I (1/1)

Зигфрид лежал в снегу, и снег сыпался сверху.Казалось бы, чему удивляться – это же Асгард, тут всюду снег! – но он так привык к мысли, что умрёт, что не сразу понял, что ощущает не смертельный холод Хельхейма, а обычный мороз земной зимы.Тело не слушалось, и, повернув голову, он увидел, что снег вокруг окрашен в алый цвет. Бронзовые Святые так старались его убить…Он сам так старался убить Сирена Сорренто…Мысль о Сорренто заставила его приподняться. Руки тряслись и не желали поддерживать тело, во рту пересохло; тогда Зигфрид сел, зачерпнул ладонью горсть чистого, не измазанного кровью снега и поднёс к губам.А всё-таки, почему он не умер? Где Сорренто? Где он сам?В начинающемся снегопаде глаза видели недалеко, но это точно был не Асгард. И не окружающие земли: их он знал. Вокруг не было видно никакого человеческого жилья, а следы – если они были – стремительно исчезали под белым покровом.Поев снега, Зигфрид почувствовал себя немного лучше и усилием воли стряхнул сонное оцепенение. Нельзя было спать: раз уж он пережил битву с Бронзовыми Святыми и с Сорренто, глупо было бы умереть вот так, просто замёрзнув в снегу… Он попытался встать на ноги, но голова закружилась, и пришлось опуститься на четвереньки. Подумав, он стащил изломанный, весь в трещинах нагрудник Одеяния Бога и так и оставил валяться в снегу – его доспехи были мертвы, они тянули к земле, как камень, и совсем не согревали – так зачем было продолжать за них цепляться? Без тяжёлого нагрудника дышать стало легче; Зигфрид поднял голову, находя вдалеке ориентир – высокая сосна, возвышавшаяся над окружающими деревьями, как мачта, и видимая даже сквозь снегопад, подходила как нельзя лучше – а затем пополз, медленно, не пытаясь выжать из тела больше, чем оно сейчас могло.Руки подкашивались, все раны болели. Глаза горели и слезились, а двигаться становилось всё тяжелее, но Зигфрид не позволял себе остановиться. Доползти бы до людей, и пусть он не знает, в какой стороне Асгард – люди подскажут. Его Космо сильно, оно и его молодое, сильное тело справятся с этими ранами, и он сможет вернуться – вернуться, чтобы защитить её…Он полз, пока в глазах не потемнело, а руки не подломились, не выдерживая больше. Зигфрид упал в снег, успев подумать, что не должен спать, иначе он так и умрёт, Хель получит его, и никогда больше он не увидит леди Хильду.Он успел подумать, что надо двигаться дальше, несмотря ни на что – и потерял сознание.Новое пробуждение было не в пример приятнее предыдущего. Зигфрид лежал на чём-то мягком, заботливо укрытый одеялом. Сбоку чувствовалось тепло: он открыл глаза и увидел языки пламени. Камин.– Он проснулся! Папа, он проснулся! – раздался высокий голос совсем рядом. Следовало бы повернуть голову и посмотреть на кричащего, но почему-то для этого не хватало сил и оставалось только продолжать смотреть в пламя. С другой стороны послышались шаги, и очень скоро в поле зрения появился человек. Высокий, седеющий мужчина в домашнем костюме, на открытом, добром лице написана тревога. Он опустился на колени рядом с кроватью – или диваном, Зигфрид не знал – где он лежал.– Ты слышишь меня?Он хотел кивнуть, но обнаружил, что даже это короткое, скупое движение ему не по силам. Поэтому разлепил пересохшие губы:– Да.Ему показалось, что голос прозвучал не громче шёпота, но мужчина услышал.– Ты из Асгарда?– Да…Этот вопрос успокоил. Об Асгарде знали только те внешние населённые пункты, что находились совсем недалеко. По крайней мере, он не оказался где-то за тысячи километров. Да и вопросов наверняка будет меньше…– Как тебя зовут? – продолжал тем временем мужчина, тревожно вглядываясь в его лицо.Казалось, два коротких произнесённых слова лишили его всех сил; клонило в сон. Но он всё-таки смог заговорить снова:– Зигфрид…?Альфа Дубхе?, – добавил мысленно, чувствуя, что вслух этого сказать не сможет. Глаза слипались, и он не стал противиться этому. Он не ощущал опасности, эти люди явно не замышляли против него зла, да и холод ему уже не грозил – и Зигфрид окунулся в сон, как в омут, сквозь туман услышав всё тот же звонкий голос:– Папа, он снова отключился?..– Похоже на то. Принеси…Сон унёс его, и больше он ничего не слышал.