Часть 1 (1/1)

Хаосюань очень хорошо помнил ощущение со съемок ?Песчаного моря?, когда надо было отснять несколько дублей, лежа на снегу. Снег, конечно, был бутафорским, но вот холод?— настоящим. Помнит, как лежал на сыпучем порошке, который пах переработанным пластиком и еще какой-то химией, и едва мог говорить?— так зубы стучали. И несмотря на это, ему было на удивление спокойно. Наверное, потому что это телесное ощущение было донельзя созвучно с его внутренним состоянием. Он закрывал глаза, и видел себя одного в снежной пустыне?— перед глазами чернота ночного неба, по краям, куда ни глянь, белые пески. Одинокий мальчик в пустыне, которого понемногу сковывал холод.Днями он терял этот образ, тот улетучивался, гонимый плотным рабочим графиком, людьми, которые всегда были рядом с ним, вокруг него: персонал, коллеги, приятели. Но стоило ему закрыть за собой дверь квартиры, под ногами шуршал ледяной песок, и на коже ощущалось покалывание. И холод.В такие вечера он включал кино или, если повезет, футбольные матчи, и смотрел, пока не начинал отрубаться прямо на диване, просыпался потом от тихого хруста?— словно кто-то шел к нему через снег уверенными шагами. Открывал глаза и понимал, что подтянул к себе подушку и смял ее так, что в набивке зашелестели перья.Казалось бы, что мешает?— просто пойти на контакт, улыбнуться лишний раз, завести беседу ни о чем? Но ?ни о чем? Хаосюань не умел. Ему казалось, надо непременно говорить только о важных вещах, о том, что интересно и волнует собеседника по-настоящему, иначе какой смысл сотрясать воздух? Возможно, он совсем немного завидовал тем, кто так умеет.Бовэня он впервые увидел рядом с Цзияном и Чжосюань, и почему-то решил, что из этой компании он будет самым молчаливым и спокойным. Каково же было его удивление, когда тот первым подошел, поздоровался за руку, похлопал по плечу и тут же втянул его в беседу. Хаосюань точно знал, что припозднился от силы на пять минут, но Бовэнь вводил его в курс дела так, словно провел с этими двумя не меньше часа и уже все про них знал.Бовэнь не интересовался футболом, не играл в видеоигры, имел за плечами внушительный опыт работы моделью и проповедовал здоровый образ жизни, в то время как Хаосюань мог забить на поход в магазин, если в холодильнике завалялась хотя бы пара яиц и рис, а мог и доставку из KFC заказать и умять ее в два часа ночи под премьер-лигу. Словом, по скромному первому впечатлению Хаосюаня, их общение должно было ограничиться работой и на ней же иссякнуть, если ему вообще суждено было сложиться. Одного он не учел?— что у Бовэня были совершенно другие планы. Строго говоря, он не предполагал наличие у других людей планов на свой счет в принципе, поэтому, когда вдруг обнаружил, что проболтал с Бовэнем по телефону полтора часа, всего лишь позвонив узнать расписание тренировок, был несколько удивлен, но не придал этому значения. А потом начало происходить нечто странное, что совсем не укладывалось в его голове.То, что у Бовэня очень близкая дистанция комфорта, Хаосюань понял довольно быстро и в целом не возражал?— его близость не была навязчивой или чрезмерной, особенно в начале. А потом она стала просто привычной, удачно минув стадию, когда принято задавать вопросы и пытаться определиться с собственным отношением к происходящему. Просто Бовэнь привык касаться других?— решил для себя Хаосюань,?— просто он входит в их число, а сам он не против иногда ощутить теплую ладонь на спине или плече, потому что это способ Бовэня сказать: ?я рядом?, ?ты хорошо выступил?, ?держись, еще немного?,?— и массу чего-то подобного. Важно ли, в сущности, почему он это делал? Просто Хаосюань чувствовал, что в такие моменты над его ледяной пустыней проносился невесть откуда взявшийся теплый ветер, словно обещавший скорый восход и окончание ночи. Не то чтобы он в это всерьез верил, но приятно было думать, что это может быть правдой. Когда-нибудь сможет.Он не думал о большем, чем то, что предлагали просто так, до тех пор, пока однажды, ожидая запаздывающее такси на выходе из съемочного павильона, не продрог до костей. Весна в приморских городах всегда обманчива?— размаривала солнышком днем, но к вечеру могла и полить почти ледяным дождем или хлестнуть по лицу влажным ветром.Хаосюань тогда смотрел на стекавшие по карнизу капли, и думал, как ему чертовски не хватает тепла. Просто так, вот сейчас.—?Что же ты делаешь,?— раздался за спиной знакомый голос, и в следующую секунду вокруг него обернули полы длинной куртки, прижались со спины, согревая затылок теплым дыханием. Хаосюань охнул от неожиданности, попытался обернуться, но не мог двинуться в тесном кольце рук. Его не просто укрывали?— его держали, и очень крепко. Хаосюань ровно секунду боролся с желанием коснуться этих теплых рук, а потом перестал.—?Ты сегодня поздно, Ли-сюн. Я думал, ты уже уехал.—?Менеджер позвонил?— мы разговаривали почти час. Он сейчас в Пекине, договаривается с модельным агентством, у меня должны были быть съемки для номера на следующий месяц, но мы поняли, что не впишемся в график, вот пытается перенести.