Часть 2 (1/1)

4.Вибрация от басов с первого этажа поднималась по стенам, отдаваясь эхом где-то в глубине позвоночника. Шон будто потерял сознание, и Мик нежно прижал его к себе.– Господи, Шон, как я люблю тебя, – прошептал он во взъерошенный висок. – Как сумасшедший, как самый последний дурак.Он сжал объятия на бархатной спине, оглаживая горячую кожу словно в последний раз.– Мне так больно, что ты не веришь мне. Я понимаю, что успел в прошлом это заслужить. Если теперь ты хочешь, чтобы я исчез, то я оставлю тебя в покое. Я люблю тебя, прости.Парень лежал, уткнувшись в его грудь и молчал. Тишина изливалась из него, усиливая громкость музыки внизу.Что ж, ответ ясен, заставляя себя отпустить любимого, Мик сел, передвинулся к краю кровати и спустил ноги на пол, отыскивая свою одежду и обувь, сброшенные в порыве страсти. Больше такое не повторится. Он чувствовал, как горечь и тоска скручивают все внутри в тугие узлы и заставляют глаза истекать слезами.Самый дорогой человек так близко, но до него уже не дотянуться, и волна счастья, омывшая их только что, оказалась последней.– Откуда ты столько знаешь об этом?Тихий голос в спину. Ни просьба остаться, ни ответное признание. Серьезный вопрос.Ответить? Но он поклялся себе, что об этой части его прошлого никто не узнает. А если солжет или промолчит, то ни о какой любви к Шону и заикнуться не сможет даже самому себе.Не оборачиваясь и закрыв глаза, он все рассказал.– Мать бросила моего отца, когда мне было семь. Он отсудил меня как наследника своего состояния, но она не особо жаждала видеть рядом с собой напоминание о прошлой жизни. Первое время со мной нянчилась наша домработница, а потом отец начал приучать меня к самостоятельности.«Он так рано потерял мать? – свернувшись в комок и глядя в сгорбленную спину парня, подумал Шон. – Значит, когда он просил передать подарок отцу, у него был только один родитель?»– Когда мне было тринадцать, разгорелся финансовый кризис, отец много потерял, а мог потерять все. Как-то после неудачных переговоров он вернулся домой пьяным. С домработницей мы к тому времени распрощались, приходящая на полдня горничная-повариха заменила миссис Даунти.Мик замолчал, а Шон не видя, чувствовал, как по щекам того пролились прозрачные капли.– Я спал в своей комнате, когда он, шатаясь, ворвался, разбудив вопросами, предам ли я его, как инвесторы, сбегу ли, если он потеряет последний фунт. Я испугался – не видел его таким никогда. Попытался убедить, что он самый лучший, что я всегда буду с ним. А он не поверил мне, был так зол. Начал меня избивать, не как ребенка, а как равного: кулаками. После пары-тройки ударов я отправился в нокаут. И тогда он…До Шона долетел нескрываемый всхлип, отозвавшийся болью в сердце-птице, влетевшей в терновый куст.– Изнасиловал.Шон вцепился в руку зубами, чтобы не вскрикнуть от шока.– Он ушел, а я так и пролежал на полу до утра. Я был уверен, что умру в ту ночь. Я должен был умереть. Боль не проходила, звала смерть, и я ждал ее. Чувствовал, как силы и воля меня покидают. А с рассветом пришлось встать, привести себя в порядок, потому что к завтраку должна была прийти кухарка. Лицо было как у боксера после девяти раундов, пришлось позвонить в школу и сказать, что заболел.«Я помню. Каждый день занятий, который пропустил Мик, был для меня как праздник. Я радовался, что он не достает меня».– Отец к тому времени ушел из дома, а вечером вернулся с пакетами и коробками подарков, говорил, что не контролировал себя и был пьян. Говорил, что не сможет без сына, что я его смысл жизни. Я поверил ему. Простил. А месяца через два он напился снова и все повторилось. Бить меня не бил, но заставил. Потом извинялся. А потом снова это делал.У Мика словно кончился завод, он выдохся и сжался, напоминая ребенка. Шону хотелось прикоснуться к нему, но он не мог пошевелиться. Омерзительные картины вставали перед глазами.– Два года. Всегда ночью в темноте. Иногда мне было приятно, но постоянно горько и унизительно. Мать обо мне тогда уже полностью забыла, а деньги отца закрывали путь в полицию. Да и что бы со мной стало, если бы его посадили? Приют? Если я сопротивлялся, он меня сильно избивал. Поэтому я начал искать другой способ это прекратить. И нашел. Заказал через Интернет одно лекарство из Китая. «Люхуэй ванчжунь» – оно на основе компонентов, столетиями употребляемых монахами для усмирения плоти. На здоровье оно не влияет, но у мужика полный нестояк.