В трепете крыльев (1/1)

Началось все, вероятно, с бабочек. Да, пожалуй, именно с них. С того самого момента, как она увидела одну над собственным цветком. На пушистой лиловой головке трепетали два полупрозрачных лепестка. Она думала вначале, их принесло ветром с другого цветка. Но лепестки колыхнулись – и оказались крошечными крылышками. Какая странная птица, подумала она тогда. Густая шелковистая трава щекотала колени. Она склонилась над цветком, разглядывая незнакомое ей существо. Странная птица перебирала всеми шестью тонкими хрупкими лапками, плавно вытягивала и вновь скручивала спиралью гибкий хоботок, казалось, вслепую ощупывая хрупкий белоснежный лепесток. Однако блестящий выпуклый глаз, на который сверху будто бы была накинута сетка, неотрывно следил за ней. Один ее неосторожный вздох – и необычное создание порывисто вспорхнуло и беспокойно закружилось в воздухе с сухим шелестом. Пестрый узор танцевал на невесомых крыльях. На щеке осело мимолетное теплое прикосновение. Она вздрогнула. Было щекотно и приятно. Покружившись немного, создание вновь мягко опустилось на цветок и принялось сосредоточенно водить хоботком, кажется, совсем забыв о ней. Она задумчиво склонила голову набок, наблюдая, как вновь сворачивается спиралью хоботок. - Вот ты где!Высокий звенящий голос за спиной заставил ее вздрогнуть. Она немного помедлила, прежде чем обернуться, и не успела сразу заметить его обладателя. Кто-то таким же порывистым и беспокойным движением порхнул мимо, обдав порывом теплого воздуха. Она обернулась следом. Прозрачно-пепельные глаза по ту сторону цветка показались бездонными. В гнезде из черных, жестких, торчащих во все стороны волос сидело еще несколько воздушных существ с разноцветными крылышками. - Я не позволяла тебе улетать так далеко!На подвижном худом лице ангела, опустившегося на корточки напротив нее, замерло на мгновение выражение гнева. Она обращалась к созданию на цветке, а ее присутствие, кажется, игнорировала напрочь. Она окинула взглядом маленькие слабые крылья за ее спиной. Нет, это не ангел. Серафим. - Ну, и что ты скажешь в свое оправдание?Она молча продолжала наблюдать. Не знала, ждет ли сама, когда на нее обратят внимание, или же…- Как называется цветок? Она не сразу поняла, что обращаются к ней. Медленно подняла на нее внимательные светлые глаза. - Что?- Этот цветок. Как он называется? – в голосе серафима звякнуло раздражение. - Клевер, - ответила она, склонив голову набок. Ее собеседница хмыкнула. - Запомним, - заключила она и протянула к созданию ладонь. – Значит, этой больше нравится клевер. Рука серафима тоже была тонкой и хрупкой, казалось, прозрачной, с длинными гибкими пальцами. - Ты позволяешь им… этим созданиям самим выбирать цветок? – тихо озвучила она свою догадку. - Это бабочки, - фыркнула ее собеседница. – И да. Бабочка вспорхнула на ее ладонь, и она пересадила ее с тонкого пальчика в ?гнездо?.- Надеюсь, ты не против, - в голосе серафима вдруг проскользнула неприязнь. - Почему я должна быть против? – наклонила голову она.- Ну, это же твои цветы, архангел, - совсем уж недобро усмехнулась та. – Верно?Архангел. Она и сама все еще не привыкла тогда. Разве она архангел?..- Меня зовут… - начала она, но ее прервали. - Я тебя знаю, да, - голос серафима теперь позвякивал совсем уж холодно, чеканя слова. – Михаил.Ей вдруг стало неприятно. Она уже успела сделать что-то не так?..Она встала. Бабочки в гнезде колыхнулись. Крылья одной затрепетали. Михаил следила за ней тихим внимательным взглядом.