12. Скитания (1/1)

Душа покинула землю Фрасонегада.Вековые деревья осклизли и пожухли. Сердцевины почернели и оставались хрупкими комками в ладонях. Жил только самый ближний к коре слой. Птицы умолкли, животные ушли.Мев стояла, опустив руки, и вглядывалась в изменившийся ландшафт. Уши заложило, каждое движение встречало сопротивление, и казалось, будто она идет по дну реки против течения.Она протёрла глаза, вгляделась в руки, ощупала себя. Ничего не изменилось, кроме отметин хранительницы мудрости и её левой ладони. Зелёный цвет навсегда покинул её тело, уступив место синюшным разводам, глубокий разрез на ладони сочился и никак не подсыхал. Боковое зрение отметило стайки неясных теней, настороженно выглядывающих из-за умолкших стволов. Она оглянулась, но никого не увидела.Хранительница мудрости снова протёрла глаза и по памяти побрела в сторону Вигшадхира. Тело ещё не вполне послушно, но Мев чувствовала боль в ногах?— то ли после смертного сна, то ли от просыпающейся ярости,?— она решила вытолкнуть из себя в темноту её едкую желчь. Ярость нехотя рассеялась.Люди Тени замерли на местах и повернули головы на Тропу Великой Охоты, к своей жрице. Хватаясь за воздух, Мев шла на их шёпот. Его звук крепчал и наполнялся радостью по мере того, как очертания Мев проступали из мрака?— они тоже увидели её. Боковое зрение так же скользило по теням, стоящим перед её хижиной. В эхе их нитей угадывались погибшие и не ушедшие жители деревни.Хранительница мудрости тяжело подошла к дому и попыталась заговорить. Слипшийся рот с трудом разомкнулся, и Мев прошептала слова приветствия. К ней тут же подбежал неизменно молчаливый Нанчин с одеялом и чашкой с целебными настоями. Мев накрыла его лицо ладонью, и слёзы навернулись на его глаза. Она пожала плечами:—?Всё к этому шло. Так даже лучше?— теперь Мев не оставит свой клан, ни в жизни, ни после.Нанчин заулыбался, вытирая глаза, увердительно затряс головой и жестами показал, что её зверей больше нет, что Люди Тени понемногу пообвыклись, что научились кормиться иначе, чем прежде и что в целом жизнь их ненамного изменилась. А, и еще что на Совете каждый сам за себя.—?Мы не воюем, Нанчин, и не берём силу павших?— напомнила она.Тот виновато улыбнулся и пожал плечами.—?Ну хорошо?— только не воюем. Запомни?— Мев не хочет, чтобы её клан отравился дарами Самозванца. Нанчин закивал.Весть о возвращении Мев быстро облетела затихший остров, и в её хижину выстроилась очередь живых и мёртвых вождей.Она рассеянно скользила новыми, иными, глазами по окружившим её лицам, пытаясь зацепиться хоть за чей-то взгляд, подожжённый гневом или благословлённый силой не склонять колен, но в неё, словно пощёчины, прилетали только страхи и сожаления.—?Хранительница мудрости, почему умирают наши андриги?—?Мев, почему вода стала отравленной?—?Сделай что-нибудь, нелюдимая Мев, мы же знаем, ты всё можешь!Хранительница мудрости опустила веки, чтобы хоть на минуту вернуть уплывающую гармонию. Наконец она вынула главное,?— что живёт, вцепившись в последнюю мысль?— если она до сих пор жива, значит, действительно способна на всё. Сбросив одеяло, Мев сбежала в лабиринты памяти.Она сбежала к тому, с кем они так и не попрощались. Только треснувший амулет гулко стукнул по полу и развалился на неравные половины. Нанчин бережно поднял его и прижал к груди, наложив охранный знак на место, с которого исчезла хранительница мудрости.Мев снова стоит на улицах Серены и нервно теребит кончики пальцев, потерявших здесь ногти. Вокруг?— костры, в которых вместо дров?