Мытарства (1/1)

- Мы должны пронести тебя сквозь земную атмосферу, которая кишмя кишит демонами. – говорили мне Ангелы. – Путь через мытарства труден и опасен, ты должен полностью довериться нам, чтобы не попасть в беду.Я понятия не имел, что такое мытарства и для чего они. От Ангелов я узнал, что это некие воздушные преграды на пути к раю; судилища на которых грешные души дают ответ за свои грехи. За несколько мгновений мы прошли сквозь туман, и я увидел Париж с высоты птичьего полёта. Затем мы вошли в облака, потому что день был пасмурный. Мы долго в молчании летели через сияющую облачную пустоту. Когда я захотел о чём-то спросить, Ангелы остановили меня: - Тихо! Здесь кругом бесы, это их стихия. Мытарств не миновать, но не стоит привлекать бесовское внимание прежде времени.Я замолчал. Туман впереди сгустился и потемнел. Я подумал, что мы летим на грозовое облако, и почему-то вспомнил, как опасна гроза для самолётов. Один из Ангелов сжал мне руку и через мою голову сказал другому: - Это они! Готовься!Тёмное облако быстро надвигалось и вскоре нас окутал тяжёлый смрадный смог. В этой полутьме роились мерзкие полупрозрачные существа, состоявшие, как бы из плотной вонючей слизи. Одни из них были похожи на давешних инопланетян, а другие на гигантских летучих мышей. Вся эта нечисть крутилась-вертелась вокруг нас, взлетая и стремительно ныряя вниз, угрожающе рыча и визжа. Этот хаотичный полёт сопровождался грохотом не то грома, не то каких-то ударных музыкальных инструментов. Шум стоял несусветный, похлеще, чем в ночном клубе. Сквозь грохот я расслышал: ? Наша! Это душа наша! Давайте её сюда!? Я испугался: хотел закрыть глаза и заткнуть уши, но не тут то было. После отлучения от тела, моё восприятие усилилось в сотни раз: я мог видеть в темноте, смотреть с закрытыми глазами и слышать речь, даже сквозь сильный шум. Раньше я был уверен, что со смертью тела исчезают все чувства и эмоции; от их негативного мучительного воздействия я и хотел прежде всего избавиться, когда планировал покончить с собой, со своим телом. А теперь я убедился в обратном: оказывается сознание, память и чувства никуда не исчезают после смерти тела, наоборот, они обостряются настолько, что ослабить или проигнорировать их становится невозможно. Значит, именно душа отвечала за моё самосознание, моё настоящее Я.Мы с Ангелами остановились в воздухе перед первым мытарством. Оно называлось - мытарство сквернословия. Хранители накрыли меня своими сияющими потоками, словно крыльями, чтобы мне было не так страшно. – Что предъявляете вы этой душе, слуги дьявола? – спросили они.Из роя бесов выдвинулся один, чем-то отдалённо напоминающий номенклатурного чиновника. В лапах он держал раскрытую папку и перебирал в ней какие-то бумаги. – Вот тут всё зафиксировано: празднословие, брань, грязные слова, богохульство и прочие словесные грехи! – захлопнул он папку и потряс ею над своей уродливой башкой. – Не всё сразу, - остановили его Ангелы, - если ты явился обвинять, то предъявляй обвинения по одному. – Нет, сразу! Всё сразу! – закричали кругом бесы. – Чего тут тратить время, и так всё ясно! Некогда нам, пачками отправляем в ад этих болтунов, хватать не успеваем – стаями летят. Отдавайте эту душу нам, и дело с концом! – Обвинения - по одному! – упрямо требовали Ангелы. – Ладно! Вам же хуже!Бес-чиновник снова раскрыл свою папку и начал бубнить все глупости, неприличные анекдоты, матершинные слова, какие я произносил в своей жизни, причём начал с детской брани типа ?дурак?, ?зараза? и другой чепухи, над которой я никогда не задумывался, когда произносил. Я услышал от него дразнилку, которой мы с Ларри в детстве дразнили нашего старшего брата, когда он курил: ? Джерод-дурак долбит косяк?. Нам было смешно, когда брат сердился. Я посмеялся бы над этим и в зрелом возрасте, если бы вспомнил те насмешки, какими мы с Ларри смеялись над людьми. Только сейчас мне всё это было не смешно – было невероятно стыдно: перед моим Создателем, перед моими Ангелами, даже перед демонами, а больше всего перед самим собой. Я понял, что у этих бесов тут всякое лыко в строку. Из их толпы вдруг выдвинулся ещё один, голый и с игрушечным самолётиком в лапах, точно таким же, какой был у меня в детстве. – Лётчик по небу летал, нигде Бога не видал! – пропищал он противным голоском, и остальные бесы загоготали надо мной злобным смехом. – Ваш подопечный богохульствовал с детства, а вы его защищаете! - смеялись они надо мной и Ангелами. – К тому же, он молился нашему хозяину, а не вашему! Матершина – это молитва дьяволу! Мне, как ребёнку хотелось плакать от обиды и стыда. Демоны требовали дать ответ во всём, что я плохо когда-либо о ком-нибудь говорил; перечисляли все мои матершинные слова и перепевали все мои похабные песни, обвиняли за неприличный смех. Всё это было забыто мной, так как много времени прошло с тех пор. – Он чертыхался! – наперебой горланили демоны. – Он призывал не вашего Хозяина, а нашего! ? Чёрт, чертовщина, какого чёрта? - вот его любимые слова! – ?Мы танцоры, мы артисты, - мы большие атеисты!? - выкрикнул кто-то из них. - Вот какие стишки он сочинял! Богохульник! Подавайте его сюда! Да, я многие глупости говорил в своей жизни, но никогда не произносил этой фразы, что танцоры атеисты. Я дёрнул моего Ангела за руку, и он понял в чём дело. - Подожди-ка, когда это он говорил? Бесы засуетились: – Ну, ладно, сам он предположим, не произносил этих слов, но слушал их от своих друзей и не возражал. Возражал или нет? – уставились они на меня.Я вспомнил, как на одной из вечеринок в честь нашей танцевальной группировки ? Criminalz Crew? один наш друг-танцор сказал эту фразу. Это была всего лишь пустая болтовня в компании весёлых парней. Я не придавал значения тому, что они говорили, и смеялся вместе со всеми. - То-то же! – верещали бесы. – Ты совершил грех через соучастие! Сообщник, сообщник! – кричали они, стараясь приблизиться к нам и вырвать меня из рук Ангелов. На нас обрушился новый поток матерной брани, сальных анекдотов и жаргонных словечек. Я закрыл лицо руками, но это не помогало. – А мы доподлинно знаем, что никаких особенных словесных грехов за ним нет. – защищали меня хранители. – Всё, в чём вы его обвиняете, это плохое воспитание, а не испорченность души. Многое он болтал несознательно – просто болтал, не оскверняя в себе образ Божий. Прочь! – грозно произнесли они, и вся бесовская свора шарахнулась в разные стороны, освобождая нам дорогу. Мы вылетели из вонючего облака и понеслись сквозь редеющий туман в чистое небо. – Мы, кажется, прорвались? – робко спросил я.– Сквозь это мытарство – да. Но впереди достаточно других. Поэтому будь осторожен и помни: не бояться, не вступать в споры и молиться!И вновь продолжался полёт в тишине, полной тревоги. Я не знаю, на какой мы были высоте, но мимо нас не пролетали птицы, я не видел и не слышал ни одного самолёта, не видел земли. Пересекаемое нами пространство находилось не в атмосфере или стратосфере, а в каком-то другом измерении. Иногда мне казалось, что мы висим в синеве неподвижно, я не чувствовал сопротивления воздуха, только редкие клочья неприятного тумана проносились мимо нас, да шумели чуть слышно огненные крылья, струящиеся за плечами Ангелов. И тогда становилось ясно, что мы летим с немыслимой скоростью. Вскоре вновь сгустился туман и мы достигли мытарства второго - мытарства лжи. Бесы, находившиеся там вели себя не так нагло и шумно. Они, увидев нас, выскочили навстречу и начали обвинять меня, указывая на время и место, когда и где я лгал, указывали даже на тех людей, о которых я говорил неправду. Многое они добавляли от себя, приписывая мне несуществующие грехи, но мои Ангелы быстро выводили их на чистую воду. Я мало лгал за свою жизнь. У меня не было в этом необходимости, поскольку в моей большой семье, любой обман быстро раскрывался, а Ларри я не мог солгать ни за что и никогда, потому что он был моим близнецом и моей совестью. Даже когда я хотел его обмануть у меня попросту ничего не получалось. Один бес увязался за нами, когда мы продолжали движение, и перечислял все мои интервью, в которых я что-либо преувеличивал или преуменьшал, отвечая на вопросы журналистов. Порой нашим фанатам не следовало знать о Les Twins всех подробностей. Я нарочно не договаривал или уходил от ответа, но это не значило, что я лгал. Всё-таки мы с Ларри были известными танцорами и старались публично не разглашать то, что касалось только нас двоих. – Он обманывал свою племянницу! – не отставал бес. – Он называл себя её отцом! Ложь во благо – все равно ложь! Мы не обращали на него никакого внимания, и бесы, видя, что меня не в чем уличить, досадно заскрежетали зубами и отошли. Миновав это мытарство, мы достигли третьего – мытарства осуждения и клеветы. Здесь нам пришлось немного задержаться. Тут вспоминались все мои слова, когда я специально говорил о ком-то плохо, чтобы выставить себя с хорошей стороны; как я любил указывать на недостатки других танцоров, чтобы доказать, что я танцую круче них; как я осуждал девушек моего брата, клеветал на них, что они шлюхи и такие-сякие, чтобы он не водился с ними. Я не привязывался к своим девушкам, а Ларри не любил случайные связи и всегда хотел иметь длительные отношения. Я ревновал своего брата и любил перемывать кости его подругам. Злые духи этого мытарства ещё много чего прибавляли от себя, желая, как можно больше оклеветать меня. Я мучился и терзался от воспоминаний. Ангелы со своей стороны рассказывали о моих добрых делах. Потом один ничтожный на вид и совсем не страшный демон, заверещал на меня поганым голоском: - Сплетник! Клеветник! Сколько раз при нём осуждали его брата и друзей? Пусть ответит! Мой Ангел, не прерывая полёта, бросил через огненное плечо: - Отстань, адская козявка! Ты сам знаешь, сколько раз по его слову прекращались сплетни, и как часто он говорил о людях хорошее, если при нём их осуждали. Ты хочешь, чтобы мы сочлись? – Нет, нет! Скатертью небеса, убирайтесь! Только учтите, что он делал это не по вашему ханжескому учению, а по своей гордыне. Вот поглядим, как он за гордыню свою ответит!