В прикосновениях Бовэня была какая-то особая магия, никогда еще Хаосюаню не было так спокойно и тепло от такого настойчивого и всезаполняющего присутствия. Это сбивало с толку и немного злило. Он прислушивался к своим ощущениям и отчетливо понимал одно?— ему приятно. Пусть даже для Ли это просто привычка, и ничего более, но это искренне, и черт подери, почему тогда, когда Хаосюань сам был таким, его так…Вспоминать не хотелось, но и забывать было нельзя, решил для себя Хаосюань, чтобы не повторить когда-нибудь эту ошибку. Он тряхнул головой, пытаясь отогнать непрошенные мысли.—?Что такое? —?Бовэнь чуть разжал руки, давая ему пространство. Хаосюань сделал вид, что поправляет челку:—?Просто волосы в глаза лезут. Пора бы подстричь.—?По-моему, тебе идет так.—?Хах, спасибо. Но неудобно же.Зажатый в руке телефон пискнул уведомлением?— ДиДи такси радостно сообщал, что водитель застрял в пробке из-за аварии и задерживается еще минут на двадцать.—?Не день Бэкхема,?— вздохнул Хаосюань,?— Ли-сюн, а ты как добираться планировал?—?Тоже думал на такси, но посмотрел на эти пробки и понял, что на метро проще будет.Это настолько не укладывалось в голове, что Хаосюань ляпнул, прежде чем подумать:—?А что же тогда не идешь?Он запоздало спохватился, как это прозвучало, и обернулся, чтобы посмотреть на Бовэня. Тот только мягко улыбнулся и покачал головой:—?Это ты меня так спроваживаешь?—?Нет! Я не это имел ввиду.Хаосюань хотел самому себе отвесить подзатыльник?— вот объясняй теперь, а ведь сам же знал прекрасно, что слово не воробей: обгадит?— не отмоешься. Но Бовэнь не выглядел обиженным, и все так же обнимал его, только чуть свободнее, позволив развернуться к себе лицом, и ощущалось это… Да черт, офигенно это ощущалось: как бы Хаосюань ни хотел себя одернуть?— не радоваться в глубине души такому теплу и заботе просто не получалось. Только вот прятать эту радость и правда надо было поглубже, а то вылезет еще на поверхность, и будет?— как тогда.—?Ну, не мог же я тебя оставить тут одного,?— он пожал плечами, словно это было само собой, и понятно даже ребенку. Хаосюань вроде и понимал, и не понимал, но все же решил рискнуть.—?Можно тогда я с тобой?—?Конечно! О чем ты спрашиваешь вообще?Бовэнь раскрыл над ними зонт, а другой рукой обнял Хаосюаня за плечи, словно боялся, что если не будет его касаться, тот непременно снова продрогнет, и Хаосюаню страшно стало от мысли, насколько это может быть правдой.***Оттаивать?— страшно. И больно. Привыкать заново к чужому теплу?— опасно. Если еще какое-то время назад Хаосюань легко переходил из одного состояния в другое, привычно со щелчком дверного замка оставляя все улыбки, общение, новости и суету очередного дня позади, то теперь следом за ним неуловимым шлейфом просачивался звук чужого смеха, тепло ладоней, выжидающий взгляд, следующий за очередной беззлобной шуткой.Он чувствовал себя ребенком, которого настойчиво тормошат со сна: ?Просыпайся, открывай глаза, смотри, какое чудесное утро! Так всю жизнь проспишь!?. Хаосюань точно знал, что он не спит. Он ясно видел и утро, и яркий свет, и блики солнечных зайчиков в листве, кажется, даже ощущал запах спелых ягод, горькой и душистой лимонной цедры, но упорно не видел причин радоваться. Солнце светит для всех, не то чтобы оно восходило с мыслью порадовать лично его, правда? Можно, конечно, молиться на сон грядущий: ?Пусть, пожалуйста, завтра будет солнечно?, но если прогноз обещает неделю дождей?— что от этого толку? Надо принимать, что есть и как оно есть, и не записывать ничего на свой счет. Не хватало еще опять.Под ногами?— искусственный снег с запахом пыльного пенопласта, в квартире?— густая тишина, даже соседи не шумят, наверное, уехали к морю или за город на летний отпуск. У Хаосюаня отпуска не было?— были перерывы между работой, и как любого нормального молодого актера, они скорее тревожили и настораживали, чем радовали.Он включил фоном культурный канал: новости смотреть не было никакого желания, а футбольный сезон еще не настал, и ушел готовить себе ужин. ?Готовить??— громкое слово, сварить на скорую руку рамен, закинув туда острого маринованного мяса. Хотелось острого?— словно холод прокрадывался во внутренности и сковывал изнутри.На уведомление в телефоне он отреагировал не сразу?— звук был одинаковый что на Вэйбо, что на Вичат, что на системные сообщения. В любом случае, ничего, что не могло бы подождать пятнадцать минут, пока он не разберется с едой и не окуклится в пледе с чашкой пряного супа на диване. Но когда это произошло, телефон чуть не выпал в эту самую чашку: сообщение было от Бовэня. На аватарке фото в яркой желтой толстовке, очках в тонкой почти невидимой оправе. С улыбкой, неизменно с улыбкой.?Привет! Ты, наверное, и так в курсе, но не мог не сказать?— тут по CCTV-5 матч Ливерпуля с Севильей! Я не очень разбираюсь, но тут что-то прям завис. Круто играют! Ты смотришь??.Накатило непонятным и очень противоречивым чувством. Бовэнь точно не был фанатом футбола. И точно ?не очень разбирался?, потому что трансляция была повтором, Хаосюань смотрел прямой эфир месяц назад. Вот только?— имело ли это значение? Ну, по сравнению с тем, что.