Мертвые светлячки (1/1)

Кровь.Кровь повсюду.На языке металлический привкус крови, алый клинок пульсирует жадно: ?Напои меня, напои! Еще крови! Еще!? Воздух пахнет сырым мясом, и от этого запаха?— запаха бойни?— ноздри дрожат по-звериному, а из глубины горла рвется рык.Огонь.Огонь повсюду.Вдали грохочут артиллерийские выстрелы, за разбитыми витражами?— пылающее небо, и черные громады кораблей заслоняют солнце. Под сводами звенит надреснутый крик и тут же обрывается на самой высокой ноте, как у подстреленной птицы.Чей это крик? Никого не осталось. Только призраки, которые прячутся в тени. Слепые, безмолвные, искалеченные. Он не помнит ни их лиц, ни их имен. В памяти алые росчерки: обожженные края ран, последний рывок и дрожащий вдох за миг до того, как клинок входит под ребро,?— все остальное скрыла пелена.Кто это сделал? —?стучит у виска. —?Кто?Когда он покончит со всем этим, здесь не останется ничего кроме пепла и призраков.Смерть.Смерть повсюду.За стенами Храма ревет пожарище, и в отблесках огня он видит детскую руку, сжимающую край его плаща. Ладошка разжимается, оставляя кровавый отпечаток.Когда он ворвался в ясли, они совсем не испугались его, потому что вот он, рыцарь, который пришел забрать их из этой страшной-страшной комнаты, где надо прятаться под кроватью и зажимать уши, чтобы не слышать взрывов,?— так сказала воспитательница, а она-то уж точно знает. Маленькая тви’лечка, самая смелая из них, доверчиво шагнула ему навстречу и вздрогнула под взглядом его желтых глаз. От него пахло смертью, и глаза у него были волчьи. Она успела взвизгнуть: ?Не надо, дяденька!??— но меч уже вспыхнул алым.?Кто это сделал? —?стонет эхо во тьме коридоров. —?Кто??Голокрон показывал ему потемневшие от времени алтари, где владыки ситхов совершали человеческие жертвоприношения, но сам бы он никогда… Правда же? Правда?!Кто это сделал?Он слышит за спиной полузадушенный всхлип и оборачивается. Она совсем юная, такая, какой спустилась с трапа в битве на Кристофисе: тонкие руки-веточки, сжимающие меч, и расцарапанные колени?— только в глазах уже не отчаянная решимость, а ужас. Его гложет почти животная потребность защитить ее: укрыть своим плащом и увезти куда-нибудь подальше отсюда, потому что все, хватит?— она еще девчонкой видела такие ужасы войны, от которых у бывалого вояки слезы бы на глаза навернулись.—?Асока! —?протягивает он к ней руки. —?Асока, не смотри на это! Закрой глаза!—?Убийца! —?выплевывает она ему в лицо.Она отталкивает его руки и выскакивает прочь из яслей. Он несется следом за ней в лабиринт темных коридоров и спотыкается о разбитую статую. Поднимается, сглатывая кровь из прокушенной губы, и снова бежит. Ее свет?— теплый и влекущий?— мерцает где-то далеко впереди, как светлячок во тьме. И он бежит не разбирая дороги по разгромленным анфиладам?— за ней, за ней! —?перепрыгивая воронки бомб и мертвые тела.Кто это сделал?Она спрыгивает на него с балюстрады, разрезав темноту зеленым светом клинка, и только годами отточенные рефлексы позволяют ему увернуться и выставить защитный блок. ?Прекрати это, я не хочу сражаться с тобой!??— кричит он, но она пробивает его защиту выпад за выпадом. Ее губы ожесточенно сжаты, а на щеках дорожки слез. Ему удается поставить ей подножку и выбить мечи из ее рук.Он обнимает ее крепко, чтобы не вырвалась, и утыкается щекой ей между монтраллов. Она перестает брыкаться и замирает, а потом он ощущает под пальцами горячее и липкое?— кровь.Кто это сделал?Рана с выжженными краями между ее ключиц, его выключенный меч падает на пол с глухим стуком. Бездыханная, с глазами, широко распахнутыми в пустоту, она оседает у него на руках, и ее тело кажется тяжелым, как камень. Он смотрит в ее остекленевшие глаза и видит…Кто это сделал?И видит…Кто?Видит…Себя.Дарт Вейдер подскочил на смятых простынях, хватая губами воздух. Его кожа горела как в лихорадке, а сердце зашлось неистовым стуком. Во рту противно горчила кровь, ладонь еще помнила холодное запястье Асоки с замершей ниточкой пульса. Перед глазами белели разрушенные колонны Храма?