— люди. То ли листья, то ли бабочки отрываются от земли и взлетают к багровому солнцу хороводом искр. Она вскидывает голову вслед, и ком встаёт в горле, и нельзя ни вдохнуть, ни заплакать: призрак церемонии Тупого Серпа пришёл сюда вместе с ней. Поймав одну бабочку, хранительница мудрости всхлипывает и раскрывает ладони. В них кусок плотного пепла с убегающими вверх искрами.Она зажимает рот и горько плачет, содрогаясь всем телом, садясь на мёртвые камни пустых улиц. Самозванец спутал пути видений Мев? Не может быть, он слишком груб и неопытен. Зачем она здесь, в городе мёртвого огня и червивых душ, обремененных кусками мяса? Размазав кулаками слёзы к вискам, она фокусирует взгляд и вскакивает на ноги. Между неё и горой огня стоит, скрестив на груди руки, Катасах и смотрит на кадавров. Шлем лежит у его ног. Она на цыпочках идёт к нему, не смея моргнуть, не смея спугнуть видение. Почерневшая ладонь ищет амулет на груди, чтобы на всякий случай за него схватиться и найти дорогу из невыносимой иллюзии, но амулета нет. Она пошатывается от неожиданной потери, но не сбавляет робкие шаги. Ей уже почти всё равно. Если и суждено заблудиться навеки в мучительном лабиринте, в котором есть Он?— значит так тому и быть. Три десятка циклов она копила обиду и страхи, но они остались в погибшем мире, дар которого приняла нелюдимая Мев,?— дар оставлять с собой только истинную волю. Сейчас её воля и Катасах неделимы.Мев влечёт к его ссутулившемуся силуэту. Гора огня не обжигает, а только слепит её. Она надеется на полумеры, поэтому решает позвать. Мев кричит как умирающая андрижица, она кричит его имя, но из горла вырывается только крик кошмара, только слабый свист.Она больше не хранительница мудрости, она?— заблудившаяся и потерявшая путеводные нити девчонка. Она держится за воздух и опирается на память о нём.И Мев бежит к Катасаху, готовая разбить его образ своими бесплодными усилиями, задыхаясь и потеряв надежду. И его спина мягко пружинит под ударом об его застывшую фигуру. И её взгляд взлетает к его лицу, и он оглядывается через плечо.У него очень тяжёлый и печальный взгляд. В глазах лекаря отражается, что он действительно не видит ничего, кроме случайной статистики своих ошибок, и все его мертвецы раздирают на куски его не отошедшую душу. Мев замирает с открытым ртом, потрясенная встречей.Катасах отворачивается и начинает говорить.—?Если бы я понял, что такое их хворь. Если бы смог найти Корень малихора. Если бы успел объяснить Винбарру…—?Катасах! Посмотри на Мев! —?кричит Мев, и сжимает кулаки, вцепившись в него. Из её рта вылетает только бессвязный шёпот.—?Только на пороге смерти я понял своё малодушие,?— он шагает к огню и суёт в него руку,?— я потерял самое важное, что может случиться в судьбе человека. Моя minundhanem1 осталась совсем одна,?— рукав туники даже не тлеет,?— и вот я здесь. Так мне и надо. Как же я устал. Я не хочу больше быть.Мев отталкивает его и подходит к его лицу.—?Баран! Ты глупый мёртвый баран! —?она заглядывает в его погасшие глаза и вдруг начинает его бить. Её губы дрожат, но она толкает его в грудь и отчаянно стучит туда, где было его сердце, всегда охотно рассказывающее Мев все тайны Катасаха.—?Мев здесь! Мев останется с тобой! Пусть здесь и пусть так, но Мев тоже смертельно устала,?— она хрипло и быстро заговорила,?— Ты ушёл, и мир начал гибнуть. Ты оставил нас одних. Винбарра больше нет. Пришёл Самозванец и отравил и зверей, и Хранителей, и воду… En on mil frichtimen2 нас тоже оставил… Мир сошёл с ума. Мев не справляется, понимаешь? Пусть она будет здесь, только бы с тобой, жрец… —?она закрыла руками лицо и расплакалась. —?