Эпизод 3. Бежать! (1/2)
Месяцы тянулись неисчислимо; тоска поедала душу; в нервы врастали шипы.Все это время он вновь и вновь выбирал между долгом и сердцем...Сегодня сделает окончательный выбор. По-настоящему верный.Что происходит? Чувства напряжены, тревога охватывает и довлеет над ним, и когда уже хочется крикнуть, вопить во весь голос от неясного чувства опасности... Тогда он глядит с небес, словно в ладонях держа галактику, и не верит своим глазам.Млечный Путь льется меж пальцев.Кто он — наблюдатель или участник?Церемониальным залом во дворце Священного города Дол надолго завладел ужас: вломившиеся и сорвавшие церемонию крогги вызывали самые мощные чувства у нуразийцев и землян.— Что здесь надо кроггам? — крикнул разгневанный Айкка.Молча генерал Рокос поманил его пальцем. Толпа расступилась. Айкка шел к огромному, ужасающему кроггу твердым шагом, сжимая извечный лук и вытягивая из колчана стрелу.— Это невежливо, — хохотнул крогг, — встречать гостей в штыки.— Гостям не пристало приходить вооруженными, — отвечал Айкка сквозь зубы, — а я в таком случае не глупец, чтобы быть безоружным.— Глупец... — пророкотал генерал. — Ты глупец, юный принц. Ты клялся в верности кроггам, но не сдержал своего королевского слова. Кросс рассказывал мне о твоих метаниях, о том, как обстояли дела на Обане...Принц с ненавистью смотрел прямо в желтые глаза-щелочки своего врага.— Ты предал Империю и решил, что мы не придем поквитаться?
За ними наблюдал народ, затаивший дыхание.— А теперь — что я вижу... Ты братаешься с этими ничтожными, мелочными землянами? Пасть ниже просто некуда...— Заткни свой грязный рот!Ева Вэй и сама не поняла, как выбралась из укромного местечка за колонной, растолкала обмерших нуразийцев и очутилась рядом с Айккой. Дон Вэй схватился за сердце, видя, как его крохотная девочка стоит рядом со страшным великаном.— Молли, не надо! — опешил Айкка, но девушка не двигалась с места.— Ну надо же! — теперь Рокос откровенно захохотал. — Не ожидал, что в этом клоповнике соберется такое блестящее общество!Услышав мерзкое слово ?клоповник?, нуразийцы словно вынырнули из оцепенения. Мужчины похватались за луки, и в мгновение ока десятки стрел уставились на отряд кроггов. Рокос же, казалось, этого не заметил, лишь его тень — рыжеволосая женщина в маске — беспокойно переступила с ноги на ногу.— Так ты — Молли?
Крогг близко-близко склонился к Еве, но она ответила ему смелым, рассерженным взглядом.— Да, я Молли, — отчеканила она. И, надо же, не замялась ни на секунду. Целый год она знала себя только Евой, остерегалась иного, но отчего же теперь это имя так легко произносит язык?— Прекрасно.Земля ушла у Евы из-под ног. Под общий крик ужаса и страха крогг схватил поперек туловища малютку-землянку, стиснул, поднял над головой и рыкнул:— Вот с тебя-то мы и начнем.Общий вздох, волнение среди нуразийцев. Девушка отчаянно трепыхалась, всеми силами стараясь разжать захват страшилища, но ее сдавливали все сильнее, грозя раздавить, выдавить, сломать и сломить... Хватка крогга лишала воздуха, и в глазах у Евы темнело, зал вокруг расплывался... качался, кружился, мешался...— Отпусти ее! — Айкка мгновенно вскинул лук. Вместе с ним кончики стрел, что были направлены в захватчиков, дрогнули, готовясь, но не решаясь отправиться в полет.