Ему снилось прошлое. Как будто они с леди Хильдой опять стали детьми и играли в снежки во дворе дворца. Хаген и леди Фрейя были ещё слишком маленькими для таких игр, поэтому сидели на скамейке и слушали сказку, которую читал им Зигмунд. Вообще, брат должен был присматривать за всеми четырьмя, но малыши полностью поглотили его внимание, и, улучив момент, Зигфрид схватил леди Хильду за руку и потащил за ворота, туда, где начиналась улица. Там, конечно, было гораздо интереснее: люди, запахи, звуки, Зигфрид шарахнулся от копыт едва не наступившего на него коня, но это не убавило его любопытства. Леди Хильда держалась за его руку, её глаза вдохновенно сияли, а щеки раскраснелись, но всё равно Зигфрид подумал, что она самая красивая девочка из всех, кого он знает.– Пойдём на рынок? – шепнула она ему на ухо, и Зигфрид ощутил, как обожгло кожу её горячее дыхание.Он так и проснулся с этим ощущением, таким явственным, словно не прошло с момента их запретной прогулки больше десяти лет… Хорошо хоть вслед за этим не вспомнилось, как выпорол их отец – и его, и не уследившего за младшими Зигмунда…Его лица коснулась влажная ткань, прошлась по лбу, щекам, подбородку, шее. Прикосновение оказалось неожиданно приятным, освежающим, и Зигфрид открыл глаза. Обтиравшая его полотенцем девушка ойкнула – похоже, не заметила, что он проснулся – а затем мучительно покраснела.– Вы не спите, – пробормотала она.Зигфрид ощущал, что тело уже не такое обессиленное и непослушное, как раньше, хотя всё ещё сомневался, что даже сесть сможет без посторонней помощи. Впрочем, говорить он, похоже, уже мог, и не преминул этим воспользоваться:– Где я?Звучание собственного голоса ему не понравилось: он был слабый и жалобный, совсем не похожий на его обычный голос. Но чего ещё он мог ожидать?Девушка опустила полотенце в миску с водой и ответила. Название населённого пункта ничего Зигфриду не сказало, но девушка сама поняла, что он хочет знать:– Отсюда до Асгарда около семидесяти километров, ваши здесь бывают, когда во внешний мир выбираются… – она пожала плечами. – Ты же оттуда?Зигфрид кивнул.– Мы тебя нашли в долине неподалёку, следов никаких не было, как будто ты с луны свалился, – ?Ну, не совсем с луны, но определённо свалился?, – подумал Зигфрид, вспоминая противостояние с Сорренто. – У мелкого кошка сбежала, именно в сторону долины рванула, он плакал весь день, так жалко его было, что мы с отцом даже в снегопад пошли эту скотину искать… А нашли тебя. Не убеги она, ты бы там и замёрз, туда мало кто в такое время ходит…Девушка говорила, а Зигфрид её рассматривал. Русая и голубоглазая, похожая на того мужчину, которого он видел раньше, симпатичная, пожалуй – но не леди Хильда. Далеко не леди Хильда…– На тебе живого места не было, весь израненный, – девушка покачала головой. – А отец врач, он тебя на носилках приволок, устроил, обмыл-перевязал… Да, – вдруг спохватилась она. – Мы твоё имущество тоже собрали!Зигфрид повернул голову туда, куда она указывала, и увидел, что на низком столике рядом с камином лежат части его Одеяния Бога – исцарапанные и изломанные.– Не стоило, – прошептал он. – Всё равно оно мертво…– Что ты говоришь? – то ли не расслышала, то ли не поверила девушка. Зигфрид прикрыл глаза.– Кошку-то нашли?– Да, – она, кажется, удивилась. – Она вернулась первой и сидела под порогом, когда отец тебя принёс…– С кем ты разговариваешь, Кари? – послышался неподалёку мужской голос. – Неужели наш гость пришёл в себя?Девушка вскочила, уступая место на стуле кому-то ещё, и перед глазами Зигфрида снова появился уже знакомый мужчина: он был в пальто, светлые волосы покрылись изморозью, неотличимой от седины.– Пойди приготовь обед и о больном не забудь, – напутствовал он дочь и, когда она убежала, сел на стул, уставившись на Зигфрида прозрачными голубыми глазами.– Тебе уже лучше?– Немного… – прошептал он, и хозяин дома фыркнул:– Немного! Да любой обычный человек от твоих ран и пары часов в снегу окочурился бы, а ты ничего – выздоравливаешь потихоньку… Я не знаю, как у вас в Асгарде растят молодёжь, но вы явно крепче, чем обычные люди.?Это Космо?, – подумал Зигфрид, но на лекцию об этом у него сейчас точно сил не хватило бы, так что он решил промолчать.– Меня зовут Арне, – мужчина пригладил волосы. – Я врач местный. В этой глуши нет больницы, только медпункт, поэтому я хотел тебя в город переправить, но понял, что по этим снежным заносам ты умрёшь быстрее, чем доедешь. Так что притащил домой и вспомнил всё, что слышал в университетском курсе хирургии, – он вдруг улыбнулся. – Кто тебя потрепал так?