Мы отправились дальше. Встретили на пути мытарство четвёртое – объедения и пьянства. Нас воющей толпой окружили демоны, похожие на раскормленных свиноматок, но среди них попадались и тощие экземпляры. Все они, и тощие, и толстые, непрерывно что-то жевали, пуская вязкие слюни и роняя из пасти куски пищи. – Стоп, приехали! – объявил важный толстый бес и раскинул лапы, загораживая нам дорогу. – Эта душа не обжиралась и не напивалась допьяна, но она и не постилась ни одного дня в своей жизни! Вот это да! Христианские посты… А ведь крыть и в самом деле нечем. Но проблема разрешилась самым неожиданным образом. – Не постилась, говоришь? А кто всё детство и юность жил впроголодь? Кто, гуляя по улицам и видя бомжей, покупал им горячий обед? Кто делился своими купленными продуктами со стариками и нищими, стоящими с протянутой рукой у магазинов? Сколько христианских постов уложится во все эти благие дела? Ну-ка?Ух ты! Молодцы мои Ангелы, мне бы всё это в голову не пришло. Мы пролетели сквозь это мытарство и достигли пятого – мытарства лени.Вот уж никогда бы не подумал, что лень – это грех. Мне казалось, что лень вперёд греха родилась. На этом мытарстве истязались грешники, которые проводили свои земные дни и часы в ничегонеделании. Тут же задерживались тунеядцы, те, кто жили чужими трудами, а также те, кто ленились ходить в церковь и не заботились о своей душе. Поразительно, но на этом мытарстве учитывалась даже духовная лень, а не только телесная. С телесной ленью у меня было всё в порядке, то есть её небыло вообще. Мы с Ларри много работали, чтобы пробить себе дорогу и помогать своей семье. Мы не знали, что такое лень. Часто, из-за плотного графика и гастролей, нам некогда было поесть и поспасть. Даже тусовки и клубные вечеринки для нас были больше работой, чем развлечением. А вот с моей духовной ленью дела обстояли сложнее, и демоны накинулись на меня, пытаясь похитить из рук хранителей. Ангелы в ответ перечислили все мои духовные труды за последние недели земной жизни: как я все те дни проводил в храмах, как делал над собой усилие и молился, не понимая слов; как я ?кормил? свою голодную душу и выстаивал длительные богослужения в ущерб своему телу. В моё оправдание засчитывались любые мелочи: сколько раз я крестился, сколько раз кланялся, сколько раз подпевал церковному хору, сколько раз обращался к Богу и мысленно, и своими словами. А вот количество свечей, поставленных мною не учитывалось на этом мытарстве вообще. Потом Ангелы мне объяснили, что свеча – это лишь воплощённый символ молитвы, но она ни в коем случае не заменяет самой молитвы. Деньги от покупки свечи идут на благоустройство Божьих церквей, что является не менее благим делом, чем сама молитва, поэтому ?мои свечи? пригодятся мне на другом мытарстве. Ленивые демоны не стали более задерживать нас и пропустили.Мы летели, и мне показалось, что пространство в котором мы летим стало проясняться. У меня накопился целый вагон вопросов к Ангелам, но они сказали, что ответят на них потом, когда мы минуем все заставы. Но вдруг я не пройду и застряну на какой-нибудь из них, - демоны бросят меня в ад, а хранители улетят в рай, и кто тогда ответит на мои вопросы? Я решил из любопытства осмотреться по сторонам, чтобы понять в каком измерении мы всё-таки находимся или в атмосфере какой планеты летим. Моему взору открывалось всё большее и большее пространство, которое имело такие ужасающие размеры, что я осознал моё полное ничтожество перед этой бесконечностью. В этом, конечно, сказывались особенности моего зрения. И вдруг я заметил, что в этом пространстве мы не одни. Вдалеке я увидел таких же людей, как я. Вернее их души в сопровождении Ангелов. Кто-то летел ниже нас, кто-то выше, а кто-то наравне с нами. Я насчитал пять душ, и у каждой было только по одному Ангелу-хранителю. Я почувствовал себя важной персоной. Вы только прикиньте: у всех по одному, а у меня целых два Ангела-хранителя! – Это потому, что тебя двое. – сказали мне Ангелы, читая мои мысли. – Поэтому и нас у тебя двое.Я не понимал, что это значит. Да, мы с Ларри идентичные близнецы, но мы же всё-таки разные по характеру. Тела у нас одинаковые, но души разные. – Тело у каждого своё, но душа у вас одна на двоих. – пояснили Ангелы, чем ещё больше запутали меня. Тут, откуда ни возьмись, появился ещё один Ангел. Его одежды сияли светом утренней зари, волосы переливались подобно морскому бризу, а в глазах мерцало звёздное небо. Он подлетел к нам с печальным лицом и рассказал моим Ангелам, что демоны забрали его подопечного на мытарстве воровства. Мои Ангелы посочувствовали ему, и он захотел помочь нам. – Вы святого провожаете? – обрадовался он, видя, что у меня два хранителя. Мне стало так приятно, когда он назвал меня святым, что если бы я находился в своём теле, то уписялся бы от счастья! Вы только представьте, как я крут, - теперь у меня целых три Ангела-хранителя! Я обрадовался и хотел поздороваться с ним, но внезапно он отлетел от меня, прикрывая рукой нос: – Ой, а почему он так смердит? Я расстроился, потому, что оказалось, никакой я не святой, а обычный грешник. Он сказал, что вонь от меня исходит ещё хуже, чем от его бывшего подопечного, и что для него она невыносима, и улетел. Какие они всё-таки нежные создания – Ангелы. Мои хранители переглянулись и слегка улыбнулись друг другу, а я, чтобы скрыть эту неловкость, продолжил расспрашивать их: – Но если у нас с Ларри одна душа на двоих, то как же может быть двое вас? – Есть вещи, недоступные даже ангельским умам, но известные одному лишь Богу. – отвечали они. – Поистине чудны творения Господа нашего! В тот момент, когда в утробе женщины зарождается новая жизнь – зачатие, Бог в лице Святого Духа посещает эту жизнь и по неизреченной любви своей дарит ей бессмертную душу. Одна клетка – одна душа, один человек. После рождения, Господь не оставляет человека и посылает ему Ангела-хранителя, оберегающего его от козней дьявола. Но иногда случается так, что после обретения души, клетка разделяется надвое и рождаются идентичные близнецы: одна клетка – одна душа, но два человека и два Ангела. Это божественная тайна, Лоран, которую Господь непременно откроет тебе и твоему брату, после второго своего пришествия. У вас – близнецов, есть редкая возможность влиять друг на друга посредством единой души. Вы способны чувствовать друг друга на любом расстоянии, даже если один из вас пребывает в загробном мире. – Но если у нас с Ларри одна душа на двоих, значит и грехи общие? – Нет, грехи у каждого свои, ибо именно тело несёт ответственность за вверенную ему Богом душу. Душа свята и безгрешна, и создана по образу и подобию Божьему. Ты не можешь отвечать за грехи своего брата, как и он за твои. Остальное мы расскажем тебе позже, Лоран. Готовься, мы приближаемся к очередной заставе. Достигли мы шестого мытарства – воровства. Здесь я был невиновен. Однако бесы немного потрепали мне нервы, напомнив, как я присваивал себе вещи моего брата. Мы с Ларри добровольно менялись вещами и не крали их друг у друга. Бесы, видя, что меня не в чём уличить, горько заплакали: - О горе нам! Зря мы старались и следили за этой душою… Мы благополучно оторвались от разочарованной чёрной стаи, потом почти не задерживаясь, пролетели подряд несколько мытарств, на которых мелкие бесы выкрикивали что-то о зависти, скупости, лихоимстве и о каком-то вовсе мне неизвестном мшелоимстве. Всё это были не мои любимые грехи, как сказали Ангелы. Когда я почти успокоился этими удачами, впереди показалось уже не тёмное облако, а плотная чёрная стена с красными вспышками, как будто на нас надвигалась осенняя ночь с грозой. Стало холодно и жутко. – Что это там впереди? – спросил я в страхе. – Мытарство гордости. Вот тут нам придется трудно, ибо вход в него сторожит сам Сатана.