Одновременно дон Вэй, белый как полотно, вскрикнул не своим голосом:— ЕВА! — и бросился было на помощь дочери, однако возникший у него за спиной наставник Айкки крепко стиснул его плечи: ?Нельзя. Попадете в прицел?. Дон Вэй видел, что его дочь вместе с кроггами на линии огня, но сделать ничего не мог, беспомощный и обезумевший.— Мы не отдадим Нуразию кроггам! — прозвенел голос Айкки, целившегося в лицо Рокосу. — Убирайтесь!..Казалось, стрелам не терпелось скорее поразить мишени. Озлобленные нуразийцы были готовы, беды не избежать. Тетива каждого из гибких нуразийских луков тренькнула...Крогги стояли насмерть. Ева все слабее боролась с хваткой.Рокос зычно скомандовал:— Тави!Из-за его плеча выступила вперед и сорвала с себя маску женщина с рыжими волосами....У нее были божественные черты. Глаза сияли из самой своей бирюзово-морской глубины, они лучились и словно заглядывали сразу во все мужские сердца. Мерцала белая кожа, искрились шелковистые локоны, сверкала улыбка среди нежных губ. То была высокая и грациозная богиня, почтившая Нуразию своим появлением. И, подчиняясь красавице, лучники неожиданно сняли кроггов с прицела, опустили свое оружие и странно заулыбались.Нет, она не была нуразийкой. Но и кроггом, конечно же, не была. Тогда почему она выступила живым щитом по одному слову грозного Рокоса?
— Ай... кка... — прохрипела Ева, краешком глаза видя, что ее друг заворожен, как и все, и не двигается. Вслед за ней в отчаянии твердила имя сына нуразийская королева, к своему несчастью, очнувшаяся.В оцепенение погрузился зал: покорены были и воины, и принц, и его наставник, и дон Вэй, и слуги — все, кому повстречался ясный бирюзовый взгляд.— Ха-ха-ха! Насекомые, — выплюнул Рокос, потрясая обмякшей Евой, будто тряпичной куклой. — Предатели! Нуразия снова будет подчиняться Империи! Живых не брать!С победным ревом крогги, вскинув смертоносные трехлезвийные топоры, бросились на сбитых с толку нуразийцев, но не успел первый из захватчиков коснуться первой своей жертвы, как...— Что это?! — взвизгнула Тави: она ощутила мощный толчок под ногами. — Землетрясение!— А?Очнувшийся от наваждения принц Айкка потряс головой. Расписной пол набухал и шел волнами, бабах! — и в крыше дворца появилось зияющее отверстие, пробитое огромной глыбой. Глыба врезалась в ряды кроггов, похоронив многих из них, а камнепад меж тем осыпал дворец, дробя стены. Нуразийцы, пораженные ужасным знамением, вопили, генерал Рокос отшатнулся, пораженный не меньше.И Айкка воспользовался суматохой: в изящном прыжке он ударил крогга ногами в живот и сумел подхватить почти задохнувшуюся девушку. Крогг рухнул, рядом с ним рухнула новая глыба.— Ты цела? — тихим голосом спрашивал Айкка, укрыв подругу в относительно безопасном местечке за поваленной колонной.Спасенная Ева в ответ только хрипло кашляла, хватаясь за горло, стараясь поймать призрачное ощущение сжимающихся пальцев гиганта и разжать их.— Бежим! — крикнул дон Вэй, насилу продравшись через паникующую толпу. Схватил за руку дочь, рывком поднял ее на ноги и бросился прочь; Ева, только что едва волочившая ноги, пришла в себя, улепетывала, что было сил. Но оглянувшись через плечо, она увидела, как перепуганный Генри МакМиллан, президентский сынок, позабытый в суматохе и утративший всю свою напыщенность, прячется под столом в центре агонизирующего зала. Перекошенное лицо его выражало целую гамму чувств от ужаса до растерянности.Ева искренне считала МакМиллана невоспитанным хамом, но то ли это преступление, за которое нужно оставить на верную смерть своего соотечественника? Уцелевшие крогги, впрочем, не заботились о товарищах — они разбивали окна одно за другим, пролезали к ним, распихивая друг друга. Армия утратила свою решительность, и больше солдаты не вели себя как завоеватели. Незапланированным отступлением руководил лично генерал Рокос. Мощными плечами он сбивал с ног своих солдат, уворачивался от летящих камней с удивительной для неповоротливых кроггов ловкостью. Часть нуразийцев, напротив же, сплотилась вокруг своей королевы.— Я позабочусь о нем! Спасайтесь! — бросился назад Айкка, проследив взгляд Евы, брошенный на МакМиллана.
