1. Кроу и Пастырь (1/1)

Они вышли на Тропу Войны давным-давно, поскольку один из их собственного рода предал их и передал чуть ли не пятьдесят голов лошадей апсароке, которых белые привыкли называть кроу – вороны, из-за перьев этих птиц в волосах и на одежде. Что вообще они такое, белые люди, что они собой представляют и какую угрозу несут, если другие с радостью торгуют с его отцом? – множество вопросов терзало юный ум шайенна, который только-только должен был доказать и себе, и отцу, и брату, и всем, что он ни абы кто, а настоящий предводитель; не только охотник до шкуры и дичи, но и убийца, когда представится случай, а там до выкупа жены недалеко, дабы она заботилась вместе с бабкой по матери о типи, пока ее муж на охоте, войне или на охоте за скальпами бледнолицых или тех же кроу, кои мирно спали сейчас под взглядами пятнадцати воинов деревни нотаминмехесе, что решили идти за прозванным Черной Луной.Пятьдесят голов. Подумать только! Названный брат, захваченный еще в малолетнем возрасте и воспитанный вместе с Черной Луной и Маленькой Стопой, так подло поступил, воспользовавшись доверием тех, кто мог его убить. Это не было бы зазорно. В конце концов, чем меньше наследия у грязных кроу, что не могут лошадей отмыть на источнике и напоить в довесок, гоня их к бледным испанцам на запад, тем больше вероятность скорейшего их уничтожения. Пусть Великий Дух карает племя, но такова жизнь, такова судьба всех тех, кто любит воровать, подобно тем, кто пришел с востока. Как их зовут? Черная Луна даже не мог и не хотел вспоминать. Зачем? Каждый их скальп и каждое посчитанное ку на их ?лучших? воинах даже не стоят упоминания. Они продались, они проявили слабость, и потому их следовало уважать. Парадокс? Как бы ни так. Всего неделю назад кровь текла с пальцев его, когда он выходил из наспех построенного дома, в котором половины стен не было, однако люди мирно дремали; они спали, женщина и трое детей, и старик со старухой, чьи ошметки тогда приятно согрели ладонь, когда он зажал скальпы, когда увидел вернувшегося с охоты отца дома. Ирокез бросил короткий взгляд на левую руку недруга, не кричал, не лаял, не издал ни звука, пока нож прорезал ребра. Однако взгляд и тепло той крови, что просочилась сквозь лен рубашки и обагрила шайенна от плеча к плечу, от шеи к паху, пачкая кожу и рубаху его самого, Черная Луна не забудет. Ни одни голубые, зеленые или серые глаза не стоят тех, что смотрят на тебя тьмой, что говорят то, что не могут произнести губы и язык. Проклятие. - Мы идем, старший брат? – Маленькая Стопа, изводясь от нетерпения, переминался с ноги на ногу, сидя на корточках и оглядываясь на остальных.- Мы ждем, младший брат. Когда тот погонщик войдет в типи, мы выйдем, - убрав за ухо упавшую прядь черных, словно смоль, волос, шайенн сжал рукоять привязанного к поясу ножа. - Белые снова говорили с отцом. Пауни тоже были с ними, - юнец положил ладонь на колено брата и всмотрелся в сторону недруга, кроу обходил табун в загоне, проверял крепления забора, вбитые столбы, огляделся, будто бы чего-то опасаясь, на самом же деле просто для того чтобы достать из-за пояса железную флягу и присосаться к ней. – Клянусь, если они снова придут к нам, я отправлюсь на Путь Смерти против них.- Осторожней, - Черная Луна подал знак остальным приблизиться нему – три пальца вместе, упертые в землю. – Нам не стоит развязывать кровь на крови, подобно апсароке, иначе наша война с сиу покажется пустяком в сравнении с тем, что нам уготовят друзья пауни.