Далась им эта гордость, подумалось мне. Но туча шла и шла на нас и становилась всё черней. Уже стали различимы злобные хари демонов, всё ближе сверкали их волчьи глаза, а грохот стоял такой, будто камни сыпались с высоты на железную крышу. Мы оказались в плотном коридоре, слепленном из сине-черных слизистых тел. – Ну вот мы и встретились, как я тебе обещал, Лоран. – нам навстречу вышел весьма привлекательный и нарядный ангел, но его красота носила фальшивый демонический характер. Он хотел нравиться в отличие от настоящих Ангелов, которые скрывали свой образ и не позволяли любоваться собой. – Не тебя ли позвал я любовно, как потерявшегося ребёнка, обещая тебе вместо твоей убогой жизни, жизнь в моём прекрасном мире? Не тебе ли я нашёптывал ценные советы, как покончить с той жизнью, что не устраивала тебя? Но ты отверг меня, Князя Земли и воздушной стихии! Я единственный настоящий Властелин человеческого мира, так было и есть с самого появления человека на Земле. Но я ещё и будущий Властелин всего мира! Уже сейчас мне принадлежат самые прекрасные его уголки, а скоро будет принадлежать всё! Теперь, Лоран, я забираю тебя не как сына, а как жалкого раба, и последние два месяца твоей никчёмной земной жизни покажутся тебе раем по сравнению с тем, что ожидает тебя в моём мире. – За что ты собираешься судить его? – спросили Ангелы. – Будто вы не знаете, братцы! За гордыню, конечно. – его прекрасное лицо стало надменным и зловещим. - Во-первых, мы тебе не братья! Во-вторых, ты хочешь судить его за то самое, за что сам был низвержен с небес? – Я чту и люблю гордость, но только свою. Гордость людишек, этой мыслящей земной плесени, мне отвратительна не меньше, чем вашему Хозяину, и я доволен, что могу их за это судить и осуждать. – Если будет суд, то понадобятся свидетели. – сказали Ангелы. – Пустые формальности! Но я, чтобы досадить вам, жалкие ничтожества, предъявлю вам такого свидетеля, какого вы не ожидаете. На моём суде свидетельствовать против Лорана будет…сам Лоран! Сатана взмахнул рукой и тёмное пространство мытарства превратилось в нечто наподобие большого экрана, как в кинотеатре. На этом экране подбоченившись, стоял лохматый пацан 9-10 лет, в штанах на два размера больше и в растянутой футболке. И это смешное создание произносит вдруг моим голосом: - Я не стану надевать твои обноски, Эмиль! Скажи своему папаше-алкашу, чтобы купил мне новые шмотки! – Но это хорошие вещи, Ло, я их почти не носил. Не хочешь? Тогда я Ларри отдам, он с радостью возьмёт. – И пусть берёт, а мне не нужны подачки! Я не собираюсь всю жизнь донашивать за тобой и Джеродом! Я буду выступать на улицах и сам себе заработаю!Сатана снова взмахнул рукой, и я увидел себя на экране в возрасте 13 лет: – Я не понимаю, как вообще можно прислушиваться к мнению учителей?! Мама, мне уже тринадцать, и я сам способен разобраться нужно мне учиться или нет. У вас с отцом на уме только работа и бытовые потребности – о чём с вами можно разговаривать? Вы отсталое поколение, вы не понимаете, что мне не нужно образование. Я рождён, чтобы танцевать!...Картинка поменялась, и вот я вижу себя уже повзрослевшим парнем, репетирующим в танцзале: - Решение судей для меня ничто! Моя личная самооценка превыше всякого взгляда со стороны! Первое правило любого танцора – самоуважение и самовыражение. Я доверяю только своим принципам! Главное – не утратить чувство собственного достоинства. Я самостоятельно выработаю свой танцевальный стиль и мне не нужно опираться на чей-то опыт. Les Twins – это я! Я босс и всё будет так, как хочу я!Лоран на экране взрослел, не переставая говорить, а поскольку его речи были мне хорошо знакомы – я и сейчас готов был подписаться почти под каждым его словом. Я больше смотрел на него, чем слушал. Занятно увидеть себя вырастающим из мальчика во взрослого мужчину за несколько минут. Одним из последних эпизодов на экране стал тот, где я критиковал Ларри за то, что он перекрестился на публике. – Ларри, ты позоришь нас, перестань так делать! Мы Les Twins – мы крутые ребята, а ты даёшь людям повод усомниться в этом. Пусть наши соперники молятся Богу, чтобы мы их не уделали. – Я верю в Бога. Разве стыдно открыто исповедовать свою религию? – Молись дома, Ларри, когда тебя никто не видит. Не нужно открыто демонстрировать свою религиозную принадлежность. Если честно, я вообще сомневаюсь в существовании Бога. Я могу поверить в силу природы, в космический вселенский разум, если хочешь, но верить во всемогущее Существо, когда я его нигде не вижу – не могу, это абсурд… На этом моменте кадр остановился и я застыл на экране, словно кукла, у которой кончился завод. – У тебя есть что ответить на всё это? – тихо спросил меня один из Ангелов. – А надо отвечать? Он ведь не предъявил никаких обвинений в гордыне. – Ты что, ничего не понимаешь? Все эти твои рассуждения, - он кивнул в сторону застывшего в кадре Лорана, - это и есть доказательства твоей гордыни.Я взглянул на моих Ангелов, но их лица были печальными и они на меня не смотрели. Зато Сатана ликовал. Странное дело, неужели они все трое усматривают гордость в этих взглядах вполне обычного современного человека? Да что такого особенного они услышали? Я преодолел десяток сложнейших мытарств, чтобы застрять на каком-то дурацком мытарстве гордости?- ?И вообще не нужна мне никакая религия?, ?религия нужна, чтобы пасти стадо глупых баранов, не нашедших себя в жизни?, ?верят в Бога одни слабаки, не имеющие своего мнения?, ? я не дурак, чтобы ползать на коленях и рыдать перед куском старой расписной деревяшки?, ? человек сам может материализовать свои желания и Бог ему не нужен?… Пока я недоумевал от услышанного, тёмный коридор по обе стороны от нас начал сужаться, и я ощутил, как от этих стен, грубо слепленных из уродливых туловищ, на меня веет лютым холодом. Я начал цепенеть. Мои руки, которыми я держался за Ангелов, от холода сами собой разжались. – Он наш: он от Бога отрёкся! - послышалось со всех сторон. – ?Это ложь! Это неправда!?– хотел крикнуть я, но голос мне не повиновался. Чья-то грубая лапа вцепилась сзади в мой затылок, и меня поволокло прочь от Ангелов. Со всех сторон меня облепили тёмные упругие тела. Они окутали мою голову будто мокрым ватным одеялом, и я уже ничего не мог: ни видеть, ни слышать, ни говорить. С ужасом чувствовал я, как холод проникает в моё сознание, замораживает его, и оно меркнет по мере того, как облепившая меня пульсирующая масса становится всё плотнее и плотнее. И тут я вспомнил слова Ангелов: ? Не бойся! Молись!? Я попытался молиться, но не мог вспомнить, как и кому надо молиться. Тогда я изо всех сил напряг угасающее сознание и представил икону святого Лаврентия римского. Вызвав в памяти его лик, я мысленно завопил к нему: ? Помоги мне... пожалуйста…святой Лаврентий!?В ту же секунду моя голова освободилась, хотя тело по-прежнему оставалось облепленным бесами. Теперь я смог повторить свою молитву вслух, сначала сдавленным шёпотом, преодолевая страшное напряжение в области горла, языка и губ, а потом громче, выдавливая по слогам: ? По-мо-ги…? Омерзительные холодные твари разжали кольцо своих тел и сползли с меня. Я вспомнил всю молитву полностью и продолжал твердить её не переставая. Они отодвинулись, но не удалились, а выжидательно шевелились рядом. Теперь я висел в центре живого цилиндра, слепленного их телами, и его стены готовы были в любое мгновение сжаться и поглотить меня окончательно. Я хотел перекреститься, но руки мне не повиновались. Тогда я поддержал левой рукой правую под локоть и усилиями обеих рук кое-как донёс пальцы до середины лба, потом опустил на середину груди, потом на левое, а после на правое плечо, - и я это сделал! Мне удалось перекреститься. Стены цилиндра полыхнули тёмно-красным и раздвинулись. Тотчас бесовский вой умолк, а вращающийся цилиндр их тел остановился и начал таять, рассыпаясь на отдельных тварей. Они начали удаляться и поодиночке растворяться в тумане. Я не успел оглянуться, как рядом со мной оказались мои Ангелы и…человек в сияющей золотой одежде, похожий на священника. Я заметил, что Ангелы приветствовали его с великим почтением, как старшего. – Господа мои, - обратился он к Ангелам, - эта душа много молилась мне в последние дни пребывания её на земле. Я молился за неё Господу, и Он послал меня помочь вам сопровождать её. Потом он обратился ко мне со словами: - Ну, здравствуй, тёзка. Гляжу, сильно напугали тебя эти проклятые. Ты понял теперь, что твоя гордыня чуть не погубила тебя? Я поклонился своему небесному покровителю и не мог ничего сказать. Мне было жутко стыдно за свои грехи. Удивительно, но если при жизни я мог скрывать их от людей, то сейчас, они будто на лбу у меня были написаны. Мало того, если при жизни можно было как-то оправдать свои дурные поступки, то теперь я не мог этого сделать – я признавал их, тем самым осуждая сам себя. – Больше нам не грозят нападения демонов? – с надеждой спросил я. – Есть ещё мытарства впереди? – Достаточно. И ни одна душа их не минует, пока не пройдёт все от первого до последнего, - если по пути не будет низринута в ад. Только святые пролетают их насквозь. А мы прошли лишь половину. – сказали Ангелы.