— кости на пепелище, из темноты смотрели сотни детских глаз, а Асока снова и снова каменела в его объятиях, безвозвратно мертвая.?Асока?,?— прохрипел Вейдер, и его голос жалко надломился.Никто не ответил.Прохладная ладонь коснулась его виска, а потом морок рассеялся. Падме молча смотрела на него, ее глаза в полумраке спальни казались почти черными.Раньше, когда Вейдер просыпался от кошмаров, Падме тут же тянулась к нему навстречу, обвивая руками его шею. Тревожная и ласковая, она сцеловывала испарину с его лба, а он позволял называть себя давно забытым именем. ?Это все не взаправду… я бы никода не навредил ей?,?— шептал Вейдер, утыкаясь Падме в колени. ?Нет, только не ей, Эни?,?— соглашалась с ним Падме. ?Все, что я делал?— я делал ради любви?,?— твердил Вейдер в горячечном бреду, когда в ушах эхом звучал детский плач. ?Ради любви, Эни?,?— отзывалась Падме, укачивая его на груди, как дитя, пока Вейдер не уснет, убаюканный бесхитростной колыбельной и стуком ее сердца.Но то было раньше. Сейчас Падме неспешно прошествовала к панорамному окну и распахнула створки. В покои хлынул шум ночного Корусанта: хоть аппартаменты Лорда Вейдера и находились под самой крышей сенаторской башни, из-за завесы облаков все-равно долетало гудение воздушной автострады. Ветер обдал холодом разгоряченное лицо Вейдера, принеся с собой запах озона.Падме застыла на пронизывающем ветру. Подол ее атласного пеньюара развевался, обрисовывая тонкие лодыжки, отблески лунного света выхватывали из темноты черты ее лица. Чужого лица, мраморно-бледного, как у покойницы.Наконец, она закрыла окно и вернулась в постель, при этом каждый ее шаг был таким, словно Падме поднималась на эшафот. Она уложила голову Вейдера к себе на колени и накрыла пальцами его виски. ?Никуда мы друг от друга теперь не денемся, ты обвенчал нас кровью невинных, Эни. И сколько за светлячками ни гонись ты, сколько ни зови Асоку в кошмарах, а приду только я. Нет у тебя больше дома, учителя, имени?— одна я. И у меня больше ничего нет?,?— так говорили руки Падме, ее тихое дыхание, но сама она молчала. Лишь поцеловала Вейдера в лоб, и он провалился в беззвездную тьму, где нет ни светлячков, ни мертвых детей.Проснулся он по старой армейской привычке за час до рассвета, когда над шпилями Корусанта уже клубилась розоватая дымка, а за линией горизонта сквозь облака просвечивали первые солнечные лучи. Вейдер потянулся, ощущая такую ломоту во всем теле, словно бы он всю ночь проспал на голой земле.В покоях витал едкий запах синтетических сигарет и едва уловимый аромат масла, которым Падме смазывала косы после ванны. Забавно. Когда-то давно, еще в прошлой жизни, он просыпался, разбуженный окриками клонов и запахом солдатской похлебки, бурлящей на огне, иногда?— выстрелами и запахом гари. В редкие дни покоя его будили ароматы завтрака и прилипчивый мотивчик, который насвистывал на кухне учитель: готовил Кеноби отменно, особенно ему удавалась острая похлебка том’йам с моллюсками. Асока пыталась не отставать от Оби-Вана и строила из себя кулинара, но меч она держала явно лучше, чем сковороду: у нее вечно все выкипало, высыпалось, а то и занималось пламенем. И Вейдера будили шлепки ее босых ног по полу, сопровождаемые руганью на хаттском, а потом он жевал подгоревшие тосты и старательно делал вид, что ничего вкуснее этих угольков в жизни не ел. Просто чтобы она улыбнулась.Из гардеробной выплыла Падме и замерла перед зеркалом, критически осматривая себя. Спикер Имперского Сената госпожа Наберрие сменила летящие наряды на закрытые платья, больше напоминавшие броню. Вот и сегодняшнее черное платье в пол открывало взгляду только кисти рук да полоску кожи на шее, единственным украшением была вышитая золотом вдоль ворота змея.—?А,?— улыбнулась Падме,?— доброе утро.Опять работала всю ночь. Провозгласить Декларацию Нового Порядка перед перепуганными сенаторами?— это лишь самый первый шаг на пути перерождения Республики в Империю. Палпатин красовался перед голокамерами, вещал с трибуны про эру невиданного процветания для галактики, а всю грязную работу, как любой уважающий себя политик, спихнул на подчиненных. Необходимо было реформировать республиканские институты, переписать законодательство и разрушить до основания весь громоздкий бюрократический аппарат старой Республики?