Нюта (1/1)

Нюта ждала меня в дверях. Она сообразила, что я не знаю номера комнаты. Портье уже исчез куда-то. Мы вошли в номер. Это был самый обычный номер, без роскошной обстановки и каких-либо других привилегий, но Нюту это нисколько не смутило. Она велела засунуть чемодан в шкаф и засуетилась, организовывая ужин.- Знаете, русские поезда - это нечто невероятное. Люди украшают купе, как собственный дом, и живут там, хоть и ехать им совсем недолго. Меня даже водкой по пути сюда угощали. - Со смехом сказала она, когда мы сели пить кофе с бутербродами. - И что же? Неужели вы пили водку?- Ох, нет. Водка и закуска в виде зеленого лука - явно не мой рацион. Поэтому я осталась голодной. Мне ведь даже в голову не пришло взять с собой еду.Я и забыл какой у нее замечательный голос, словно серебряный, с этим чуть картавым французским "р" и нарочито правильным построением фраз, будто она не говорит, а читает какой-то текст, как диктор на радио.Мы говорили и говорили, выпивая уже по третьей чашке кофе. Потом пошли гулять. На Ленинград опустилась белая ночь. Был третий час, а на улицах светло, только очень пусто. Мы пересекли пустую и оттого невероятно просторную площадь, прошли по улице Халтурина и вышли к Неве. Как широка, как прекрасна она была! Особенно небо над нею. Над Военно-медицинской академией оно переливалось всеми красками, от темно-синего до оранжевого. Где-то там, за этим великолепием, было спрятано солнце. А над Петропавловской крепостью небо было совсем другим, свинцово-серым, туманным. Мы долго смотрели на эти два разных неба, которые на самом деле были одним небом, и мне казалось, что это моя жизнь. С одной стороны со дня встречи с Нютой она яркая, живая, с другой - туманно-серая и тяжелая, отравленная завистью к Сане. Две жизни были так не похожи одна на другую, но между тем они были одной единой жизнью.О чем думала Нюта, глядя на эти два неба? Мне казалось, о том же, что и я. Мы стояли молча, и она вдруг качнулась ко мне и прислонилась щекою к моему плечу. Я чувствовал аромат ее духов, исходивший от волос, и мне хотелось зарыться лицом в ее волосы. Но я решился лишь бережно, будто боясь повредить, приобнять ее за плечи. Мы стояли и словно говорили без слов. Потом, будто стряхнув с себя оцепенение, Нюта стала рассказывать о Париже, о том, что там поздняя весна, и еще в начале мая над Эйфелевой башней висел плотный туман, и все вокруг казалось серым и безрадостным. И Нюта очень скучала по Москве, где весна шла уже полным ходом, как писал оттуда ее отец, фон Вышимирский. Я понял, что она ничего не рассказывает о Шарле, своем муже, и все-таки набрался смелости спросить. Здесь, когда так просторно и хорошо, казалось, можно было говорить обо всем, ничего не скрывая.- Шарль не любит Россию. - Грустно сказала Нюта. - Для него слишком важна внешняя атрибутика, дорогие машины, дорогая мебель, дорогая одежда. В России нет того комфорта, к которому он привык. И нет напускной вежливости и подхалимства, к которому он тоже, к сожалению, привык.- А вы? Вы ведь тоже богаты, как и он.- Миша, - она улыбнулась, - деньги важны, когда их нет. Но, когда они появляются, начинаешь понимать, что важно совсем другое, но это другое уже недоступно.- Что например? - Ее слова звучали для меня откровением.- Например, искренность отношений, когда люди тянутся к тебе не потому, что ты богата, а потому что ты это ты. Свобода отношений от материальных обязательств и связей, когда ты можешь уйти по велению сердца, не думая о том, на что потом придется жить. В конце концов, простые радости, когда ты долго копишь деньги на что-нибудь, наконец, покупаешь и задыхаешься от восторга. - Но разве не лучше быть в состоянии купить все, чего только захочется?- Нет, - покачала головой Нюта, - это лучше только первые несколько раз. А потом ты приходишь к простому потребительству. Когда Шарль купил свою первую машину, он был счастлив. Сейчас у него целая коллекция машин, и он покупает их без всякого удовольствия. Ведь смысл покупки не в самой покупке, а в радости, которую она приносит. У нас вообще покупкам теперь радуется только Ванька, потому что дети свободны по своей природе. Уж они-то знают, что самое главное в жизни не покупают.- А что главное в жизни? - Спросил я.- Люди и их отношение к тебе. Людей купить нельзя, их любовь и преданность купить нельзя. - Вы удивительная, Нюта! Вы хоть знаете об этом?Она снова улыбнулась, очень печально:- Да нет же, Миша. Я самая обыкновенная, просто непривычная здесь. Потому я и люблю Россию: здесь люди неиспорченные, искренние. Шарля обескураживает то, что здесь нельзя понять, какое благосостояние у человека по внешнему виду. Первые лица государства одеваются просто и непрезентабельно. А меня восхищает то, что для них это неглавное. Я не ошибся. Два разных мира, там, во Франции, и здесь, в России, - вот о чем думала она, - два мира, которые нужно как-то объединить в своей душе. Я слушал ее и понимал, что сейчас происходит что-то очень важное для меня, все шире передо мной открывается тот, живой и яркий, чистый и радостный, мир, будто я вырвался из затхлого подвала на свежий воздух. И открывает мне этот мир Нюта. Нюта, которую я так люблю, что замирает сердце. Нюта, которой я никогда не посмею сказать о своей любви, потому что она замужем, хотя теперь я точно знаю, что ее замужество несчастливо. Не напрасно же она говорила о свободе отношений от материальных обязательств. С Шарлем они связаны слишком крепко общими деньгами, тем самым богатством, когда можно купить все, что захочешь, но это не принесет радости. И Нюта не может разорвать эту связь, для нее это было бы крахом. Потому какое право я имею говорить ей о своей любви? Моя любовь только сделает ее несчастнее, чем она есть сейчас. А для нее, для чудесной ни на кого не похожей Нюты, я хотел только счастья, пусть сам я буду далеко от нее и несчастен. Только бы она была счастлива! И это новое откровение, которое я открыл сам в себе, ошеломило меня. Как же не похожа была эта любовь на любовь к Кате! Катю я хотел заполучить любой ценой, пусть бы она была несчастна со мною, пусть становилась все более молчаливой и похожей на свою мать, Марью Васильевну, пусть даже закончила бы также, как Марья Васильевна, тоскуя без своего Сани. Пусть! Зато я бы добился своего, я бы выиграл этот спор раз и навсегда.Но никакого на свете спора и выигрыша не стоила и одна волосинка с головы Нюты. Ради Нюты я готов был проиграть кому угодно и что угодно. Только бы ей стало хоть чуточку легче и радостнее жить…