— Я с тобой! — рванулась Ева.Но отец только цепче сжал ее пальцы:— Он справится и один! Бежим скорее!...И они бежали. Вдоль колонн, пробирались к выходу, боясь выпустить руки друг друга. В поднявшемся хаосе камнепад был не единственным их противником: нуразийцы, крогги, земляне-телохранители, до той поры незаметные, но теперь смешавшиеся, выкликавшие треснувшими голосами имя своего подопечного, Генри МакМиллана, — все они превратились в угрожающую массу, способную задавить, растоптать, покалечить не хуже исполинской глыбы. За спиной Евы повалилась еще одна массивная колонна, и пробитый, израненный потолок теперь грозил рухнуть им на головы. Девушка бежала, бежала изо всех сил, путалась в длинном подоле нуразийского платья; ей казалось, что она наступает на пятки самой себе.Но спасительный выход был уже недалеко. Разве что миновать его не удалось, ведь путь семье Вэй преградила рыжеволосая красавица. Зыркнула бездонным взглядом на дона Вэя — и Ева, к своему ужасу, ощутила, как шаги отца замедляются.
— Зачем ты преследуешь нас? — воскликнула его дочь, остановившись в нерешительности, не зная, как обойти возникшее прелестное препятствие.А ведь она и в самом деле была прелестна. Эта женщина... она пришла с кроггами. Ева недоумевала, не понимала, какие дела могут быть у нее с отвратительными, злобными кроггами. Лицо Тави — кажется, так ее звал ненавистный Рокос? — не выражало злости или жестокости. Признаться, оно было отстраненным, словно красавица не понимала, что творится вокруг. Неужели шок? Пожалуй. В глазах ее мелькал страх, пришелица застыла как вкопанная. Препятствие вдруг стало преодолимым, словно могучий дуб вдруг превратился в колеблющийся тростник.Стоит отдать Еве должное: в минуты опасности дерзость ее превращалась в отчаянную смелость. Два шага, три... всем своим весом Ева Вэй навалилась на глухо вскрикнувшую Тави и сшибла ее на пол, расчищая себе дорогу.Секундой спустя на то место, где только что находилась рыжеволосая приспешница кроггов, обвалился последний камень.
И наступила удивительная тишина. Замолчали нуразийцы; ноги кроггов больше не вминали пол с сокрушительным топотом; не было слышно женских криков и детских рыданий, оглушительного треска проламывающихся стен, угрожающих вибраций. Все живое прислушивалось: не свистнет ли воздух, рассекаемый новой глыбой?
Пауза длилась всего-навсего долю секунды.
Крогги первыми пришли в себя.— В атаку! — загрохотал Рокос, так и не успевший покинуть зал. Оставшаяся горстка захватчиков тут же бросилась на нуразийцев; даже их жалкая горстка могла справиться с внешне хрупкими нуразийцами.
Одновременно подмятая Евой Тави вдруг двинула девушке плечом. Завязалась борьба. Нуразийцы стойко отражали натиск кроггов; гостья с Земли изо всех сил мутузила красотку-приспешницу кроггов, вспоминая приютское драчливое детство.— Ах! — Тави вдруг обмякла, получив хороший удар по голове. Ева выбралась из-под потерявшей сознание противницы: автором удара, вырубившего рыжеволосую, был собравшийся с мыслями дон Вэй, а вовсе не его дочь, о чем та втайне жалела.Путь был свободен.Айкка нагнал их уже в дворцовых коридорах, откуда звуки борьбы были уже едва различимы. Реальность казалась мирной, но только казалась.Принц нуразийский тащил волоком за собой сына президента МакМиллана.