Per spinis sidera (1/1)

Патриций просыпался медленно. Сон в его сознании всегда подразделялся на несколько этапов, по мере прохождения которых он путешествовал из галлюцинаций во вполне реальный мир своей собственной спальни и её зелёных обоев. По степени осознанности Витинари всегда мог сказать, насколько он далёк от бодрствования. Другое дело, что будить спящего тирана ради такого эксперимента никто бы не рискнул.Перед костром танцевали звери. Или люди. Точно Хэвлок сказать не мог, хоть и не любил недомолвок?— селёдка всегда абсолютно точно селёдка, а не чеснок или медная пуговица. Движения зверей-размыто-возможно-людей напоминали клатческие огненные танцы*, дополненные позвякиванием чего-то металлического.____________________________________*?— аналог танца на углях, однако, вместо тлеющего дерева клатчцы используют светящихся броненосцев, естественно, достаточного возраста и веса, чтобы не развалиться на составляющие под весом одного среднего клатчца.____________________________________Призрачные серо-золотистые конечности порождений его сна покачивались и извивались в такт гипнотическому музыкальному сопровождению. Тёмные силуэты мелькали на фоне огня, заставляя его мерцать и отбрасывать странные рефлексы.?Тук-тук?,?— протяжное пение, похожее на отдалённый рокот,?— ?тук-тук?.Чем больше вспоминал патриций, тем дальше ото сна он уходил. Постепенно своды высокой пещеры, в которой происходил странный обряд, начали стремиться к бесконечности. Люди-звери поблекли ещё сильнее, а монисты** перестали звенеть, когда явила себя миру, без позволения сделав это в устной форме, первая внятная мысль.____________________________________**?— бусы из монет, издающие приятный перезвон.____________________________________Точнее, сделала бы, не пересохни у него горло. Вместо требовательного: ?Где я?? с губ сорвалось только жалкое в своей банальности: ?Мгхм?.Причин для срочного пополнения резервов тела водой было несколько. Самые презренные?— ранение и жажда, но куда сильнее на сложившуюся потребность повлияло внезапно пришедшее воспоминание. Спросонья Витинари запихнул его в пыльный фолиант ?эротические фантазии? и мысленно заметался в поисках того, что могло стимулировать подобное недостойное ребячество.Патриций резко открыл глаза, что было ошибкой, и немедленно зажмурился обратно, ослеплённый нестерпимым блеском снега. На грудь давило что-то тяжёлое и плоское, недостаточно пластичное для одеяла. Повреждённая нога пульсировала ноющей болью, но перерасти во что-то серьёзное эта боль пока не грозилась.А ещё у него во рту была длинная белая шерсть.***____________________________________***?— это объяснялось холодными убервальдскими ночами и тем, что, по мнению оборотня, лучший способ охраны заключается в сворачивании клубочком вокруг охраняемого объекта.____________________________________Хэвлок приоткрыл глаза и первым, что он увидел, был костёр, свет и тепло от которого он сначала принял за припекающее солнце. Возле огня лежал внушительного размера волк, выглядящий до крайней степени неуместно в светлое время суток. Появления такой твари обычно ждёшь из тёмного ночного леса… Ах, да.Хэвлок отплевался куда-то вниз (что было привычно для человека, в прошлом державшего длинношерстного и любвеобильного терьера), а когда снова повернул голову, увидел перед своим носом жестяную миску с водой. Какие-то эмоции, судя по всему, отразились на его лице, потому что сверху донеслось:—?Кружек в карете я не нашла.Витинари медленно поднял голову, обеими руками опираясь на ложе из хвои. Это был не сон. Точнее, то, что по ошибке было им идентифицировано как фантазия, судя по всему, являлось воспоминанием. Перед ним стояла особа женского пола, закутанная в игорево пальто. Цвет её волос подозрительно напоминал блонд шерсти, клок которой он выплюнул.Патриций, поспешно поблагодарив, принял из рук оборотня плошку и опустил взгляд в воду. Та была прозрачной, что само собой подразумевалось для воды, если та не была частью реки Анк, или уже использованной по назначению жидкостью. Из воды на него слегка ошалело смотрело собственное отражение. Мужчина почувствовал необходимость представиться.—?Хэвлок Витинари. Патриций Анк-Морпорка,?— ?лорд? повисло в воздухе. Когда физический перевес на стороне оборотня, а для умственного у тебя слишком кружится голова, благоразумнее не тыкать своим титулом. Как правило, лордство само по себе следовало за ним по пятам, как оживший суп, очень долгое время хранившийся в тёмном углу погреба, и оборотень это заметила.Блондинка помедлила, прежде чем ответить:—?Ангва,?— после чего пару раз беззвучно повторила это имя, как будто пробуя его звучание на вкус. Занятно, оборотень благородных кровей* в бегах, скрывающий своё настоящее имя.____________________________________*?