Альбафика/Агаша - третий (1/1)
- Что это? - Великий Господин мертвых Аид вошел в покои своей супруги и замер, удивленный. Повсюду, куда только доставал взгляд, лежало множество человеческих одежд, самых разных по фасону и тканям. Божестенная Персефона была тут же, в окружении их дочерей, грозных Эриний, примеряла на себя разные вещи.Заметив присутствие супруга, она холодно посмотрела в его сторону.- Одежда.- Это я вижу. Зачем тебе?Персефона отложила в сторону богатый хитон из нежной шерсти, окрашенный в цвет зари и вышитый по краям золотой нитью.- Я ухожу.- Куда?- В мир людей. С отцом я уже договорилась. И с матерью тоже. Твоего согласия не требуется, супруг мой.- Вот как... - он двумя пальцами подобрал с пола хитон из грубой домотканной ткани, веревку, простые сандалии с завязками и кинул ей. - Держи. Это тебе больше к лицу.- Решил одеть меня как крестьянку? - скривилась богиня. - Всю жизнь так... впрочем, мне-то какая разница? - она подняла брошенное и приложила к себе. - Ничего так. Для начала сойдет.В то утро случайный путник мог бы увидеть удивительную картину. Три прекрасные девы своими нежными руками откатывали в сторону огромный камень, чтобы отворить глубокую нору, из которой несло сыростью и могильным тленом. Когда им удалось, на свет из норы вылезла девочка. Ей было где-то тринадцать-четырнадцать лет. Невысокая, худая, неразвитая для своих лет - небольшая грудь едва угадывается под простой белой тканью хитона. На лицо она была миловидна, пусть и не красавица, блестящие каштановые волосы красивой волной спадали на ее худую спину. Но она, едва вылезя из норы, сразу же деловито перевязала роскошные кудри простым шнурком, из-за чего они потеряли сразу же половину своего блеска, взлохматила челку.- Что ж, с лицом ничего не поделаешь, - сказала она, задумчиво разглядывая свое отражение в огромном зеркале, которое с уважением поднесли ей девы.Эринии глубоко вздохнули.- Матушка, вы действительно решились?Персефона посмотрела на них.- А что, не похоже?- Мы не понимаем...- А тут и не нужно понимать. Просто я так хочу. Все остальное - не важно. Что ж, попрощаемся. - Она притянула к себе каждую и коротко поцеловала в лоб. Она давно уже не испытывала к ним никаких нежных чувств, потому прощание получилось коротким. После него Эринии закатили камень назад и исчезли. Персефона огляделась вокруг, подхватила небольшой заплечный мешок, который ей также выбрал бывший муж, и повернула на юг. По прикидкам, там лежал достаточно крупный город, с которого она могла начать свою новую жизнь.18 векС утра небо обещало безоблачный денек и прекрасную погоду. Но ближе к полудню вдруг набежали тучи, а потом разразился ливень. Кора, которая легкомысленно пообещала доставить цветы для Святого Отца, попала под него прямо в середине своего пути. Кое-как прикрыв букет рукой, она опрометью побежала по каменной дороге вперед, к папскому дворцу.- Беда... Если я не потороплюсь, дождь побьет все цветы...Вода брызгала в стороны из-под подошв сандалий, намокшие завязки больно врезались в икры, мокрая челка лезла в глаза, а Кора думала только о том, как бы не случилось чего с цветами. Неожиданно тяжелое сверкающее белизной покрывало упало на ее плечи, надежно оградив от дождя. Она остановилась. Не оборачиваясь, прочь от нее шел золотой рыцарь.- Это же... - свернув с намеченного пути, она сделала несколько шагов за ним и потянулась рукой. - Спасибо! Я...Он остановился и, полуобернувшись, велел:- Не подходи ближе.Потрясенная, Кора смотрела в его лицо, полускрытое мокрыми волосами. Казалось, прежде она не видела никого прекраснее. И холодное сердце, помнящее прежнюю жизнь, впервые участило свое биение.спустя несколько дней- Надеюсь, ты крепко спишь, Альбафика, - Кора опустилась на колени перед могильной плитой и принялась красиво раскладывать принесенные с собой цветы. Закончив украшать могилу, она прильнула щекой к холодному камню и обняла его, как если бы обнимала возлюбленного.- Жалеешь?