- А твое имя? – спохватилась она, когда легкая фигура серафима скользнула мимо нее к залитому солнцем краю поляны. Она обернулась. Пристально взглянула на нее, и пепел в глазах на миг вспыхнул, отразив солнечный луч. - Вельзевул, - произнесла она наконец. И через несколько мгновений ее развевающиеся на хрупком тельце белые одежды, точно крылья бабочки, замелькали в молодой роще. А в памяти Михаил надолго отпечатались золотые солнечные блики, шелест мягкой травы и трепещущее среди листвы белоснежное тепло. В тот день она узнала ее имя. ***В другой раз она увидела Вельзевул не скоро. Теперь она редко бывала в Нижней Сфере, где работали на благо Творения низшие чины ангелов. И серафимы в том числе. Те так же нечасто покидали свои планетки. Даже, наверное, совсем редко. Только, когда ангелы брали их на задания, в помощь.Михаил серафимом никогда не была.Она не знала, как заметила именно ее лицо среди тысяч фигур в белоснежных туниках, с хрупкими слабыми крылышками, никак не подходящими для перелетов между планетами. И лишь потом поняла – над ее головой вновь кружились бабочки. Они не решались садиться в свое гнездышко – пухлый зеленоглазый серафимчик, стоявший рядом, испуганно махал на них рукой, отгоняя, опасливо оглядывался по сторонам и что-то быстро шептал ей, дергая за рукав. Очевидно, увещевал. Вельзевул с равнодушным презрением косилась на своего беспокойного соседа, изредка закатывала глаза и пальчиком манила бабочек наконец опуститься. Потом сложила руки на груди и недовольно огляделась. Они ждали довольно долго, и в глазах серафима посверкивало раздражение. Михаил, решив вдруг, что предстоящий ей короткий обход, а вернее, облет планет можно ненадолго отложить, опустилась на прохладный мшистый ствол упавшего дерева и вновь перевела взгляд на колышущееся белое море внизу, на равнине. Нашла глазами взъерошенную черную макушку. Вельзевул, в отличие от других, никак не могла замереть спокойно. То снова принималась оглядываться, вытягивать худую шею, окидывая острым взглядом серафимов вокруг, то лениво играла с бабочками, поднимая вверх и быстро отдергивая ладонь, как только те подлетали, чтобы сесть. Потом вдруг, будто опомнившись, вновь принимала презрительный и холодный вид, складывая руки на груди. И изредка покусывала тонкую нижнюю губу. Краем глаза Михаил уловила какое-то движение и с трудом оторвала взгляд от Вельзевул. С чуть отдающего нежной зеленью утреннего неба спускалась Уриил. Она зависла, мерно взмахивая большими пушистыми крыльями, над толпой серафимов. Михаил изогнула бровь. Она не помнила, чтобы Уриил была ответственна за низшие чины. Она принадлежала к рангу Начал, и им полагались совершенно иные обязанности.Уриил начала что-то говорить им, вероятно, раздавая поручения, но Михаил очень быстро перестала слышать ангела, внимательно наблюдая за Вельзевул. С каждым сказанным Уриил словом она становилась все мрачнее и мрачнее. Тонкие пальцы яростно теребили складки туники, глаза сузились, губы сжались в тонкую нить.- Я не буду! – вдруг отчетливо и громко произнесла она, прервав ангела. Уриил осеклась. Удивления на смуглом лице ангела Михаил, однако, не заметила. Кажется, та ожидала от Вельзевул чего-то подобного. Как и все серафимы. Шепоток прошелестел в толпе и растаял в воздухе, не успев добраться до задних рядов. - У меня есть незаконченная работа, - с металлическим звоном чеканя слова, продолжила Вельзевул. – Моя работа. И я никуда не денусь с этой планеты, пока она не будет завершена. Она пыталась сохранить свой ледяной тон, но отчаянная ярость с лязганьем железа прорывалась на свободу. Это не первый раз, подумала Михаил.