– Да так… одни… там… – Зигфрид чувствовал, что история противостояния со Святыми подождёт, а как ответить одним словом, он не знал. Но Арне, похоже, не обиделся за его немногословность.– Дочь мою, Кари, ты уже видел. Есть ещё младший сын Бьорн, но он сейчас в школе. Это они, преимущественно, тебя выходили: я сделал, что мог, а уход на их плечи лёг. Но не беспокойся, тебя это ни к чему не обязывает.– Долго я… так?– Да уж почти две недели. Пришлось капельницы с глюкозой тебе ставить. Время от времени ты просыпался, но в сознание не приходил, на наши голоса не реагировал и скоро засыпал обратно. Вот только раз очнулся полностью, имя сказал. Зигфрид, верно?– Да, – ответил он. – Простите, я не хочу быть обузой…Арне фыркнул.– Я врач, забыл? Да и в любом случае, никто не бросил бы замерзающего в снегу парня. Это не по-человечески, – он встал. – Ты как, есть хочешь?Зигфрид прислушался к своему телу. Голод был, но слабый – как будто телу не хватало сил даже его испытывать.– Не очень.– Всё равно тебе надо поесть хоть немного, я велел Кари бульон сварить. Не волнуйся, критический момент миновал, пара месяцев – и от твоих ран и следа не останется!Зигфриду очень хотелось в это верить. И, хоть пара месяцев казались сейчас невыносимо долгим сроком, он уверен был, что это время пролетит как миг.А потом он вернётся в Асгард. Вернётся к брату и леди Хильде.Он много спал и не мог понять – необходим этот сон его телу, чтобы побыстрее восстановиться, или же его ум прятался в этих снах. Там всегда были Зигмунд и леди Хильда, там были воспоминания – даже те, которые он, казалось, позабыл. Во снах он переносился в Асгард, он тренировался с братом, он становился на колено перед леди Хильдой, готовый защищать её от любой угрозы. Во снах было лучше, чем в реальности, хотя он не мог сказать, что с ним дурно обращались. Арне, Кари, даже маленький Бьорн – все заботились о нем, ничего не прося взамен.– А у тебя в Асгарде кто-то остался? – спросила однажды Кари, разминая его руку. Зигфриду трудно было шевелить ею, поэтому Кари сгибала и разгибала его пальцы, возвращая им чувствительность и подвижность.– Брат, – тихо ответил он, а потом, поколебавшись, добавил: – И жена.– Жена? – поразилась Кари. – Ты же вряд ли старше меня, ты успел жениться?– Мне девятнадцать. В Асгарде в таком возрасте уже создают семьи.Она вздохнула, отпустила его правую руку и взяла левую.– Наверное, она чудесная девушка…?Самая лучшая?, – подумал Зигфрид, но вслух этого не произнёс. Но на его память эти слова подействовали, как пароль: он вдруг вспомнил глаза леди Хильды, её серебристые волосы, её мягкую улыбку, тепло её рук. Вспомнил даже то, о чём приказал себе не вспоминать: темноту, скрип кровати и шелест простыней, робкие, но нежные прикосновения и почему-то пахнущую яблоком кожу. Вспомнил, как она просила его называть её по имени, а он не мог. Они перед лицом Одина принесли брачные клятвы, они отдали друг другу всех себя, а он так и не отучился называть её ?леди Хильда?…Зигфрид отвернулся, надеясь, что Кари не прочтёт все эти воспоминания в его глазах. Это было слишком тайное и личное, чтобы делиться пусть и с очень милой, но всё же случайной в его жизни девушкой.– Твой брат похож на Бьорна? – спросила она. – Я заметила, как вы хорошо поладили, ещё думала, что, наверное, у тебя есть младший брат…Зигфрид усмехнулся. Ему действительно нравился Бьорн – он чем-то напоминал самого Зигфрида в детстве. Зигфрид не был так серьёзен и не так сильно любил читать, но в глубине души что-то общее с этим мальчиком ощущал и не сомневался, что тот вырастет в довольно похожего на него юношу.– У меня старший брат, так что, скорее, я сам похож на Бьорна, – отозвался он. – А ещё там, в Асгарде, я командовал четвёркой мальчишек, младшему из которых было тринадцать, а старшему – пятнадцать, так что я натренировался общаться с подростками.– Ты кем-то командовал? – удивилась Кари. – Расскажи! Мы тут про Асгард почти ничего не знаем, а интересно ведь. Вас пятеро было, и ты главный, да?Вместо того, чтобы оборвать её – ?Какая разница, всё равно сейчас они все мертвы? – Зигфрид зачем-то заговорил. Наверное, несмотря на все деловые отношения, что связывали его с другими Воинами Бога, они все привязались друг к другу, и теперь так проявлялась его тоска по ним.