Решительно никакого, подумал Хаосюань и пощелкал пультом. Игра в целом была не слишком интересной по меркам футбольного фаната?— товарищеский матч, который, к тому же, Ливерпуль проиграл.?Смотрю, ага. Как тебе? Как думаешь, кто выиграет???— он понимал, насколько это наивное занятие, втягивать другого человека в разговор, который ему, должно быть, не интересен, но Бовэнь же сам написал? Первым.Игра шла фоном, а они переписывались до ночи, и футбол перестал быть темой сообщении на пятом или шестом. Хаосюань не считал, нет. Бовэнь писал о том, как прошел его день, какой танец разучил на тренировке, как вкусно пахла распускающаяся во дворе сирень, смешиваясь с запахом выпечки из кондитерской неподалеку?— и он конечно не удержался, зашел туда и умял прямо за прилавком маффин с мятным кремом. Ругался на себя, потому что тренировка же, ну.Хаосюань поймал себя на том, что скулы сводит от улыбки, и он не может?— просто никак,?— не поблагодарить его за это.Бовэнь ничего особенного не сделал.Он ничего не имел ввиду.Ему просто было не все равно.Почему-то.?Спасибо, что написал?,?— набрал Хаосюань, и отправил, не давая себе времени подумать. Он решил не ругать себя за это, как пятью минутами ранее советовал Бовэню не ругать себя за слабость в виде сладкого после тренировки. И нет, он не будет об этом жалеть. Даже если потом.?Было бы за что, ты о чем вообще! Отлично поболтали!?Смайликов после его сообщений много?— они все желтенькие, улыбающиеся, с сощуренными от удовольствия глазами.***Хаосюань не умел повышать голос. Не любил и не хотел. Сорваться на крик для него было равносильно собственному поражению перед эмоциями?— признать, что он не может контролироваться самого себя, а ему это уже обошлось слишком дорого однажды, поэтому когда он читал сценарий к сцене в городе И, где Сюэ Яну предстояло ?хоронить? Синченя, он даже не думал отыгрывать ее так.Но чем больше он смотрел на эту роль, тем больше ему казалось, что режиссер, выбравший из шести претендентов, талантливых и многогранных ребят, именно его, был ко всему прочему, потрясающим психологом. Сняли со второго дубля?— в первый раз Цзиян дернулся от неожиданности. Потом смотрел восхищенными глазами и обнимал за плечи, а у Хаосюаня такая пустота и легкость в голове звенела, что было, пожалуй, даже хорошо. Словно сломалось что-то такое, что мешало дышать. Дышать полной грудью поначалу тоже было больно.—?Напугал тебя?—?Ага,?— кивал Цзиян, но в глазах страх вытеснялся восторгом,?— но это же круто. Ты молодец.Хаосюань скромно улыбался и благодарил.А потом сидел в гримерке, буравя стену отсутствующим взглядом, словно нужно было какое-то время, чтобы вынырнуть?— не из роли даже, из себя самого, той глубокой и темной части, которую он просто старался игнорировать. Иногда он чувствовал себя не просто точкой на полотне снежной пустыни, а камнем под толщей ледяной воды. Он попросил никого его не ждать, сделал вид, что заказал такси, а сам листал соцсети на телефоне. Нужно было что-то, какой-то крючок, за который можно было зацепиться, чтобы всплыть, что-то, что напомнило бы ему, что он больше не там, не на дне, не в темноте и холоде. Что все прошло, осталось позади.Нужен был какой-то якорь, который держал бы его в настоящем, и это должно быть что-то, чего у него не было раньше?— тогда. А теперь есть.В обновлениях Вэйбо всплыло уведомление, и он, не думая кликнул на него. Он даже почти не удивился, когда это оказалось обновление в ленте Ли. Телефон по недоброй традиции чуть не полетел из рук, когда фото загрузилось: Бовэнь?— ни стыда, ни совести,?— с голыми плечами и смешным хвостиком на макушке, и без того огромными вытаращенными глазами. Хаосюань иногда (чем дальше, тем чаще) задавался вопросом, что происходило в этой славной мохнатой голове, и обреченно понимал, что ему никогда не найти ответа. Невозможно понять человека, столь разительно отличающегося от тебя во всем. Никаких точек пересечения.Никаких шансов.И все же.?Подстричь или заплести??,?— гласила подпись под фото, а еще ниже?— геолокация, улица Байсиань, 34?— совсем рядом со съемочной площадкой. Хаосюань подумал, что что-то напутал?— ведь Бовэня сегодня точно не было на съемках, он должен был присоединиться к ним только на следующий день. Он еще немного пролистал ленту?— фотографии и короткие заметки, забавные и просто милые ролики, на которых Ли неизменно улыбался. Были и фотографии со съемок в журналах?— на них совсем другой Бовэнь, смотреть на которого было почему-то легче: с безупречным легким макияжем, одетый в дизайнерскую одежду, он выглядел так, как и должен был?— холодно и отстраненно. Очень красиво?— и холодно. С секунду поборовшись с собой, Хаосюань отлистал к последнему фото?— настоящему и теплому, и обреченно подумал, все правильно, якорь и должен быть таким: ярким и сильным. И пусть хвататься за него будет больно, зато он точно может вытянуть из того упаднического состояния, в которое Хаосюань по неосторожности свалился. Тогда в его жизни точно не было никого похожего на Ли, даже отдаленно, даже на расстоянии. Он не был уверен, что в мире вообще есть кто-то еще, хоть немного на него похожий, но это уже детали. Как знать, может у него самого когда-то получится снова стать таким? Хотя бы немного.