- Твоя работа, Вельзевул, - на лице Уриил не дрогнул ни один мускул. – Исполнять волю Всевышней. А то, чем занимаешься ты, пренебрегая своими настоящими обязанностями, ничего не стоит. Я не буду снова тратить время на этот разговор. - Я созидаю, - процедила Вельзевул, в упор глядя на ангела. – Это моя работа. - Созидание – работа ангелов. Не серафимов, - отчеканила Уриил. – Не твоя. Всевышняя не давала тебе такой способности. Не давала воображения. Так что возвращайся к своим обязанностям. - Или что?! – Вельзевул раскинула руки в стороны, заставив ближайших к ней серафимов шарахнуться в стороны. – Вы не можете меня заставить!Бабочки заметались в воздухе. - Что-то не устраивает – так обратись к ангелам рангом выше с прошением, - позволила себе ехидную усмешку Уриил. Вельзевул вздрогнула, порывисто развернулась, и Михаил отчетливо представила себе то дуновение теплого воздуха, которое та вызвала при этом. Она уже стремительно шла прочь, гордо подняв голову. Правда, чуть выше, чем следовало бы, чтобы это выглядело естественно. Серафимы расступались перед ней. Никто не смеялся. Не пройдя и половины пути, она распахнула небольшие мягкие крылышки и, вырвавшись на совсем небольшую высоту, устремилась к роще. На несколько секунд воцарилась тишина, а потом Уриил, как ни в чем ни бывало, продолжила прерванную речь.Михаил уже не слышала. Она пристально смотрела, постукивая пальцем по нижней губе, в сторону деревьев, за которыми скрылась Вельзевул. Ей стоило лететь. Но, уйдя сейчас, она бы упустила ее из виду еще надолго. А может, не увидела бы больше никогда. Михаил уже встала, чтобы последовать за ней, но вдруг замерла на секунду. Она вдруг подумала – если сейчас пойдет к ней, непременно станет частью той истории, что здесь начиналась. Уйдет – и все останется спокойно, как и прежде. Отмахнувшись от этих мыслей, Михаил развернула крылья и полетела в сторону рощи.- Я знаю, что ничего им не доказала.Михаил вздрогнула. Бесшумно ступая в высокой траве, она приблизилась совершенно незаметно. - Я знаю это, - повторила Вельзевул, чуть повернув к ней голову. – Можешь не говорить.Михаил не решилась сделать следующий шаг. Наверное, ей стоило спросить, прежде чем вторгаться сюда? Глупо. Она наверняка скажет ей убираться.Прямой взгляд бездонных пепельных глаз устремился на нее. - Привет, архангел. Она опустилась на землю рядом с серафимом, и та на секунду обернулась на шорох огромных крыльев Михаил в траве, когда та их складывала. - Мне очень нравятся твои бабочки, - вырвалось у архангела прежде, чем она успела придумать что-то еще.Вельзевул вновь повернулась к ней, окинула долгим пристальным взглядом. Щеки потеплели, и Михаил подняла взгляд на трепещущие крылышки в черных волосах. Высокая трава доходила серафиму почти до кончиков маленьких островатых ушек. - Это над ними ты работаешь? – выдохнула она. Вельзевул фыркнула.- Не только.Она кивнула на свои ладони, запутавшиеся в свежих стеблях. Михаил опустила взгляд. На тонких гибких пальцах кто-то был. Перламутрово-зеленая выпуклая спинка ослепительно блестела на солнце. Из-под прочного панциря выбивался краешек прозрачного розового крыла. Кто-то грузно полз вперед по указательному пальцу серафима, тяжело переваливаясь на своих шести маленьких лапках. Закончив свой путь, он замер ненадолго, будто призадумавшись. В воздухе повисло низкое гудение. Панцирь приподнялся двумя полукруглыми половинками, из-под них изящно выскользнули розоватые крылышки, и неуклюжее существо неожиданно легко поднялось в воздух. Михаил изумленно проследила за его полетом к ближайшей веточке, куда он с размаху плюхнулся, заставив листья колыхнуться. Вельзевул довольно хмыкнула, глядя на удивленное лицо архангела. - Милашка, верно? - Кто это? – спросила Михаил, повернувшись к ней. - Жук, - качнула головой ее собеседница. – У меня разные есть. Вот, смотри, еще один.