Они оказались правы. Не успел я отойти от пережитого ужаса, как на нас снова накинулись бесы на мытарстве 12-м – гнева. Счастлив человек, который, живя, не испытывал гнева. И вот старейший из злых духов, находившийся здесь и сидевший на престоле, исполненный ярости и гордости, с гневом приказал своим слугам мучить и истязать меня. Последние, как псы облизываясь, начали доносить на меня. Они перечисляли не только то, какие слова я говорил при жизни с гневом, но и говорили, когда я с гневом смотрел на своих родных, на отца, на учителей, на других танцоров, как я злился на Лайлу – всё это они припомнили мне. Даже старый велосипед, который я будучи подростком разломал, находясь в диком гневе, и тот не пропал бесследно. Очень помогли мне Ангелы-хранители: они предъявили демонам целый ворох каких-то чепуховых добрых дел, вроде пожертвований на храм или евроцента, который я подал какому-то нищему; как я помог кому-то эвакуироваться во время перестрелки в ночном клубе. Как ни странно, такие мелочи здесь котировались. Здесь же пригодились мои поставленные в церкви свечи. Когда мы не без труда миновали это мытарство, я спросил Ангелов: - Если гневаться - грех, то зачем Бог наделил человека таким негативным чувством? – Гнев сам по себе не является грехом. На самом деле, гнев дан человеку, чтобы защищаться от дьявола, возненавидеть зло и бороться со своими грехами. Бог тоже гневается, но его гнев праведный и нацелен только против зла. А вы люди, исковеркали чувство гнева. Вы ропщите и гневаетесь на Бога и на себе подобных: на своих близких, на своих детей, на родителей, на тех, кого вы должны любить. Вместо этого, вы любите то зло, которое гнездится в вас, любите грешить. Вы не испытываете ненависти к своим страстям, а наоборот, потакаете им. Это и нужно врагу вашему – дьяволу, к которому вместо ненависти вы испытываете любопытство и дружелюбие и тем самым становитесь его союзниками. Вы думаете, что послужив Сатане, вы получите что-нибудь взамен, но как же вы ошибаетесь! Вы забываете самое главное: дьявол не борется с Богом, ведь он уже побеждён и низвергнут в ад; дьявол борется прежде всего с человеком, потому как человек - любимое создание Божие, а дьявол – враг, пытающийся из зависти погубить его. Как бы Сатана не соблазнял вас - не прельщайтесь. Знайте: он ненавидит вас и никакое содружество с ним, не поможет вам избежать той участи, которая уготована ему. Встретилось нам мытарство 13-е – злопамятства. Как разбойники, подскочили к нам злые духи и, испытывая меня, хотели что-либо найти, записанное в хартиях своих. Мне приказали вспомнить имена людей, обидевших меня, и я назвал им два имени: моего отца и женщины, повинной в смерти моего брата. Даже после смерти отца, я не мог простить его за безучастное отношение ко мне и моей семье. Ну, а Лайла… Я хотел было оправдаться, что уже простил её, но услужливая память связала мой язык. Окружив нас со всех сторон, демоны с криком и гамом требовали у Ангелов, чтобы они отдали меня им; они старались как-нибудь схватить меня и вырвать из их рук. – Наш! – в один голос вопили демоны. – Он родного отца не простил! ?Кто не простит грехов ближнего своего, того не простит Отец мой!? Такова заповедь вашего Хозяина, а по сему - он наш! Отдавайте нам его! – нагло накидывались они на меня, и от страха у меня застыла всякая мысль. Я зажмурился и сильнее прижался к своему Ангелу, а святой Лаврентий снял с себя нательный крест, поднял его над головой и воскликнул: – Крестом Спасителя да испепелятся все его злопамятные грехи!В воздухе запахло горелой бумагой и шерстью. Мои обвинения рассыпались пеплом, а бесы разбежались. Тогда мы отправились дальше и оказались в мытарстве 14-м – чародеяния. Здесь находились злые духи змееобразные по виду, для которых единственная цель существования – это вводить людей в соблазны. На этом мытарстве застревали маги, колдуны, экстрасенсы, а также те, кто обращался к ним за помощью; те кто верил в приметы, заговоры, сны, предсказания и гороскопы; те кто носил амулеты и кулоны со знаками зодиака вместо или вместе с нательным крестиком. На этом мытарстве бесы сильно потрепали меня за мои браслеты, которые я носил на запястьях в качестве оберегов; за то, что я верил суевериям и приметам, особенно, если это касалось танцев; обвиняли меня в том, что после танцевальных баттлов я делил вещи на счастливые и несчастливые. Если мы с Ларри выигрывали баттл, то вещь оставалась в моём гардеробе, а если проигрывали - выкидывал, как не приносящую удачи. Одних только кроссовок я выкинул больше десяти пар. На этом мытарстве мне пришлось бы туго, если бы не заступничество святого Лаврентия. Он силой своей молитвы разогнал бесовское отродье, и мы прорвались. Я спросил его: - Почему обращение к экстрасенсу или белому магу считается грехом? Эти люди ведь совершают добрые поступки: исцеляют от неизлечимых болезней, успокаивают в несчастьях, даже помогают расследовать преступления. Что плохого в том, что они это делают?– А как ты думаешь, Лоран, чьей силой они это делают? Чтобы обладать сверхспособностями, нужно ведь черпать силу, или как вы называете это – энергию, из чего-либо. Посмотри на чародеев, на их ритуалы, на их жизнь и сравни с жизнью святых людей. Ты действительно веришь, что дар экстрасенсы получают от Бога? Может ли Господь наделять даром людей, не верующих в Него, ведущих распутный образ жизни, совершающих странные, а порой страшные ритуалы? Святые прославляют Бога за те дела, которые совершаются Богом через них, а экстрасенсы? Где ты видел белого мага или колдуна, благодарившего Господа за свой чудный дар? Экстрасенсы прославляют только своё имя, приписывают заслуги не Богу, а только в себе. Они горды и тщеславны, как сам дьявол. Они заключают с ним договор: меняют свою бесценную душу, на временные богатство и славу, которые он даст им. И он даёт: и богатство, и славу, и исцеление от болезней, и возможность общаться с загробным миром, но какой ценой? Подумай, всё что дьявол даёт человеку – вещи временные, часто оборачивающиеся для самого экстрасенса и его ?прихожан? несчастьем и болезнью. А твоя бессмертная душа? Разве она не дороже всех перечисленных благ? Сможешь ли вдоволь пить, есть, рядиться в золото, зная, что обрёк себя на вечную смерть? Страшно то, что многих чародеев Сатана обманывает: является в образе светлого ангела, вводит в заблуждение и убеждает, что они избранные и их дар от Бога. Они думают, что служат Богу: молятся перед иконами и церковные свечи возжигают, но на самом деле, ничего не подозревая, они губят свою душу и души тех, кто обращается к ним. Многие люди на земле грешат и тем, что распускают или верят всяким слухам о конце света, а некоторые доходят до указания точной даты апокалипсиса. Как можно говорить о том, о чём не знает ни Сатана, ни святые, ни Ангелы, ни даже Сын Божий, а знает только Отец Небесный? – Впереди мытарство убийства. – объявили Ангелы. – Проскочим! – уверил я их, окрылённый минувшими успехами. - Ей-ей, никого в жизни не убивал, не считая мух и тараканов. – Могут и мух занести на твой счёт, не шути с этим! – нахмурился святой Лаврентий. – За ним и вправду ничего нет? – спросил он Ангелов. – Есть. – коротко ответил один из них. Святой укоризненно взглянул на меня и взялся правой рукой за свой крест.А вот о том, что ожидало меня на этом мытарстве, мне страшно вспомнить по сей день. Навстречу нам выплыло очередное смрадное облако. Мрачно ухмыляющийся демоны были обряжены в карикатурные врачебные халаты и окровавленные клеёнчатые передники. – Обвиняется в убийстве сына Иррала и двух дочерей, Мэриан и Натали! – торжественно произнёс главный бес и поднял вверх окровавленные лапы. – Что за бред! – завопил я. – У меня никогда не было детей! – Сына мы тебе сейчас предъявим, а Мэриан с Натали должны были появиться по замыслу твоего Хозяина, но ты распорядился по-своему. Бесы в окровавленных халатах вырвали меня из рук Ангелов и поволокли куда-то по туманным коридорам, глумливо приговаривая: ?Сейчас сыночка увидишь, любящий папочка! То-то обрадуешься!? Мы оказались в большом зале с кафельными стенами и круглым бетонным бассейном посередине. Из него поднимался пар и струился сладковатый тошнотворный запах. Я не могу описать того ужаса, что открылся моим глазам, когда бесы подтащили меня к краю бассейна и заставили туда заглянуть. Мой истошный вопль разрезал тишину. Омут бассейна напоминал бойню. Он закружился, завертелся вокруг меня, всё смешалось и я хотел бежать, но потерял выход. Стены комнаты, забрызганные кровью, встали передо мной, отрезая пути к бегству. Душераздирающий детский крик прозвучал слишком громко. Он плакал и звал меня, а я не узнавал его голоса. Глаза резал яркий искусственный свет и блестящие металлические приспособления. От света я не мог смотреть перед собой и перевел взгляд ниже. Там, на полу были выставлены напоказ, разбросаны расчленённые, препарированные, изувеченные тела не родившихся младенцев. Разорванные на куски тельца и ампутированные конечности, подвергнутые изощрённым пыткам. У моих ног лежала отсечённая детская головка, размером с грецкий орех. Это же ребёнок! Не в чём не повинное беззащитное дитя! Искалеченный малыш, небрежно брошенный в лужице собственной крови. Это был мой ребёнок…которого я убил, заставив мою бывшую сделать аборт. Она не хотела, клялась, что ребёнок ничего не будет мне стоить, но я настоял… дал ей много денег и сам отвёз в клинику…- ?Убийца!? – шептали кровавые стены. – ?Убийца!? - доносился плач из бассейна.– ?