В замке звякнул ключ, и Хаосюань, решив, что пришла охрана проверять помещения, не оборачиваясь, крикнул:—?Уже ухожу, минуту!—?Ого, ты чего так поздно здесь?Телефон все-таки выпал. ?Твою мать, только стекло поменял?,?— отстранено подумал Хаосюань, а потом: ?а, нет, вроде ничего?. И еще через секунду. ?Твою. Же. Мать?.На пороге стоял Ли собственной персоной. Нет, геолокацию не глючило, если только не заодно с самим Хаосюанем. Он так и замер, подскочив с кресла, и Бовэнь неловко рассмеялся, шагая к нему:—?Привет. Напугал тебя? Я думал, все уже ушли, минут пятнадцать пытался до охраны достучаться, а потом еще столько же воевал за ключ.Он пожал ему руку, а потом так же одним слитным движением обнял за плечи. В голову ударила смесь свежего парфюма, весеннего ветра, росистой зелени.—?Немного,?— едва разлепил пересохшие губы Хаосюань,?— а ты что тут делаешь?—?Заказал доставку на адрес студии?— я до вчерашнего дня не был уверен, в каком отеле поселят, мне менеджер написала, что оставила пакет в нашей гримерке?— не видел его случайно?Хаосюань со скрипом припомнил, что Ань Син складывала что-то в ящик его тумбочки, и Ли просиял.—?Супер,?— порадовался он, проверив содержимое загадочного кулька,?— все пришло. А ты как? В отель?—?Я, да. Секунду.—?Поехали? Стой, осторожнее…Хаосюань только тут сообразил, что телефон так и лежит у его ног, и Бовэнь уже тянулся поднять его. Первой мыслью было попробовать его опередить?— твою мать, позорище же,?— потом понял, что все равно поздно, и столкнуться лбами с Бовэнем, пожалуй, будет куда позорнее, поэтому он просто молился, чтобы экран погас от удара.Вероятно, когда молишься раз в год, боги не очень-то отзываются?— Бовэнь с хвостиком все так же улыбался с экрана. Бовэнь, что стоял напротив, улыбался примерно так же?— и почему бы быть какой-то разнице, впрочем.—?Ой.—?Хорошее фото,?— выпалил Хаосюань,?— очень… милое,?— гори оно, врать он все равно не умел.—?Спасибо,?— посмотреть на Бовэня он не мог, так и буравил взглядом пол, но по голосу слышал, что улыбка у того стала еще шире,?— ничего не могу поделать со своим пагубным пристрастием к дурацким селфи. Зато всегда есть, что выложить.?Должны же у тебя быть хоть какие-то пагубные пристрастия?,?— подумал Хаосюань, с усилием натягивая ответную улыбку.***Вопреки его ожиданиям, Ли не отдалился после этого случая, не закрылся, не начал его избегать. Страшно было предположить, что он не считал такое чем-то зазорным. Но, похоже, действительно не считал.Иногда Хаосюаня посещало совершенно неуместное желание проверить границы его терпимости и сделать что-нибудь. Интересно, что бы Бовэнь позволил? Почему-то казалось, что его барьеры лежат в совершенно иной плоскости, чем Хаосюань привык думать. Если уж откровенно, он мало что о Бовэне знал, кроме каких-то совершенно нейтральных вещей?— пристрастий там в музыке и еде, фильмах, занятиях спортом. Могло ли быть что-то, как и у него, что скрывалось от всех, под толщей льда и каменными плитами, что-то, до чего не дотягивался его собственный яркий свет? Наверняка было?— у кого нет пары-тройки скелетов в шкафу? Не будешь же каждому об этом рассказывать. Да и надо ли? Хаосюань же привык сражаться со своими демонами в одиночку, Бовэнь?— если они у него и были — наверняка, тоже. Хотя, возможно, он с ними и договорился?— пригласил в кафе выпить пряного чая со вкусным пирожным, рассказал пару смешных историй, и от его улыбки с тех облезла чешуя и выпали когти с рогами.Потому что, сидя за мелким круглым столиком с кружкой пряного чая напротив Бовэня, Хаосюань явно чувствовал, что у него сползает лицо. Все мысли крутились вокруг того, как бы не столкнуться с ним под столом коленками, потому что ноги у Бовэня?— ох, лучше было не думать. Он не до конца понимал, как это в целом произошло: просто Бовэнь предложил, он согласился, как-то мысли даже не было отказать. Отказать Бовэню?— ну да, чертов оксюморон.Уютное заведение, притаившееся в переулках недалеко от Ванфуцзиня, привлекало весьма разномастную публику, по большей части?— иностранных туристов, потому что явно тяготело к европейским традициям: высокие светлые арки окон, деревянные резные стулья с мягкими подушками, маленькие круглые столики, в меню?— двадцать с лишним видов кофе и чай всех сортов со всевозможными добавками. Началось все как раз с кофе, его-то Бовэнь и разрекламировал, но Хаосюань, не спавший полночи на нервах, с утра влил в себя уже три кружки горького американо, поэтому вынужден был выбрать чай, иначе сердце точно выпрыгнуло бы из горла. Как будто у него было мало для этого поводов. Хаосюань насчитал как минимум четыре?— столько было прорех на джинсах Бовэня; и одна большая причина?— сам Бовэнь, который невероятно вкусно рассказывал о десертах, выпечке, что из чего делается и как, и Хаосюань не мог не поинтересоваться:—?Ли-сюн, ты сам готовишь?—?Я? Ну, готовлю, конечно, но не десерты. Это мне местный кондитер все рассказал, я сюда раньше часто ходил, и много чего перепробовал. А он общительный парень, и немного хвастливый,?— он подмигнул, и Хаосюань чуть не поперхнулся.