Михаил взглянула туда же, куда и Вельзевул, и увидела другого крупного жука, неторопливо шагающего в траве. Было видно, что большие наросты на его голове, по форме напоминающие рога, немного перевешивают его тельце. Он замер у ладони серафима, неуклюже перетаптываясь с лапки на лапку и ткнулся левым рогом в ее мизинец. Михаил улыбнулась. - Назвала его оленем, - произнесла Вельзевул, осторожно подцепляя его пальцами и сажая к себе на ладонь. – За рога.Она кивнула, с интересом разглядывая жука-оленя.- Хочешь погладить?- Что? – не поняла Михаил.Но Вельзевул уже схватила ее ладонь цепкими – и очень горячими – пальцами и притянула к спинке жука. Она вздрогнула от ее прикосновения, подняла глаза на серафима и машинально провела кончиком указательного пальца по панцирю. Тот оказался приятным на ощупь, гладким и теплым, нагретым на солнце. - Чудесно, - произнесла Михаил.Она вновь взглянула на Вельзевул и улыбнулась ей. Та фыркнула, сажая жука обратно на землю.- Ты еще ничего не видела, архангел. Она легко вскочила на ноги, обдав ее теплым воздухом, и потянула за собой. Михаил поспешно встала, уставившись на свою ладонь, зажатую в тонких пальцах, но Вельзевул уже тащила ее куда-то, бросив через плечо:- Не наступи в муравейник!Михаил понятия не имела, что такое ?муравейник? и как в него не наступить, но предусмотрительно обошла стороной и глинистую норку в земле, и странно копошащийся холмик. Мягкое крылышко, развернувшись, едва коснулось кончика ее носа пушистым маховым пером. Михаил тихонько чихнула. Горячие пальцы серафима на ее ладони разжались, Вельзевул порхнула вперед одна, со странной порывистой грацией скользя сквозь шуршащую траву. Михаил осталась на месте. Знакомый тягучий аромат полевых цветов окутал мягким медовым облаком. Она прикрыла глаза. Жаркий воздух под опущенными ресницами подрагивал и плыл, разливаясь пульсирующими цветными пятнами. Сладкое тепло солнечных лучей лизнуло кожу, голова приятно закружилась. Михаил подняла голову. Бескрайний, до самого горизонта, луг под жарким голубым небом. Вельзевул - неподалеку, стояла лицом к ней, по пояс в пестром море. Пепел в глазах искрами вспыхивал в солнечном свете. Архангелу показалось, что она тонет в этом океане собственных цветов, увязает в медовом дурманящем аромате, звенящей тишине солнечных лучей - глядя на нее. На Вельзевул.Спустя пару тех же вязких дурманящих секунд она вскинула руки. Небо смешалось с землей. Небо – оно тоже утонуло в океане душистых сладких красок, запестрело ярким трепещущим теплом, которое волнующе заметалось в воздухе. На секунду она подумала – цветы взорвались, выбросив в жаркий голубой воздух сотни тысяч разноцветных лепестков. Она снова спутала с ними легкие пестрые крылышки. Бесчисленного множества бабочек. Вельзевул стояла, запрокинув голову к небу, выставив вверх острый подбородок, распахнув, насколько можно было, пушистые крылышки. Вокруг нее, затмевая солнечный свет, кружились миллионы ее творений, разбрызгивая по небосклону яркие краски. Перламутровые, изумрудные, багровые, лимонные, пурпурные… Голова закружилась, водоворот цветов затягивал ее в свой медовый дурман. По краю сознания скользнула мысль, как не хватает сейчас самому серафиму больших сильных ангельских крыльев, переливающихся в солнечном свете. С губ сорвался тяжелый, пропитанный цветочным медом, вздох, щеки снова вспыхнули.