Убийца!? - разносилось эхом по залу. В ушах звенело. Тёплый запах свежей крови вызывал тошноту. Псевдожелудок взбунтовался, и желчь подступила к горлу. Огромная комната извивалась вокруг меня, как живая. Сочащаяся кровяными сгустками кафельная стена надвинулась на меня, и я упал на пол. Пространство сузилось и стало тесным, а в мою голову вцепились холодные железные когти и куда-то потащили, пытаясь извлечь моё тело через узкую непроходимую щель. Проходящий через неё свет, создавал странные узоры, принимая форму чудовищ: стервятник расправил крылья и клацнул железным клювом пытаясь отсечь мне руку. Страх смерти! Пульс поднимается до двухсот ударов в минуту! Я задыхаюсь, отчаянно зову на помощь, метаюсь в тесном пространстве, пытаясь вырваться из металлических тисков, но они не отпускают, и моя голова трещит, как яичная скорлупа. Нет выхода! Не куда бежать! Я извиваюсь, уворачиваюсь он железного клюва, который раз за разом вторгается в мою комнату и отсекает мне руки и ноги по суставам. Боль повсюду! Я открываю рот в своём последнем беззвучном крике боли и ужаса, и металлические клешни клацают у моего лица. Комната медленно крутанулась, и меня поглотила темнота… – Лоран, ты меня слышишь? – Он в сознании? – Чудовища! Не трогайте меня! Мне больно! Мама, мамочка, - они хотят меня убить! – Он вне себя, держи его, а то ещё поранится. – Пустите! Звери! Палачи! Я хочу жить! Я не хочу умирать! Папочка, спаси меня, защити меня от них! – Всё хорошо, Лоран, мы рядом, мы с тобой. Сознание вернулось. Голова была слишком ясная, и я пожалел, что так быстро пришёл в себя. Меня словно баюкали – это мой Ангел взял меня на руки. – Нам нужно отправляться дальше, Лоран. – Нет! Здесь мой несчастный сын. Он плачет, он зовёт меня! Оставьте меня здесь! Уходите!...- стал я вырываться из рук Ангела, упал на четвереньки, вскочил и хотел бежать. – Лорент! – мне на лицо опустилась хлесткая пощёчина. – Приди в себя! Поднимайся!Мы долго летели в молчании. Святой Лаврентий осенил меня крёстным знамением, и мне стало немного легче. Я спросил у моего Ангела: - Умоляю, скажи, куда попадают души убитых в абортах детей? – А куда попадают души их родителей тебя не интересует? – грозно посмотрел на меня Ангел Ларри. – Не надо его сейчас мучить, - сказал ему мой Ангел, - он всё уже понял и раскаялся.Больше Ангелы меня не утешали. Да и чем тут утешишь…Впереди сгустился туман, а в нём проступила высокая арка, как мне показалось издали, из розового камня, украшенная скульптурами. Над аркой разноцветными огнями сверкала надпись ?Добро пожаловать!?, а из глубины доносилась клубная музыка. Мы приблизились к арке, и я смутился: она была составлена из живых мужских и женских тел, занимающихся сексом. Но лица любовников были искажены страданием и болью, рты разевались в беззвучном стоне, глаза были выпучены от нестерпимой муки. По стенам арки стекали потоки слёз. – Мытарство блуда. – сказал святой Лаврентий и отвернулся. – Что такое блуд? – спросил я со страхом, видя, что на лицах моих Ангелов написано: ? Не чем тебе помочь не сможем?. Они молчали и разочарованно смотрели на меня. – Вот что, - сказал святой Лаврентий, снимая с груди свой крест, - я, пожалуй, останусь по эту сторону ворот и буду молиться о твоём избавлении. Крест я буду держать в руке, а ты возьмись за конец верёвки и постарайся не выпустить её из рук: я попробую тебя оттуда вытянуть, если хранители не смогут тебя отбить у демонов. – Но верёвка-то короткая! – усомнился я. Пока я так стоял и сомневался, из-под арки вывалила, приплясывая, компания совершенно голых уродливых бесов и бесовок. До этого мытарства мне ещё не приходилось видеть нечисть женского пола. Пожалуй, самки были ещё гаже самцов. – Милости просим, красавчик! Заходи, не стесняйся! Здесь тебе скучно не станет и мало не покажется!Мы с хранителями вошли под арку. Что тут творилось! Я много чего повидал в порнофильмах и много чего перепробовал в постели, но такого…Шумная толпа мужчин и женщин вперемешку с бесами танцевала, пила, что-то жрала, беспрерывно орала и занималась на виду у всех самым разнузданным сексом. Гнусные уродливые лица и тела в свальном грехе вызывали не возбуждение, а тошноту. Отвратительнее всего выглядели те, кто трахался с бесами и бесовками. Ко мне подкатила фигуристая бесиха, с непропорционально накачанными губами, грудью и задницей, голая и в сапогах на чудовищной платформе. Она шлёпнула меня по заду, а потом ухватила за член и радостно завопила: - Ага, к нам новенький! Какой хорошенький! Ну что, остаёшься с нами добровольно или как? – Или как?...- робко спросил я, как будто при жизни был не бабником, а девственником. – Что вы имеете к нему? – спросили Ангелы. - Я-то? Да ровным счётом ничего. Плевать мне на него, обслужу и до свидания. Он проходит как блудник, а у меня специализация лесбиянки. Но этих крошечек сегодня что-то мало подвалило, я с рядовыми блудницами у нас напряжёнка, кадров не хватает. Вот меня и бросили на прорыв. Так, мы сейчас скоренько подсчитаем его девушек, сложим его с ними и отправим куда следует. Она веером раскрыла пачку порнографических фото, на которых был изображён я со всеми своими девушками. Мне захотелось сквозь небо провалиться. Ангелы мои стояли отвернувшись. – Вот моя девушка, с которой у меня была настоящая любовь. – ткнул я на фото модели Джессики Айди. – А остальные не твои что ли? – усмехнулась бесиха. – Это были случайные связи, мимолётные увлечения. Простой секс по дружбе, что тут такого? – Ага, ты, значит так это называешь. Но дела это не меняет. Незнание не освобождает от ответственности! Да будет тебе известно, что всякое плотское соединение мужчины и женщины вне брака – это блуд! А при слиянии мужской и женской плоти, происходит слияние душ воедино. И притом – навечно. Смотри!Бесиха сунула мне под нос свою фиолетовую ладонь, и я увидел на ней маленькую бело-розовую обнажённую фигурку. – Узнаёшь? Я пригляделся – фигурка изображала меня в юные годы. – А теперь взгляни сюда! – на другой её ладони стояла обнажённая фигурка девушки с которой у меня случился первый секс. – Теперь вы надумали совокупиться – гопля! – она свела ладони, и фигурки соединились в акте любви. Это было даже красиво, мы были полны любви и нежности. – Теперь, когда они объелись друг друга, они думают, что могут разбежаться и снова стать каждый сам по себе. Но не тут-то было, дорогуша! – она развела ладони, и на каждой осталась стоять сросшаяся фигурка. Я ахнул. – Красотку мы пока уберем с глаз долой, пусть до поры погуляет! – она брезгливо стряхнула с одной ладони двойную фигурку. – А теперь второй акт!На опустевшей ладони появилась фигурка второй девушки, которую я не знал на лицо. Вероятно, я переспал с ней после нашего с Ларри выступления в клубе. В клубах мы обычно трахались с фанатками, так, между делом; в туалетах или специальных оборудованных для секса подсобках. Мы не вглядывались в лица девушек и не спрашивали их имён, главное, чтобы фигура девушки была сексуальной и возбуждала. Это был обычный минутный перепих. Но то, что творилось теперь на бесовской лапе, было противно, а вовсе не сексуально: моё тело, сросшееся с первой девушкой, занималось сексом со второй. Потом бесиха снова хлопнула ладонями, и я оказался сросшийся уже с двумя девушками. – И так каждый раз: сходитесь вы телами на время, а душой, хотите вы того или нет, срастаетесь навсегда! Она сводила ладони бесчисленное количество раз. Это не было похоже на групповой секс, это было ни на что не похоже: многоголовый, многорукий и многоногий монстр с общим туловищем, ползал по её ладони. Головы что-то вопили одна другой, руки терзали чужие тела, пытаясь оторвать от своего. – Но…это ведь фигурально, это символически, да? – Никакой символики – у нас всё без обмана! Хочешь проверить? Она свистнула, и к нам подошла обнажённая, безумно сексуальная, я сказал бы вульгарная, похотливая деваха с идеальной фигурой, с моим любимым размером груди и гладко выбритым лобком – всё, что я любил при жизни в девушках. Во мне что-то всколыхнулось и стало приятно. Я не сразу обратил внимание на её лицо, потому что взгляда не мог отвести от её большой упругой груди и восхитительных бёдер. – Давай сольёмся в экстазе, Лоран, и утрём нос обоим твоим святошам! – эротичным голосом сказала она. И тут только я обратил внимание на её безобразное лицо. Это было не лицо, а морда жабы с акульей пастью. А ещё я заметил, что позади неё кто-то шевелился и пыхтел. Она встала в модельную позу, немного развернувшись, так чтобы я видел, кто это там у неё за спиной. Я увидел двух маленьких мерзких демонов, похожих то ли на осьминогов, то ли на медуз. Они имели ?девушку? своими длинными щупальцами и в перед, и в зад, испуская при этом вонючую зелёную слизь, похожую на гной. Я почувствовал к ней отвращение и меня затошнило.– Иди ко мне, мой ненасытный жеребец! – сексапильно подступила она ко мне. - Я уже вся влажная - трахни меня! Покажи на что ты способен! – Хранители!– закричал я. – Не трудись, они тебя не слышат. Их чистота изволили смыться отсюда. Их ангельский носик не выдержал здешнего пряного аромата. Ну же, познай меня, Лоран! Я отстранился от её раскрытых объятий и старался найти глазами выход. И вдруг, из тумана на меня поползли сросшиеся телами люди, вперемешку с демонами. Они окружали меня, вопили, протягивали руки и умоляли помочь распутать их. Многие из тел находились в стадии разложения, от них исходил невыносимый мертвецкий запах, копошились жуки и опарыши. Я видел, как связанному по рукам и ногам парню, попеременно дрочили и сосали член 8 человеко-демонов, а он орал от боли и кончал кровью и гноем. От страха я перевёл взгляд и тут же наткнулся на другую ужасающую картину страданий одной девушки: по ногам её текла алая кровь из-за того, что в неё вошли одновременно 15 мужчин; они рычали и задыхались, в конкуренции пережимали и перегрызали друг другу глотки. Девушка ползла на последнем издыхании и тащила за собой этот отвратительный ком из мужских конечностей. - По-мо-ги!...