— бытует мнение, что Витинари знает все обо всех. Разумеется, это так, но достигается такой результат благодаря клеркам и природной наблюдательности патриция, а не свойствам его загадочного кольца или трости. Например, патриций наблюдателен к речи собеседника. Если он (пленник, будущий труп, собеседник) разговаривает в соответствии с лингвистическими правилами, расставляя нужные ударения и без лишних междометий, существует большая вероятность, что образование он получал дома, и от весьма дорогостоящего учителя. Также лорд Витинари обращает внимание на внешний вид того, с кем имеет дело. Например, он всегда может сказать, что человек перед ним?— ни в коем случае не лосось. Хотя, если брать в расчёт мистера Боггиса, в вопросе лососевости можно сильно поспорить. ____________________________________ Что же, у всех свои секреты в шкафу.—?Вы направлялись в Анк-Морпорк?Патриций кивнул, согревая руки о теплую поверхность плошки. До леди Марголотты отсюда примерно такое же расстояние, как и до города, но пробираться через горы куда опаснее и медленнее, чем идти по долине Сто, краешек которой можно было разглядеть отсюда.Руки уже некоторое время подавали в мозг зудящие сигналы, но Хэвлок привычно отметал все ненужное в сторону, пока не разберётся с более важными проблемами. Сквозь пелену анализа положения, в котором он оказался, один сигнал всё-таки пробился и заставил бросить взгляд на ладони. Те оказались аккуратно перевязаны плотной тканью, и, судя по резкому травяному запаху, чем-то продезинфицированы.—?Благодарю вас. За всё.—?Не за что, сэр. Я хочу вступить в Стражу. Защищать людей входит в обязанности стражников, как я слышала,?— перед мысленным взором патриция появился Ваймс и его каменное выражение лица, когда он услышит, что в Страже должен служить оборотень. А лорд Витинари позаботится, чтобы Ваймс это услышал, и, более того?— выполнил.В город стекались массы людей (и нелюдей) и Хэвлок предполагал, что когда-нибудь на государственной службе появится вид существ, представителей которого ранее там никогда не было. Забавно, что в Ангве сочетались два подобных признака: она была женщиной и оборотнем. Механизмы политической выгоды завращались с почти осязаемым скрежетом.Хэвлок уже видел эту заметку?— крошечное сообщение, мчащееся через семафоры к главам государств от верных клерков: ?В Страже работает оборотень-женщина?. Да, на дворе век летучей мыши и изменения медленно, но неутомимо движут общество вперёд. Слабый пол?— хотя воспоминание о перебитом хребте лошади прозрачно намекало, что этот эпитет для описания Ангвы точно не подходил?— когда-нибудь добьётся того, чего желает. Призрачного, но равноправия.И на коне окажется тот, кто вовремя и понемногу будет это равноправие вводить. Многие дамы правят государствами, кто-то явно, как леди Марголотта, кто-то через своих мужей, но каждая из них, прочитав это короткое донесение, слегка усмехнется. Как бы ни были важны рассудительность и холодный расчёт, поиграть на личных симпатиях Витинари никогда не отказывался.Если перед какой-нибудь из дам встанет выбор: проложить выгодный торговый маршрут через Клатч или Анк-Морпорк, при равных рисках и выгодах, эта дама выберет второй. Тонкий голосок женской гордости скажет, что больше её милости достойно место, где девушка может служить в страже, а не страна, где женщинам нельзя разговаривать с мужчинами под страхом смерти.Хэвлок чуть улыбнулся своим мыслям.—?Хотите развеять предрассудки об оборотнях?—?Хочу создать их как можно больше, сэр.***Политиков она представляла не такими. Во-первых, они должны были быть сальными и толстыми типами, а во-вторых, политика, как она считала,?— дело глупцов. Кем-кем, а глупцом патриция она бы не назвала. В глазах человека таилась хитрость и говорить с ним было куда интереснее, чем с отцом или братом.Хэвлок Витинари всем своим видом говорил, что обманет и использует тебя, но так, что выгоду получишь и ты, и, разумеется, он. Патриций напоминал черно-бурую лисицу. Во время разговора он имел привычку слегка наклоняться вперёд и немного вытягивать шею, очень похоже на этого лесного зверя. Лисы всегда находятся в стадии где-то между напряжением и расслабленностью. ?Я экономлю силы, но если ты сделаешь лишний жест?— я увернусь, и вот тогда тебе не поздоровится?.Ангве всегда было сложно выразить свои эмоции. Её мать очень любила стоять у окна башни и указывать вниз со словами ?Посмотри, как красиво и замечательно?. Девочка послушно кивала и повторяла слова матери с разными вариациями. Ну, ёлки. Горы. Вау, волк. Они просто есть и симпатию от этого в душе не пробуждают.Так же Ангва до недавнего времени относилась к брату. Он просто был, и все. От неё не зависел этот факт, а если бы ей дали в руки рычаг, регулирующий пребывание и отсутствие в мире Вольфганга фон Убервальд, она бы передала этот рычаг тому, кто первый попросит. Но он вырос, и вырос так, что смог пробить брешь в её отрешенности. Теперь от братца Ангву тошнило.