Первое свидание (1/1)

Игра продолжалась… Я сел и обхватил голову руками. Потом достал доверенности и долго их рассматривал, размышляя, что с ними можно сделать. Но не думалось почему-то об этом. Думалось совсем о другом. О Григорьеве и Кате, о том, как они глядели друг на друга в день своей встрече в доме Николая Антоныча…Что-то большое и благородное рождали эти два взгляда, устремленные друг на друга. Все внутри меня тогда дрожало от зависти и злости, но ведь… я боялся додумывать эту мысль, потому что понимал, что она может перевернуть всю мою жизнь.Светлая комната представлялась мне. Большие окна, через которые свет падал на круглый стол под затейливой белой скатертью. Мы сидели друг против друга и говорили о чем-то совсем обычном и простом, я пытался выведать сведения о Вышимирском, чтобы половчее отобрать у него бумаги. Она… о чем думала она, когда говорила со мной? Наверно, наверно, уж не о том, чтобы что-то выведать или кого-то обмануть. Ведь у нее была такая искренняя улыбка, такой мягкий голос и лучистые глаза…Она глядела на меня, и свет из ее глаз, будто бы проникал в меня, и я тоже не мог уже думать о бумагах Вышимирского. И мы вдруг заговорили о детстве, стали сравнивать свои воспоминания. Она росла далеко от Москвы, в стране и городе, о котором я ничего не знал. Она увлекалась совсем другими книгами, смотрела другие спектакли. И вообще она была другой, девочкой в богатой форме пансиона, которую заставляют сидеть красиво и ровно, а стоит пошевелиться - злой учитель бьет по рукам указкой. Она изучает латынь. И музыку. Учитель по музыке совсем не такой, как по латыни. Он не бьет указкой по рукам и не ругает, когда у нее что-то не получается. Он замечательно играет на рояли.- Vous triste aujourd'hui? Vous aimez la musique ... tout simplement("Вам сегодня грустно? Вы совсем как эта музыка…")И он играет, играет ее настроение, ее тоску по отцу и брату, ее страшную обиду на мать, ее одиночество.Нюта Вышимирская обожала своего учителя по музыке. Он научил ее петь. И, когда она пела, а он аккомпанировал ей на рояле, и тоска, и обида, и одиночество оставляли ее.А что же делал я в то время, когда девочка в далекой стране изучала латынь и пела? Я в детдоме продавал пудру девчонкам по щепотке и копил деньги, я подслушивал ночной разговор Вальки Жукова и Григорьева, когда Григорьев рассказал, что Николай Антоныч хочет прогнать Кораблева, я бегал к Николаю Антонычу и доносил ему о том, что говорят о нем ребята, я считал свои будущие богатства и в тайне радовался, что Григорьев уходит из детдома и, наверно, пропадет где-нибудь.Какие разные жизни, и как теперь они соединялись, потому что мне ужасно хотелось утешить эту девочку, взять ее за хрупкие руки с синяками от ударов указкой, сказать, что она не одна, и я буду слушать, как она поет печальные взрослые песни на незнакомом мне языке.Нюта Вышимиская… Такая загадочная и в тоже время близкая и простая…Я тряхнул головой, вернувшись в свою комнату, к своим векселям, и бросил их на стол, побежал к телефону. Мы встретились на Собачьей площадке. Я принес ей скромный букетик цветов, который совсем не шел к ее заграничному платью. Она была невероятно красивой, не похожей ни на кого на свете. Женщины оборачивались на нее, мужчины глядели восхищенно, и Нюта, кажется, смущалась и все теребила в руках мой скромный букетик последних осенних цветов. - Куда бы вы хотели пойти? - Спросил я ее. - Может быть, в ресторан?- Нет-нет, - испуганно ответила она, - что вы, Миша. Давайте просто погуляем. - Но у вас такие высокие каблуки… Вы устанете…- Я привыкла, - улыбнулась она, - в моем окружении это признак хорошего тона, так одеваться, но здесь, вероятно, это неуместно. Я хочу посмотреть на Москву. Я люблю просто гулять и смотреть на город. Обычно я вижу его только из окна автомобиля. А так хочется подышать его воздухом…И мы гуляли и смотрели на Москву. Я показывал ей места, где прошло мое детдомовское детство.- Жаль, что я не могу увидеть те улицы, где выросли вы. - Сказал я.- Знаете, - задумчиво ответила Нюта, - я вам немного завидую. Вы были свободны бродить по улицам, а я была заперта за забором пансиона. Нас не выпускали в город. Все, что я могла, это сидеть в саду пансиона. Там было большое старое дерево. Я сидела на земле, прислоняясь спиной к его стволу и читала "Роман о Розе". У меня на это было ровно полчаса между занятиями и ужином. - Вас по крайней мере кормили ужином, - улыбнулся я, - а мне доводилось и голубей жарить.- О! Для меня это романтика России. - Скорее, романтика беспризорников. - Мы ведь тоже ощущали себя сиротами, только были постоянно под надзором. Нас воспитывали в строгости и смирении. Для детей это было очень тяжело, они хотели играть, проказничать, а их заставляли каждое утро надевать корсеты, сидеть прямо, есть ножом и вилкой…- Зато теперь у вас отличные манеры. Разве не это повлияло на то, кем вы стали? - А кем я стала, Миша? - Грустно спросила она.- Вы ведь… ездите в самый Кремль…- Это… - она замялась, замедлила шаг и внимательно взглянула на меня, - это деньги, Миша. А там, где деньги, там положение и связи. И все это очень обязывает. Обязывает жить так, а не как-то по-другому. Я же больше всего люблю забирать Ваньку из школы и брести с ним по саду, загребая ногами желтые листья, когда земля уже холодная. Мы громко смеемся, болтаем без умолку, и нам так хорошо, будто в мире больше нет ничего.На минуту мне стало холодно, даже мурашки пробежали по спине от этого рассказа, когда я представил Нюту смеющейся и босой. Казалось, если можно было бы любить, я бы любил ее в тот момент.- А ваш муж? С ним вы тоже так гуляете?- Нет, - ровно ответила она, - Шарлю такие радости недоступны. Он не знает, а, если бы узнал, высмеял бы меня. Это и правда смешно: ходить осенью без чулок по холодной земле и чувствовать себя счастливой.- Вовсе не смешно! - С жаром ответил я и тут же отругал себя за этот порыв.- Может быть… - Ответила Нюта, и я так и не понял, заметила ли она мое смущение. - Вот мы и пришли, Миша. Мне пора возвращаться. Спасибо вам за замечательную прогулку. Это было даже лучше, чем в саду.Она сказала это так просто, естественно и подала мне руку. Я взял ее, боясь слишком сильно сжать и повредить хрупкие длинные пальцы.- До свидания, Нюта. - Только и смог сказать я, глядя в ее удивительные яркие глаза.- До свидания. - Почти шепотом ответила она.