— именно поэтому Падме ночами просиживала над новыми законопроектами, а днями председательствовала на сенатских слушаниях. Вейдер удивлялся, как она вообще на ногах держится. ?Маленький женский секрет,?— пожимала плечиком Падме,?— нейростимулятор в сумочке?.Вейдер обнял жену за талию, увлекая ее к себе в постель. От недосыпа Падме выглядела болезненно истощенной: толстый слой пудры не скрывал глубоко запавших глаз, под платьем проступали ребра.—?Как давно ты ела на завтрак что-нибудь кроме коктейля из нейролептиков, любовь моя?—?Дай-ка подумать… —?Падме возвела глаза к потолку, нахмурившись в притворной задумчивости.—?Учти, что мне врать бесполезно,?— протянул Вейдер, поглаживая ее бедро, отчего Падме как-то натянуто рассмеялась. —?Как насчет чашки горячего кафа? Я сам тебе сварю. Утренний каф от твоего заботливого мужа, неужели ты сможешь отказать?Вейдер коснулся губами шеи Падме над воротником, а затем проложил дорожку поцелуев вдоль скул, чтобы прижаться к губам, размазывая темно-вишневую помаду.—?Вот так, теперь ты точно останешься на каф, потому что служанкам придется поправлять твой макияж.—?Лорд ситхов,?— вздохнула Падме, и на ее лице отразилась та снисходительная брезгливость, с которой смотрят на шалости чужого ребенка,?— ты просто само зло во плоти.Дарту Вейдеру, лорду-протектору Имперского сектора и владыке ситхов, пришлось изрядно покопаться в кухонных ящиках, чтобы найти машину для кафа. Вскоре комната наполнилась густым ароматом?— уж точно получше той растворимой бурды из сенаторской столовой. Сделав пару глотков дымящегося кафа, Падме одобрительно кивнула и тут же активировала свой датапад.—?Во времена Республики,?— воодушевленно начала она,?— высшей инстанцией в каждом секторе был Верховный суд, под его юрисдикцию попадали все гражданские и уголовные иски сектора. Совершенно очевидно, что Империи необходима централизация судебной системы, поэтому в рамках реформы судопроизводства мы уравновесим ветви власти путем реализации…Блуждающие огни освещают ее лицо. Асока бросает взгляд через плечо?— такой острый, что мог бы рассечь броню из дюрастали. Она дышит отрывисто, как загнанное животное,?— и в этом сквозит что-то дикое.—?Асока,?— осторожно зовет Вейдер, боясь вспугнуть ее.—?Асока,?— он делает пару робких шагов по колено в мутной воде и протягивает к ней руки.Дрожит свет блуждающих огней. Дрожат губы Асоки.Она резко разворачивается, хлестнув Вейдера лекку по лицу, и бросается прочь. Вейдер кидается следом, но сапоги, увязшие в болотной тине, не дают ступить и шагу. Он отчаянно бьется, пока черный доспех тянет его глубже и глубже на дно. Болотная трава сетями оплетает его руки, темные воды уже плещутся у самого горла…И только в глубине болот мерцает светлячок.Вейдер очнулся от видения резким толчком, как будто вынырнул из омута. Падме уже ушла, оставив после себя отпечаток помады на ободке чашки. На паде мигала иконка свежих донесений?— имперская разведка не дремлет.Цифры-цифры, одни сплошные цифры… Стоп. Пункты вербовки Инквизитория на Касталии захвачены агентами Альянса,?— Вейдер пробежался глазами по отчету, чувствуя, как в нем закипает гнев. Эти крысы из Альянса пошли на хитрость: имитировали захват имперской перерабатывающей станции на одной из лун Касталии, перетянув все охранные батальоны на защиту луны, а сами воспользовались моментом, чтобы вывезти с планеты всех одаренных. Ход совершенно бездарный, но по каким-то совсем уж фантастическим причинам сработал он на ура. А эти фантастические причины мофф, ответственный за сектор Касталии, пояснит мне при личной встрече,?— мрачно подумал Вейдер,?— глаза в глаза.