Последние два года он меня и пальцем не тронул. Я, конечно, боялся, что он пойдет к врачам, и те обнаружат в анализах препарат, но мне улыбнулась удача. Я подслушал его разговор с врачом, отец был уверен, что его постигла кара за инцест. Прямо так он, естественно, не сказал, но я-то понял, и обрадовался его отказу от обследований.После паузы он заговорил более похожим на свой голосом:– Ты, наверное, думаешь, что я влюбился в тебя из-за отца? Из-за него стал геем? Но ты понравился мне, когда впервые зашел в наш класс. Сначала я принимал свои чувства к тебе за ненависть и зависть, а на самом деле…Шон не заметил, что начал плакать. Ему было жаль Мика, и никакие утешительные слова на ум не приходили, а наоборот, взрывались яркие вспышки недоверия, как это соединялось в нем – он не понимал.– Это правда? – услышал он себя. Циничный и бессердечный вопрос. Если бы рассказал это кто-нибудь другой, а не Мик. Так хотелось завыть в голос извинения и долго просить прощение перед этим странным парнем за все и за всех, только оставалось одно «но».Он повернулся, покрасневшие темно-карие глаза впервые смотрели Шону в душу, точнее, он впервые впустил их туда. Смотреть в них смотрел, но не видел. А теперь еще и разглядел в них свое отражение. Себя в душе Мика.– Правда.И глаза Лэджера не солгали.– Я, Мик, я, – «люблю» – не вышло произнести, должно быть, для себя это Шон не признал, но проговорил: – Ты нужен мне. Очень. Будь со мной.Он, не отрывая глаз, переполз ближе и положил голову на голое колено Мика, а взгляд говорил: «Для меня все произошло слишком быстро, но я успел понять, что мои чувства к тебе не такие, как к другим людям. Возможно, это любовь, но я пока не уверен. Поэтому, я хочу быть с тобой, чтобы это понять. И еще потому, что с тобой мне хорошо, не только физически, но и душевно».Скупые на выражения чувств парни поняли друг друга без слов.– Спасибо, Шон. Спасибо, – облегченно улыбнулся Мик, склоняясь для поцелуя.5.Мэл крикнул брату «пока» и сделал вид, будто занят просмотром шоу, коротая время рождественских каникул. Но лишь дверь за Шоном хлопнула, он схватил телефон.– Мэрвин, подавай машину.Личный водитель джеминов младших стоял за поворотом, дожидаясь звонка от хозяина. Он не видел, как Шон сбежал с крыльца и сел в черный автомобиль, но двинулся по сигналу и успел заметить задний бампер.– Скорее, за ним, – впрыгнул на сиденье Мэл, устраивая слежку за братом. Во-первых, у него было свободное время, во-вторых, последние месяцы Шон подавал все признаки влюбленности, но девушек в гости не приводил. Поэтому Мэл и решил разузнать сам. А Мэрвину все равно, куда и кого из их семьи везти.– Не высовывайся, – чирикнуло яйцо, пытаясь учить курицу. Водитель смолчал, являя безупречную выдержку. Вести слежку он умел, а также погоню, разведку, охрану. Абы кого Крис Джемин не нанял бы для своих мальчиков.Машину Мэл знал – это была тачка Лэджера, с которым Шон вдруг сдружился. Он довозил брата до школы и привозил домой, однако больше их вместе Мэл не видел. Может быть, Шон запал на подружку Мика и таскается за ним в надежде ее отбить? Следить за старшим братом так увлекательно!Они ехали, не привлекая внимания, пока в одном из тихих районов черный автомобиль не остановился. Парни вышли, оставляя его на обочине, и поднялись по ступеням под вывеской «Меблированные комнаты». Мэрвин притормозил, чтобы Шон не увидел и не узнал семейную машину, однако предосторожность была излишней, Джемин не смотрел по сторонам.«Куда это они? Комнаты?» – недоумевал Мэл, но медлить ему не следовало, чтобы не упустить. Только как пройти мимо портье, если он сидит за стойкой? Тогда нужно, чтобы Мэрвин его отвлек.– Идем, ты отвлечешь портье! – Мэл выскочил из машины, но водитель остался на месте. – Мэрв, ну пожалуйста!– Еще раз назовешь меня «Мэрв», и об этом узнает твой отец, – невозмутимо ответил шофер.– Прости! Но, неужели, у тебя не было брата? – Мэл вспомнил одну из своих гипотез, – Шон всегда враждовал с Лэджером, тот ему жить не давал, а тут они вместе. Я боюсь, что он шантажирует брата, а Шон никого о помощи попросить не может, понимаешь? Я должен узнать. Пожалуйста.У Мэрва был брат, который так его и называл, поэтому он молча вышел из машины и пошел в отель. Мэл чуть не взвился от радости.