—?Ты тоже общительный. Мне иногда кажется, ты бы и камень разговорил.—?Не знаю, домашние растения мне пока не отвечают,?— Бовэнь развел руками, словно искренне сожалел об этом.—?Многое теряют,?— Хаосюань спрятался за чашкой, запоздало думая, какую чушь несет. Вроде ничего особенного?— с Бовэнем в целом всегда было легко, но легче, когда на площадке, в более-менее рабочей атмосфере. А вот так, один на один, не покидало мерзкое чувство, что он видит его насквозь своими внимательными цепкими глазами, которые только снаружи смеющиеся и добрые, но какая тяжелая сталь в них может блеснуть, Хаосюань уже замечал не раз.—?Вряд ли,?— он мягко улыбнулся,?— я все равно с ними разговариваю, слышал, они от этого лучше растут.Хаосюань ясно представил Ли в фартуке, с лейкой и тряпочкой, осматривающим выводок растительности на подоконнике, заботливо протирающим листья и поливающим корни. Длинные пальцы скользят по зелени, тихий голос бормочет: ?Ну, что же ты не растешь? Может, прикорм нужен? Или света мало??.—?Имена им даешь?—?А как же,?— Бовэнь рассмеялся искренне, щурясь, как кот на солнце, а потом смущенно закусил губу и как-то стушевался,?— слушай,?— начал он в той интонации, которая не нравилась Хаосюаню на уровне физических ощущений, от такого буквально волосы шевелились, но он заставил себя сидеть спокойно, не теребить пальцами рукава, и, насколько это возможно, ровно дышать.—?Я все болтаю ерунду какую-то, как радио?— ты извини за это, пожалуйста. У тебя-то как дела? Расскажи?Хаосюань не сразу понял, от чего его передернуло больше?— от этого искренне извиняющегося тона, или от самого вопроса. Он не любил говорить о себе, привыкнув, что это что-то вроде дурного тона, лезть с подробностями своей жизни, когда тебя не просят. Но Бовэнь просил? И что куда хуже укладывалось в голове?— извинялся за то, за что на самом деле Хаосюань был ему благодарен с самого начала. Он покачал головой:—?Мне интересно, что ты рассказываешь. Это не глупости?— это ты, твоя жизнь, и это здорово. Мне правда поделиться особо нечем, ты и так почти все знаешь, ну, что касается работы. А кроме этого у меня почти ничего и не происходит. Я скучный человек,?— он пожал плечами и мягко улыбнулся.Странно, что Ли этого не понял с самого начала, но он все равно имел право знать, с кем связался. Хаосюань искренне считал себя таким, и наверняка не он один, тут уж ничего не поделать.—?Хаосюань,?— на лице Бовэня отражалось непонимание, кажется, с толикой обиды. Он потянулся через стол, касаясь его руки у самого запястья, крепко и уверено, словно заранее предупреждая, что возражений своим словам не примет,?— скучных людей не бывает, есть люди уставшие. И грустные. Возможно, это просто такой период. И потом, что кому интересно?— вопрос личных предпочтений. Я вроде тоже не последние мировые новости и не горячие сплетни тут рассказываю. А мне вот интересен ты.Руку хотелось вытащить из захвата, потому что Хаосюань понимал, он вздрогнул так явно, а пульс под пальцами Бовэня заколотился так быстро, что нет ни единого шанса, что до него не дошло. Ни единого гребанного шанса. Он чуть развернул ладонь, легонько погладил большим пальцем выпирающую косточку у запястья, чтобы уж наверняка?— помирать, так с музыкой.Но Бовэнь руку не убрал, напротив, словно расслабился, улыбнулся шире и упрямо уставился:—?Ну?—?Ты прав,?— признал он со вздохом, все еще немного сомневаясь, стоит ли говорить то, что у него на самом деле творилось на душе и в голове, но обидеть Бовэня отказом хотелось меньше всего. Еще чего доброго подумает, что Хаосюань ему не доверяет, или ему есть, что скрывать. Как будто нет.Говорить оказалось не так сложно, если начинать с привычного, что действительно занимало большую часть его жизни?— с работы: какие-то забавные случаи на сьемках, которые Бовэнь пропустил, плавно переходя к нюансам роли и своим мыслям по этому поводу. Бовэнь все слушал, внимательно и спокойно. А потом вдруг сказал:—?У тебя тяжелая роль. То, как ты отыгрываешь?— настолько сильно и болезненно, что я не знаю, как ты вывозишь. Мне показали ту сцену?— ну, у ?тела?.Хаосюань почувствовал, что его разбирает нервный смех, и он поджал губы, а потом признался тихо в том, о чем и наедине с собой-то старался не думать:—?А я и не вывожу. Ну то есть, как бы объяснить,?— он поблуждал взглядом, задумчиво и сосредоточенно, словно выискивая в пространстве подсказки,?— я не то чтобы так вжился, или у меня актерское похмелье. Просто… Черт, как бы сказать, чтобы не напугать. Мне есть откуда брать это все. Эти эмоции,?— он неосознанно поднес руку к горлу, словно вспоминая свои ощущения, когда кричал,?— мне не нужно было их придумывать или играть, достаточно было вспомнить.Когда он поднял взгляд на Бовэня, того было не узнать. От светлой улыбки не осталось ни следа, взгляд был тяжелым, под высокими скулами наметились желваки, даже ноздри подергивались, словно из них вот-вот дым повалит, и Хаосюаню стало вдруг легко и смешно. Почему-то на него это так действовало?— на фоне чужих переживаний он сам всегда становился спокойнее, словно понимал, что кто-то обязан сохранять холодную голову. Вот сейчас ему надо было взять это на себя:—?