Земля плачет без тебя, Катасах. Земля теряет Мев без тебя, Катасах. Мев умирает от горя, Катасах.Ей на плечи ложатся тяжёлые ладони.—?Что ты с собой сделала, хранительница мудрости…Она всхлипывает и смотрит в его глаза.—?Это правда ты, Мев?—?Правда…—?Я всё видел,?— он берёт её почерневшую руку с сочащимся порезом и качает головой,?— зачем же…—?Потому что Мев не за кого было держаться здесь.—?Потому что Катасах ушёл в смерть?Мев сердито вытирает слёзы и не отвечает.—?Айдена я тоже видел,?— целитель мрачно поджимает губы.—?Ему хорошо быть курносым, да? —?она нервно смеется сквозь слёзы.Великая Смерть, управляющая злыми масками, начала меркнуть и отступать.С небес посыпался дождь?— и через секунду превратился в ливень из пылающей крови. Мев прижала Катасаха к груди, прикрывая собой от огненных полос. Прижала,?— и провалилась в обугленную вмятину в его рёбрах.—?Он не хотел,?— пробормотал Катасах,?— не думай об этом, жрица.Она зажмурилась, он укрыл её рукой и поцеловал в лоб.Маленькие пальцы касались острых почерневших рёбер, тёплые слёзы капали туда, где когда-то билось его большое доброе сердце и смешивались с пламенем дождя.—?Думай обо мне как о живом,?— шёпотом попросил он.Мев сжала губы и закивала.—?Давно хотел тебе сказать… Ты моя minundhanem, Мев,?— он неловко улыбнулся,?— я сразу понял это в тот день, когда тебя увидел. Ну, а я твой баран.—?Мев знает. Потому что ты?— её minundhanem, Катасах. И баран. Совсем немножко, ведь да?Он поцеловал её мокрые глаза.—?По мне никто так не плакал, как ты.—?Сердце Винбарра плакало, жрец.Они замолчали, сцепив ладони, и сам чёрт бы не разобрал, кто из них был живым, кто?— мёртвым.—?Как он умер? —?Катасах наморщил лоб, вспоминая свои последние минуты.—?Он невовремя пришёл за тобой. Он поторопился и не завершил перерождение. Хранитель ещё не вошёл в силу, а Винбарр уже начал уходить,?— Мев смотрела в огонь, и высохшие слёзы стягивали кожу, напоминали, зачем она здесь. —?Таким его и встретила on ol menawi3.—?Я простил его.—?А Мев простила тебя, жрец,?— она быстро двигала зрачками, что-то прикидывая. —?Кера не вынесла его гибели и пришла к Мев.—?Не может быть,?— Катасах засмеялся,?— она предложила свою жизнь взамен его? Это было бы очень в её духе.—?Нууу она предложила тело Самоз… брата on ol menawi.—?Он таки не выжил?!—?Что ты, жрец, выжил. Ннно on ol menawi пришлось его убить…—?Какой бардак вы там устроили.! —?проговорил он, потирая подбородок.—?Бардак начался, когда мы с Керой нашли Винбарра, и Мев поместила его в тело брата on ol menawi.—?Потому что крепкое тело,?— одновременно сказали Мев и Катасах и заулыбались.—?Винбарр хотел вернуть en on mil frichtimen твою связь, а уже потом убирать его. С твоей помощью renaigse? исцелился и стал жрецом, самозванным жрецом. —?Мев помрачнела. —?Мы зовём его Самозванцем. Он порвал связи по всему острову, отобрал нити жизни, он поглотил en on mil frichtimen, он сделал Винбарра своей частью. Одной из частей.Катасах молчал и внимательно слушал.—?Ты когда-нибудь видела такое, хранительница мудрости?—?Никогда.—?Я должен поговорить с Константином. А ты иди к его minundhanem, и расскажи ей всё в точности. Они услышат друг друга, я уверен.—?А если он и тебя поглотит?—?Ничего он мне не сделает,?— Катасах разжал руку, демонстрируя влажный разрез поперёк ладони,?— мы связаны навсегда друг с другом, Мев.—?Ого,?— только и пробормотала она, прикладывая к его ладони свою,?— а кто его minundhanem?—?Разумеется, on ol menawi, прозванная де Сарде.Мев замялась.—?Насколько Мев видит, тебе нелегко дается понимание, кто кому есть minundhanem. Как же ты понял?