– Да, здравствуйте, я хотел бы снять номер.Мэл проскользнул за спиной Мэрвина, скрываясь от глаз пожилого мужчины за стойкой, холл был пуст. И как ему найти снятую братом и Миком комнату? О, невезение!– Мне нужна самая отдаленная комната, чтобы меня никто не беспокоил, – говорил Мэрв у стойки подчеркнуто громко, Мэл навострил уши.– Так, сейчас посмотрим, – развернулся портье к ящику с ключами, – к сожалению, триста семнадцатый уже занят, но я подыщу вам.«317!» – возликовал Мэл, попытка не пытка. Не дожидаясь лифта, он рванул по лестнице, благо, этаж должен быть всего лишь третий. Голос Шона он услышал еще на последнем пролете – брат смеялся. Отлично! Этаж и номер верный! А дальше что? Может быть, он уже узнал все? Брат, кажется, весел, значит, Мик его не заставляет с собой общаться, но что же тогда? Едва хлопнула дверь номера, Мэл приоткрыл дверь служебного выхода и прислушался, пытаясь разобрать, о чем говорят парни.Тишина. Мэл набрался терпения. Шли минуты. «Черт, они там, что? Уснули?» – подумал он, кусая губы. Так все бесполезно, они вообще там? Или вышли через секретный выход, как в шпионских боевиках?Отчаянно рискуя, он нажал на ручку двери, миллиметр за миллиметром приоткрывая ее. Пустой номер, зато из-за запертой двери ванной слышен шум воды. Машинально, Мэл вошел внутрь, недоумевая, неужели Мик и Шон моются вместе?И тут шум воды стих.«О, нет!» – он метнулся было к двери, но тогда все жертвы и потраченные нервы будут впустую! «Шкаф!» – и он сыграет роль любовника, прячущегося в шкафу. По возрасту такие роли в киноакадемии ему еще не давали, но пришла пора попробовать себя в этом амплуа. Приседая, чтобы не задеть пустые вешалки и не наделать шума, он скользнул в шкаф как раз вовремя.– Почему всегда ты? – спросил Шон.Мэл затаил дыхание, борясь с сумасшедшим биением сердца, если оно так будет громыхать, он не услышит ничерта.– У меня лучше получается, – ответил Мик.– Но ты даже не даешь мне попробовать.– Чуть позже – обязательно, малыш.«Малыш?» – не понял Мэл, прищуриваясь. Олух, он не оставил себе даже узенькой щели, чтобы подглядеть! И чего они опять замолчали?– М-м, – кажется, это Шон.«Да что же там происходит!?» – Мэл аккуратно толкнул створку дешевого, сделанного под старину шкафа.Обнаженный брат и Мик, тоже без одежды, стояли у кровати и целовались.У Мэла закружилась голова, а дыхание перехватило. «Этого не может быть Это не может быть Шон».Мик плавно толкнул Шона на постель, а Мэл увидел, что у них обоих стоит.– Опять на покрывале? – заерзал Шон, не отнимая ладоней от плеч Мика.– На нем ты сексуальнее.– Оно скользкое, – знакомые Мэлу нотки недовольства в голосе брата, когда он капризничал в детстве, что молоко с пенкой. Это точно Шон, но как?– Я не дам тебе ускользнуть, – низкий, завораживающий голос, как у исполнителя главной роли всемирного соблазнителя, а его обладатель склоняется над парнем, беря в руку его член.– Я верю, – выдыхает в приоткрытые губы Шон и целует Лэджера.«Не могу на это смотреть!» – искренне ужаснулся Мэл, но, как водится, не смог отвести глаз.Шкаф стоял напротив кровати, и ему открывался чудесный вид. Мэл даже не моргал и видел, как широкие ладони Мика скользят по телу его брата, лаская, проникая во все места, дотрагиваясь до всего. Видел, как влажные губы прикасаются к губам, соскам, как дрочит рука, а затем ее сменяет рот.