Альянс, который ютился в самых глухих углах галактики, вдали от цивилизованных миров, успел много крови попортить Империи в целом и Лорду Вейдеру лично. Структура Альянса, состоящая из одиночных повстанческих ячеек, не позволяла изловить ни одного крупного военачальника, а все попытки имперских шпионов добыть координаты материнской базы провалились. Сведения долетали обрывочными и искаженными, такими, что сразу и не поймешь, правда это или очередная байка из кантины. Повстанцам приходилось избегать основных межзвездных трасс, да и летали-то они на космическом мусоре вроде списанных истребителей?— но все равно умудрялись эффектно подрывать авторитет Империи. Зачастую в прямом смысле.Словно их хранит сама Сила… Нет, что еще за джедайская ересь! ?Не ты орудие Силы, но она?— твое?,?— таковы слова Императора.Вейдер бросил взгляд на выдвижную панель в углу, где темной громадой возвышался его доспех, и в очередной раз напомнил себе о том, какой путь он выбрал. ***—?… т-таким образом… таким образом, вследствие отвлекающего маневра террористов из Альянса,?— выдавил из себя мофф Хайперион, запинаясь непослушным языком,?— форсирование Касталии силами Империи оказалось… —?он утер платком испарину со лба,?— несвоевременным.Мофф сектора Касталия?— лысеющий человек с бакенбардами?— от страха весь покрылся красными пятнами. Он пытался демонстрировать хотя бы видимость достоинства, но рука, которой мофф Хайперион отдавал честь, нервно подрагивала, а пот каплями стекал за воротник его форменного кителя. Разум человека покрылся липкой пленкой страха.Пусть боится. Пусть все они боятся, потому что власть зиждится на страхе, кто бы там что ни болтал о демократических свободах.Вейдер шевельнул мизинцем, и воздух в зале сгустился. Еще двое присутствующих на аудиенции?— гранд-инквизитор и глава разведки?— судорожно сглотнули, а мофф схватился за горло.—?Я разочарован,?— отчеканил Дарт Вейдер, пока мофф сектора Касталия скреб по горлу в тщетной попытке вдохнуть. —?Вам повезло, что Император осуждает напрасную трату человеческих ресурсов, в противном случае, я был бы куда менее снисходительным.Вейдер ослабил тиски, и человек осунулся ему под ноги, маленький и жалкий.—?Защита пунктов вербовки отныне переходит под юрисдикцию Инквизитория.Высокий муун в мантии гранд-инквизитора поклонился, сложив паучьи длинные пальцы: ?Ваша воля?— моими руками, милорд?.—?Все свободны,?— махнул рукой Вейдер.Гранд-инквизитор и прихрамывающий мофф покинули зал, осталась лишь глава разведки. Исанн Айсард была прирожденной шпионкой, она могла быть настолько неприметной, что при взгляде на лицо этой женщины ни одна ее черта не врезалась в память?— все будто растворялось в тумане.—?Айсард? —?холодно обронил Вейдер.Исанн невозмутимо поправила серый китель без знаков отличия и улыбнулась. Вейдер не питал никаких иллюзий по поводу этой улыбки?— с таким же профессионально вежливым оскалом Айсард выжигала лазерным паяльником глаза особо молчаливых пленников на допросах.—?Мне поступили сведения об одной весьма видной фигуре сопротивления,?— Исанн передала Вейдеру деку, на которой засияло смазанное голофото тогруты. —?Фалкрам.Фалкрам возглавляла одну из повстанческих ячеек Среднего Кольца и прославилась как раз-таки тем, что на счету ее эскадрильи было двенадцать разгромленных пунктов вербовки Инквизитория и десятки одаренных, которых транспортными шаттлами переправляли куда-то в глушь на базы Альянса. Фалкрам была неуловима на своем раздолбанном X-винге, мелькая на радарах, как вспышка,?— и никому не удавалось ее подстрелить.—?Продвинутая программа распознавания лиц от технического отдела разведки?— и вуаля! —?Айсард театрально взмахнула рукой. —?Теперь мы знаем, что Фалкрам?— в прошлом некая Асока Тано из Ордена джедаев.На голограмме всплыло до боли знакомое лицо юной тогруты, хмуро смотрящей в камеру. Вейдер почему-то помнил, что голофото это было сделано после первой серьезной битвы Асоки на Кристофисе, ведь тогда она перешла из юнлингов в падаваны, а потому ей нужно было новое досье. Асока со свежей ссадиной на щеке недовольно дула губы перед объективом: ей после боя даже не дали поспать, а сразу погнали голографироваться.У Вейдера защемило в груди от иррациональной нежности.—?Зачем ты докладываешь об этом мне лично?—?Асока Тано была падаваном Энакина Скайуокера?