Не волнуйся, я никого не довел до самоубийства, ничего непоправимого вообще не произошло, да и что произошло?— уже позади. Просто дерьмо случается. Иногда больше, иногда меньше, как у всех, впрочем. Я просто немного усугубил, вот и все. Не такой уж я хороший актер, наверное,?— он улыбнулся, надеясь, что это получится тепло и искренне, и хоть немного успокоит Бовэня, но тот был все так же серьезен, даже зол, пожалуй.—?Знаешь, я не хочу лезть в душу, и извини, если заставил вспоминать плохое, но я хочу, чтобы ты знал, что для меня это важно. И если тебе надо будет поговорить, о чем угодно?— и тем более, о чем-то таком, просто знай, что я обязательно выслушаю.Хаосюань внутренне усмехнулся. Ну да, в тот раз все начиналось примерно так же. Доверься мне?— я тебя выслушаю. Доверился, что ж.—?Спасибо. Но, правда, сейчас уже все хорошо. Прошлое надо отпускать, а у меня даже проораться по этому поводу получилось?— тоже отличная терапия. Так что я в порядке.Бовэнь внимательно посмотрел на него и только плотнее сжал его запястье. Хаосюань понимал, тот не поверил ни единому его слову.***По его скромному мнению, примерно с этого момента все пошло под откос. Вообще-нахрен-все. Бовэнь и раньше имел весьма смутное представление о том, что такое личное пространство, а теперь у него словно лишняя пара рук выросла?— стоило Хаосюаню показаться в поле зрения, тот моментально оказывался рядом и трогал.Вот кто блять за язык-то тянул?— хотя, известно, кто,?— теперь добрая душа Бовэня, исполненная любви и жалости ко всему живому, сочла своей миссией непременно окружить травмированного и грустного Хаосюаня таким количеством заботы и тепла, что хоть ложись и умирай?— дышать нечем. Он научился чувствовать этот пристальный взгляд любой частью тела, хоть затылком, хоть пяткой. А может просто дело было в том, что Бовэнь теперь смотрел на него всегда? И ведь не смущало же. После первого же концерта промо-тура стало очевидно страшное?— действительно, всегда. Что-то интересное происходит на сцене? Цзаньцзинь поймал падающего Хайкуаня за талию? Подумаешь, что мы, на площадке этого не видели? А вот как Хаосюань крутит в пальцах карточку или нервно щелкает маркером?— удивительное зрелище.Хаосюань уже привык к его постоянным касаниям, они по-прежнему были осторожны и в то же время полны тепла, хотя никогда до этого и не наблюдались в таком количестве. Бовэнь уже обнимал его не глядя?— наощупь, как только Хаосюань оказывался на расстоянии вытянутой руки, а руки у Бовэня длинные.Ладно, успокаивал себя Хаосюань, все не настолько плохо,?— сравнить тех же Фансиня с Ю Бином, которые как магниты притягивались с разных концов любого помещения, или вечные гляделки Хайкуаня с Цзаньцзинем. Но он так же точно знал?— от того, что у кого-то тоже голова болит, своей легче не становится. А еще он знал, что ни за что блять в этой сраной жизни не одернет Бовэня, ни при каком из сценариев. Просто не позволит себе так поступить с ним?— не важно, почему тот на самом деле так себя ведет. Жалость, привычка, характер, отсутствие дистанции?— не важно, что его заставляло каждый раз оказываться рядом и касаться, словно через короткий контакт с кожей он умел читать мысли, делиться силой и теплом,?— это был его выбор, и вряд ли он бы стал это делать, если бы не хотел. Надо просто дать ему время?— он перестанет волноваться за Хаосюаня, поймет, что тот не сломан, не надо его чинить, не надо за него бояться и опекать так физически ощутимо. Хаосюаню надо только улыбаться почаще, чувствовать себя свободнее, притворяться, что все в порядке, до тех пор, пока это не станет правдой. Он мог это сделать?— актер он в конце концов, или что? И нет, он не будет скучать по этому болезненно-приятному ощущению, когда широкая горячая ладонь ложится между лопаток, не давая отступить, когда обдает запахом свежего парфюма и фруктовой газировки, а над ухом доверительный шепот щекочет кожу, когда вдоль всего тела струится тепло, живое и ласковое, когда Бовэнь просто стоит рядом, или смотрит вот так, словно спрашивая поминутно: ?Как ты??. Как будто хочет знать ответ. Как будто это важно. Как будто что-то изменится.На самом деле, менялось понемногу, только вот не в ту сторону, куда хотелось бы Хаосюаню. Бовэнь чаще писал и даже звонил, звал куда-то. Они встречались почти каждую неделю?— просто так, за кофе, в парках, когда в перерывах между съемками и концертами оказывались в родном Пекине, один раз Бовэнь даже затащил его в танцевальную студию на репетицию и попытался научить паре движений?— как Хаосюань это пережил, для него самого было загадкой. Он не оставлял его одного после концертов и встреч с фанатами, на совместных ужинах с остальными актерами непременно усаживался рядом, а если не получалось, то обязательно находил возможность подойти после, а в процессе?— глядел через весь стол и улыбался. И умудрялся с ним разговаривать даже на расстоянии нескольких метров.В какой-то момент это вышло боком: Цзи Ли, которому не посчастливилось сидеть рядом с Бовэнем, не выдержал?— встал со своего места и подошел к нему с адской мукой на лице:—?