Шон стонал с удовольствием, а скорее всего, от удовольствия и наслаждения. Выгибался под ласки, изнывал, ерошил волосы Мика, вжимал его голову в пах. Мэлу казалось, что он попал в ад, и видит одну из оргий, которыми пугали старинные картины.– Скорее, Мик, – просипел Шон, облизывая пересохшие губы.Парень выпустил его истекающий смазкой член и помог перевернуться. Мэл зажмурился от напряжения. Его скрутило волнение от слежки, от раскрытой тайны и от того, что творилось перед глазами.– Я забыл смазку.– Что?! – чуть ли не взвизгнул Шон, и Мэл распахнул глаза. Лучше бы оставался с закрытыми.Стоя на четвереньках, Шон подставлял зад Мику, который с хлюпающими звуками его вылизывал. «Меня сейчас вырвет!» – запаниковал Мэл. И он сосредоточил внимание на лице Мика, так как Шон уткнулся лбом в скрещенные руки.Странно, на лице Лэджера не было ни намека на брезгливость или недовольство, напротив, он улыбался и довольно жмурился, а каждое движение его высунутого языка, посылало разряды через все тело Шона.У Мэла ощутимо заныло в паху. Черт, он возбудился сам! От таких извращений?!– Н-н. Ну же.– Попроси нас, – прервал занятие Мик, потянувшись к тумбочке за прозрачным пузырьком, про смазку он пошутил.– Ты неисправим.– Тянешь время, – мстительно протянул Мик, обхватывая ладонью его член.– О-о, Мик, войди в меня. Ох. Я больше не могу, я хочу тебя, ну, пожалуйста.– М-м, как мне это нравится. Мой чудесный малыш.Блестящие от геля пальцы исчезли в заднем проходе Шона. Его брат в шкафу прокусил губу, сдерживаясь, чтобы не броситься из номера вон. Лэджер сейчас отымеет его брата, и тому, похоже, это все в кайф!? «Мир сошел с ума», – констатировал Мэл, пытаясь выровнять срывающееся дыхание.– Ах, а, м-м, – Шон поднялся на руках, выпячивая зад для Мика, и запрокинув голову, сверкал блаженной улыбкой на счастливом лице.Смазав свой немаленький член, Мик приставил его ко входу, и наклонился поцеловать влажную спину.– Какой соблазнительный, – и начал медленно входить.Мэл опустил руку на свой член.– А-а-а, – Шон на каждый неуловимый толчок стонал в голос. Мэл видел зажмуренные глаза брата и морщинку между бровями, говорящую, что не все так приятно, но тот терпит.«Зачем, Шон? – Мэл даже забыл о собственном возбуждении, сосредоточившись на страданиях брата. – Как такое можно делать добровольно?» Дрожащие пальцы сжали покрывало, а Мик начал ласкать член Шона, облегчая тому ощущения. Мэлу хотелось выйти из укрытия и все прекратить.Наконец, Мик вошел на всю длину и остановился. Оба тяжело дышали. Нет, все трое.– Милый, как ты? Не очень больно?– Н-нет.– После стольких раз ты все еще такой узкий.– Мик, заткнись.Парень заткнулся и совершил первый толчок.– Ах!Очень тихо Мэл расстегнул ширинку и выпустил стоящий колом член. Больше терпеть он не мог. Эти звуки, эти обнаженные тела с катящимися каплями пота, движения туда-сюда, стоны, ласки, брат, он на месте Шона, он на месте Мика, бешеные взмахи руки на члене, быстрые удары. Зажав ладонью рот, Мэл кончил в глубину шкафа.Открыв глаза, он запечатлел финал: запрокинутое лицо Шона с влажными прядями у висков, невидящий взгляд, приоткрытый рот; напряженное выражение у Мика, его ладони, насаживающие бедра на член.– Я люблю тебя, ох, как я люблю тебя, – в такт толчкам простонал Мик, кончая.Шон бился под ним, уже опустошенный, и распластался на постели, когда из него выскользнули. Его лицо принялись выцеловывать, а тело – нежно прижимать к своему.– И я тебя люблю, – донеслось до Мэла, глубоко задумавшегося над своей ориентацией.