На нос, вызвав мурашки по коже своими цепкими лапками, опустилась яркая сине-голубая бабочка. Широкие крылья с черной каймой на секунду заслонили весь мир. В следующую секунду она вспорхнула, обдав ее теплым воздухом, Михаил моргнула…Вельзевул стояла обжигающе близко. Исподлобья смотрела на нее огромными полыхающими глазами. Пристально, но уже без тени неприязни. Внутри что-то теплое затрепетало, словно… словно крылья бабочки. Словно в ней самой развернулся этот многоцветный, нежно шелестящий водоворот. Без единого намека на обычный металлический звон ее голоса, будто говорила совсем даже не она, с теплой дрожащей хрипотцой Вельзевул произнесла: - Ты первая, кто это увидел. Вельзевул сидела, крепко обхватив тонкими руками колени, и, запрокинув голову назад, подставляла солнцу бледную худую шею. Михаил боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть уставших от своих чарующих танцев бабочек, рассевшихся теперь по цветам вокруг. Если не приглядываться, их было и не различить среди пестрых лепестков, так они были похожи. - Они ведь даже не смеются, - голос Вельзевул зазвенел. – Просто делают вид, что меня нет. Уж лучше бы смеялись. Последние слова она выцедила сквозь плотно сжатые зубы, поднимая голову. Михаил подумала, что, да, так у серафима был бы повод напасть. Она только этого и ждала, напружиненная, горящая: один смешок – и она растерзала бы любого. Видимо, другие тоже это прекрасно знали. И потому над серафимами сегодня царила такая тишина. По коже пробежали неясные мурашки.- Никто ни разу не был здесь и не видел их! – почти выкрикнула Вельзевул, широко взмахивая рукой.Несколько бабочек с шорохом вспорхнули.- Никому нет дела. Уриил сама сказала, я ничего не значу.- Она сказала не это, - тихо возразила Михаил. – Каждый серафим приносит пользу Творению, выполняя свою работу, поэтому он значим.Прозвучало это жалко, бесцветно. Пепел в обращенных к ней глазах вспыхнул. - Ты сама-то веришь?По искривленных в горькой ухмылке губам порхала едкая насмешка.- Это все пустые слова! Чтоб мы не чувствовали себя совсем уж ничтожествами.Вельзевул зло усмехнулась. Михаил хотела было возразить, но поняла, что любые ее робкие аргументы против слов серафима разобьются об это горькое и металлическое ?да?, звеневшее в ее голосе.- Раз я ничего не значу, то какое дело им всем до того, чем я здесь занимаюсь? Нет же, им нужно отослать меня подальше, нужно, чтобы я подчинялась беспрекословно! Но каким образом я мешаю Великому Замыслу?Михаил молчала.- Ты архангел, вы все знаете, вот и скажи мне, как? – Вельзевул вновь повернулась к ней.- Я знаю далеко не все, - попыталась улыбнуться Михаил.Потому что не стоит знать некоторых вещей, промелькнуло в голове.- И я вовсе не так много значу, - мягко продолжила она. – К тому же, архангел я совсем недавно. - Да, я в курсе, - фыркнула Вельзевул. – Тебя же возвысили за идею с растениями, верно? Михаил кивнула. - И ты была ангелом?Она снова качнула головой. - Вот, - протянула Вельзевул, вновь откидываясь назад. – Ангелам хорошо, можно творить сколько хочешь. Ее голос опять холодно звякнул. - Еще и возвысят за это. - Возвышают не всех. - Все равно, - Вельзевул махнула рукой. - Серафима тоже могут возвысить, - осторожно ввернула Михаил. В ответ ей достался тяжелый пылающий взгляд. - А ты видишь, чтоб меня кто-то хотел сделать ангелом?