эклз Великий.Все трое снова поклонились.– Вы всегда кланяетесь на словах ?Эклз Великий??Новый поклон.Дженсен захлопнул рот, хмыкнул, потом засмеялся и со всего маху снова сел на крыльцо. Масочник тут же обеспокоено наклонился к нему.– Все в порядке?– А у вас?В ответ на этот вопрос Масочник широко улыбнулся.– Теперь – да.У него были темные, чуть вьющиеся волосы, закрывающие уши, и челка, падающая на угольного цвета маску. Маска закрывала половину лица, и Дженсен видел только подбородок с ямочкой, глаза с глубокими морщинками в уголках и все еще улыбающиеся тонкие губы. Этого определенно было мало, чтобы составить свое мнение о внешности этого человека. Однако в его пользу было телосложение: широкоплечий и для своего возраста идеально подтянутый – этот образ определенно могло подкинуть только подсознание, потому что вероятность встречи с человеком, внешне настолько соответствующим взглядам Дженсена на то, как должен выглядеть эталон мужчины, в его реальности была мала и ничтожна. А потому он снова уверился, что все это – следствие удара по голове.– По-моему, ты его пугаешь, – Трикстер высунулся из-за плеча Масочника, с интересом разглядывая Дженсена, будто видел его впервые. Масочник тут же отпрянул, однако протянул руку, призывая Дженсена подняться.– Извини, – пробормотал он, когда Дженсен выпрямился.– Ты меня не пугаешь, – возразил тот, зачем-то спрятав обе руки за спину. – Просто все это странно.Масочник молча кивнул, хотя вряд ли он действительно понимал. А затем сделал приглашающий жест в сторону замка и сам вошел первым. Следом за ним, оглушительно чирикая, пролетела Рубин, и Трикстер поравнялся с Дженсеном в темном коридоре.– На первый взгляд, он нормальный, – шепнул Дженсен, головой указывая на Масочника. – И никакой особой жестикуляции я не заметил…– Да ну? – Трикстер ухмыльнулся, и тут же оказался с другого бока. – А если я скажу, что когда-то давно… – он кинул быстрый взгляд на удаляющуюся в темноту внушительную фигуру и закончил громко: – Масочника не существовало, и на его месте был парень, которого звали… – Трикстер выдержал многозначительную паузу, а затем внезапно сник, – понятия не имею как. А вот если бы знал, – снова выкрикнул он, – то ты бы точно уверился в невменяемости хозяина этого дома!На этих словах Масочник замер, затем медленно обернулся, и не успел Дженсен опомниться, как он уже был рядом. Его черная маска мигнула серебряным цветом, чтобы в следующий миг снова стать черной.– Если бы ты знал, – вкрадчиво сказал он, обращаясь к Трикстеру, – то я бы скорее повесил тебя на лакричной тянучке, чем дал шанс произнести его.– Кто виноват, что твоя мама настолько плохо выбирала имя, что тебя перекашивает от одного воспоминания? – совершенно спокойно отозвался Трикстер. – Ладно-ладно, не заводись. Масочник ты, Масочник. Было бы чем гордиться… Эй, – и как ни в чем не бывало, дружески толкнул его в плечо, – я совсем забыл, а ты и не предлагаешь. У тебя печеньки есть? – Затем обернулся к Дженсену и пробормотал, почти не раскрывая рот: – Страсть, какие они у него вкусные. И ведь не делится рецептом!– И не поделюсь, – пробурчал Масочник, щелкая пальцами. – Не заводиться, видишь ли! – В руках у Трикстера материализовался поднос со сладким. – Кто бы говорил… Трики!– Не смей меня так называть! – рявкнул тот и сжал кулаки. Поднос предусмотрительно завис в воздухе рядом с его лицом. – Это не одно и то же!– Трики? – вклинился пришедший в себя Дженсен.– Его так Миша величает во время сеансов.– Миша?!– Голубой такой, – пояснил Масочник. – Любит полоскать мозги окружающим. Кстати, говорил, что видел тебя. Я потому дверь и открыл, вообще-то. Обычно я гостей не принимаю.– Видел он, – фыркнул Трикстер, хватая поднос и прижимая к груди, как нечто очень ценное. – Миша все что угодно может видеть, даже то, чего нет. Он и самого себя все время видит.– Может, у него и правда брат-близнец есть! – парировал Масочник, и в этот момент менее всего напоминал взрослого мужчину, скорее, мальчика-забияку, влезшего в чужую песочницу.– Ага. И тоже Мишей зовут. Сеансы с ним проводит, бедняга.– О каких сеансах вы говорите? – с любопытством спросил Дженсен.– О таких, – охотно пояснил Трикстер. – Психиатрических. Миша как накурится, так начинает носиться по лесу и вылавливать всех, кто не успеет убежать. И принимается вещать о нелегкости его червячного бытия. А как поймет, что никому не интересно, переключается на психоанализ. Прикольный чувак.– Я видел Мишу, – попытался прояснить ситуацию Дженсен.Масочник и Трикстер уставились на него в удивлении.– А до сих пор похож на нормального, – с подозрением сообщил Трикстер. – Притворяешься?– Что? Нет, не притворяюсь…– Миша теряет хватку, – констатировал тот же, вгрызаясь в очередную печеньку. – Его удар хватит, когда он узнает.– Он все равно не поймет, – ответил Масочник.Трикстер меланхолично пожал плечами.– Как наркотик выветрится, так поймет.Масочник внезапно ухмыльнулся, почти также хитро, как это делал Трикстер. Его глаза прищурились.– Он последнюю тысячу лет не выветривается.– Я не теряю надежды.– Постойте, – снова прервал оживленный разговор Дженсен. – Так вы живете вечно? Я думал…– Ах, если бы! – Трикстер тяжело вздохнул, схватил с подноса последнюю печеньку (Дженсен только подивился, когда он успел все сожрать) и, всунув поднос в руки Масочника… исчез. Печенька, которую тот в последний момент засунул в рот, растаяла в воздухе последней.– Он никогда не предупреждает об этом, – сказал Масочник, глядя на то место, где только что был Трикстер. – Иногда мне кажется, что кроме еды и возможности подпортить мне настроение, ему ничего от меня не нужно. Пойдем, мы должны о многом поговорить. Какая странная, кстати говоря, у тебя одежда. В вашем мире все такое носят?Пытаясь в двух словах объяснить новому знакомому смысл ношения делового костюма и то и дело оглядываясь на распахнутую дверь, Дженсен поплелся следом.