Сюань-гэ, поменяйся со мной местами, пожалуйста, иначе я оглохну!Хаосюань виновато улыбнулся, уступил ему, и только тот энтузиазм, с которым Цзи Ли тут же ввязался в беседу с Ичжоу немного притупил вспыхнувшие в нем муки совести.—?Неловко вышло,?— посмеялся Бовэнь, подливая рисовое вино и протягивая стакан Хаосюаню,?— будешь?—?Нет, спасибо.—?Зря. Вкусное, и достаточно мягкое.—?Лучше чаю.Бовэнь хмыкнул, но чайник передал.Ужин закончился ближе к одиннадцати, и Хаосюань чувствовал себя напившимся и заранее похмельным, хотя к алкоголю не притронулся. Просто от Бовэня было так тепло, будто он рядом с печкой просидел все это время. Из остальных ребят не выпивал только Ичжоу, у которого было железобетонное объяснение?— он за рулем. Остальные были веселы и неустойчивы. Даже Бовэнь?— особенно Бовэнь. Не то чтобы что-то разительно изменилось?— он что трезвый, что пьяный, смеялся так же заразительно и обнимал так же крепко, только в этот раз рука казалась чуть тяжелее, а взгляд чуть темнее и почему-то не сопровождался улыбкой.Когда они вышли на улицу, он шумно потянул носом прохладный летний воздух, с наслаждением запрокидывая голову и жмурясь. Споткнуться Хаосюаню не дало только осознание того, что Бовэнь вроде как на него опирается, но зрелище было, по его скромному представлению, почти порнографичным?— шея и ключицы в распахнутом вороте рубашки напряглись, четко обозначились вены и мышцы, и Хаосюань вздохнул.—?Ты заказал такси?—?Не-а,?— легкомысленно ответил Бовэнь все так же не открывая глаз,?— я, кажется, хватанул лишнего. Хочу пройтись немного, проветриться.Хаосюань прикинул варианты?— до отеля, снятого на время фанмита, было около получаса пешком. Бовэнь вроде бы не валился с ног, так что можно было и прогуляться, тем более, часть дороги шла вдоль набережной и через парк, а в это время там не должно быть много народу. Можно было и рискнуть, но он на всякий случай уточнил, не свалится ли тот за перила в реку.—?Буду за тебя держаться?— Бовэнь, не дожидаясь ответа обнял его за плечи, касаясь пальцами голой кожи под рукавом футболки, и Хаосюаню только оставалось обреченно кивнуть.Идти так через затихшие полусонные улицы жилого квартала было даже приятно, не считая гнетущего ощущения, что Бовэнь не до конца понимает что творит, и насколько Хаосюаню от этого плохо. В какой-то момент ему показалось, что рука Бовэня соскальзывает с его плеча, и он рефлекторно обхватил его за запястье, готовясь, если что, ловить. Бовэнь, конечно, падать не собирался, просто глянул на него как-то заботливо и переместил руку с плеч на бок, цепляя большим пальцем край ремня:—?Затекла,?— пояснил он,?— ты не против?—?Как тебе удобнее,?— выдохнул Хаосюань, изо всех сил надеясь, что в теплом свете фонарей его собственный лихорадочный румянец не будет так бросаться в глаза.По мере приближения к отелю Хаосюань начал соображать, как бы попросить его отпустить, чтобы не вызвать лишних вопросов у потенциально так же загулявших коллег, на которых они могли бы натолкнуться в лобби, да и просто?— ну, людей? Бовэнь словно услышал его мысли и кивнул куда-то в сторону:—?Как насчет парка? Хочу посидеть у воды.Он выбрал скамейку под раскидистой ивой, ветки которой свисали почти до берега, образуя что-то вроде ширмы, которую лишь иногда колыхал ветер.Бовэнь откинулся на спинку, с наслаждением вытянул ноги в светлых джинсах, пошевелил стопами, словно разминая их. Весь тепло и расслабленность - запах вкусного парфюма и сладковатого алкоголя мешался с запахом кожи, ставшим уже почти родным. Хаосюань присел рядом, рассматривая его в профиль, сцепил руки в замок, упираясь локтями в колени.Мысли толпились?— хорошие и не очень, сталкиваясь с и вовсе неуместными. Хаосюань тяжело сглотнул, попытался придать голосу легкости, чтобы не звучать назидательно:—?Ли-сюн, ты там не засыпаешь?—?Нет, я наслаждаюсь. Мне тут нравится, а тебе?—?Здесь и правда неплохо. Но знаешь, тебе бы поспать сегодня подольше, а то завтра тяжко будет.—?Ты устал? —?тут же всколыхнулся Бовэнь, выныривая к нему со своим заболиво-обеспокоенным ощупывающим взглядом, и Хаосюань засмеялся.—?Нет, я не устал?— о тебе волнуюсь. Тебе надо отдохнуть.—?Я тем и занят. А-Сюань, скажи мне, почему ты меня постоянно спровадить пытаешься?Хаосюань так и замер?— Бовэнь не смеялся, смотрел на него, хмуря брови, словно обиженный ребенок.—?Я? Что ты, нет.—?Очень даже да. Постоянно. Как ни позову тебя куда-то, каждый раз одна и та же песня за мой счет?— ?А тебе удобно? А у тебя есть время? Точно есть? Ну, я надолго тебя не задержу?,?— и вот опять,?— он раздраженно махнул рукой, на запястье обиженно звякнули друг о друга два серебряных браслета.Хаосюань не знал, как на это реагировать кроме выразительного взгляда, в котором, он надеялся, Бовэнь прочтет: ?Ты не рехнулся часом??, но он не прочитал?— возможно, шрифт был мелковат, а может потому что Бовэнь вдруг оказался слишком близко и смотрел вовсе не в глаза, а на его губы. Хаосюань чувствовал, как вспыхнули щеки, и пока горло окончательно не пережало от волнения, попробовал возразить:—?Я у тебя все это искренне спрашиваю вообще-то. Мне важно знать…—?