- хрипела она и вцепилась в мою ногу. – Хранители!!! – закричал я в ужасе и дёрнул за конец верёвки, которую мне дал святой Лаврентий. Вмиг меня вытянуло из тумана, затянуло под арку и вышвырнуло наружу. Ангелы уже ожидали меня на выходе и подхватив на руки, стремительно понеслись вверх, прикрывая меня крылами от возможных преследователей.Когда мытарство осталось далеко позади, Ангелы сказали мне: - Ты видел страшное и отвратительное блудное мытарство, знай: редко какая душа минует его. Весь мир во зле соблазнов, почти все люди сластолюбивы. Большая часть душ, дошедши сюда, погибает. Власти блудного мытарства хвалятся, что оно одно больше всех остальных мытарств пополняет число грешников, низвергнутых в ад. Благодари за своё спасение твоего небесного покровителя. Если бы не он, не смогли бы мы спасти тебя. Я весь трепетал и молился, чтобы всё это быстрее закончилось. Мне казалось, что прошла целая вечность моего скитания по мытарствам. Вот достигли мы мытарства 17-го – прелюбодеяния, то есть измены. Его демоны очень удивились, что мы прошли мытарство блуда. Я думал, что раз ни разу не был женат, то обвинить меня не в чем. А бесы набросились на меня и принялись пытать за все мои измены бывшим девушкам, от первой до последней. Оказалось, когда во время секса люди соединяются душами – они невидимо вступают в брак. Ангелы сказали, что у человека за всю жизнь должен быть только один половой партнёр в лице законной жены или мужа; Бог сотворил для Адама одну жену, а не несколько, значит: у мужа должна быть только одна жена, а у жены только один муж. Бог благословляет на повторный брак только тех, у кого умер супруг или супруга. Все остальные браки, включая брак после развода и браки на разведённых, считаются грехом. – Но это невозможно! – недоумевал я. – Невозможно прожить жизнь с одним половым партнёром! В современном мире нет ни одного такого человека! Так кто же тогда пройдёт это мытарство? Кто же спасётся?Мне стало страшно. Я понял, что застряну здесь и попаду в ад. Я спрятался под крыло Ангела и не хотел оттуда выходить. – Невозможное для человека – возможно Богу. – сказал мне святой Лаврентий. – Всё преодолевается с помощью Божьей. Как ребёнок просит помощи у родителя, когда не может справиться сам, так и мы должны призывать на помощь Отца нашего Небесного. Ведь все мы – его чада; плохие, непутёвые, но дети и Он любит нас, какими бы грешными мы не были. Он не пожалел Сына Своего Единородного и отдал Его на страдания и смерть, чтобы мы не погибли во грехах и спаслись через Него. А сейчас, остаётся только молиться и надеяться на Его человеколюбие к нам, слабым и немощным. Иди, Лоран, а я буду просить за тебя Бога до дерзновения.Он перекрестил меня, я вошёл в затхлое тёмное облако, и Ангелы вошли за мной, крепко держа меня за руки. Как стая голодных волков из леса, выскочила на меня свора демонов. Они вырвали меня из рук Ангелов и принялись терзать и перечислять мои измены, и не только телесные, но и духовные: - Прелюбодей! Разве ты не слышал, что говорил твой Хозяин? – яростно избивали они меня железными прутьями. –?Кто посмотрит на женщину с вожделением, тот уже прелюбодействовал с ней в сердце своём!? - Нет, нет, я не слышал! Я никогда не читал Библию! – кричал я и умолял моих Ангелов защитить меня, но они стояли с грустными лицами и не могли ничего предъявить демонам в мою защиту.А те били меня за то, что я при жизни слишком вольно вёл себя с девушками: страстно прикасался, когда фотографировался с ними, позволял себе чересчур обниматься с фанатками, засматривался на красивые лица и фигуры, мысленно раздевал девушек и представлял, как занимаюсь с ними сексом, флиртовал и соблазнял их на интим. На этом мытарстве меня очень подвели танцы. Бесы отчитывали и избивали меня за бесстыдные, сексуальные движения в танце, которые я совершал, как один, так и на пару с Ларри - это было нашей с ним фишкой. Грехом было и то, что я обнажался по пояс для фотосессий, носил женскую одежду, смотрел порнуху, слушал пошлую музычку, читал литературу пропитанную ядом секса и тому подобное. Сюда же записали и мастурбацию, которая являлась грехом против самого себя, и которой я порой занимался чаще, чем танцами.Нечистые издевались надо мной, не пропуская ни одного греховного поступка моей прелюбодейной жизни. Кому-то покажется это забавным, весёлым занятием – вспоминать свои гулянки и развлечения. Однако, перейдя в загробный мир, в свой настоящий дом, ваша душа лишится всего земного, того, что при жизни доставляло вам удовольствие. Вы будете соглашался со всеми дьявольскими обвинениями и ничего не сможете возразить. Это похоже на то, как человек судит сам себя. Ни Бог и ни Сатана будут судить вас, а только вы сами! Покинув своё тело, я стал чище: не мог лгать, хитрить или оправдывать свои дурные поступки. Я мучился от осознания того, какие гадости творил при жизни. Отнюдь не демоны, - я сам осуждал, самобичевал себя. Это состояние и называется адом: когда ты терзаешься от своих ошибок и не можешь их исправить, потому что твоё время вышло, а твоя чистая по природе душа не смирится с твоими грехами никогда, и ты будешь страдать от этого вечность. А демоны…они лишь напоминают тебе о твоих грехах и даже если ты хочешь забыть о них, - они не дадут, они будут разжигать твои кошмары снова и снова!Я понял – мне не пройти это препятствие. Слишком много постыдных дел я творил при жизни, и не нашлось ни одного благого, чтобы искупить их. Я обессиленно пал перед демонами и смирился со своей участью. – Лоран, вставай! Летим дальше! Я огляделся: передо мной стояли мои Ангелы, святой Лаврентий и…ни одного демона. – Радуйся, Лоран! За тебя сейчас молится женщина, имя которой – Стефания! Ты знаешь её? Я ответил, что не знаю, тогда Ангел Ларри сказал, что это та женщина, которой я подал 100 евро на кладбище. – Эта женщина каждый день молится за тебя и по её молитвам, Господь помогает тебе! Видишь, как важно творить благие дела, и как сильна молитва простых людей друг о друге.Когда мы вознеслись дальше, я спросил у своего святого: - Знают ли находящиеся на земле люди, что ждёт их здесь и с чем они встретятся после своей смерти? – Да, они знают, но наслаждения и прелести жизни так сильно действует на них, так поглощают их внимание, что они невольно забывают о том, что их ждёт за гробом. Ко всему, враг рода человеческого внушает людям верить в то, что Бога нет, чтобы они не заботились о своих душах, или подкидывает им массу ложных вероучений, чтобы увести от Истины. – А за каждый ли грех человек истязается после смерти на мытарствах? Я просто трепещу от того, как подробно всё разбирается, и даже то, что было в детстве и о чём я давно забыл. – Не все люди так испытываются. Те, кто чистосердечно исповедовался перед смертью священнику в своих грехах, те беспрепятственно проходят мытарства и достигают рая. – Но как же успеть исповедоваться, если не знаешь, когда умрёшь? - Вот поэтому нужно очищаться от грехов, как можно чаще, чтобы быть готовым к внезапной смерти. Нужно бодрствовать всю жизнь и не расслабляться. - Я хотел исповедаться, но священник отказал мне в исповеди. Если бы не он, я бы сейчас был в раю! – сердито буркнул я. – Но если ты не знал своих грехов, не знал даже, что такое грех, как же ты хотел исповедоваться? Священник поступил правильно, отказав тебе. Он дал тебе время, чтобы ты прислушался к своей душе, увидел её, почувствовал, поговорил с ней, узнал, что тяготит её и чем она больна. Грех – это симптом душевной болезни. Исповедь – это больница для души. Не зная, какими грехами болеет твоя душа, не зная диагноза, как можно вылечить болезнь? Хотел исповедоваться для галочки? Священника то можно обмануть, но Бога не обманешь.– Приближается мытарство содомских грехов. – предупредили Ангелы.- За ним есть содомский грех? – услышав тревогу в их голосе, обеспокоился святой и строго посмотрел на меня. Ангелы взволнованно переглянулись меж собой и промолчали. Содомские грехи… это когда мужик с мужиком или что-то в этом роде?...