—?Мы говорили с Константином ещё до всего. Он много рассказал об Анне, достаточно, чтобы всё определить.—?А она знает?—?Тебе нужно идти к ней и спрашивать, я не знаю. Я даже не уверен, жива ли она. Ты же знаешь, как мы умираем без своих minundhanem.—?…баран.—?…баран. Твой собственный баран, Мев. И ещё твоего прекрасного зубастого рта.Хранительница мудрости осмотрелась и шлёпнула себя ладонью по лбу:—?Теперь понятно, почему мы в Серене. Почему Мев в Серене. Потому что on ol menawi сейчас здесь. Знаешь, а ведь Мев уже была здесь однажды… —?она начала нервно перебирать пальцы.—?Не рассказывай, это я уже тоже знаю,?— Катасах вздохнул и прижал её к себе.—?Мне надо идти…—?Иди спокойно. Теперь мы никогда не потеряем друг друга. Ты у меня здесь,?— Катасах крепко похлопал себя по груди.Грудь была совершенно такой, какой её не раз видела Мев на ИХ Праздниках. Она улыбнулась и открыла глаза.***Де Сарде снится чёрная река. Холодная, зловещая. Берега засыпаны не то снегом, не то пеплом. Она стоит на берегу и чувствует непреодолимое желание потрогать воду рукой, но в то же время ощущает дикий иррациональный страх перед этой водой. Оскальзывается, удерживает равновесие. Тянется снова. Снова отшатывается. Бесконечно зацикленный сон.При следующей попытке не упасть её хватает маленькая цепкая ладонь и с силой тянет прочь от воды, выше к берегу. Де Сарде удивлённо смотрит на своё белое запястье и видит на нем след мокрого отпечатка.—?Привет, on ol menawi по прозвищу де Сарде,?— говорит знакомый голос с хрипотцой, и Анна узнаёт хранительницу мудрости. —?На, пей. У Мев к тебе дело.Анна машинально берет плошку с чем-то пахучим и отхлёбывает чай.—?Мев будет говорить, а ты спрашивай. Важные вещи, Анна.Услышав своё имя, де Сарде наконец выходит из оцепенения.Анна моргает, тревожно оглядывается на реку.—?Опять… —?неожиданно тоскливо произносит она. —?Я не хочу. Не хочу больше. Хватит с меня Тир-Фради.—?Ты должна вернуться, on ol menawi. Твой minundhanem по пояс в этих чёрных водах. Когда minundhanem далеко, мы начинаем умирать. Ты сейчас умираешь, как умирала Мев, когда вы с братом убили наших с Керой minundhanem. —?Мев закидывает в рот что-то чёрное и хрустит, скосив глаза на подурневшую, словно высушенную горем, де Сарде. —?Он заходит всё глубже и уносит с собой в смерть всех, до кого дотягивается.—?О чём ты? —?Анна вновь несколько раз моргает и снова смотри на Мев уже чуть более осмысленно. —?Случилось что-то плохое? Я не понимаю. Куда я должна вернуться? И мой… кто?..—?Да, on ol menawi, случилось. Когда после вашего прихода ушел ещё один minundhanem, Кера не смогла пережить это. Да и сам Винбарр тоже не стал принимать свою судьбу… В общем Мев ей сказала искать крепкое тело,?— Мев активно жестикулирует, стараясь снабдить дополнительным смыслом слова. —?Твой minundhanem. Renaigse. Брат. Он подошёл, потому что мой minundhanem отдал ему свою силу. Мев сделала, что должна была. Но твой minundhanem вернулся не один. И он начал отнимать жизни и перевязывать нити.Хранительница мудрости машет на воду тёмной, словно трупной, рукой:—?Renaigse тянет нити и кормит своего гостя, Анна. Мев никогда не видела такого. Ты нужна Тир-Фради. Твой minundhanem тебя послушает.Анна вздрагивает, трёт глаза, мотает головой?— так, будто пытается отогнать сонливость, будто пытается проснуться.—?Мев,?— медленно выдыхает она. —?Я не понимаю, ком ты говоришь. Я не понимаю, кого ты зовёшь моим возлюбленным. Я не понимаю, зачем теперь ещё и ты пришла мучить меня. Я сделала то, чего вы все от меня требовали. Что ещё я должна сделать, что ещё отдать? Я отдала уже всё, что могла, Мев. Меня самой уже почти не осталось. Уходи, пожалуйста. Уходи.