– Нас было семеро, это постоянное количество защитников Асгарда. Тор и Сид просто старше, ближе ко мне по возрасту, но из них няньки были аховые, так что приходилось с младшими мучиться в основном мне. И если тихий Миме проблем не доставлял, то Хаген, Альберих и Фенрир – сущее наказание… И да, я пытался быть главным, насколько мог.– А сейчас, когда ты здесь, кто ими командует? – безо всякой задней мысли спросила Кари. Зигфрид осёкся.– Мы проиграли, – ответил он.Она захлопала голубыми глазами.– И что?Он замолчал, не зная, как объяснить ей то, что произошло в Асгарде. Он и сам, если честно, не совсем понимал, почему ареной битвы между Афиной и Посейдоном стал именно Асгард. Если бы не эти два бога, он бы до сих пор был дома. И если бы не они, никто бы не погиб.– Ты веришь в богов? – спросил после паузы.Кари пожала плечами.– Отец атеист и нас с братом воспитывает так же. Я слышала, в Асгарде все язычники, верят в Одина и пантеон древних богов, но у нас тут лютеранская церковь в посёлке. А почему ты спросил?Зигфрид не ответил.Он был слишком слаб, чтобы заниматься какой-либо деятельностью, поэтому всё время, пока не спал, не разговаривал с Кари или Арне или не слушал читающего ему вслух приключенческий роман Бьорна, он тратил на воспоминания. Перебирал их, как драгоценности в шкатулке, как Сапфиры Одина – величайшее сокровище.Вот ещё жив отец, и он рассказывает им с Зигмундом о том, к какому великому роду они принадлежат. Зигмунду скучно, он корчит рожи каждый раз, когда отец отворачивается, и Зигфриду приходится тратить всю свою крошечную силу воли на то, чтобы не рассмеяться. Он бы хотел, чтобы брат перестал гримасничать: пусть Зигмунду скучно, но ему, Зигфриду, очень даже интересно, ведь не зря он сам носит имя прославленного предка…Вот похороны отца. Зигмунд держит его за руку, и Зигфриду хочется реветь, но он знает – он не имеет права плакать. Теперь они с братом остались вдвоём, он маленький, но и Зигмунд ещё совсем не взрослый, и он больше не может плакать – не может взваливать на брата ещё и это. Но тот непостижимым образом понимает его, обнимает, прижимая к себе, и, уткнувшись носом в его плечо, Зигфрид всё-таки всхлипывает…Вот леди Хильда молится Одину, и Зигфрид ощущает, как нисходят на него покой и радость. Брат стоит рядом, его лицо красивое, вдохновлённое, и Зигфрид знает, что сам он выглядит так же. Но, в отличие от брата, вряд ли он так возвышенно воспринимает именно молитву. Если заглянуть в глубину души, в самый тайный её уголок – скорее всего, вовсе не Один повинен в его настроении, и вспоминать он будет не статую Одина – а тонкую девичью фигурку в светлом платье…Вот леди Хильда касается пальцами его щеки, отводит в сторону непослушную прядь и шепчет на ухо – так тихо, что ему приходится напрягать слух, чтобы расслышать её слова. Она говорит о том, что он и так знает – что жрица Одина не должна принадлежать земному мужчине, что все её помыслы должны быть устремлены лишь к её богу, поэтому если жрица влюбляется и хочет выйти замуж, она должна сперва подготовить себе замену и передать пост другой. ?Но разве Один против любви, а супруга его Фригг не хранит семейный очаг?? – спрашивает леди Хильда с сомнением, и Зигфрид не знает ответа на этот вопрос, он знает только, что сладко замирает сердце, и пусть его осудят брат и жители Асгарда – он не может отдать её другому. Даже если этот другой – сам Один…Вот леди Хильда воздевает копьё…Нет. Об этом Зигфрид тоже запретил себе вспоминать. Он всецело верил в Святых Афины, знал, что они нашли способ спасти леди Хильду и Асгард – ведь если бы это было не так, слухи о разрушении Асгарда и таянии льда уже дошли бы до этого посёлка. Он знал, что брат и леди Хильда живы, знал, что рано или поздно вернётся к ним – и не хотел вспоминать плохое. Пусть лучше хорошие воспоминания дарят ему волю к жизни и к выздоровлению, а воспоминание о леди Хильде в тёмном платье и копье в её руках будет навсегда похоронено в глубинах памяти.Иногда он прислушивался к Космо. Никаких странных или пугающих всплесков со стороны Асгарда не доносилось, и это тоже успокаивало.Зигфрид перебирал воспоминания, черпая в них надежду когда-нибудь вернуться домой.