Но я не гомосексуал! Я никогда не спал с парнями! Или то, что я нарочно строил из себя гея, чтобы вывести из равновесия парней на танцевальных баттлах, тоже считается? Я любил применять элементы вакинга - стиля танца, который появился среди геев. Но неужели за это, я могу попасть в ад? Перед нами проплывала огромная багровая туча, окружённая зловещими сверкающими молниями. У неё не было конца и края, это было ужасно пугающим. Войдя в неё, я почувствовал отвратительную, невыносимую вонь, какая бывает от разложения большого количества трупов. Я почему-то вспомнил страшные фильмы про каннибалов, про чудовищ и хищных обитателей подземных пещер, когда они пожирали людей в своих жилищах, а останки бросали тут же под ноги, и те разлагались. А зажал пальцами нос, и дышал через рот, но это, как я уже упоминал ранее, не помогало. Вонь была такой, что резало глаза, как от лукового сока. Мой Ангел не мог войти и остался со святым Лаврентием, но Ангел Ларри сделал над собой усилие и вошёл в зловонную тучу вместе со мной. Я шёл и недоумевал: почему я здесь? Что я сделал? На своём пути я не видел и не слышал никого. Пустота. Лишь красный густой туман и резкий запах мертвечины. Если здесь нет демонов, то возможно я неповинен и мне можно уйти? Я обернулся: Ангел стоял позади меня и суровым взглядом говорил, что обратно мне нельзя и нужно двигаться вперёд. Так мы шли неизвестно сколько времени, потому что его в загробной жизни попросту нет. Здесь один час может пройти, как земной год и наоборот, один год может быть равен одному загробному часу. Я немного привык. Мне показалось, что тухлый запах стал ослабевать, а туман рассеиваться. Ангел следовал за мной, но с каждым шагом отставал всё больше и больше. Я не отпускал мысли и старался вспомнить все моменты своей жизни, когда я близко общался с парнями, чтобы быть готовым к нападению. Ничего не мог вспомнить. Друзья, недруги, соперники, ученики, поклонники – всё не то. И вдруг, красный туман рассеялся, и я увидел перед собой огромный экран телевизора и услышал шорох старой видеоплёнки, отматывающейся назад - в моё прошлое. Плёнка отмоталась и остановилась. Кто-то невидимый нажал на ?Play?: ?- Я хочу тебя!...- страстно шепчу я обнажённому парню, лежащему в одной постели со мной. – Я тебя тоже, Ло!...- страстно шепчет он, и мы целуемся. – О, как приятно!...- шепчем мы друг другу, а выражения наших похожих, как две капли воды лиц и телодвижения под одеялом, говорят о том, что мы... – Давай завтра ещё повторим, мне так понравилось! – Конечно, повторим! И завтра, и послезавтра, и всегда, когда мы этого захотим! Я так люблю тебя, ЛАРРИ!...?К моему лицу прилило нечто горячее, как жар пламени. Сердце, оставшееся в моём теле на земле, почему-то застучало во мне здесь. Захотелось убежать, спрятаться там, где меня никогда и не за что бы не нашли, даже со всеми фонарями загробного мира. Но я прирос к месту: ноги дрожали и не слушались. Я продолжал смотреть на экран. Во мне что-то всколыхнулось и стало приятно. Что со мной? Это страсть! Это то, из-за чего я всю жизнь испытывал патологическую привязанность к своему брату?! Я вспомнил...Вдруг, экран вспыхнул и превратился в некое подобие огненной двери. Яркая вспышка освятила пространство облака изнутри, и я увидел… Но то, что я увидел, не поддаётся описанию и никаким словам: это кошмарно, это страшно до леденящего ужаса! Вокруг меня ползали и валялись обессиленные тела совершенно голых мужчин. И не где было ступить между ними, так их было много – тьма тьмущая! Их лица были чёрнее смолы, тела распухшие и покрытые гнойными язвами, в волосах кишели жирные черви. Одни заползали им в ноздри, грызли мозги и выползали из глаз, а иные заползали в рот, точили их внутренности и выползали из заднепроходного отверстия. Мужчины горько плакали, стонали и умоляли Бога пощадить их. В ответ на их мольбы прозвучал голос: ? Род прелюбодейный, в похотях своих блудивший, да пойдёт в муку вечную!? После, из огненной двери вышло большое чёрное чудовище. Оно медленно приближалось ко мне, наступая на тела мужчин и усиливая их страдания. Я видел его безобразные очертания и лапы с когтями, которое оно протягивало ко мне, чтобы схватить. Я в страхе закричал: - Это было всего один…три…совсем не много раз! Это не в счёт - мы с Ларри братья!...Мы близнецы! У нас одна душа на двоих – это не грех! Мы, как один человек! Я не гей! – упрямо старался оправдать я свой поступок, но чудовище не слушало меня. Кровь стыла в жилах, и я взмолился и попятился назад. – Пощадите меня! Это было любопытство – я не виноват! Я был глуп…я не понимал….мне было всего 15! Мы просто играли, баловались – это было не серьёзно! Не считается! Это просто такая игра! Мы не виноваты! Так поступают почти все подростки! Ангел, скажи ему!...- но его не было рядом - он исчез. Я оправдывался, как мог, но раздавшийся голос, обличал меня: - Если мужчина ляжет с мужчиной, как с женщиной и прольёт своё семя – оба творят мерзость перед лицом Бога. И будут оба прокляты, и род их будет проклят до седьмого колена! А ты лёг с родным братом – ты совершил двойное преступление против заповеди Божией, за которое ни тебе, ни твоему брату нет прощения!- Нет!!! Я не хочу!!! Не надо!!!– кричал я, не в силах сдвинуться с места. А чудище уже протянуло ко мне свои страшные лапы. – Спасите меня!!! – вопил я изо всех сил. - Ангелы! Святой Лаврентий! Господи, помилуй меня! Мадонна!!! Дева Мария!!! Матерь Божия, помоги!!! Пресвятая Богородица, спаси меня!!! Это всё что я мог: кричать и молиться. Оцепеневшее от ужаса, ?тело? мне не поддавалось. От меня остался только голос, и я кричал без передышки всего одну молитву, которую хорошо запомнил, когда ходил в церковь: ? Пресвятая Богородица, спаси меня, спаси, спаси!...? Я кричал, совсем не слыша себя. Мне казалось, что прошли часы с тех пор, как я начал кричать молитву. Вдруг, откуда-то очень издалека, до меня донёсся один долгий и чистый звук, всего одна нота, пропетая чьим-то неведомым прекрасным голосом. Тотчас чудовище исчезло, огненная дверь потухла, а несметное множество тел грешников оживилось. - Матерь Божия, помоги и нам! Облегчи наши мучения! – вопили они хором и рыдали, в молитвенном жесте простирали руки к небу, которого над ними не было. Чудный голос зазвучал снова, и черви в телах страдальцев на некоторое время перестали шевелиться. Затем голос умолк вдали. Я не успел оглянуться, как мытарство рассеялось, а рядом со мной оказались мои Ангелы и святой Лаврентий. Он обнял меня и прижал к груди. Его лицо было залито слезами, а одежда мокрой от пота.– Ты молился за меня? – дрожащим от пережитого ужаса голосом, спросил я. – Ты не представляешь, как… И как невероятно сложно, почти невозможно вытащить кого-то из этого мытарства. Непоколебим гнев Божий на нераскаянных мужеложников. Он не щадит и не милует их. А ты спасён Божией Матерью! Велика её любовь и сострадание к грешным людям! – Они навечно останутся там и будут мучиться? – До второго пришествия Сына Божьего – Иисуса Христа. Тогда свершится страшный суд и определится окончательная участь каждого из них. Придя в себя, я бросился к белокурому Ангелу: - Я знаю, что мой брат в аду! Умоляю, скажи на каком мытарстве его схватили? – Нет, Лорент, ты этого знать не должен. – ответил он, и я кинулся расспрашивать своего Ангела. – Ты ведь тоже сопровождал Ларри после его смерти, умоляю, скажи, где он сейчас? – Лоран, ты же слышал, что сказал мой брат, тебе нельзя… - Как вы не понимаете – это всё я! Я соблазнил его, это я виноват в его грехах! Мой брат в аду из-за меня! Я не сдвинусь с этого места, пока вы мне не скажите! Я не смогу находиться в раю, зная, что мой брат страдает в аду среди них! – обернулся я на удаляющуюся, но по-прежнему страшную багровую тучу. Я был обессилен, истерзан и рыдая, тяжело опустился на воздушную твердь. - Вставай, Лорент, – склонился надо мной Ангел Ларри и утешая, ласково погладил по голове – его здесь нет. Ему не довелось испытать того ужаса, который испытываешь ты. Ведь часть души после его смерти жила в тебе, и ты, как никто другой, можешь повлиять на загробную участь своего брата. Помнишь, мы говорили тебе об этом? Поднимайся же, летим… У меня почти не осталось сил, а мытарства продолжали задерживать нас и я не знал, когда же закончится этот кошмар. Мы приблизились к мытарству 19-му – немилосердия и жестокосердия. – Но разве это не то же самое, что и гнев? Я ведь уже проходил мытарство гнева.- Нет, Лоран, это не одно и то же. Идём…- отвечали Ангелы, крепко взяв меня за руки.На этом мытарстве испытывались все жестокие, суровые и ненавидящие. Душа такого человека, застряв здесь, подвергалась жестоким пыткам и заключалась в ад, где демоны затворяли её до общего Воскресения. Такую душу Бог не миловал, так как она ни нищему не подала ни куска хлеба, ни больного не посетила, не защитила слабого, не утешила скорбящего, но наоборот, злорадствовала над чужой бедой и радовалась чужому горю. Также здесь томились души людей жестоких, тех, кто поднимал руку на родителей, на детей, на жён, на беззащитных и слабых; тех кто издевался над животными и над людьми, ради удовольствия.Никогда я не проходил мимо нищих, не подав им хотя бы цента, друзьям всегда был готов помочь в беде, любую вещь с лёгкостью отдавал, если в ней кто-то нуждался, занимался и прямыми делами милосердия, перечисляя деньги в благотворительные фонды. Но какого же было моё изумление, когда на этом мытарстве в меня полетели обвинения в ? немилосердии, доходящем до людоедства.?Технизированная нечисть снова предъявила мне сцены из моего прошлого. Вот я достаю своего отца перед тем, как его увезут в больницу: ?- Лоран… сынок…прошу, не сейчас. Давай поговорим потом… Мне плохо…сердце болит... – Так тебе и надо – пить будешь меньше! Когда потом, если тебя вечно нет дома? Ты приходишь сюда только пожрать и поспать, и когда тебе плохо! Когда мы поговорим - когда ты помрёшь??Когда моего отца с инфарктом положили в больницу, я навещал его не для того, чтобы подбодрить и утешить, а чтобы обвинять и отчитывать, пока предоставлялась возможность и ему некуда было деваться от меня. Он лежал после операции на сердце, такой больной и несчастный, а я, пользуясь его беспомощностью, стоял в дверях и грыз, грыз, грыз его, перечисляя все его грехи по отношению к нашей семье. ? Уйди…ради Бога уйди! – умолял меня отец, но я не унимался. Пока я убивал его словами, позади нас появились две тени – его и моя. И вот моя зловещая тень, ощерив длинные острые зубы, вгрызается в печень отца! Я ведь и вправду умел достать его до печёнок.