Что знать? Что ты ?не мешаешь? моим обычным делам? Не ?отнимаешь мое время?? А тебе не приходило в голову, что я бы не звал тебя, если бы не хотел этого больше, чем чего-то другого?Бовэнь говорил тихо, но в его голосе звучала угроза и какой-то неясный отголосок обиды, словно Хаосюань раз за разом делал что-то не так, снова и снова расстраивал его, и у того наконец лопнуло его огромное ангельское терпение.—?Честно?—?Да!—?Нет.Хаосюань позволил себе с секунду насладиться ошеломленным лицом Бовэня, который явно готовился на него орать, но Хаосюань опередил?— спокойно и тихо, на всякий случай положив ладонь на его колено?— выучил уже, что даже легкие касания как-то успокаивающе действуют на Бовэня, и возможно это запрещенный прием, но кто ему сейчас что запретит вообще?—?Правда. Выслушай меня? Я правда не понимал и не понимаю, почему ты это делаешь. Мне нравится с тобой общаться, мне интересно, я сто лет ни с кем так подолгу просто не разговаривал, ты себе представить не можешь. Но это я?— у меня, как ты знаешь, жизнь вообще не бьет ключом, да и ладно?— меня все устраивает. У тебя?— другое дело.Бовэнь слушал его, как-то странно блуждая взглядом по лицу, плечам, словно искал что-то, возможно, не верил, только Хаосюань все равно не мог бы сказать иначе, как-то еще выразить свою мысль, найти более подходящие слова.—?Тебе непременно нужна причина? —?спросил Бовэнь, обнимая его руку обеими ладонями. Его пальцы касались легко и бережно, привычный яркий и веселый Бовэнь с его почти двухметровым ростом вдруг словно сжался до одного этого жеста, и Хаосюаню орать хотелось на себя, такой скотиной он себя ощущал. А говорил же себе?— принимать как есть, не требовать ничего?— и вот надо было включить долбаные ?объяснения? в это ?ничего?. Он покачал головой.—?Нет. Я просто хочу, чтобы ты знал, мне очень нравится с тобой… С тобой. Что ж такое, вроде я не пил,?— Хаосюань нервно засмеялся,?— а слов не подберу. Извини, Ли-сюн, я хреново объясняю? Но у меня правда и в мыслях никогда не было тебя спровадить. Надеюсь, это я хотя бы донес.—?Я вот тоже хочу донести. Только не пугайся, ладно? —?Бовэнь отпустил его руку и коснулся щек обеими ладонями. Его дыхание было легким, а губы теплыми и мягкими?— он едва тронул ими губы Хаосюаня, потерся кончиком носа о его. Улыбнулся и поправил ему челку, отводя с глаз, тепло мазнул пальцами по лбу.—?Ну, что смотришь? Понятно?Хаосюань не дыша и не моргая смотрел на него, пока в глазах не начало щипать. Он неосознанно потянулся пальцами к своим губам. То, что Бовэнь сделал, настолько не укладывалось в его картину мира, что он просто ничего не почувствовал, не то что не понял. В голове звенела пустота, все мысли разлетелись, забились по углам и дрожали в ожидании. Что это было? Могло ли это быть?..—?Бовэнь?—?Господи, ты серьезно? Даже так?— не понял?Бовэнь уронил лицо в ладонь, глянул на него поверх пальцев. Запоздалое осознание накатывало от другого?— от того, как он смотрел, как в уголках глаз расцветала улыбка, хотя Хаосюань и не видел ее за ладонью, хотя для нее и не было причин, и будь он на месте Бовэня, наверное уже махнул бы на себя рукой и шел бы подальше.—?Не успел,?— слетело вместе со вздохом.—?Давай по слогам повторю,?— сказал Бовэнь, притягивая его за плечо. Хаосюань уже было вздернул подбородок, но Бовэнь поцеловал его в лоб: ?Ты?, кончик носа: ?Мне?, снова губы?— с тяжелым вздохом: ?Нравишься?, кончик языка скользит по нижней: ?Очень?.По коже побежали искры?— осознание, неверие, невозможность, яркость ощущений. Следующее, что Хаосюань понял?— он вцепился в ворот рубашки Бовэня, уткнувшись лбом в плечо, а тот гладил его по голове, по спине. Сердце колотилось в горле. Хотелось еще?— ну, чтобы оно уже разлетелось наконец в клочья и больше не беспокоило.—?Судя по тому, что моя челюсть все еще на месте, я, возможно, могу рассчитывать на взаимность,?— смеялся Бовэнь ему в макушку,?— это обнадеживает.—?Ты всерьез думал, что я тебя ударю? Ты сдурел? —?голос хрипел, словно Хаосюань действительно промолчал сто лет, и вообще забыл, как это?— говорить.Этот момент по его скромному пониманию, должен был ощущаться одним из самых счастливых в жизни, и уж точно самым счастливым за последние несколько лет, но было страшно и больно, словно все дремавшие до того демоны разом подняли головы и выжидающие смотрели на него, пока он нетвердыми шагами шел навстречу соблазнительной возможности поверить. Снова.Они скалились и плевали в спину, шептали и орали, выли, тянули когтистые лапы, но Хаосюань продолжал идти сквозь свой личный ад, ориентируясь на звук голоса, тихого смеха, тепло дыхания, согревавшего макушку.Слов не было?— привычных или правильных, вообще никаких. Только долгий взгляд в уставшие и добрые, невозможно красивые глаза напротив и короткий, но уверенный кивок?— все, что удалось. Пока. Хаосюань пообещал себе найти и слова, и действия, чтобы ответить нормально. Чтобы Бовэню в отличие от него не пришлось проходить через такой же ад сомнений и неверия, потому что в глубине души Хаосюань никому бы такого дерьма не пожелал, а уж ему?— тем более.Только не ему.?Я счастлив это знать?,?— в ответ.