Я хочу, чуть было не ответила Михаил. А поймав себя на этой мысли, вздрогнула и испуганно заморгала. - Я увидела твои цветы в первый раз, - мягче, будто примиряюще сказала Вельзевул. – И они мне понравились. Они мне правда очень понравились. На этих словах она вскинула голову и заглянула ей прямо в глаза. Михаил вновь почувствовала внутри трепетание сотен крылышек. - А еще я подумала, что могу помочь кое с чем. Я поняла, как их можно доработать, улучшить. Я уже рассказала тебе – чтобы исключить этот элемент случайности, когда пыльца, семена переносятся ветром или падают на землю рядом. А бабочки идеальные носители. И у меня есть еще идеи…Михаил украдкой любовалась тем, как вспыхивают и разгораются глаза серафима, когда она рассказывает о своих творениях. Бездна теплых искр кружилась в ожившем, замерцавшем взгляде.- Но их никогда не утвердят даже на одной планетке! – Вельзевул с досадой стукнула ладонью по мягкой земле. – Потому что никто не хочет даже взглянуть! Я для них пустое место!Искры потухли. Пепельные глаза снова потемнели, она опустила голову. - А теперь они собираются прогнать меня отсюда. А мои творения умрут, если меня не будет рядом. Они пока не утверждены, они просто растворятся в небытие без моей постоянной поддержки, - она опустила острые плечи, уткнувшись взглядом в землю. – Я прихожу сюда каждый день на закате, когда заканчиваю выполнять все эти дурацкие поручения. И провожу всю ночь, подпитывая их оставшимися силами и создавая новых. Я так долго творила их. А теперь они все разрушат. На мгновение ее голос сорвался, дрогнул, но потом зазвенел с удвоенной силой. Вельзевул вскинула голову. - Но я ни за что не уйду! Буду здесь до последнего! А они могут делать все, что захотят!Несколько секунд она с яростью глядела на бирюзовую расплывчатую линию горизонта, сжимая кулаки. Но потом – будто невидимая пружина внутри нее медленно разжалась – Вельзевул запустила пальцы в волосы, опустила голову и уткнулась носом в белые складки туники на острых коленях. Ряд округлых косточек отчетливо выступил под тканью на согнутой спине. Михаил вдруг невероятно захотелось протянуть руку и коснуться пальцами ее бледной горячей кожи, провести ладонью по предплечью в успокаивающем жесте, и непременно, обязательно чем-то помочь…Она опустила уже приподнятые дрожащие пальцы.Михаил почти не помнила, как улетела, что именно бормотала, прощаясь с серафимом. Все тонуло и увязало в теплом трепещущем медовом дурмане. Отчетливо она вспоминала лишь сочные апельсиновые лучи заходящего солнца, сверкнувшие в них прозрачно-пепельные глаза и тихий, с удивительной мягкой хрипотцой, голос:- Вернешься завтра?Колющая мысль, что свою проверку планет она так и не совершила, настигла архангела, лишь когда она вынырнула, тяжело взмахнув крыльями, в прохладное безвоздушное пространство Нижней Сферы.Лучи одной из недолговечных, совсем не похожих на настоящие, звезд, наспех вылепленных Шамшиэлем, чтобы низшие чины не развоплотились от космического холода, уже лишь мимолетом скользили по оставленной архангелом планете. У нее даже не было своего названия – лишь номер, как у всех планет в Низшей Сфере, снаружи похожих друг на друга, как две капли в океане. Михаил застыла, глядя, как тонет в темноте обращенное к ней полушарие. Теперь она отличит ее, выделит из тысяч. Ангелам не обязательно дышать. Но ей теперь необходим этот теплый медовый трепет в ее легких, так похожий на взмахи крыльев бабочек.