Мне стало холодно и больно. Сквозь чёрный туман я вдруг увидел огненное бушующее пламя, клокочущее недалеко от меня. Оттуда доносились яростные крики, раздирающие душу, и стоны, и рыдания, и проклятия. Это души, попавшие в это мытарство ненавидели и проклинали друг друга. Потом пламя на время утихло и я каким-то образом оказался рядом с этими грешниками. Их было великое множество и они ужасно мучились. Их одежда была испачкана грязью, лица были дики и свирепы, а из глаз исходила кровавая пена. Не в силах утихомирить свою жестокость, они срывали её друг на друге и грызлись, как бешеные собаки. Увидев моих Ангелов, они стали тянуть к ним руки и молить:- Ангелы Божьи, помогите, вытащите нас отсюда! На что Ангелы ответили: - Мы бы помогли, но между вами и нами великая пропасть: ни вы, ни мы переходить через неё не можем. Тогда они просили: - Пошлите к нам подопечного вашего, пусть помочит слюной палец и прохладит наши иссохшие рты, ибо мы страдаем от жажды. Я испугался и просил Ангелов не отдавать меня. – Не бойся, Лоран. – успокоили они меня, а грешники оглушительным хором стали рыдать и молиться Богу: - О горе нам! Помилуй нас, Боже! Пощади Своё создание! В тот же миг раздался голос: - Когда Я был голоден, вы не давали Мне есть, когда Я жаждал, вы не напоили Меня, когда Я был странником, вы не приняли Меня, Я был в темнице, был болен, и вы не навестили Меня. Я не знаю вас!Они с плачем отвечали: - Господи, когда мы видели Тебя голодным, жаждущим, нищим или больным и не служили Тебе? Голос отвечал им: - Так как вы не сделали ничего этого ближним своим, то не сделали и Мне. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. А вы – отойдите от Меня! Слыша это, грешники начали плакать и сокрушаться. Одни били себя в грудь, другие царапали своё лицо, третьи вымещали своё жестокость и немилосердие друг на друге. Ужасное зрелище! Никаким языком невозможно передать его. Адское пламя стало вновь разгораться и поглотило души мучеников. Я снова оказался вдали от них и слышал только стоны и скрежет зубов. Я остолбенел и не мог понять: прошёл я это мытарство или остаюсь здесь? Стало жутко холодно.– Замёрз? – мой Ангел накрыл меня чем-то, и я сразу согрелся. – Пойдём, Лоран, нас пропустили. – Я мог остаться здесь, да? – испуганно смотрел я на Ангелов. – Мог. Ты нарушил заповедь о почитании своих родителей. Каким бы не был плохим твой отец, ты должен был относиться к нему с уважением. Благодари за своё спасение Бернарда, он молится сейчас о тебе. Ты знаешь этого человека? Среди моих друзей не было никого с таким именем. Я ответил, что не знаю. Тогда Ангел указал мне взглядом на вещь, которой накрыл меня от холода. Я посмотрел и ахнул: это была куртка Ларри, та, которую я отдал бедному парню у ворот кладбища. Невероятно! – Видишь, как много может молитва, и как важно творить дела милосердия!И наконец, мы достигли последнего 20-го мытарства – уныния и отчаяния. Я очень удивился, узнав, что отчаяние - это смертный грех. Я никогда не унывал и не отчаивался. Мы с Ларри были оптимистами. Танец был смыслом нашей жизни. Какое отчаяние, если Les Twins были самыми популярными хип-хоп танцорами на земле? Дела у нас обстояли лучше некуда! Мы уделывали соперников на танцевальных битвах одного за другим, сотрудничали с мировыми знаменитостями, такими, как Бейонсе, Jay-Z и другими; нас приглашали сниматься в кино, участвовать в крупных шоу, в показе мод и не только, - мы были востребованными танцорами. А когда мы взяли главный приз на World of Dance – миллион долларов, то стали ещё и самыми богатыми танцорами в мире! У нас не было повода унывать и отчаиваться. Никогда!Я со страхом вошёл в густое серое облако. Нужно быть начеку. Эти загробные мытарства какие-то неправильные: то, что у нас на земле считалось обычным поступком, не нарушающим законов о человеческой морали, – здесь могло загнать в ад. И наоборот: от тяжких преступлений, за которые на земле можно получить пожизненное, - здесь можно было легко откупиться. Я прошёл через мытарства воровства, лжи и даже убийства, но чуть не угодил в ад из-за гордости, блуда и… - Что бы не случилось, Лоран, знай – я всегда буду рядом с тобой. – предостерёг меня мой Ангел-хранитель. – Не унывай, не отчаивайся и молись! – он отпустил мою руку. Я стал блуждать в молочно-сером тумане и вскоре потерял из виду блистательные очертания моего Ангела. Я ходил очень долго, - сутки, а может и двое, потому, как заблудился в тумане и не знал, как из него выйти. Уныние и страх начали одолевать меня, но я не сдавался и всё ходил и ходил. Шёл туда – не зная куда и за тем – не зная зачем. Меня измотало. Хотелось спать. Я остановился и прилёг отдохнуть. Уснул и вижу сон: мой брат погиб в автокатастрофе, а я не могу смириться с его смертью. Одиночество, грусть и отчаяние охватывают меня. Я плачу день, неделю, месяц, два и не могу утешиться. ?Господи, я больше не могу так жить! Если Ты забрал у меня брата, – забери и меня! Я не мыслю своей жизни без него! Я не хочу жить, - я хочу умереть!? В отчаянии подхожу к открытому окну... ?Боже, почему Ты заставляешь меня страдать? За что?! Почему Ты наказываешь меня?! Мне так тяжело...я самый несчастный...?В отчаянии беру нож и ложусь в горячую ванну... ?Я не могу, я больше так не могу – мне больно! Ларри, забери меня к себе!?…В отчаянии снимаю со штанов ремень и делаю петлю… ? Господи, почему я родился близнецом? Зачем ты создавал нас, чтобы потом разделить? Почему Ты обрёк меня на страдания? У меня больше нет сил! Уж лучше я буду гореть в аду, чем мучиться без моего любимого брата!?… И вот явился мой Ангел-хранитель и сказал: - Лоран, Господь знает о твоих страданиях, которые назначены тебе для очищения души. Он послал меня сказать, что ровно через полгода твои мучения прекратятся и ты получишь немалое утешение и счастье на всю оставшуюся твою земную жизнь. – Как, ещё полгода? Это слишком много! У меня нет сил…я просто здесь не выживу...А нельзя ли чем-нибудь заменить эти полгода, чтобы мои мучения прекратились намного раньше? – Можно. Согласен ли ты вместо этого отправиться в ад и провести там всего 3 часа? – Всего 3 часа в аду? Я терплю этот ад почти 2 месяца, конечно я согласен!Тогда мой Ангел взял мою душу и заключил в преисподнюю ада. – Через 3 часа я вернусь за тобой. - сказал он и улетел.Ад. Господствующий мрак. Кругом теснота. Вопли, крики, стоны. Адское пламя, временами вырывающееся откуда-то из недр земли, на миг освещало лица грешников, погрязших в отчаянии. То были самоубийцы - люди, отвергшие жизнь, как дар Божий, отвергшие Его любовь и заботу о них. Они наложили на себя руки, чтобы ?покончить со всем?, но оказалось, что после смерти всё только начинается. Лица самоубийц были обескровлены, глаза стеклянны, а вместо зрачков большие бельма. Они рвали волосы на своих головах, кусали в кровь свои языки, кричали и проклинали себя до кровавого пота. Каждый был занят только своим страданием. Ужас охватил меня! Я стал кричать и молиться, но что мой крик среди этих стонов и воплей. И тут потекли уже не часы, а годы, столетия…Я томился в тяжёлых мучениях: меня точил огромный белый червь; я покрылся струпами, пролежнями и гнойными язвами. Когда раны медленно и мучительно зарастали, неумирающий белый червь снова приползал и грыз меня. Я решил, что настала вечность, что мой Ангел забыл обо мне, и совсем отчаялся. Так я находился в этих страшных мучениях, когда над бездной вдруг разлился ангельский свет. Мой Ангел приступил ко мне и спросил: - Ну, Лоран, каково тебе здесь? – Ты обманул меня! – отчаянно закричал я. - Ты обещал вернуться за мной через 3 часа, а прошли уже тысячелетия! – Милый мой, - сказал мне Ангел, - я пришёл проведать тебя. Ты пробыл здесь всего лишь один час, тебе осталось ещё два… - Нет!!! – взмолился я, протягивая к нему руки. – Забери меня отсюда!!! Я всё понял: Бог посылает человеку лишь те испытания, которые он может перенести. Я согласен страдать на земле до конца своих дней, а если надо, то и до второго пришествия! Я согласен стать калекой и ?овощем? только, чтобы больше не мучиться здесь! – Бог милосерден и ты освобождаешься отсюда. Ты должен помнить, что самое слабое мучение в аду не может сравниться с самым сильным мучением на земле. И ты должен помнить, что за самоубийц не молится Церковь Христова, ни на земле, ни на небе, ибо они сами сделали свой выбор и Бог уважает его.Ангел взял меня на руки и вынес из ада. На выходе нас ждали белокурый Ангел и святой Лаврентий. – Неужели это всё? Скажите мне, что всё уже кончилось!... – рыдал я, уткнувшись в грудь моего хранителя.Они успокоили меня. За время нашего странствия по мытарствам святой Лаврентий постарел лет на 50, облачения Ангелов стало тусклым, а их лица имели усталый вид. Мне следовало бы подумать, осмыслить пережитое, постараться что-то понять, но на это не было сил. Я безумно устал. Страх постепенно развеялся, но осталась огромная пустота. Ни о чём не хотелось ни говорить, ни думать, ни спрашивать…