Патриций был приятным человеком. Сильным, но не бравирующим этим, как её родственники. И он не был грубым. Вежлив, опрятен и безукоризненно хитёр. А также лёгок. Волкодав шла прогулочным шагом, стараясь не трясти свою ношу из стороны в сторону. Под лапами хрустел снег и ветки, опавшие после бури.Они договорились добраться до ближайшей фермы и там попросить помощь. В случае отказа у патриция были деньги, а у Ангвы была она сама. Оборотень усмехнулась, вспомнив, с каким трудом она заставила попутчика поесть. Лорд согласился только с третьего раза, и то только после заверений, что если он не поест, то в пути замёрзнет насмерть. Ну да, с другой стороны, в качестве обеда была вяленая на костре конина, и такая пища вряд ли входила в повседневный рацион правителя цивилизованного города.**____________________________________**?— как правило, в рацион правителя Анк-Морпорка входила кровь подчинённых и мучения командора Ваймса (иногда?— сэндвичи с сыром).____________________________________С Гэвином она попрощалась на границе перевала. Волк мог бы последовать за ней, но его домом были горы. От него даже пахло всегда лесом и высотой, и на прощание он выразил надежду, что Большая-Водяная-Волчица (так на волчий переводилось имя Дельфина) когда-нибудь вернётся. Ветер не выл путникам в спину, только тихо шептал, как будто тоже прощался.Дорога по камням медленно сменилась занесенной снегом грунтовкой, шансов свернуть шею на которой было поменьше. Освещение пропало резко и решительно, как всегда наступает закат в горах?— солнце прячется за высокие шпили и на землю тяжёлым покрывалом опадает темнота.Впереди были люди?— нос почуял их задолго до того, как вдали показался слабый огонёк. А ещё животные: цыплята и несколько коров. Волчья часть чувствовала, как пульсирует запах, передавая движения животных в пространстве и тепло их крови. Ферма?— то, что нужно.Размышления о возможности утащить пару цыплят прервала ладонь на загривке. Пассажир тоже о чем-то задумался и в этой задумчивости принялся машинально почесывать мягкую шерсть. От патриция пахло маленькой собакой, которая, вероятно, и занимала в его жизни место объекта для тисканья. Оборотень передернула ушами, когда тонкий палец случайно задел одно. Ладонь опустилась на шею волкодава, и сверху раздалось рассеянное извинение.Когда до теснящихся друг к другу домишек оставалось не больше полёта стрелы, Ангва остановилась. Пассажир некоторое время сидел, не шевелясь, а потом тихо спросил:—?Проблемы?Ангва покачала головой. В эту самую голову, на данный момент волчью и крайне обеспокоенную нахождением поблизости цыплят, никак не приходили цивилизованные способы намекнуть человеку, чтобы тот слез.Вероятно, не соображай патриций достаточно быстро, ко всем его ранениям и недавним сотрясениям прибавился бы короткий полёт до сугроба. Мужчина встал рядом, опираясь на крючковатую ветку, а когда оборотень выразительно на него покосилась, отвернулся.Люди, которым посчастливилось стать обладателями двадцати долларов за двух лошадей, повели себя крайне благоразумно, предложив*** двум путникам бинты и возможность провести ночь в конюшне, где, конечно же, было темно и дуло изо всех щелей.____________________________________***?— люди вообще имеют свойство проявлять благоразумие, когда слышат в опасной близости от своего лица очень вежливое рычание оборотня.____________________________________—?Я в состоянии сделать это сам,?— в голосе патриция слышалось раздражение, но глаза сообщали, что он тоже заметил, как лунный свет не просачивается в одну из дырок в стене сарая. Ангва улыбнулась уголками губ, без труда отбирая моток белой тонкой ткани.—?А я?— безобидный маленький кролик,?— в игоревом пальто было куда холоднее, чем в своей шубе, и Ангва с удовольствием нарушила личные границы попутчика.От патриция веяло теплом, как от маленькой и явно металлической печки, а сам он воздух не пропускал, в отличие от остальных стен, и за ним действительно на некоторое время можно было спрятаться от сквозняка. Витинари едва заметно кивнул, одобрив её игру. Пусть люди с оружием в руках расслабятся, может, даже опустят его. Лорд сделал максимально угрожающее выражение лица, которое только может быть у человека, на чьей груди лежит оборотень. Это выражение означало, что ни одна живая душа не должна узнать о произошедшем.Ангва закатила глаза. ?Само собой разумеется, сэр. Вы на крыльях ненависти прилетели в город и абсолютно точно нигде не останавливались?. Патриций перестал корчить физиономию (угрожающе морщиться) и издал тихий полустон-полувсхлип, который при должном воображении и контексте мог быть принят за звуки поцелуя.За тонкой перегородкой раздался тихий вздох, и испустивший его человек, судя по другому звуку, получил тумак. Ангва поднялась повыше, к уху патриция, и зашептала:—?Вы, в свою очередь, никогда не узнаете о паре индюшек в седельных сумках.—?Абсолютно точно.