Часть III. Глава 6. (1/1)

Нагретая солнцем, выцветшая за непривычно жаркое лето трава на незасеянных полях скрывала меня с головой. Я сидел, подмяв под себя ее теплые золотистые стебли, и смотрел, как синее небо постепенно скрывается за густой серой облачной пеленой. Дул холодный влажный ветер, собирался дождь, но я не спешил идти домой. Лучше уж было замерзнуть и промокнуть, чем вернуться и еще раз выслушать от Скотта все то, что я так боялся услышать.Раздался треск ломающейся под чьими-то ногами травы, и через пару секунд среди высоких травяных стеблей появился Рид, растрепанный, с торчащими в светлых волосах сухими колосками. Подойдя ко мне, он просто опустился рядом, не решаясь начать разговор.Я подтянул колени к груди, пытаясь согреться – плащ остался дома, а рубашка не спасала от резких порывов ветра. От мысли, что Рид пришел сюда, чтобы утешить меня, накатывала злость. Неужели я и правда всегда жду чужой жалости, как и сказал Скотт?- Я уверен, Шотландия не хотел так говорить, - наконец тихо произнес Уэльс, накидывая мне на плечи свой синий плащ.- Нет, хотел, - так же тихо ответил я, поворачиваясь, робко обнимая брата и прижимаясь к его груди. – Он ведь на самом деле так обо мне думает, да? Вы все думаете обо мне так?Еще полчаса назад мне хотелось плакать от обиды, но сейчас я ощущал где-то глубоко-глубоко в груди совершенно другое чувство, жгучее и яркое,не похожее ни на одно из тех, что мне доводилось испытать раньше. Это была моя задетая гордыня. Я не знал наверняка, что означает слово ?гордыня?, но, судя по описаниям из книг, это была именно она. И, насколько я знал, это чувство было плохим. В книгах рядом с ним часто встречались слова ?смирение? и ?покаяние?, значение которых я тоже понимал не до конца.- Неправда, - ответил Рид, легко касаясь губами моей макушки. – Никто так о тебе не думает. Скотт не прав. Никто не считает тебя слабым, беспомощным, надоедливым и плаксивым ребенком. Прекрати думать, что ты для нас обуза, это не так.Я прикрыл глаза, чувствуя, как в груди становится жарче. Конечно же Рид врал.

Раньше я думал, что хуже всего быть нелюбимым. Но нет, хуже всего было понимать, что во мне разочарованы. Если осознание своей нелюбимости было болезненным и обидным, то осознание своей ненужности злило, злило до слез.- Наверное, Скотт надеется, что через несколько лет меня захватит Франция, и я больше не буду вам надоедать, - пробормотал я, отпуская Рида и отстраняясь.- Не говори глупостей, Арти, - произнес тот, кладя руки мне на плечи. – Шотландия просто разозлился и сказал первое, что пришло ему в голову, это ничего не значит!- Тогда скажи мне, что ты сам не считаешь меня слабым и беспомощным ребенком, а потом поклянись, что говоришь правду, - тихо-тихо попросил я, отводя взгляд.И Уэльс промолчал, вновь прижимая меня к себе и осторожно гладя по волосам.***Уже почти стемнело, а мы все еще сидели на том же месте, обнявшись. Дождь так и не пошел; полевая трава все еще сохраняла тепло дня, тут и там среди ее стеблей слышалось шуршание полевок и стрекот сверчков. Солнце уже скрылось за холмами, но закатное зарево все еще освещало край неба, на котором начинали поступать звезды.Я уже почти успокоился и даже начинал клевать носом в теплых объятиях Уэльса, чувствуя совсем рядом дыхание брата и слыша его сердцебиение. Он все так же продолжал гладить меня по голове, время от времени вытаскивая из моих волос очередной запутавшийся в них стебелек или лепесток какого-нибудь полевого цветка.- Почему ты так изменился? – невнятно спросил я, уткнувшись носом Риду в плечо. – Раньше ты был другим…- Другим? – переспросил Уэльс.Я кивнул и содрогнулся, вспоминая все, что произошло между нами за последние месяцы. Мысль о том, что брат изменился, уже довольно давно не давала мне покоя, но я все никак не решался спросить его об этом.- Ну… Еще в начале лета мы с тобой дрались каждую неделю, мне казалось, что ты ненавидишь меня…Я помнил и боль в скрученных запястьях, и постоянные синяки по всему телу, и вечные насмешки, а порой даже и открытую ярость, которая была так не похожа на то, что я видел в глазах брата сейчас.- Арти, я никогда бы не смог тебя ненавидеть, - тихо ответил Рид; я чувствовал его теплое дыхание на своих волосах. – Это было… другое. Сложно объяснить.