- Ты говоришь как трус! – юноша вскочил на ноги, выпрямился и тем самым выдал расположение отряда. Кроу, несмотря на пьяное состояние, заметил его и закричал. Черной Луне оставалось лишь сбить родного брата на землю и скомандовать атаку. Темные стрелы посыпались водопадом на хрупкие лачуги грязного племени, следом за ними из зарослей молодого крапивника, издавая боевой клич, выбежали воины. Черная Луна ударил брата по лицу, затем зажал рот рукой и позволил тому забыться сном; пусть потом Маленькая Стопа орет, кричит, обвиняет, однако своим поведением он итак вывел противнику их расположение, а это означает потери, а какой тогда воин из Черный Луны, если жены, сестры и матери не увидят своих мужей, братьев и сынов по возвращении табуна с довеском пусть? Нет. Он даст посчитать ку, он позволит кому-то быть раненым, но никаких смертей, не в его совесть перед Великим Духом, иначе бы он не звался Черной Луной.На благо то ли провидения, то ли удачи или и того, и другого, но кроу не ожидали нападения, потому тут и там шайенн слышал боевые и победные кличи. Один из воинов открыл загон, лихо оседлал главного жеребца и погнал его в сторону от поселения, следом за пятнистым конем ринулось не меньше семидесяти голов. Черная Луна огляделся, вскинул топор и перерезал между ребер прямо по грудной клетке выбежавшего навстречу из типи соглядатая (о том, что тот был лишь смотрящим говорили бусины, нанизанные и обвязанные на шнурке округ запястья, что также говорило о чужеродном происхождении напавшего). - Ох, я не…думал, - Черная Луна остановился и вперил взгляд в было порадовавшегося ему человека. – Что ж, моя учесть решена. Подобного я ждал раньше, но коли Господь соизволил поступить так, то кто я такой – перечить ему.- Вы свободны, - индеец перерезал путы пленника, явно оставленного кроу для пыток или для развлечения собственного. Бледнолицый мужчина поднялся, размял руки и посмотрел на своего освободителя с улыбкой. Для него самого эта был улыбка радости. Для шайенна – улыбка ?блаженного?. - Ты поступил великодушно, еретик, быть может…- Вам нужно уходить, - Черная Луна скинул ладони, положенные на его плечи, одним движением и обернулся к старику спиной, тем не менее держа правую руку на луке, играя пальцами на натянутой кишке тетивы. – Мы не задержимся долго. Поселение белых вниз по реке, вы быстро выйдете, если пересечете берег.Черная Луна обернулся и заметил, как освобожденный им пленник убирает за пояс перезаряженный пистолет. Пороха в мешке видно не было, значит этот бледнолицый либо глуп, либо храбр, либо и то и другое, раз решил украсть у бессознательного кроу оружие. - Я кое чему обучен, юноша, - улыбнулся вновь, перехватя взгляд индейца старик. – Знаешь ли ты что идет война? - Это ваша война, чужак, не наша, - не без гордости и надменности в тоне парировал шайенн. - Но рано или поздно она коснется вас, - вздохнув и проведя пальцами по белой, точно лунь, щетине бывший пленник вздохнул. – Почему же ты освободил меня,…эм, не знаю твоего имени, юноша.- Черная Луна. Что светит лишь тогда, когда враг не видит. И это не благо. Просто никто не заслуживает того, чтобы быть в плену у подлых кроу, - индеец почти вышел из типи, но оглянулся. На лице старица он видел – смех? – Я могу снова привязать тебя, старик, - огрызнулся индеец. - Не думаю, что так поступишь, юноша, раз отпустил меня, - мужчина опустил взгляд в землю. – Иди, дитя, и да прибудет с тобой благость Создателя. Черная Луна чуть ли не выскочил из палатки. Слишком уверенно, слишком свободно говорил тот, кого совсем недавно хотели подвергнуть пыткам. Шайенн, пригнувшись, вошел в заросли молодого крапивника и столкнулся лицом к лицу с младшим братом. Взор того пылал яростью. Как же разнились эти черные глаза, полные ненависти с теми, что были серы и источали совсем недавно смирение и тепло.