Она посмотрела искоса. Рядом, невидимый для всех, стоял ее отец, Зевс Громовержец. Кора отметила про себя, что он ничуть не изменися с того времени, когда она объявила, что желает стать смертной. Впрочем, с чего бы ему меняться? Он же бог.- Нет. Это жизнь, отец.Зевс подошел к ней и, наклонившись, положил на ее голову свою большую мозолистую ладонь.- А ты по-прежнему выглядишь как девчонка. В кого только ты такая?- В бабушку?- Брось нести вздор, малявка. У твоей бабушки все было на месте. А ты плоская как доска.- Отец, если ты не заметил, это кладбище.Он впрямился и огляделся.- Да, я вижу. Сколько же здесь похоронено...Кора отстранилась от могильной плиты и поднялась на ноги. Она стояла рядом со своим бессмертным отцом и как никогда казалась маленькой и хрупкой.- Не так уж и много. Одни и те же люди, крепко попавшие в оборот твоей любимой дочери.- Ты недовольна, Кора? - Зевс посмотрел на нее сверху вниз и, словно бы впервые, увидел ярко-алую розу, пламенеющую на ее груди. Он осторожно коснулся лепестков. - Кто подарил?Она кивнула на могилу.- Он.Громовержец тяжело вздохнул.- Хочешь, я верну его?- Хотелось бы. Только вот он все равно будет предан ей.- Ревнуешь?- Да, наверное. Это такое новое для меня ощущение... ревность, говоришь?Он хмыкнул.- Спешите видеть. Грозная Персефона размышляет о любви и ревности.- Я не размышляю. Я наслаждаюсь ими. Мне пора, - без всякого перехода сказала Кора, подобрала с земли корзину и ушла.1990 год- Когда я ни приду к тебе, ты все время на кладбище, - Зевс присел на поваленную колонну. Кора, словно не заметив его появления, продолжала расчищать могилу. Только теперь на надгробии было выбито другое имя - "Афродита".- Вся моя жизнь сплошное кладбище. С тех пор, как ты отдал меня замуж.- Разве в жизни смертных все не по-другому? Снова он?Она кивнула. Закончив работу, Кора поднялась ноги, отряхнула грязные руки об юбку и повернулась к отцу:- Опять пришел посмотреть на грозную Персефону, сгорающую от любви и ревности?- Вроде того. Знаешь, что учудили любимые тобой святые? Пробили дыру в Стене Плача. - Они осуждены?- Да. Так что следующего воплощения ты не дождешься. Если хочешь - иди к нему. Я помогу тебе пройти туда. И, если сможешь, выводи. Инструкцию ты знаешь.Местом заключения мятежных душ был Тартар. Глубокая бездонная пропасть, в которой томились многие и многие. Кора и раньше бывала тут, по служебной надобности, но как проситель - впервые. Зевс доставил ее прямиком к воротам, за которыми начиналась длинная лестница в никуда, и исчез, оставив дочь совершенно одну.Кора сняла со стены один из несгораемых факелов и начала долгий спуск. Ступенька за ступенькой ложились под ее ноги, от стен веяло космическим холодом, снизу поднимались сырость и туман, и затхлая вонь давно немытых тел. Огонь факела лишь немного разгонял тьму вокруг, позволяя видеть лишь на шаг вперед. Сколько времени занял спуск - она никогда не знала. Но в этот раз показалось, будто бы всю жизнь она только и делает, что спускается по бесконечной лестнице в Тартар. Но вот лестница закончилась. Кора достигла одного из этажей этой тюрьмы. Она подняла факел повыше, чтобы немного увеличить освещенное пространство, и сумела разглядеть кованные решетки по обе стороны от себя.- Кто несет свет в этом мире мрака? - прошелестел бестелесный голос, и по решетке справа мазнула худая белая рука. - Человек.- Человек? - повторил другой голос. - Люди не появляются здесь.- Это Тартар, ты знаешь?- Человеку не пути сюда.- Вас это не касается. Я пришла. И я человек. Скажите лучше, куда поместили Золотых Святых Афины?На несколько минут снова появилась тишина. Говорящие с ней из тьмы, казалось, о чем-то размышляли. Потом множество рук, таких же костлявых и прозрачно-белых, как и первая, появилось из тьмы между решетками, и все они указывали в одном направлении. Милостью давних узников Кора дошла до места заключения святых. Она подошла к решетку вплотную и сунула факел в камеру. Огонь осветил не менее десятка узников, прикованных к стенам. Найдя взглядом того, к кому она так стремилась, Кора улыбнулась.- Наконец-то я нашла тебя.