Они идут (1/2)
Когда Артур только переезжает в этот дом, цветы с бежевых обоев приветливо пестрят жёлтым и оранжевым. Ситцевые шторы и милейшие кремово-лимонные скатёрки на кухне. Есть садик с беседкой, река и лес поблизости - чудеснейшее место.
Если бы это было правдой.Когда Кингсмен только переезжает, его глаза видят исключительно любимые и дорогие ему цвета. Рыжий и жёлтый отвлекают внимание, словно ткань, что никак не сдёрнуть, что навешана на дом. Артур, наивный Артур слушает и не смотрит, пока за спиной зеркала трескаются и осыпают осколками пол, пока в камине что-то щёлкает, подпаляя искрами ковёр, и пока из сада доносится лёгкое подвывание.Если бы только он продолжал не замечать.
Когда Кингсмен только переезжает, эйфория от огромного коттеджа по малой цене заставляет закрыть глаза на всё сомнительное и странное, но вскоре проходит пара недель.
Цветы на обоях меняются. Восторг исчезает. Артуру просто хочется всё бросить и уехать отсюда, к дяде, да вот парень не знает почему.Пока яркие подсолнухи, иссушенные чем-то, осыпаются и увядают, становится видно синие пышные бутоны и ещё не распустившиеся пурпурные розы. Кингсмен же продолжает не понимать, что же пугает его в этом доме. Почему он должен уехать? Не найдя причин Артур остаётся, но не только потому, что нет логичных объяснений, а потому что подчинятся странному страху, изумрудными волнами поднимающемуся у него в голове - верх безумия.
Проходит ещё одна неделя. У страха появляется вкус, идентичный яду.Кингсмен любил и боялся природу. Он побаивался огня и глубоких водоёмов, его заставляли трястись мысли о землетрясении, и вообще буйство стихии навевало не лучшие воспоминания. Природа давала свет, давала тепло и жизнь, но свет мог иссушить, тепло - сжечь заживо, а жизнь - стать смертью.
Она-то и приходила ему во снах. Артур спал, и снились ему люди. Девушка с пышным платьем, которое задевает дверные косяки, и шарфом, струящимся за спиной. Каждое прикосновение её - холод, что убивает Кингсмена. Каждое её дыхание понижает температуру, пока изо рта парня не начнёт идти пар, а сон не станет окутывать иней. Но та девушка не дышит, только хрипит, выдыхая прохладу, убивая ей, отвечая на крики от нескончаемой агонии смехом и улыбками.
И иной парень, в чёрных одеждах, с пурпурным галстуком. За ним на полу остаются обугленные следы ног, а его прикосновения жгут и осыпают кожу ожогами. Его дыхание греет, но спустя миг уже сушит, выжигает, убивает. Создаётся чувство, что даже сон покрывается сухой корочкой от его присутствия в нём. Этот же, убивая, только улыбается, странно, несколько тоскливо, но улыбается, пока Кингсмен хрипит и плачет.
С ними порой приходит некто ещё, завёрнутый в алые одежды, но он лишь наблюдает, следит за чужими страданиями своими холодными глазами.
Артур не знает к чему это ведёт. Он не хочет знать, но ему придётся, потому что ледяная девушка подходит всё ближе и держит за руку, потому что огненный парень осторожно приближается и хватается за запястья, потому что алый некто перестаёт только наблюдать. Пока одна шипами холода пронзает сердце, второй его сжигает, превращая в уголь, тогда Артур просыпается со слезами на глазах.Ему совсем скоро придётся узнать, к чему это ведёт, и он боится этого больше всего на свете. Так или иначе, а ведь было же что-то, что двигало шестерни этой ловушки, захлопывающей свои лапы всё сильнее и сильнее.
Приходит следующая неделя.
В понедельник они забирают электричество. Артур в неподдельном ужасе беснуется, смотря на генератор, испорченный дождевой водой и сырыми листьями. Механик провёл почти день за выгребанием листвы из шестерн, но так ничего и не добился.
Во вторник они украли связь. С самого утра не ловил телефон, что к вечеру уже разрядился. Артур тогда с сомнением посмотрел на свою машину, в итоге решив запитать телефон от аккумулятора, но добился лишь того, что тот сел уже через пару часов.
В среду был украден сон, тогда Кингсмен, зеваяне понимал, отчего ему так неохота спать, но никакого снотворного в аптечке не нашлось. А потому он провёл всё ночное время за тем, что сидел и зажигал свечи, расставляя их в тёмных углах.
В четверг они закрыли выход. Дорогу размыло от дождей, а идти пешком не было смысла - по такой грязи и к вечеру никуда не добраться. Пройти же куда-то через лес, полный влажной листвы, грязи и чего бы то нибыло тоже не сулило ничего хорошего.