- Хотя бы попытайся…Уэльс вздохнул.- Вряд ли это то, что тебе хотелось бы услышать, но… Сначала мне просто казалось, что Джек и Скотт возятся с тобой больше, чем со мной, и это было до ужаса обидно, потом я понял, что дело не в их внимании…- А в чем тогда? – спросил я, сжимая его теплую ладонь.- Ни в чем, - внезапно прервался Рид. – Я… Это и правда не то, о чем стоит говорить… Главное, что теперь я тебя точно больше никогда не обижу.Улыбнувшись, он опустил голову и легко, почти неощутимо коснулся моих губ своими, а затем, не дав мне времени отреагировать, поднялся на ноги и протянул мне руку.- Пойдем, Англия. Уже темно, пора домой.Даже в вечернем полумраке мне был виден расцветающий на его лице яркий румянец.***Дорога до дома заняла примерно четверть часа, и все это время мы шли молча, держась за руки. Я чувствовал, что брату неловко, но не знал, как его подбодрить, поэтому и не говорил ничего, чтобы не сделать еще хуже. А он всю дорогу хмурился, сжимая мою руку все сильнее и сильнее, почти до боли.Во дворе дома горел небольшой костер. У костра прямо на земле сидели Шотландия и Ирландия, о чем-то тихо переговариваясь, а напротив них сидел незнакомый мне мужчина в странной одежде. Рядом с ним неторопливо щипала редкую траву оседланная лошадь.- Гонец, - прошептал мне на ухо Уэльс, указывая на широкую сумку в руках мужчины, из которой выглядывали свитки, перевязанные лентой с печатью.

Мы разглядывали гонца с удивлением и любопытством. Судя по королевскому гербу на его сумке, он приехал прямиком из моей столицы - оттуда до нашей деревни было около дня пути. Я уже и забыл, что одежда, пусть даже и покрытая толстым слоем дорожной пыли, может быть такой яркой и богато украшенной, а волосы – аккуратно подстриженными, а не просто обрезанными как попало, лишь бы не мешать.Я не слышал, что говорит мужчина, но видел, как он достает из своей сумки один из свитков и отдает его приподнявшемуся Шотландии.Разломав печать, шотландец развернул свиток. Пергамент был весь в пятнах от вина и жира, Скотт, морщась, держал его двумя пальцами и хмурился, пытаясь прочесть плохо знакомые ему латинские символы. С каждым новым прочитанным словом он хмурился все сильнее. Закончив, шотландец, не церемонясь, выкинул свиток прямо в костер и брезгливо вытер руки.- Все еще хуже, чем ты думал, - тихо произнес он, обращаясь к Джеку.Ирландия кивнул и опустил взгляд, следя за медленно съеживающимся и горящим в огне пергаментом.- Артур, иди сюда! – позвал меня шотландец, усаживаясь на траву.Я оторвался от восторженного разглядывания породистой лошади гонца и послушно подошел ближе, сжимаясь от страха, что брат снова накричит на меня.- Послезавтра ты уезжаешь к своему королю в столицу. Без нас. Я попрошу кого-нибудь тебя отвезти. Это не обсуждается, - твердо произнес Скотт, протягивая руку и взъерошивая мои волосы.- Что?! Как? Почему? Что случилось? Я не хочу! – выпалил я на одном дыхании, отшатываясь и краем глаза глядя в сторону побледневшего Рида.Уехать в столицу? Просто вот так взять и уехать неизвестно куда и зачем, в одночасье бросив все? Одному, без братьев?- Я уже сказал, что это не обсуждается. Так надо, и это очень важно. Тебе там все объяснят.- Но...- Артур, ты меня слышал.

Я осекся и поджал губы, чувствуя, как сильно стучит мое сердце.Я даже не помнил, как выглядит мой король. В последний раз я видел его много лет назад, когда он, еще в молодости, приезжал к нам вместе со своим братом, который был предыдущим королем. Я не помнил ни его лица, ни характера, не знал ничего о его правлении, и мысль о том, что мне придется ехать к нему, пугала.Так же сильно пугала мысль о том, что могло произойти. Ведь случилось что-то настолько важное, что моему правителю стало нужно забрать меня от братьев, чего не делал ни один король уже почти два века.- Ты слышал когда-нибудь о Дании? – спросил Скотт, поднимаясь.Я помотал головой. Это название было мне незнакомо, но все же слово ?Дания? вызывало какое-то смутное ощущение тревоги и нечеткие, едва уловимые воспоминания о витающем в воздухе запахе гари, человеческих криках и горящих соломенных крышах прибрежной деревеньки.Шотландец вновь взъерошил волосы у меня на макушке, улыбнувшись краем рта.- Значит, услышишь. Он - тот еще засранец._________________________Нувобщемвот~Кстати, фик плавно идет к своему финалу - еще две-три главы, и все. Но обещаю, что последние главы будут самыми большими и интересными :3