— вашего злейшего врага, убитого вашей же рукой,?— заискивающе протянула Исанн. —?Я полагала, что данная информация вас заинтересует.Нет, Айсард совершенно точно под него копала. Все вилась вокруг да около, вынюхивала, пытаясь хоть одним глазком заглянуть, кто же скрывается под черной броней. У нее был доступ к архивам павшего Ордена, а это означало, что это лишь вопрос времени, когда она сложит два плюс два.Впрочем,?— сардонически ухмыльнулся Вейдер под шлемом,?— если она окажется чересчур сообразительной, я полюбуюсь на ее улыбку с силовым захватом на горле.—?Свободна, Айсард.—?Наш проверенный информатор сообщает, что Фалкрам сейчас находится на пути к Зар-Замана в секторе Кхорр, в отчете есть более подробная инф…—?Свободна,?— повторил Вейдер и сжал кулак так, чтобы Исанн ощутила, как на ее плечи давит невидимый камень.—?Ваша воля?— моими руками,?— присела в церемонном реверансе Айсард.Когда стук каблуков Исанн затих в коридорах, Вейдер невесомо провел искусственной рукой по щеке Асоки на фото. Голограмма мигнула синим и погасла. Вейдер сосредоточился и попробовал нащупать ту связь ученика и учителя, которая когда-то давно золотой нитью соединяла его с Асокой сквозь сквозь миллионы космических парсеков?— ничего, пустота. Обрубок связи ныл фантомной болью, как ноет отрезанная конечность.Неужели это правда? Неужели Асока, всегда преданная и отзывчивая, не ощутила, как он столько раз звал ее, мечась в ночных кошмарах? Неужели она совсем не искала своего мастера?Но ты ведь и сам не искал ее.На поясе запищал комлинк, и вдоль позвоночника Вейдера пробежал гадкий холодок дурного предчувствия. Такие вот внеплановые звонки от Императора никогда не сулили ничего хорошего и чаще всего заканчивались тем, что Вейдер корчился на полу от молний Силы. Но выбора у него все равно не было, поэтому Вейдер активировал голопроектор и смиренно преклонил колено перед своим повелителем.У Шива Палпатина, владыки ситхов и императора Галактики, было много обличий: канцлер с благородной сединой на висках и речами о ценности демократии, старик в балахоне, визгливо умоляющий защитить его,?— но истинный облик Императора был иным. Он весь?— живая тьма. Даже будучи лишь голограммой, он сковывал своей силой так, что Вейдер не мог шелохнуться, как ворнскр в под взглядом королевской кобры. Потоки тьмы опутывали его по рукам и ногам, проникали в каждый уголок его сознания, шипя: ?Повинуйс-с-ся?.—?Еще одно счастливое воссоединение! —?Палпатин, восседавший в глубоком кресле с золоченой спинкой, захлопал в ладоши. —?Нам было так отрадно видеть, что ты воссоединился с милой Падме,?— Император стер невидимую слезу умиления с морщинистой щеки,?— а сейчас нас ждет еще и возвращение блудной ученицы. Ну разве не повод для радости?Палпатин с довольным кряхтеньем откинулся в кресле и сложил под подбородком руки, сплошь покрытые старческими пятнами. Император осклабился, обнажив острые пожелтевшие зубы, а потом внезапно рявкнул:—?Сними жестянку, когда я с тобой разговариваю! Вейдера от ключицы до паха пронзила боль. Он молча повиновался, стащив шлем, и склонился еще ниже.—?Так-то лучше,?— вновь расплылся в благодушной улыбке Палпатин. —?Ходят слухи, что Энакин Скайуокер очень любил свою ученицу. Ходят слухи, ходят слухи, хи-хи-хи,?— нараспев проговорил Палпатин, как тараторит ребенок считалочку, и захихикал. —?Ходят слухи, что сердце Энакина Скайуокера билось быстро-быстро от ее имени. А твое??Асока, Асока, Асока?,?— зазвучало многоголосье со всех сторон, набатом отзываясь в висках.—?Асока,?— задумчиво почесал подбородок Палпатин. —?Встреча с учителем подарила бы ей так много… какая жалость, что Энакин Скайуокер мертв! Встреча с тобой подарит ей глаза, такие же желтые, как у тебя, а если она откажется от первого дара, вторым даром будет смерть.—?Да, мастер.Палпатин замолк, разглядывая своего коленопреклоненного ученика, а потом надвинул на лоб черный капюшон так низко, что его лицо скрыла тень, и лишь только золотые очи его горели во тьме.—?Осторожно, мой ученик. Не променяй солнце на жалкого светлячка.