—?Да что б тебе камни варить,?— вздыхает Мев, хватая Анну за лицо и приближая к ней стремительно мертвеющие застывшие глаза. Мев вынимает их из своей головы и кладет в глазницы Анны. Она вставляет пальцы ей в уши и рвёт барабанные перепонки, оцепеневшая Анна только слышит их нежное потрескивание. Вглядываясь, она чётче видит Мев,?— перед ней не полумёртвое страшилище, а невысокое создание с большими грустными глазами и мелкими цветами на рожках. Ей начинают мерещиться стоны и плач. Анна в отчаянии смотрит на Мев.—?Смотри сама, on ol menawi.Не понимая, куда смотреть, та смотрит на Мев. Хранительница мудрости широко разевает рот, и Анна падает в её бездонную зубастую пасть.Она вскакивает от удара об землю и видит… Константина?! Тот приподнимается на локтях и смотрит на неё. Рядом стоит Кера. Она поскуливает, ёрзает и нетерпеливо мнётся.Анна говорит голосом Мев:—?Кера, не подходи к нему. Кто ещё там? Мев не понимает.По лицу Константина бегут тени, вот?— злое лицо Винбарра, вот удивленный он сам, а это… что ЭТО такое? Анна вытирает нос локтем и разводит руками.Преодолевая сопротивление, Анна смотрит на Константина и подходит к нему совсем близко. От него пахнет чем-то едким. Бальзамировочными мазями???Кера что-то просит плаксивым голосом.Анна смотрит, смотрит не отрываясь, Анна хочет отхлестать себя по щекам чтобы перестать видеть этот морок, чтобы запретить себе выдумывать небылицы, чтобы запретить себе… поверить. И не может. Анна хочет протянуть руку, хочет коснуться, хочет разрешить себе ПОВЕРИТЬ. Но не может и этого.Чёрные щупальца рвутся из земли, целясь в уязвимо распахнутое сердце Керы, и вот она падает. И кажется даже плачет. Анна смотрит сквозь землю под Константином и видит выходящие из него чёрные же корни, которые аккуратно нащупывают путь, словно молодые грибницы. Что-то невероятно злое замечает её тайное зрение, и вот уже чёрные гадкие плети летят в Мев. Она вскидывает руку, не сводя глаз с Константина, и они отлетают. Чем сильнее Мев стремится пробраться в его голову и развернуть лицом к себе Кого-то еще, тем сильнее Этот агрится. Константин исчезает.—?Отдавай,?— Мев смотрит на де Сарде безглазыми дырками в голове.Анна беспомощно оглядывается на чёрную реку и улавливает в её водах то же самое свойство, что и в корнях Константина.—?Без глаз Мев нечем смотреть, on ol menawi,?— хранительница мудрости требовательно держит ладонь почти у самого ее носа.Анна не уверена, что во сне ей нужно дыхание?— а это ведь сон, ничем иным это быть не может! —?но сейчас она чувствует, что задыхается. Она смотрит на протянутую ладонь Мев и не понимает, что должна сделать. В глазах жжётся, словно кто-то сыпанул в них горсть раскалённой соли. В глазах жжётся, как будто тот океан невыплаканных слёз, который она себе запретила, начинает с треском ломать плотину всех её запретов.—?Не может быть… —?еле слышно шепчет она.Тупая ноющая боль в груди, ставшая уже почти привычной, неожиданно обращается невыносимо остро режущим лезвием… надежды.Мев ловко выхватывает свои глаза из век Анны и кладет на место. Зрение де Сарде немного расфокусировано, перед глазами начинает разбегаться цветная мозаика.—?Ты поплачь,?— деловито замечает Мев. —?Слёзы занимают большое место твоей силы, on ol menawi. Мев ещё придёт. Ну пока.Анна рывком вскакивает на постели, выпутываясь из влажных от холодного пота простыней и пытаясь унять бешено колотящееся сердце.Этой ночью она больше не уснёт.А утром в порт придёт первый корабль с беженцами Тир-Фради.