Часть 2. (1/2)

— Десятичный логарифм от икс в степени десятичный логарифм от икс минус один… — голос учителя доносился до девушки как сквозь подушку. Она честно пыталась записать пример под диктовку, но слова категорически отказывались складываться в числа, простейшие вычисления давались с огромным трудом, знаки мелькали в глазах, мешая сосредоточиться.

Хината незаметно вздохнула и отложила ручку. Взгляд непроизвольно метнулся к телефону, который она зачем-то достала перед уроком, положив рядом с тетрадью.

Снова вздох, и взгляд уже переместился на циферблат часов в ожидании звонка.***Большая перемена. Дежурная улыбка для одноклассниц, радостно щебечущих, краснеющих, так безумно раздражающих.

— Ужасно выглядишь, Хината. Что-то случилось? – охнула Тен, остановив подругу за рукав. Вежливо высвободившись, девушка что-то невпопад пояснила и поспешила уйти.

Длинные школьные коридоры. Каждый укромный уголок на лестнице, за школой – повсюду были новоявленные парочки или глупенькие первокурсницы, робко сминающие в руках пакеты с шоколадом, не решаясь подойти к семпаям.А брат, наверное, где-то там, с ней. И кто знает, вдруг его девушка тоже сейчас дарит ему вот такую красную коробочку в качестве признания.

?Признание… какое признание, о чем я! Они же женятся, боже мой! Ты такая глупая, Хината, конечно, им не до таких детских праздников! Они, наверное…? — смутившись от своих мыслей, Учиха дернула головой, убранные до этого за ухо волосы упали на лицо.

Вдруг в глаза бросилась картинка из реальности, единственное, что обрело вдруг цвет в ее черно-белом мире – лестница на крышу. Почему-то пообедать на холоде не показалось такой уж плохой идеей, там хотя бы не должно быть влюбленных парочек. Конечно, кому захочется признаваться в любви с красным хлюпающим носом?***Привычное движение — замок тихо щелкает, и дверь открывается. Молча разувшись и бросив сумку прямо на полу, девушка поднялась наверх, направившись в свою комнату. Проходя мимо комнаты брата, она отметила, что дверь закрыта неплотно, значит, брат, скорее всего, дома. Неужели прогуливает?

Хината, отвернувшись, прошла мимо, но тут же вернулась и тихонько заглянула в комнату Итачи, чуть приоткрыв дверь. Затаив дыхание, она вошла внутрь, не отрывая взгляда от кровати — простынь была смята, одеяло откинуто, открывая полуобнаженное тело брата. Девушка подошла к постели брата, не в силах отвести взгляда. Его кожа была темнее, чем у самой Хинаты, что только подтверждало, что они не родные брат с сестрой. Почему-то эта кровная связь, пусть и такая… условная, была единственным, за что она могла зацепиться, это были другие узы, которые не разорвать просто так, узы, благодаря которым она могла называть его ?своим?, пусть и в глубине души, пусть в других словосочетаниях, но могла!

Итачи спал без задних ног, изредка всхрапывая, как недовольный конь. Хината не удержалась и приложила руку ко рту, желание разрыдаться отчаянно боролось с расплывающейся по лицу влюбленной улыбкой . Приблизившись, она опустилась на колени, облокотилась о край кровати и стала смотреть, как равномерно поднимается и опускается почти безволосая грудь Учихи. Переведя взгляд на лицо, девушка чуть приблизилась, рассматривая его, пытаясь запомнить каждую черту, каждое достоинство и каждый изъян. Левая рука лежала на животе, изредка подрагивая. Хината потянулась к ней пальцами, ей очень хотелось сжать его ладонь, прикоснуться к теплой ото сна коже, но она боялась разбудить брата. Она все-таки убрала руку, помедлив, однако, чтобы провести пальцами по воздуху над его запястьем, как будто это могло утолить ее желание. И вместо этого дотронулась до длинных черных волос, разметавшихся по подушке.

?Мне нужно уходить, — мелькнула в голове мысль, — мне нужно уходить, пока я себя не выдала. Я не хочу делать ему хуже, не хочу, чтобы он узнал, не хочу, чтобы ненавидел. Почему я не могу уйти? Я же должна, должна!?Не повинуясь робкому протесту разума, глаза уже пожирали белесый шрам на левой руке, а непонятно откуда взявшаяся жгучая ревность терзала сердце. Учиха поднялась с коленей, утирая выступившие слезы рукавом, и сделала несколько шагов назад.— Нии-чан, я люблю тебя! – Набрав воздуха в легкие, громко произнесла Хината.Раздался какой-то полустон, и Итачи открыл глаза, приподнимаясь на одном локте.

Стук-стук-стук. Такой громкий, что сестре остается только удивляться, как он его не слышит.

— Хината?.. – брат зевнул, сфокусировав, наконец, взгляд на девушке, столбом стоящей посреди комнаты. – Что ты здесь делаешь?— Вернулась из школы.— Который час?— Четыре.

— Так поздно?

— Я задержалась.— А я, кажется, проспал. Я же обещал позвонить… где мой телефон… — он вслепую зашарил одной рукой по кровати, другой протирая правый глаз.

— Я… не знала, что у тебя есть девушка, – странно ломким голосом заговорила Хината, пустым взглядом следя за тем, как Итачи садится на кровати, и оглядывает комнату в поисках мобильника.— Что? С чего ты вдруг вспомнила? – Учиха вдруг перестал озираться и внимательно посмотрел на сестру, заметив что-то неладное.

— Ответь мне, — попросила она, — почему я не знала?Юноша поднялся и потянулся за брюками.

— Ты же живешь с нами всего год. Как раз год назад, до того, как твоя мать переехала, Мику уехала учиться за границу. Тогда я уже сделал ей предложение, прости, что не сказал.

— А отец?— Он знает.— Но вы никогда не говорили об этом.

— Послушай, Хината, что за допрос? У нас в семье нет привычки обсуждать личную жизнь друг друга, — немного резко ответил он.

— Ясно. У вас в семье нет. Да, я поняла, нии-чан, — улыбнулась девушка, стараясь отогнать подозрения. – Я, пожалуй…

?Громко. Замолчи, пожалуйста, замолчи, он же заметит! Я не слышу собственных слов! Просто замолкни, уймись, остановись! Как же ты надоело своим стуком!? — мысли были настолько отчетливыми, что, казалось, кто-то стоит рядом и громко говорит их прямо в ухо.

— Хина, прости, я…— Все, в порядке, нии-чан! Я просто… просто… — голос дрожал, а все слова, все оправдания вдруг исчезли. Девушка будто онемела, просто стоя и смотря в упор на брата, слезы катились по щекам, оставляя мокрые дорожки, а она смотрела прямо ему в глаза, которые с каждой секундой выражали все больше удивления. Он тоже молчал, не нарушая повисшую тишину.

— Я… это… я…

?Боже, что со мной? Я не могу произнести ни слова. Что такое? Я ведь думаю, ведь есть же слова, я должна как-то все это объяснить? Ведь должна же, да? Ну… что, что ему сказать? Язык будто онемел...?— Прости! – крикнула она, кинувшись прочь из комнаты.