Одиннадцатая глава. (1/1)

Заранее извиняюсь - автор дорвался-таки до горячо любимых им лирических соплей...Камуи приостановился и заскользил ладонью по дереву двери, за которой находилось то, о чём он мечтал больше всего на свете. Сердце неистово рвалось вон из грудной клетки – ему было и сладко, и страшно. Это так просто – взять и войти, сметая к чёрту глупые опасения, упасть на колени возле её кровати и обнять, рассказав, как тяжело жить без её губ и глаз. Это так сложно – делать шаг в неизвестность. Хоть Мейко и сказала, что именно он - причина её слёз, но Камуи всё ещё не мог забыть ту тёплую улыбку, сиявшую на лице Мегурине, когда она шла, нежно обнимаемая Кайто за плечи. Ещё он не мог забыть тех слов, которые она холодно и непринуждённо бросила ему в лицо, стоя рядом на пустынной улице.?Ками!?. Молодой человек, глубоко вздохнув, всё-таки преодолел препятствие, разделяющее его с самой желанной женщиной на свете.?А вдруг я не сдержусь?? - запоздало пронеслось в голове. ? А стоит ли сдерживаться?? - вторила ей вторая мысль. ?Ни в коем случае!? - вспыхнула пламенем третья.- Мейко, это ты? – недоверчиво спросили откуда-то из темноты, к которой Гакупо ещё не смог привыкнуть.Осторожно, почти на ощупь и дыша через раз, Гакупо двигался по памяти вперёд, боясь испугать или рассердить. Темнота начинала потихоньку рассеиваться, уступая место серому полумраку с выразительными угольно-чёрными очертаниями предметов.-Мейко? – голос становится ещё более подозрительным.

Гакупо уже не мог сдерживать выдох, рвущийся наружу, потому что на кровати прорисовывался чёткий силуэт: тонкий, почти эфемерный, манящий.Она тоже замечает: неженскую фигуру, плавность движений, завораживающую грацию, и запах… тот, что был тогда: крыжовник, табак и чайное дерево. Тёмный, бездонно чёрный, такой красивыйв темноте. Даже если сжать волю в кулак и всеми силами постараться закрыть глаза – ничего не выйдет. Змей-искуситель, инкуб…и от этих ассоциаций ей становитсянемного страшно, холодно рукам ивяжуще томно.Гакупо болен, зомбирован, ощущая каждую секунду как целый век. Она отодвигается, прислоняясь к стене, беззащитно-бесстыдно вдыхая воздух полной грудью.- Уходи! – просяще-неуверенно, но Гакупо не может остановиться, ему нужно всего-ничего, самую малость – просто обнять и простонать о том, что она его приручила. И он теперь готовв огонь и в воду, ради только одной возможности счастливым зверем стелиться у её ног, чувствовать холодные пальцы в фиолетовых волосах, целовать, обнимать, носить на руках.- Не надо! – Лука боится и ненавидит, затравленно наблюдая, как силуэт приобретает явственные черты, плавно становясь коленом на кровать. Разве она мало страдала? За что он так мучает её?? Я люблю тебя, я тебя ненавижу, уходи прочь и, пожалуйста, останься!?Камуи вглядывается в лицо, такое близкое, такое красивое, такое…печальное. Сердце разрывается, глухо ударяя в виски, когда взгляд ловит крупную блестящую слезу, чертящую дорожку на бледной холодной щеке.-Почему ты плачешь? – словнонеуверенная просьба улыбнуться.- Уходи! – дрожащий голос срывается на шёпот. – Почему ты?- Почему я? – Камуи ещё не понимает, но уже чувствует, становясь вторым коленом на кровать и выгибая спину, чтобы их лица находились на одном уровне. – Я…Слова в голове складываются в единственно верную, единственно возможную последовательность, в стройный ряд, в молитву души.В груди Луки взметается в бесконечность гигантский огненный вихрь, делая телоневесомым и безмерно тяжёлым одновременно. Губы ловят чужое дыхание, и словно электрический ток проносится с безумной скоростью между двумя телами.Он признался. И теперь, стоя на коленях, почти вплотную, жадно вглядываясь в голубые глаза, Гакупо просто дышал. Единственное, чего сейчас так хотелось – это крепко обнять, увязая пальцами в розрвых волнах и надеяться, что его не прогонят.Немая мольбафиалковых глаз сводила с ума. Лука потянулась вперёд, зарываясь пальцами в волосы, целуя тонкие губы, придвигаясь, как можно ближе.Ками! Как он бесстыдно и безнадёжно счастлив здесь - с ней, в ней: в еёзапахе, холодных пальцах, худых плечах, невесомом шёлке на голом теле. И она – мятная, морозная, отогревающаяся на его груди с каждым вздохом.Это не страсть и не счастье, не желание и не симпатия, а всё вместе, сводящее с ума. И ему ничего от неё не нужно: ни сладких стонов, ни томных взглядов, ни своего имени, которое можно упиваясь срывать с красных зацелованных губ. Ему вообще ничего от неё не нужно! Потому что это он для неё.Есть вещи, помогающие почувствовать себя ближе к звёздам.Камуи кладёт голову на колени Луки и, перехватывая руку, собирающуюся погладить его по щеке, нежно целует ладонь, глядя в голубые глаза так преданно, как может только истинный ловелас, наконец-то полюбивший по-настоящему.Заглянувшая с утра любопытная Мейко, ночевавшая в гостиной и теперь мечтавшая добраться до своих банных принадлежностей, удивлённо вытаращила глаза, а потом весело фыркнула.- Я-то думала у них всё серьёзно: трусы на люстре, разломанная кровать, – студентка умильно вздохнула, подходя ближе к спящей сидя Луке и положившему голову ей на колени Гакупо. – А они прям как Ромео с Джульеттой. Хоть Шиона зови с натуры рисовать.Ещё пару минут шёпотом поглумившись над ?голубками?, жутко довольная Сакине вышла из комнаты, плотно прикрыв за собою дверь.